Доброе утро, Дозор!

Детский стационар города Заледеевска готовился ко сну. Он находился совсем рядом со взрослым стационаром и имел всего три этажа, смотрясь по сравнению с громоздким десятиэтажным зданием совсем ребёнком, держащимся за руку коренастого, строгого родителя. Тем более, невысокий крытый переход между двумя корпусами действительно имелся. Но в стационаре для взрослых жизнь не затихала даже по ночам, слишком активны бывали его "постояльцы", вздумывая вселяться или улизнуть на тот свет в любое время суток. А вот в детском редко что этакое происходило, и лечение в нем походило скорее на пребывание в летнем лагере. Только что бегать и прыгать не рекомендовалось, а все развлечения состояли в просмотре телевизора в комнате отдыха. Ходить в гости друг к другу тоже, как бы, не рекомендовалось. Но разве уследишь за детишками? Тем более вот так, поздними вечерами, когда все положенные таблетки выпиты, уколы проставлены, свет в коридорах погашен, и на этаже остается всего пара медсестер, каждая в своем крыле. Тут главное - не шуметь. В одной из двухместных палат, размещавшейся прямо над главным входом, девчонок собралось аж пятеро. Две из них, хозяйки палаты, лежали с гастритами; одна из их гостий почти уже вылечилась от пневмонии; ещё у одной был прикрыт повязкой недавно травмированный глаз; а пятая имела врожденные проблемы с позвоночником и была в стационаре завсегдатаем, ложась на профилактическое лечение чуть ли не раз в полгода. В палате было достаточно светло от горевшей всю ночь большой лампы фонаря под крышей за окном. Девчонки, в пижамах, сидели в обнимку, легко уместившись на одной койке, худенькие ведь все, болезненные. Им было от двенадцати до четырнадцати, и шепотливая беседа плавно перетекала от желаемых нарядов к симпатичным мальчишкам. Потом перебирали любимых певцов и артистов, обсуждали, за кого из них было бы лучше выйти замуж, а за кого замуж точно не выйдешь, потому что гей. Потом говорили про фильмы и фанфики. После, ожидаемо, в ход пошли страшилки. Сердце замирало. Казалось, кто-то ходит за дверью. И вероятность быть застуканными строгой медсестрой мнилась в воображении смертельной опасностью. А тут ещё фонарь за окном мигнул пару раз, словно норовя погаснуть совсем, но выправился, и пока что горел ровно. - Того пацана из взрослой хирургии перевели, - рассказывала Олеся, та, которая с позвоночником, - Рыжий такой. Ничё, прикольный. Только злился всё время, что его сюда, в детский сунули, а не к взрослым. Говорили, что его дикая собака покусала. Только... - она совсем понизила голос, головы девчонок сдвинулись в плотный кружок, - Только это не собака, а оборотень был! И пацан теперь тоже - оборотень! - закончила Олеся. - А ты откуда знаешь? - спросила Лена, та, что с глазом. - Знаю. Он себя вел странно. - Как? Как "странно"? - спросила недоверчиво Катя, из тех, что с гастритом, - На людей бросался что ли? Кусался? Олеся задумалась. Версия была её личная, она ею пока ни с кем не делилась, но очень хотелось произвести впечатление на подружек, и она принялась перебирать в уме, как камешки, все мелочи её короткого знакомства с тем мальчиком. - У него шрамов не осталось совсем. Никаких. - наконец выдала она с уверенностью, - Так же не может быть, да? Его же та собака чуть насмерть не загрызла, а шрамов нет. Только на левой руке полпальца нету, оборотень откусил. Но может уже и отрос, за год-то? - Как откусил? - ахнула Таня, с пневмонией, самая младшая в компании. - Совсем? - Ну вот так, - Олеся показала на своей руке, - Одна фаланга осталась, - и тут же подула на руку и сплюнула символически за плечо три раза, чтобы, по поверью, не навлечь на