Ich bin wild und frei, Was ist schon dabei? Leb ein Hexenleben, Das ist mein ganzes Streben. Corvus Corax — Wild und frei (die Hexe Runa)
Мир полон опасностей. Даже тех, что принимают человеческий облик и, втираясь в доверие к тем, кем они не являются, желают только одного — утолить свой вечный голод. И нет для них всех ничего вкуснее человеческой крови. Спустя много лет спустя не утихают слухи про жестокое убийство прекрасной девушки Кирилин — барда, чьи песни и чарующий голос были известны каждому. Только небольшая группа людей знала, кто ее убил и за что. За изящной красотой барда скрывалась жуткая тварь, которая по ночам заманивала своих жертв особыми песнями в темные переулки. Юный охотник на чудовищ долго боролся с монстром и, в конце концов победив, из гордости взял себе имя своей первой добычи.***
Идти было тяжело. Всё-таки стоило взять лошадь. Но днем небо было безоблачным и чистым, и ничто не предвещало беды — темных туч и проливного дождя, появившихся спустя несколько часов. Дорога — хотя эту полосу земли сложно было так назвать — была размыта, и ботинки утопали в грязи. Он плотнее запахнул плащ и ускорил шаг, зная, что ближайший городок вот-вот станет виден. Свои скудные пожитки он хранил в карманах по всему телу. Руки оставлял свободными, чтобы всегда быстро выхватывать рапиру или арбалет. Впрочем, сейчас было отчасти плевать на сохранность своего оружия. Он накопил достаточно денег и собирался покончить с ремеслом, которым занимался последние лет десять. Одним охотником на чудовищ станет меньше, зато одним порядочным гражданином — больше. Он достаточно натерпелся боли и лишений за эти годы и просто хотел отдохнуть от опасностей, к которым сам раньше стремился без опаски за свою жизнь. А сейчас, он знал, на много километров вокруг нет ни одной опасной твари, которая стоила бы того, чтобы обнажать клинок. Бандиты не появятся в столь мерзкую погоду даже для ограбления одинокого путника. Поэтому можно было идти расслабленно и не смотреть по сторонам. Хотя он много путешествовал, в Нигерахо был впервые. Из-за испортившейся погоды жители спрятались по домам, и пришлось изрядно поплутать по городу, чтобы отыскать таверну, где наверняка сейчас сухо и тепло. Он спрятал под плащ все, что могло выдать в нем охотника на чудовищ, потому что не хотел спугнуть кого-нибудь своим видом. А спугнуть он мог очень легко: окружающие с опаской относились к появлению таких, как он, рядом со своим домом. В чем-то они правы: если охотник пришел в город, то, скорее всего, чтобы выследить свою добычу, способную от паники, страха и попыток защититься причинить вред всему вокруг. Он же сейчас был не столько охотником на чудовищ, сколько уставшим путником, ищущим ночлег. Внутри таверны негромко переговаривались люди, трещал огонь, играя на стенах пляшущими тенями, и никто не обращал на него внимания. Хотя нет, один-единственный и очень пристальный взгляд он на себе почувствовал. Но, пока шел к хозяину, который, казалось, спал за стойкой, так и не нашел, кто же им так интересовался: все смотрели либо в стол, либо друг на друга. — Прошу прощения… — Хозяин даже глаз не открыл. — Я хочу у вас остановиться на ночь. А завтра решу, возможно, остаться на подольше. — Тридцать медных. Если с завтраком, то сорок. От звона монет в небольшом мешочке и их стука об дерево стойки хозяин встал, забрал деньги и стал что-то записывать. — Звать-то тебя как? — Кирин, — представился он, снимая капюшон и мысленно добавив: «Сокращение от Кирилин». Хоть это было давно, кровь до сих пор закипала при воспоминаниях. Но незачем сразу раскрывать все свои карты, слухи о том, кто он и что здесь забыл, появятся все равно. Он знал, какое впечатление