Немного о ревности, любви и подсобках

Алина. Не сказать, что она сильно раздражает Сергея, вовсе нет - она милая, заботливая и... хуй знает. Ему вообще совершенно плевать, есть она или нет, они с Вовой давно условились, что это просто необходимая мера которая никак не должна отразиться на их личной жизни. Вова все так же говорил, что любит его, втайне от Алины слал ему красные сердца и слова о том, что скучает, при встречах целовал все с такой же жадностью, а в разговорах в Дискорде - все также нежничал. За последний месяц им довелось повстречаться всего два раза и этого было чертовски мало после разлуки длиной едва ли не в полгода. После их последней ссоры Братишкин стал в разы обходительнее, звонил едва ли не каждый день, спрашивал, как Сережа себя чувствует, хочет ли чего-нибудь, предлагал скинуть ему денег или просто оплатить любую доставку, если тот хочет что-нибудь заказать. По вебке в Дискорде как придурки могли пялиться друг на друга часами, обмениваться неловкими комплиментами; Сережа кокетничал, надевая футболку на пару размеров больше для оголенного плеча, Вова - стонал от безысходности и невозможности дотянуться до такого желанного и, сука, любимого, Сережи. Поэтому, когда разговор зашел о стримхате они оба были безумно рады, и Жожо тогда даже не расстроила новость о том, что Алина тоже хочет поехать. Это было умилительно - наблюдать за тем, как Вова на протяжении получаса подготавливал почву, ублажал его какими-то комплиментами и глупыми нежными словечками, шутил, уступал победу в идиотском fall guys, чтобы потом, глубоко вздохнув, сообщить: - Алина поедет с нами. - он выждал длинную паузу, словно хотел убедиться, что Сережа не злится. - Я пытался ей объяснить, что мы чисто стримерской тусовкой поедем, но ты понимаешь... И Жожа реально понимал. Тогда, когда они почти всем сквадом выбирали ему телку через те идиотские анкеты, что девки скидывали Ломаке, он ощутил ебаную несправедливость во всей своей красе, потому что нельзя вот так на полном серьезе заявить - "мне не нужна баба, у меня уже есть любимый человек, идите нахуй" и чтобы никто не доебался. Да и Вова бы не одобрил, в конце концов, в их отношениях тот парился над своей репутацией и имиджем больше всех, а Серёге просто не хотелось в очередной раз ругаться после того громкого скандала. Поэтому, присутствие Алины было в любом случае неизбежно. - Да похуй, Вов, пусть едет. Типа, нам же это никак особо-то и не помешает, да? - Конечно, - мягко ответили ему. - Еще бы нам кто-то помешал. Должно быть, Вова тогда хотел сказать: "конечно, ПОМЕШАЕТ". В первый день все было круто и просто охуительно, даже сам факт, что стрим был въебан и проебан никак не менял их общего настроения; посреди всей тусовки, Вова выцепил его посреди коридора и утянул в ближайшее подсобное помещение, где долго целовал, лез руками под одежду, кусал за шею. Трахаться среди швабр и каких-то ебаных ведер неудобно пиздец, но делать это с пьяным Вовой - просто охуительно. Тот словно ходит по краю, берет его так грубо, что у Серёжи звезды сыпятся из глаз, пока ловкие пальцы старательно размазывают по внутренним стенкам смазку с анестетиком, кусает за плечи, другой рукой шаря под задравшейся до пупка футболке, а после резко разворачивает раскрасневшегося парня к себе лицом - это невыносимо, когда человек которого ты любишь до безумия, до ебаного скрежета в зубах вытворяет с тобой такие вещи, пока за дверью шарятся другие люди. - Ты у меня такой красивый... - шепчет Вова ему на ухо, помогая избавиться от футболки и джинс. Толстовка уже давно лежит где-то на пыльном полу. - Такой обалденный, невероятный... Жожа остается перед ним абсолютно нагим, он слышит как за стенкой смеются друзья, как где-то там разговаривают Гайка с Джоином. И алкоголь в крови Вовы, должно быть, передался ему через поцелуй, потому что иначе никак не объяснить то, почему он так решительно тянется руками к его бежевой ветровке, бесшумно расстёгивая молнию. Никак не объяснить то, почему Вова припирает его к стенке, вжимая своим горячим телом в какой-то холодный стеллаж для утвари и целует с такой нежностью, так аккуратно, едва касаясь его губ своими, что Сережи земля уходит из под ног. Он с трудом помнит, как умудрился не застонать во весь голос, пока Вова вколачивал его в стенку, как умудрялся отвечать на пьяные поцелуи и одновременно подмахивать бедрами, пока Братишкин двигался в каком-то своем, одному ему понятном ритме, покидал его тело, до сдавленного разочарованного стона и резко