себя похожую беду. - Офигеть... - Таня с испугом сглотнула, - А ещё что? - Настроение у него скакало постоянно. То веселый, то вдруг орать и рычать на всех начинает. И в столовке жрал за троих. Раздатчица всё удивлялась, куда в него столько лезет. - Ага. Точно. - со знанием дела кивнула Кира, вторая девочка с гастритом, - Так и бывает, когда оборотнями становятся. Я в кино смотрела... Но тут фонарь за окном мигнул в третий раз, и погас совсем, перестав освещать часть улицы, вход, и табличку над дверью, где рядом с наименованием заведения имелось изображение обвивающей чашу змеи на фоне медицинского красного креста. Девчонки замерли во внезапно возникшей полной темноте, вытянувшись столбиками, как ожидающие беды сурикатики. По коридору кто-то шёл, не спеша, размеренно, тихо. По-хозяйски. И совершенно точно было понятно, что это не медсестра, все тонкости передвижения которой и производимые ими звуки каждая из девчонок за время пребывания в этих стенах успела выучить наизусть. Разумеется, на случай внезапного обхода у девочек был заготовлен план. Гостьям полагалось шугнуться: одной - в одёжный шкаф у двери, двум другим - под кровати, а хозяйкам - под одеяла, и замереть так, на время беглого, и как правило, небрежного осмотра. А отсутствие в палате можно объяснить потом просто - в туалет ходила, и все дела. Но сейчас все пятеро даже дышать и шевелиться боялись, а не то чтобы метнуться прятаться. Страшные шаги, тяжелые, мужские, на несколько мгновений замерли у самой двери палаты... Но двинулись дальше. Фонарь с хлопком и гудением вновь загорелся. Можно было вроде бы выдохнуть, но... - Олеська, ты чё? - Катя затрясла безжизненно привалившуюся к её плечу подружку, - Ты чё, Олесь?? Но девочка, вот только что травившая глупую байку про оборотня, была без сознания. Андрей Андрей проснулся, потому что Леночка, удобно устроившаяся поспать у него подмышкой, теперь трясла его за руку. Понятно, в туалет захотела, а ходить по чужому дому боится или стесняется. Ладно, придется вставать и вести. Он сел на кровати и потянулся, от души зевнув и хрустнув суставами. Местные хозяева выделили ему комнату на втором этаже, маленькую, тесную. В доме с охренеть какими цивильными спальнями, с ламинатом, шёлковыми обоями, дорогими потьерами, отдельными туалетами и душевыми, ему досталась почти кладовка, не имеющая даже окна. Но он не роптал. Это ведь временно, да? Филипп во всем разберется, и жизнь наладится. А сейчас главное, что они с Ленкой в безопасности, в тепле, сыты и присмотрены. Сопровождающая их суккуба оказалась неплохим человеком, хоть и не человек она вовсе, а тёмная. Когда Андрей разглядел её получше, то понял, что невзирая на специфическую сущность, она на самом деле всего лишь совсем молодая девчонка, смешливая и покладистая, но принужденная условиями в которых оказалась, притворяться взрослой, сильной, серьезной. И опасной. В особняке, Андрея покормили, выдали теплые домашние тапки и предложили принять душ. От душа он отказался, и тогда они сели играть в карты и разговаривать. Просто болтали о совершенно посторонних глупостях. И Андрею казалось, что эта вот отстраненная от всего происходящего за пределами дома передышка, необходима не только ему, но и Оксане. Ленка всё это время сидела, прижавшись к его боку, обнимая подаренного Димой зайца, непривычно тихая и скромная. Даже удивительно, тёте рожи не корчила, по дому не шныряла, с любопытством осматривая уголки. Фонтан её в холле заинтересовал очень, вот и всё. И сейчас, тихонько посетив туалет в соседней роскошной комнате, она потянула папу за руку к лестнице. Понятно, хочет ещё раз на мальчика с копытцами и рожками взглянуть. Оксаны