производил. Короткие темные волосы, пара морщинок на лбу от постоянно сведенных бровей и глаза… цепкие, как любил говорить его наставник. «Так смотришь, будто даже глазенками своими пытаешься за жизнь удержаться. Правильно делаешь, сосунок, раз тебя мамаша продала, чтоб долги закрыть, то никому ты теперь не нужен». Он никогда не называл Кирина по прошлому имени, данному матерью, только шкетом, сосунком или мальчишкой. Поэтому, когда он выполнил свое первое задание и с гордостью назвал себя Кирином, в ответ услышал лишь смех и пожелание катиться на все четыре стороны, раз такой самостоятельный. Несмотря на подобное отношение, старый чудак передал Кирину достаточно знаний и навыков, чтобы выживать и охотиться без чужой помощи. С мыслями о вспомнившемся детстве он поднимался в свою комнату, до сих пор провожаемый пытливым взглядом. В комнате не оказалось кое-чего, очень нужного Кирину. К счастью, за дополнительную плату хозяин принес старый сундук и даже не стал спрашивать, зачем он ему. Кирин сложил туда свое охотничье снаряжение и часть денег и убрал сундук под кровать, оставив простую одежду, в которой он будет похож на остальных жителей. Он продумывал план, что ему делать завтра, какую работу искать и как оправдывать свои способности, когда услышал робкий стук в дверь. Потом шаги, которые удалялись от его комнаты. Через мгновение — вновь шаги, но теперь обратно к комнате. Чуть более настойчивый стук. Кирин уже стоял у двери и сразу открыл ее. Чем неимоверно напугал девушку, которая вжала голову в плечи. Но вот она успокоилась и, глядя Кирину в глаза, залепетала: — Я только хотела спросить… Ой, простите, не поздоровалась. Добрый вечер, я… Кирин не слушал. Только не отводил взгляд от голубых глаз. Отчего-то он был уверен, что именно они изучали его при входе в таверну. Но как смог проглядеть такую девушку? Длинные светлые волосы не были убраны в прическу и неаккуратно лежали на плечах. Их обладательница выглядела хрупкой и наивной. — Вы согласны? — спросила она. — Согласен с чем? — Так вы не слушали. — Она заметно расстроилась. — Слушал. Скажите еще раз, пожалуйста, вопрос, мне нужно подумать. — Кирин знал, как заставить свой голос звучать убедительно. — Завтра вечером начнется ярмарка. Там будет много людей, а я никого здесь не знаю. Вот и решила, что, — похоже, повторять просьбу ей было сложнее, — вместе мы могли бы посмотреть город. И вы меня, ну, защитили бы, если что. Да уж, Кирину точно нужно подумать. Он не любил компании и, будучи охотником, передвигался один, но раз уж решил сменить профессию, то и привычки можно тоже. — Я согласен. — Не успел он обговорить условия встречи, как девушка кивнула и убежала, крикнув: — Тогда до завтра! Ждите меня у входа! Кирин даже не узнал ее имени. — Кстати, я Мав! Его мысли были прочитаны, что ли? — Кирин, — тихо ответил он уже в пустоту, но услышал приглушенное «поняла!». Весь следующий день он, конечно, пытался следовать своему плану и искать новую работу, но мысли неизменно возвращались к Мав. Было в ней что-то лёгкое и свободное, будто она не от мира сего. И Кирин не знал, нравится ли это ему. Он привык подозревать всех, кто казался ему странным. Те монстры, что впервые принимали облик человека, порой двигались несуразно и тем самым выдавали себя, упрощая Кирину поиск. С другой стороны, разве эта наивность и простота могла скрывать за собой жажду человеческой крови? Более опытные монстры могли маскироваться под кого угодно, но Кирин не чувствовал, что у Мав есть вторая личина, а своему чутью он привык доверять. К вечеру таверна опустела. Люди высыпали на улицы, ставили торговые палатки и негромко пели. Кирин не спешил выходить наружу, оставаясь в темноте и