входил, вызывая волну мурашек по телу. Все это было вчера. Когда они потные и раскрасневшиеся от возбуждения вывалились из подсобки, благо, не привлекая ничье внимание. Вова тогда сказал, что проводит его до комнаты и пойдет спать, но когда тот чуть не наебнулся с ебаной лестницы, стало понятно, что сегодня очередь Серёжи играть в заботливого и ответственного человека. Он довел его до комнаты, уложил, помог избавиться от лишней одежды и уже хотел уходить, как Вова вдруг перехватил его за руку. - Ложись со мной, а? - от одной этой фразы сердце ушло в пятки - они еще никогда не засыпали вместе. Вова держит его за руку крепко, тянет на себя, роняя Жожо сверху и обнимает. Все это говорило о том, что вопрос был чистой формальностью. Он не отпустит его, даже если малой будет сопротивляться. И все это было так хорошо, впервые они не цапались из-за какой-то хуйни, могли целоваться где и сколько угодно, прячась от ребят по комнатам и всей остальной территории. Вова шутил, клевал его в щеку и постоянно обнимал. После долгих месяцев отсутствия вообще какого-либо физического контакта - это было самым желанным. Говорить ванильное "я тебя люблю" на постоянке и держаться за руки на диване, пока никто не видит. Их "отношения" наконец можно было назвать таковыми без кавычек. А сегодня приехала Алина. Он еще с самого начала всей этой затеи для себя решил - он просто будет избегать каких бы то ни было личных разговоров. Его совершенно не ебет, чем там интересуется и что любит любовница его парня, похуй, потому что все это несерьезно, она просто помелькает перед камерами рядом с Вовой для зрителей и всего-то. Но все оказалось далеко не так просто, как он предполагал. - Братан, ты че такой напряжённый? - Джоин как всегда бесцеремонно сграбастал его в свои полуобъятия, в другой руке у него была открытая бутылка дешевого пиваса. - Ты так из-за Алины морозишься, что ли? - Ебать ты шуткуешь, чувак! Он показушно фыркнул, всем видом стараясь показать, что слова Сани сроди пьяному бреду, однако кого он, блять, пытался наебать. Если прямо сейчас он стоял в ебучей тьме напротив окна, из которого открывался нормальный такой вид на террасу. Вова ласково обнимал ее за талию на глазах у всей компании. - Ну, а че ты тогда один тут откисаешь, а не с нами? - Да че-то... хуй знает, как-то настроение немного подпортилось. - После приезда Алины? - не унимался он. - Да че ты доебался с этой Алиной? Меня просто парит, что вы все пьете, а я блять как белая ворона, нахуй, - похоже это звучало достаточно убедительно, потому Джоин в ответ на эту фразу только громко усмехнулся и хлопнул его по спине. - Не выдумывай себе хуйни, чел. Пиздатая фраза, решил Сережа. Работала бы эта хуйня еще в сторону его парня, который сейчас на глазах у всех тискал Алину за задницу. - Как она тебе вообще? - он тут же прикусил язык, когда понял, как же жалко это звучало. - Ну, я имею в виду, норм для Вовы или нет? - А, ну. - Парень на секунду призадумался, тоже бросая взгляд в сторону Братишкина и его пассии. Он мгновенье покусал щеку, глотнул пива и просто выдал: - Я не ебу. Она вроде прикольная, не дизморалит его по пустякам, поддерживает, не шляется по другим чувакам. Так что, ну, нормальная чикса. Рад, что в его жизни появился хоть кто-то адекватный, кто его еще и любит по-настоящему. Это "по-настоящему" почему-то вызвало внутри целый шквал эмоций. "По-настоящему"? Забавно, хочется злобно заржать и крикнуть в сторону этой милующейся парочки что "Алина извини, Алина, Вова меня любит, а не тебя!" Да вот только прилюдно Вова обнимает именно её. Именно об Алине он рассказывает своим друзьям, именно с Алиной он переписывается на постоянной основе и уделяет ей все свое свободное время. На мгновение Сережа даже растерялся, а знает ли он Вову вообще? Что, если все то, что происходит между ними на протяжении недолгого времени - просто затянувшийся рофл и Вова никогда не был с ним по-настоящему откровенен? А он как влюбленный идиот шлет ему фотки своего сонного ебала по утрам и тушуется с ебучих ласковых слов, в глубине души едва не мурлыча от любви. Любил ли Вова его вообще? - Братан, ты чего поник так? - А? Да так, слушай, чувак, - Сережа понимал, что сейчас он совершает огромную ошибку, но затронутое эго было важнее мнения ебучего "Шефа", который после своего др убидельно просил его больше никогда так не нажираться. - Пойдем нажремся? - О-о-о, звучит как охуенная идея! И развернувшись на пятках, Сережа уже не видел тревожный взгляд Вовы, направленный в свою сторону.