нигде не было видно. И, похоже, что вообще в доме никого. Кругом темно, свет не горит, но для иного это пустяк. Только чтобы Ленка не упала впотьмах, пришлось взять её на руки. А внизу, у фонтанчика горела мягкая подсветка, создавая такую волшебную атмосферу, что дочка и вовсе ахнула. Ну вот, на мальчика насмотрелась, ладошкой по воде поплюхала. Теперь бы обратно спать идти. Но дочка на этом не успокоилась, потащила его дальше, в обход лестницы, ведущей на второй этаж. - Ленка, нельзя, - попробовал её остановить Андрей, - Это ведь чужой дом. Тётя Оксана ругаться будет. Но если Ленке что в голову втемяшилось, так не удержишь. Да и не умел он отказывать дочери. Ладно, - решил, - пройдемся чутка, она успокоится, и пойдем наверх, досыпать. По правде, он и сам таких "богатых хором" никогда раньше не видывал. Только мимо проезжал, а внутрь-то не заходил. Окружающее дорогое великолепие внушало лишь недоумение - зачем это всё? И, как там у школьного классика: "Сколько бы вышло портянок для ребят? А всякий — раздет, разут…" Но, видать, потому у самого Андрея такого нет, и никогда не будет - потому что, если бы было, то тут же раздал бы тем, кому нужнее. Ленка подвела его к какой-то двери, потянула за ручку. Он попробовал остановить, но опоздал. Дверь беззвучно распахнулась, и оказалось, что за нею лестница в подвал. Вот туда точно не надо. И веяло оттуда, снизу, чем-то грозным, нехорошим. Андрею сразу вспомнилось, что дом-то тёмным принадлежит. А чего от тёмных ожидать можно? И так понятно, что всякого, и в основном - недоброго. А эту гадость, видать, даже Ленка почуяла. Сама дверь захлопнула, и стала требовать совсем отсюда уйти. Испугалась. Пришлось опять брать её на руки и успокаивать. Только на этом дело не закончилось. - Не хочу тут! - затребовала Ленка, - Хочу к дяде Диме! Он добрый! А тут плохо! Не помогали уговоры и объяснения, что дядя Дима в другом городе, и ехать туда долго. Что у дяди Димы свои дела, и мешать ему не стоит. Что дядя Филипп велел здесь быть, потому что снаружи опасно. Пришлось пойти на запрещенный прием, и напомнить, что папа совсем недавно чуть не погиб... Бесполезно. Андрей вздохнул, и пошел искать Оксану, чтобы сообщить ей о короткой прогулке по улице. Он всерьез рассчитывал, поводить дочку по усадьбе и вернуться. Суккуба нашлась в гостиной, огромной и роскошно-вычурной, как и всё в этом доме, с мягкими диванами и даже реальным чёрным роялем. Оксана сладко спала на одном из диванов, свернувшись калачиком, и по-детски подложив ладонь под щёку. Андрей вздохнул, накинул ей на ноги край пледа, и пошел наверх, за своей и Леночкиной куртками. Сколько же времени сейчас? Поди, ближе к двенадцати, - подумал он, стоя на крыльце, и глядя, как падает на сырой, лаково-блестящий черным асфальт редкий снежок, незамедлительно тая тут же. - Погуляем. - сказал он дочери. - А потом назад. Они пошли в обход большого здания, по стоянке для гостевых автомобилей у высоких ворот гаража, по каменной дорожке, дальше, к цветникам, поникшим от заморозков, мимо выкованных под старину фонарей... к высоченной сосне на заднем дворе. Было вокруг тихо-тихо, и дышалось удивительно легко. Шум подъезжающего автомобиля они услышали уже когда дошли до самой сосны. Лена вздрогнула, и кинулась к дереву, прячась за ствол. - Ты чего, дочь? - сказал ей Андрей, - Это наверное Филипп приехал. Но тут же понял (он ведь иной), что в машине тёмные. И что их трое. Он нахмурился, сердце сжало нехорошим предчувствием... и последовал примеру дочери, скрываясь за сосной, отлично понимая, впрочем, что для взора иного это никакая не преграда. Только оказалось, что и в этом ошибся. Николай Они