тишине. Словно хищник в засаде. Через окно было видно, как собирали сцену для театра кукол. Веселье еще не успело разыграться, и Кирин неторопливо смотрел на каждого человека — вдруг у кого-то лицо сведет судорогой, которая выдаст неуверенного в себе оборотня. В таком количестве людей легко затеряться, выбрать жертву и заманить ее в уголок потише. Но вот взгляд зацепился за простенькое платье, которое неловко кружило в толпе и сталкивалось со всем вокруг. Кирин даже не сомневался и вышел из таверны, пробираясь сквозь людей, которых с каждой минутой становилось больше. — Мав. — Он коснулся ее плеча. — Не подходи ко мне со спины! — взвизгнула она, потом глубоко вздохнула и, повернувшись к Кирину, рассмеялась. — Прости, я испугалась. Мы же о другом договаривались. Он сжала в руках небольшую сумку, перекинутую через плечо, в которой что-то звенело, будто стекло ударялось друг о друга. — Тебя бы задавили, пока ты шла. В какой момент они перешли на «ты»? — Раз мы здесь, то попробуем все-все? — Мав выглядела как ребенок, которому нужно разрешение на любую просьбу. — Ты можешь делать, что хочешь. — Кирин взял ее за локоть, не позволяя двигающейся толпе унести их своим потоком. — Я просто буду стоять рядом. — Но так будет неинтересно, повеселись со мной. Ну что за ребенок. Но Кирин сам на это согласился. — Посмотрим. От улыбки Мав невозможно было не растаять. Что-то в этом было. Занятие охотника на чудовищ не предполагало наличия у него спутницы жизни, но это не значит, что Кирин был обделен вниманием женщин. Они пытались его подкупить, соблазнить, лишь бы отвести клинок от своей шеи, лишь бы спасти свою шкуру: и человеческую, и истинную. Но Мав явно не преследовала такую цель, просто любуясь окружением и таща Кирина за собой. Он успевал почувствовать запах выпечки, слушать восхищенные крики ребятишек и смотреть по сторонам, невольно подмечая темные уголки, где мог спрятаться кто-нибудь, не подходящий царящему вокруг празднику из-за своей кровожадности. Наконец они остановились перед фокусником, вокруг него плясали голубые искры и в воздухе парили волшебные склянки, вызывая у всех вокруг восторг. Мав уже привыкла двигаться в толпе и легко протиснулась вперед. Кирин не смотрел на шоу: настоящие волшебники такими глупостями не занимаются, а шарлатан не может показать таких способностей, которые удивили бы охотника на чудовищ. Зато Мав глядела во все глаза и даже пыталась повторять движения рук. — Умеешь колдовать? — Нет, — Мав даже не обернулась, — но очень хотела бы сама так делать. Моя бабка умела колдовать, но ее уже нет в живых. Представление закончилось, люди начали расходиться, и уже Кирин повел Мав за собой, потому что проголодался. Лавки с самыми разными вкусностями стояли на каждом углу, поэтому, чтобы не заморачиваться с выбором, он подошёл к ближайшей — с небольшими пирожками с яблоками, — сразу подумав, что теплыми их поддерживает магия, не иначе. Он купил несколько штук — торговец почему-то воскликнул, что для милой парочки ему ничего не жалко, отчего Мав не смутилась, а почему-то испугалась, — нашел свободную скамейку и усадил Мав рядом с собой. Она быстро перебирала пальцами по горячему пирожку, когда Кирин спросил: — Раз ты здесь в первый раз, то где живёшь обычно? Мав сразу крепко взяла выпечку, задумавшись. — Я живу в лесу неподалеку и в таких больших городах редко бываю. Моя семья — те ещё домоседы, и я тоже. — Это объясняет ее странную реакцию на некоторые вещи. — Я сбежала. Они не хотели пускать меня сюда. Но ты здесь, Кирин, значит, все будет хорошо. — Откуда такая уверенность в незнакомом человеке? — У тебя глаза того, кто постоянно ищет угрозу. — А она ещё и проницательна. Надо же, по