***

- Он что, пил? - Вова стоял рядом с Джоином, который в пьяном угаре уже едва соображал. Он развел руками, сказал что-то в духе, что "да братан, алкоголь расслабляет" и "серый загонялся", а затем пригубил остатки пойла из бутылки, опасно пошатываясь. Вова тяжело вздохнул, возводя глаза к потолку, и Жожа невольно залип, наблюдая как дергается кадык под бледной кожей, напрягаются мышцы. "Красивый" - подумал он. - Джоин, выйди, пожалуйста? - Вован, да расслабься! Ну выпил пацан, че ты... - Нам просто надо поговорить. Выйди. - А, все, понял, без вопросов. - Жожа уже приготовился к очередной ебаной ссоре, когда Саня вышел из комнаты, однако не последовало ни криков, ни унижений, ни всей той прочей залупы, которой можно было ожидать от разочарованного или злого Братишкина. Тот смотрел на него непроницаемым взглядом, словно по глазам пытался прочитать, о чем тот вообще думал. - Ну вот нахуя, скажи мне? Все же нормально было, че ты опять начинаешь хуетой какой-то страдать, а, сереж? Сережа саркастично хмыкнул, невозмутимо улыбаясь. - Ну, да-а, вчера было нормально, базару ноль. - А сегодня-то, блять, что не так? Весь день шарахаешься хрен знает где. Че случилось, что опять-то не так? Он уже открыл было рот, чтобы высказать все то, что он думает о Вове, Алине и послать их обоих нахуй, и что Вова вообще хуй на него клал и в рот он ебал какие-то договоренности, но слова просто не шли. В горле будто бы образовался ком, который мешал нормально проговаривать слова и делал из них какое-то жалкое мяуканье, а не разъеб по фактам. Весь пыл пропал в мгновение, стоило Сереже только вспомнить, что Джоин говорил про Алину. Они ведь не думают, что он с ней встречаются, для них это факт, а не просто какая-то левая сплетня. Они все смотрят на них и видят в них пару, а не Вову и его... любовницу? - Серег, ну че ты опять тильтуешь? - Вова садится рядом с ним на диван, закидывая руку на плечо. Так же он сидел с Алиной на кухне. Так же они вчера сидели на веранде и имитировали цыганочку с Вовиным джулсом. - Ну? Что случилось? - Ты знаешь, "что" случилось. - Из-за Алины? Ты же говорил, что все "ок". - Ну, выходит что не "ок". Я думал, что буду придавать этому гораздо меньше значения или вообще не обращать внимания, но, не знаю... Это оказалось тяжелее. Блять, не знаю, Вов, я просто очень сильно загоняюсь. Пройдет, забей, - он уже хотел было встать и с позором скрыться где-нибудь на террасе до завтрашнего дня, чтобы никто его не видел и не слышал, страдать где-нибудь тихонько и все, но Вова не дал ему сдвинуться и с места, сжимая в этих полуобъятиях. - Вов... - Иди ко мне, - в этот раз Вова обнимает его иначе: ласково приобнимает за талию, укладывая подбородок на покатое плечо младшего. Жожа млеет, стопорится на мгновение и не знает, куда деть руки, а потом просто обнимает Братишкина в ответ. - Что ты себе уже успел надумать? - Ты меня не любишь. - А, да? - усмехнулся Вова. - Что еще? - Кончай прикалываться, я видел, как ты её обнимал и Джоин, все это... Сложно не ревновать, когда человек который мне дорог и которого я реально люблю, просто берет и на твоих глазах целует кого-то другого. В этом и заключалось все преимущество Сережи - быть прямолинейным. Он никогда не пытается подбирать слова, чтобы скрыть какие-то свои реальные чувства и переживания, говорит как есть и не парится. И это в нем Вову и подкупило, в свое время, да и что там говорить - подкупает до сих пор, даже он не умеет быть настолько откровенным. - У меня ощущение, будто ты меня жестко наебал. Мы не виделись полгода, ну, не считая той встречи, откуда ты знаешь, может мы потом опять не увидимся еще столько же, а ты нахуй берешь и