с Алексеем решили дежурить у дома Таисии по очереди. Сейчас была смена Николая. Он сидел в своей машине, припаркованной напротив её подъезда и поглядывал наверх. Третий этаж. Вот свет загорелся в кухне. Погас. Включился в спальне. Досталось Тайке. И чего на Фёдора нашло? Хотя... Собственно, Николай давно предполагал такое развитие событий. Просто предпочитал не спорить с Алексеем, вздумавшим, что сможет управлять оборотнем с помощью "великой силы дружбы". Молодой ещё. Все они молодые. Слишком молодые. Вот и приходится Николаю приглядывать за ними, за всеми, как за детьми, чтоб не натворили чего. Бывшая жена часто говорила Николаю, что у него запущенный и неизлечимый синдром "матери Терезы", что он одержим необходимостью заботиться обо всех, попадающих в поле зрения. Но что поделать, если Алексей, одаренный как художник, со слишком чувствительной и податливой на эмоции натурой, порой не способен адекватно оценить последствия своих действий и часто просто не желает видеть исходящую от людей и иных опасность? Если желание взрывной Таисии вылечить всех на свете порой доходит до абсурда? А Лера в своей крайней стадии инфантильности вовсе не воспринимает происходящее всерьез, и для неё это - игра, сказка, мультик? Остальные прочие и вовсе инициированы совсем недавно и ещё понять не успели, что такое с ними произошло, и какими глобальными переменами им лично это грозит. Из взрослых, старших, понимающих, таких как Николай были ещё, разве что, Артём да Степан. Но Артёма больше нет... Эх, Тёмка, и куда ж тебя затянуло-то, понять бы? А Степан... Степан для Николая - тёмная лошадка. Ему он как-то... не доверял. Потому что не понимал. Трудно объяснить... Вроде - есть иной, а вроде - и нет его. Тень, призрак. Он какой-то не настоящий, сам по себе. Да вот ещё Сашка устроил. Николай подозревал, что его другу парни нравятся, но пока Казанцев был человеком, о таких проблемах и речи быть не могло. Он был старой закалки, и никогда бы не позволил усомниться в себе как в "нормальном мужике". Женат был дважды, и вообще флиртовал с женщинами охотно. И, казалось, что инициация не произвела на Сашку особого впечатления - ну стал иным, и стал. Для него сумрак был еще одним инструментом, как разводной ключ или шуруповерт, только более широкого назначения. А сейчас, лишившись возможности встречаться со своим Севой, он будто совсем крышей поехал, замкнулся в себе, заперся в квартире, и не хотел ни с кем общаться. Николай же с ужасом ждал, что решат в Москве по поводу его друга. Потому что, Сашка - всё равно друг. Сдуревший чутка, допустивший ошибку, но - друг. Его нелегкие размышления были прерваны новым тревожным чувством. Во дворе возник иной. Тёмный. Но какой-то странный тёмный, будто мутно-серый, тьма и свет, плавно перетекая друг в друга, менялись в нем постоянно, мутились кляксами, путались местами. Николай вздохнул, и вылез из машины, узнав явившегося по странноватой ауре. - Фёдор, - негромко велел он, - А ну, иди сюда! Ни тени, ни звука. Мальчишка возник перед ним, будто из ночного мрака соткался. Растёт. - Ты что тут делаешь? - спросил Николай строго. - К Тае. - парень потупился, низко склонил голову, - Извиниться. - До завтра не дотерпишь? Ночь уже. Николай сочувствовал парнишке, не способному справиться со своей натурой, но, в отличие от Алексея и Таисии, понимал, что сюсюканиями и лаской такую проблему не решишь. Такие силы лучше держать в ежовых рукавицах, чтобы и сам пацан к этому привыкал - держаться. - Заснуть не могу. - нехотя пробурчал Фёдор, - Тяжко. Давит. Николай насторожился. Короткие фразы, похожие на отрывистый, предупреждающий лай серьезного сторожевого пса. - Федя, - позвал