виду и не скажешь. — Ты сам-то откуда будешь? — перевела тему Мав. Кирин даже немного растерялся. Правду говорить незачем, а его незамысловатой легенде, которую он говорил про попытке найти работу, не очень верили, считая обманщиком или бывшим разбойником. — Я много путешествовал, но решил, что пора остановиться в каком-то одном месте, — ответил он, ожидая все той же реакции — недоверия. — Ты видел дракона? Кирин растерялся ещё сильнее. Почему она задала именно такой вопрос? Что у Мав в голове творится? — Только на картинке. И все равно, что картинка была на свитке призыва, на который Кирин капнул свою кровь, так как только кровь кого-то, обладающего магией, способна активировать магию, заключенную в свитках. В сражении с драконом он не участвовал — он был охотником на чудовищ, которые угрожали людям, а с драконами вполне можно договориться. К сожалению, тот оказался чересчур агрессивным. — Какого он был цвета? — Черный. — А он мог выдыхать огонь? Я слышала, бывают драконы, которые дышат ядом или льдом. — Мог, а его чешуйки были покрыты смертельным ядом, поэтому черные драконы — самые опасные. — Ты много знаешь. — Я много путешествовал. Это почти одно и то же. На этом разговор закончился, и Мав устремилась дальше. Кирин нахмурился, он сказал слишком много, да и в целом говорил чаще, чем обычно. Это выматывало. Они попали на небольшую круглую площадь с неработающим фонтаном, в центре которого стояла статуя девушки с кувшином на плече. Вокруг него плясали люди, откуда-то лилась музыка флейты и скрипки. Мав потащила Кирина в самую середину, где ему сразу стало неуютно. — Я не умею… — твердо начал он, но Мав прижала палец к его губам, смотря с такой мольбой в глазах, что Кирин сдался и позволил вовлечь себя в танец. Вокруг него быстро сменялись лица, и ни одно он не мог разглядеть достаточно, чтобы понять, есть здесь опасные создания или нет. Зато Мав смотрела только на него, иногда подглядывая движения у других людей, и было тяжело не замечать этот взгляд. В конце концов Кирин посмотрел в ответ, увидел все ту же лучезарную улыбку и решил, что если бы рядом и была притаившаяся тварь — голодный вампир или особо ненавидящая людей ведьма, — то она бы уже проявила себя. Поэтому он просто наслаждался ситуацией, пока была возможность. Кажется, танцевали они очень долго, пока у Мав как менее выносливой не заболели ноги. Кажется, тогда они ушли на дальние улицы, где было тише и спокойнее. Кажется, там в воздух запускали зажжённые фонарики и еле слышно играла музыка. Кажется, ночь они решили провести на той площади, где до этого танцевали, и нашли пару комнат с видом на фонтан. Кажется, Кирин все это плохо запомнил. И неважно: рядом с ним все это время была та, ради которой можно и позабыть на время о былых привычках. Он стоял в коридоре перед Мав, которая уже была в своей комнате и держала дверь открытой. — Тогда до завтра, — сказал он. Она не ответила, опустила взгляд и затем молча подняла голову. Сделала пару шагов к Кирину и, приподнявшись на носочки, поцеловала его. Он осторожно приобнял Мав за талию, чтобы ненароком не спугнуть, и взял дело в свои руки, углубляя поцелуй. Несмотря на ощущаемую уверенность, сердце забилось быстрее и откуда-то взялось волнение, крайне несвойственное Кирину. Мав, кажется, расслабилась, кладя ладони ему в грудь. На их счастье больше никого в коридоре не было. И можно было полностью отдаться удовольствию, но… Нехотя Кирин отстранился, убрал прядь с лица Мав, нежно глядя в ее глаза с увеличившимися зрачками. Хотел ли он чего-то большего? Возможно. А хотела ли того же Мав? Чуть дрожащая, явно не ожидавшая ответных действий Кирина, она прерывисто дышала, чуть приоткрыв тонкие губы. — Желаю тебе крепкого сна, — прошептала она, сделав шаг назад, и быстро закрыла дверь.***