посвящаешь все свое время человеку, с которым и так каждый день просыпаешься. Мне от этого хуево. - Бля, Сереж... Вова отстраняется, чтобы заглянуть младшему в глаза, не так он себе все это представлял. Конечно, с одной стороны, Алина наконец-то перестала быть какой-то телкой которая как бы есть, но которую как бы никто не видел, а с другой - человек, которому Вова должен был отдать все свое предпочтение, теперь переживает из-за каких-то, в общем-то, очевидных вещей. - Не надо. Просто, бля... поцелуй меня? Вова целует. Целует совсем не так, как вчера в подсобке или на веранде. Целует с каким-то неясным трепетным чувством, словно извиняясь за то, что заставил волноваться. И Жожа оттаивает, обнимает его за шею и притягивает ближе, наклоняя голову для более близкого контакта. Их носы мажут по щекам друг друга и это такой трогательный, пусть и мелочный жест единения. - Хочу... Здесь и сейчас. - выдавливая из себя каждое слово, Жожо боролся с ужасным смущением, но не без веселья наблюдая за подавившимся воздухом Вовой, который с сомнением смотрел на подростка перед собой. У них за стенкой его девушка, восемьдесят девятый сквад и пятнадцать тысяч зрителей, и вот так вот взять и забить на все рамки приличия... К прыжку в бездну Вову подбивает лишь то, как Сережа на него смотрит, и, боже, не останавливайся, смотри всегда так, никогда не меняйся во взгляде, смотри так только на меня, на других не смотри. Он в несколько шагов оказывается у двери, запирает её на замок и уже в следующую секунду нависает над малым, впиваясь в его шею поцелуями. Уязвимое место, вот здесь, под подбородком, поцеловать за ухом - и Сережа рассыпается на атомы, обхватывая любимое тело конечностями. Вова обходится без грубости, без резких движений, почему-то конкретно сейчас, когда в крови бушует адреналин, хочется просто нежничать. Часами выцеловывать смуглую кожу, вбирая её губами и слегка покусывая, покрывать поцелуями выступающие ключицы, вбирая в себя чужой аромат. Слиться воедино, стать единым организмом. Вова любит его так сильно, конечно, не без хуйни, но любит все равно. Шепчет об этом, когда оставляет Пешкова без футболки, оставляя мокрую дорожку поцелуев от места за ушком до пупка и чувствует, как парень под ним весь напрягается, пальцами стискивая его плечи. Они встречаются взглядами, когда лицо Вовы оказывается на уровне пряжки ремня и тот видит его затуманенный взгляд. Сережа нервно облизывает пересохшие губы, стеклянными глазами, полными любви, смотрит на него и притягивает к себе для очередного поцелуя, пока Вова ловко расстегивает его ремень и стягивает джинсы. - Надеюсь, мне не надо говорить тебе, чтобы ты был тихим? - Сережа в ответ на эту реплику недовольно кусает его за нижнюю губу, на что старший смешно фыркает. - Ну вдруг ты не осознаешь, что у нас за стенкой хуева туча народу. - Нет, блять, не осознаю. Вов, ну я не настолько же долбаеб. Жожа потянул его за воротник ветровки и Вова принялся избавляться от лишней одежды, не успевая скидывая с себя загребущие руки Сережи, что шарили по всему его торсу. Ему вообще хотелось касаться его, хотелось делать это целый день, наблюдая за тем, как тот возится с Алиной и наконец это стало возможным. Он широко проходится по его груди и Вова приникает ближе, глубоко целуя. Дрожащими руками Сережа тянется к его джинсами, с трудом расстегивая пуговицы и освобождая вставший член, стягивает их вместе бельем и захлебывается воздухом от внезапно посетившей голову идеи. Когда Вова достает квадратик презерватива из кармана, Сережа ловко выхватывает его из чужих пальцев, пряча куда-то за спинкой дивана. - Сегодня без этого. На самом деле прозвучало это не так