он. Парень поднял на него отсвечивающие жёлтым глаза. Он сам пока не понимал, что с ним происходит. А вот Николай уже догадался. Он сунул руку в карман куртки, намереваясь срочно звонить начальству и вызывать Дозор, но его смартфон зазвонил сам, простыми переливами стандартной настройки, которую он не видел необходимости менять. Ответить Николай не успел. Фёдор обернулся к подъезду, тихо, нечеловечески хрипло вздохнул, как рыкнул. Таисия с ответным негодованием смотрела на них двоих от подъездного порожка. Вместо привычной юбки на ногах модные широкие джинсы, формой маскируя повязку. Смартфон Николая нетерпеливо зазвонил снова. Затем, булькнул сообщением. Но смотреть на него было некогда. Николай схватил за плечо Фёдора, вознамерившегося двинуться к Таисии. - Тая, - мягко заговорил Николай, - Иди домой. Тебе нельзя выходить. - Ага? - девушка поджала губы и засопела, - Так ты мне охрана или всё-таки стража? Фёдор зарычал утробно, выворачиваясь из-под руки Николая, и Таисия от этого рыка пугливо попятилась, назад, к подъездной двери. - Федька! - лицо целительницы исказилось искренней обидой, - Ты что?? Николай, что называется "задницей" почуял назревающую беду. Крикнул, пытаясь перехватить Фёдора: - Тайка, беги домой, запрись! Она дернулась, но не удержалась на больной ноге, и неловко привалилась к двери плечом, задергала ручку, позабыв от испуга не то что про сумрак, а про электронный замок тоже. Но Фёдор, сместив вдруг хищное внимание, отвернулся от девушки, уже нацелился куда-то правее. Чуть дальше, за переборкой соседнего подъезда, в тени, стоял кто-то. И на мгновение показалось - иной, но тут же стало очевидно, что - человек. Ну вот, ещё не хватало, чтобы Федька припозднившегося алконавта загрыз! Что интересно, Таисия тоже быстро поняла это, и конечно же, ринулась на защиту прохожего. Позабыв о ноге, об испуге, ринулась наперерез, загораживая человека собой. И покуда Николай изо всех сил держал одуревшего Фёдора, мужик успел куда-то деться. Может, в подъезд заскочил, Николай не приметил. А к ним уже неслась разъяренная Таисия. Такой злющей её ещё не видели. От недавнего страха перед оборотнем не осталось и следа, она трясла Фёдора за грудки и вдохновенно орала на него. Парень же только растерянно моргал на это, теперь уже совершенно человеческими глазами. Николай понял, что невзирая на душераздирающий вид сцены, ему пока можно немного расслабиться. Он отошел на пару шагов и сунул наконец руку в карман за смартфоном. Но опять не успел ответить. Во двор заруливал "Москвичок" Леры. - Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались... - пробормотал он себе под нос слова из песни, хотя здорового ничего в этом не видел. Таисия мгновенно выпустила Фёдора, отвесив ему вдогонку солидный подзатыльник, и не без труда поковыляла к машине Леры. - Э, стоять! - опомнился Николай. - Коля, отстань, а? - морщась от боли попросила Таисия, проходя мимо. Но была перехвачена за предплечье: - Тайка, у меня приказ. - сообщил Николай. И подумал, что сейчас ему достанется не меньше, чем Фёдору. Таисия тут же переключилась в режим разъяренной фурии: - Идите вы все, со своими приказами! Я свободная иная, и буду делать что захочу! - И что же ты хочешь? - с интересом спросил Николай. - Пр... Прогуляться! - с запинкой выдала Таисия, начиная успокаиваться. Смартфон Николая зазвонил вновь. Не выпуская Таисию, он взял трубку. Сказал: - Слушаю, Филипп. Таисия притихла и сжалась в комочек, будто суровый начальник мог через смартфон, на расстоянии, встряхнуть её за шкирку. - Николай, - заговорил Филипп, - Пост у дома Таисии снимаю. Уточните у Степана, куда отправляться на дежурство. Николай