Кирин открыл глаза. Вчера заснуть удалось не сразу из-за не уходившего трепета где-то глубоко внутри. Попытка прислушаться к собственным ощущениям — в конце концов, нечасто он так проводил вечер — привела лишь к нарастающему беспокойству. Чешуйка черного дракона — подарок с того задания, который Кирин повесил на шею, — нагрелась. Это могло значить только одно. Где-то бушевал огонь. А вот и он. Из-под двери валил дым. Кирин быстро достал из тайника рапиру и небольшой ручной арбалет и вышел из комнаты. Чешуйка, хоть и отделенная от дракона, защищала от огня, и он, не обращая внимания на охвативший весь этаж пожар, открыл дверь в комнату Мав. Никого. Почему он не проснулся раньше? Почему ничего не понял и не услышал? Почему никто не тушит огонь? Что-то было не так. Кирин спустился на первый этаж, без опаски дыша дымом, и вышел на улицу. Огонь пожирал все вокруг: соседние здания, кричащих и бегающих людей, даже каменную плитку на площади — все никак не утихал, но и не захватывал большую площадь. На такое способен только магический огонь. Нет ничего проще, чем немного напрячь зрение и отыскать тонкие нити, протянувшиеся от магии к ее источнику. Мав. Она стояла в фонтане и пальцами плела узор из сияющих голубых искр, придумывая созвездия. Все это напоминало вчерашнее представление. — Кирин! — Голубой свет погас и пеплом осыпался на землю. — Ты видел, да? Я сама это сделала! Казалось, такие же огоньки, как и на всем вокруг, плясали в глазах Мав, делая их похожими на закатное солнце, когда она подбежала к Кирину. Только после этого он заметил ее порванное и обгоревшее платье, руки в царапинах и растрепанные волосы. — Ты видел, да? — Это было произнесено уже не так радостно. Вдруг Мав заговорила очень быстро, словно оправдываясь: — Я хотела уйти тихо, поэтому наложила на тебя заклинание крепкого сна. А огонь… я знала о твоей чешуйке, они мне сказали, хоть ты им и не понравился. — Она потрясла сумкой, которая никак не пострадала. Раздался звон стекла. — Я думала, что ты ничего не увидишь, но… Кирин возвел арбалет, уставив его в грудь Мав. Перед ним ведьма. Слабая сама по себе, но тянущая силу из каких-то оберегов, лежащих, очевидно, в сумке. Нельзя выходить на битву с ведьмой неподготовленным. А именно таким Кирин сейчас и был. Неподготовленным. Ни морально, ни физически. Единственное, на что он мог рассчитывать, — эффект неожиданности. Он уже не слушал лепет Кирин, видя перед собой не прекрасную девушку, с которой он провел вечер, а ведьму — ту, кто стал причиной творящегося вокруг кошмара. Он выстрелил. — Нет! Должно быть, в столь короткое слово было вложено достаточно магической силы, что Кирина взрывной волной отбросило к входной двери таверны. К счастью, рефлексы не были забыты, и он быстро поднялся на ноги. Мав со злостью и голыми руками ломала пойманный болт на две части, затем еще на две. И еще, и еще… Цвет глаз стал насыщеннее, напоминая кровь. — Нет! — закричала она. Или они? Кричали голоса: детские, мужские и женские, звонкие и хриплые, сливаясь в жуткий шум. — Не трожь мою кровь! Мою внучку! — Вдруг выделился женский старушечий голос. — Отстаньте от него. — Это снова была Мав. Стало немного понятнее. Мав не очень умелая ведьма, поэтому Кирин и не почувствовал ее истинной натуры, но получает силы от своих погибших родственников и других магов. Если честно, Кирин с таким ни разу не сталкивался. Да и в целом ведьмы за многие года гонений научились скрываться и не выставлять свои способности напоказ. — Вчера было так здорово. Когда я узнала от них, что ты… — Она запнулась, глубоко вздохнув. — Что ты охотник. Решила