томно и возбуждающе, как он планировал, но реакции Братишкина было достаточно. Вова смотрел на него в полной растерянности несколько секунд, а после усмехнулся, покачал головой и вновь поцеловал. Согнул его ноги в коленях, закидывая к себе на плечи, нарочно игнорирует недовольный взгляд из под угольный ресниц - он уже успел выяснить, почему Сереже так не нравится эта поза, но что поделать, если самому Вове она нравилась до безумия. Он плавно скользнул пальцами внутрь, со вчерашнего дня стенки мышцы были мягкими и податливыми, а благодаря смазке входили без малейшего сопротивления. Пальцы мягко давили на стенки и Жожа аккуратно подмахивал, пока Вова не задел какую-то конкретную точку, от чего в глазах все заискрилось. Его выгнуло дугой, а с губ сорвался рваный стон, удовольствие, такое сладкое и внезапное. Он тут же поддался назад, обратно насаживаясь на пальцы и цепляясь. - Вова... Тот смотрел на него голодным взглядом, беспорядочно двигая пальцами внутри и с каждым разом задевая эту заветную точку. Жожа метался на диване, цепляясь за обивку, отчаянно пытался сдерживать стоны, особенно когда Вова нарочно с силой надавил на простату, заставляя Пешкова выгнуться в немом стоне. Он разочарованно застонал, когда пальцы покинули его тело и постарался расслабиться, когда ощутил как в него медленно входит твердый член. Когда он вошел в него полностью, Вова помедлил секунду, давая Сереже привыкнуть. Он сам удерживал себя от лишних звуков, без резинки все ощущалось четче, резче, жар внутри чужого тела передавался ему через поцелуи. - Я с тобой ебнусь просто, - простонал парень, когда младший невольно сжался, мягко обхватывая член внутри. - Твою же мать, Сереж... - Ну давай уже... - он призывно двинул бедрами, показывая всем своим видом, чего хочет. - Ну Вова... Блять!.. Вова резко вошел в его тело, проезжаясь членом прямо по простате, отчего Сережу выгнуло в беззвучном стоне. Перед глазами мелькали звезды, Братишкин двигался размеренно, с каждым толчком проезжаясь по заветной точке, которая выбивала из легких весь воздух. Сам он, казалось, был напряжен как струна, он то и дело прислушивался к звукам за стеной, в какие-то моменты, когда Сережа был особенно громким - закрывал ему рот ладонью, на что тот словно на зло шипел и царапался, оставляя красные полосы на бледной спине. Но в какой-то момент, когда Сережа неожиданно сильно сжался на его члене, выгибаясь под ним, из головы вылетели все мысли. Он застонал, задвигался резче, насаживая его на себя. Сережа почувствовал, как он кончил, изливаясь внутрь разгоряченного тела. Все чувствовалось непривычно остро после собственного оргазма. Вова навалился на него сверху, и Жожо обхватил его руками и ногами, заточая в этакий капкан. Где-то за стенкой послышался общий смех и Вова только теперь смог наконец-то расслабиться, носом тычась в тонкую шею. - Ну почему так не может быть всегда, - проговорил он, балдея в кольце горячих рук. - Почему у нас вечно все не как у людей. Жожа промолчал, пальцами перебирая шоколадные пряди волос на чужой макушке. Где-то за стенкой слышался смех Алины, гогот Джоина и скрип Гаечки, впрочем, поебать, у него в руках самое дорогое что только может быть в этом мире и его все устраивает. А "как у людей" - просто не для них. На секунду он залип, понимая, что это всего лишь их четвертый раз за все девять месяцев. Возможно, ему стоило бы почаще приезжать в Москву. В конце концов, что им мешает снять простой котедж на несколько дней и ебаться хоть на каждой горизонтальной поверхности, или и вовсе на квартире у самого Вовы. - Я люблю тебя, слышишь меня? - приглушенно говорит Вова. - Я правда тебя люблю. - Я тебя тоже люблю.