удивленно моргнул, отпустил целительницу. Но не нашел причин возражать. - Так точно. - сказал он в трубку. Бросил беглый взгляд на сидящую за рулем Леру, отключая смартфон, и по её глазам понял, что странное вмешательство произошло не без её участия. А Таисия, вот, ничего не поняла и не заметила, только одернула смятый его рукой рукав своей кожанки, тряхнула гривой распущенных волос, и с достоинством вздернула носик. Вскоре обе девушки отчалили на "Москвиче" прочь со двора. Немало озадаченный Николай стал набирать Степана. - Чего ты там такое увидел-то? - спросил он между делом у подошедшего Фёдора. Тот был на удивление спокойным и уверенным, в глазах - сосредоточенная работа мысли. - Тьму. - недолго подумав выдал он. - У соседнего подъезда? - недоверчиво переспросил Николай. Да, ему самому показалось, что прохожий был иным, но... - В Таисии. - ответил Фёдор. Марина Тёмно-синяя, старенькая и запущенная "Лада" принадлежала не ей. И уж конечно, не её отцу. Неприметную машинку брали тогда, когда требовалось не привлекать внимания. Она стояла в условном месте, с ключами в замке зажигания. Кто ещё на ней катался, Марина не знала, только чувствовала порой чужие запахи. Она ведь - вампир, и обостренное обоняние, вкупе с сумеречной чувствительностью совершенно не зависело от желания что-либо чувствовать. Порой это был дорогой табак. Или простецкий "Беломор". Или женские духи. Каждое живое существо чем-нибудь пахнет, своим, специфическим. Даже вампир, сам по себе сущность нейтральная, несет на себе запахи собственной одежды, ближайшего окружения, парфюма, рабочего места. Только отец ничем не пах. Вернее, Марина не чувствовала его запаха. И потому привычно вздрогнула, когда он открыл дверцу, и уселся на пассажирское рядом с ней. Она не в первый раз забирала его отсюда, от детского стационара. Что он здесь делал, и заходил ли вообще за какой-то надобностью внутрь, она не знала, старалась не задумываться, и уж тем более - не спрашивала. Машина тронулась с места, выезжая из "кармана" на дорогу. Где отец живёт она тоже не знала, встречались они обязательно в съемной квартире, и не всегда в одной и той же. - На Набережную. - сухо сообщил отец, не глядя на неё. Марина болезненно сжалась. Отец был недоволен ею, вот почему так отстранён. В такие моменты ей хотелось провалиться сквозь землю, или забиться в самую тёмную щель. Или не существовать вовсе. - Рассказывай. - велел он через пару минут. - Ч-что? Рассказывать? - робко отозвалась она. - Что за подруга? Марина сглотнула. Рассказывать отцу о Лере не хотелось. И не рассказать нельзя. И она ужасно боялась, что едва начавшаяся настоящая(!) жизнь с настоящей(!) подругой по приказу отца может так вот вдруг оборваться. Она ведь не сможет его ослушаться. - Просто... - промямлила она, - Просто мы вместе мультики смотрим... - Мультики? - отец повернулся к ней, и под этим взглядом перехватило горло, словно он сомкнул на шее свои железные пальцы. - Мне же... нужно... с кем-то общаться... пока... - неуверенно произнесла Марина. Отец обещал, что когда всё получится, они все вместе уйдут в новый мир, где она не будет больше вампиром, вынужденным пить кровь, презираемым всеми, даже тёмными, просто станет иной. Ведь там нет таких понятий как "Свет" и "Тьма", и все равны, все дружат... Только... - внезапно подумала она, - Там ведь Леры не будет! И вожделенный загадочный мир вдруг утратил свою привлекательность. Не будет Леры. Лера останется здесь. А ТАМ не будет "Наруто", не будет анимешек. Её подруга не будет так уютно хрустеть чипсами плечом к плечу на диване перед теликом и рассказывать... не важно что! И Марина не будет чувствовать