уйти тихо, чтобы ты подумал, что я тебя бросила, и забыл про меня. Но сейчас ты все знаешь, и надо что-то придумать. Нельзя медлить. Нельзя слушать ее. Иначе Кирин начнет сомневаться. Если не помог арбалет, стоит пустить в ход рапиру. Быстрый выпад, прерывающий размышления Мав, уткнулся в невидимую стену. Дополнительно сработавшее заклинание парализовало Кирина, тело перестало его слушаться. — Так не пойдет. — Мав повернулась к нему. — Ты слишком много видел. — Говорили одновременно все, но сквозь этот хаос Кирин ясно видел расстроенное лицо Мав. — Но я не хочу тебя терять. Сделаем вот что. Она аккуратно коснулась рукояти рапиры, на миг скривившись. Кирин всегда накладывал на нее защиту от подобных попыток отобрать у него оружие. Да насколько огромные способности и запасы сил у Мав, раз она спокойно держит в руках зачарованную рапиру? Впрочем, этот вопрос отошел на второй план, когда Кирин вдруг стал видеть ситуацию со стороны. Бесплотный дух смотрел сверху на две фигуры. Вот он, неподвижно стоящий в атакующей стойке, словно замерший во времени. Вот Мав, медленно пронзающая его сердце. Боли не было. Только стыд. Как можно было так расслабиться, так позабыть об осторожности? Мав посмотрела на Кирина. Не на его тело, истекающее кровью и умирающее, а на его… душу, которая парила чуть выше. Она протянула руку с пустой стеклянной сферой, которую достала из сумки. Вдруг Кирину стало все равно. Если он совершил огромную ошибку, если он расплатится за нее жизнью, то так тому и быть. Ему даже не нужно было ничего делать, просто принять свою судьбу. Его начало притягивать к сфере, и чем ближе Кирин к ней был, тем лучше различал хор шепотков, недовольных, злых и смеющихся. «На одного больше», — ухмылялись они. В последние мгновения Кирин почти ничего не видел, стекло искажало происходящее за его пределами. Но, кажется, Мав поцеловала сферу, добавив: — Крепких снов. Темно. Как же здесь стало темно.***
В босые пятки впивались острые иголки. Вдалеке не было слышно криков людей и лая собак, как это бывало раньше. Лучше бы эта погоня была, стало бы интереснее. — Мы же предупреждали… — Беги быстрее! — Мав, почему ты это сделала? Ма… — Молчи! Новеньких не спрашивали. Их голоса перебивали друг друга, ссорились и ругались, шепча словно и со всех сторон, и в голове одновременно. Зачем, вот зачем она помогла каким-то бродягам, спавшим на улице, разжечь костер? Не подумала и с дури запустила в хворост всполох огня. Те не так все поняли и, запаниковав, развели полнейший хаос. Вопли, обвинения в ведьмовстве — да, небезосновательные, — попытки схватить ее и поджечь быстро найденным факелом ничем хорошим не закончились. Только мгновенно вспыхнула неконтролируемая злость, и свое желание разрушать и мстить удалось унять не сразу. Ну и… пусть будет так. Они свое получили. Она забудет этот день, эту неудачу, как и многие другие. Единственное напоминание — голос, душа Кирина и его небольшие способности к магии — потонет в потоке других голосов и душ, прибавив ей сил. Эти мысли принесли долгожданное спокойствие. Она остановилась, чтобы перевести дыхание. За ней никто не посмеет бежать. Пусть так. Пусть она внушает страх и ужас, зато зависит только от себя самой. Она свободна в перемещении, в использовании своих сил, в выборе следующего шага. Стоило повести рукой, как подул легкий ветерок, заставив листья шелестеть. Она побежала. В лицо ударил прохладный воздух, ветви расступались по мановению мысли. От резких движений лес всполошился, почувствовав незваную гостью: птицы взмыли в небо, звери разбежались в стороны. Она сможет прожить одна — ведьма, гонимая отовсюду. Дикая, но свободная. Не принадлежащая никому. Чем бы ей заняться завтра?