себя живой и настоящей от этого. Ведь Лера не смотрит на неё как на вампира, и общается как с живой и настоящей! - Хель, - позвал отец, меняя тон, становясь ласковым и понимающим, каким бывал с ней очень редко, и поэтому она беспредельно ценила такие моменты, - Кто она? Она ведь светлая? Я понял, кто рядом с тобой, пока говорил по телефону. Марина только кивнула. Комок в горле не желал исчезать. - Хель, девочка моя, - продолжал отец, - я понимаю, что тебе хочется... - он вздохнул, - взаимопонимания. Вот только (сама подумай) вряд ли светлая станет общаться с тобой просто так. Ты же понимаешь, что если у кого-то возникли подозрения... - Я первая с ней познакомилась! - живо возразила Марина. И тут же пожалела об этом. - Со светлой? - отец стал похож на подобравшегося перед прыжком хищника. Его мощной магической аурой Марину почти вдавило в сиденье. - Зачем? Марина лихорадочно искала выход, нужный ответ, который успокоит отца и его гнев. - Она в Дозоре работает! - выдохнула Марина. И сразу возненавидела себя. За слабость, за глупость. За предательство. Презрение к самой себе привычно захватило все чувства. Она - вампирша, ничего кроме презрения она не заслуживает, как бы ни старалась. Это её подлая, слабая натура. Навсегда. - Да ты умница у меня! - сразу расслабившись, улыбнулся отец. Он протянул руку, погладил её по голове. Но сейчас Марина не испытала обычного прилива тепла, бесконечной любви и доверия. Только горечь собственного предательства. - Ты молодец. - ещё раз похвалил отец, - Кем она работает? - Секретаршей. - Это хорошо. - отец кивнул, - Это славно. Я подумаю, как это можно использовать. Продолжай с ней... дружить. - последнее слово он произнес со странной интонацией. И Марина впервые почувствовала к отцу... ненависть? отчуждение? Но ведь если рядом не будет отца, то не останется совсем никого! Как же она... одна? Вообще никому не нужная? А Лера? - и вновь с горечью напомнила себе, - Я предала её. Единственного друга. Я сказала отцу, кто она, и, промолчав, согласилась использовать эту дружбу, врать... Ради отца? Ради того, другого мира, в который мы уйдем? - Ты куда? - удивленный возглас отца вернул её в реальность. Действительно, она едва не проехала мимо нужного дома. Спешно развернулась на пустой в этот час улице, и подъехала к выходу из знакомого двора. Из темной тени арки вышла Иштар. Немного неловко прокралась к машине. Влезла на заднее сиденье. Марина не любила эту женщину. Не потому что ревновала к ней отца, нет. Просто Иштар была всегда слишком наглой, слишком напористой и уверенной в себе, такой, какой Марина никогда не была и не будет. Да и сама Иштар недолюбливала тихую Хель. Вампирша же, кто их любит вообще? Запахом духов мгновенно наполнило маленький салон машины. Марина знала, что отцу нравится запах Иштар, а вот саму её с души воротило от ярких парфюмов. Лера, вот, пахла приятно, едва заметно, какими-то дикими цветами, шоколадом, карамелью, чем-то из детства, когда Марина ещё была человеком и любила сладости... Иштар положила руку на плечо отца, она улыбалась, радуясь встрече. Отец сжал её ладонь в ответ. Он тоже улыбался. - Как ты? - спросил он. - Нормально. - Иштар мгновенно растеряла весь оптимизм. Принялась торопливо оправдываться, - Я всё сделаю, Балор, правда! Только... - Не надо. - перебил отец, - Планы поменялись. Мы поедем смотреть место. - Прямо сейчас?? - Иштар потрясенно ахнула. - Ты расшифровал те записи? Отец кивнул, важно, немного самодовольно. У Марины тоже дыхание перехватило. Смотреть место - это значит... Это значит, что совсем скоро... - Но как мы... - начала вопрос Иштар. - Там сейчас Медея. - ответил отец, - Она впустит.