Страх

От осознания происходящего сначала тряслись пальцы. Сначала тряслись пальцы, потом ледяные — до чего же, Господи, ледяные — мурашки стали бегать, врезаясь в позвоночник. Хотелось развернуться и сделать вид, что ничего не произошло, натянуть идиотскую, как обычно беспричинную улыбку и рвануть в следующее путешествие, а потом в следующее и следующее. Казалось, ходьба Марсель эхом отражалась от стен ТАРДИС и обратно, давя на ушные перепонки и представая перед глазами ярким, белым шумом. Последние шаги, прежде чем Марсель повалилась на консоль, хватаясь за всё, что попадалось под руку, совсем сбились. Она нервно заламывала руки, надеясь, что в голову придет гениальная идея. Но ужасная, неутихающая боль и страх — такой вязский и с каждой секундой растущий — не позволяли здраво мыслить. Ни одной спасительной мысли не приходило в голову. — Должен же быть выход, Доктор, — нервно и горячо шептала Марсель, безумными глазами окидывая помещение, когда мужчина появился в ТАРДИС. Он перевел свои усталый, полный сожаления взгляд на Марсель, давая той понять, что выхода нет: — Мне очень жаль. Истерика накатила новой волной, заставляя задыхаться и содрогаться в беззвучной истерике. Всё в мире вдруг отошло на второй план, значение имели лишь она и Доктор, но и тех застилала пелена из слез.  — Чёрт возьми! — закричала Марсель, не узнавая собственный голос. Доктор нервно закрыл глаза, не желая смотреть на её мучения. Он слишком хорошо знал, что чувствовала Марсель. И отдал бы все, лишь бы вернуть время вспять, подставиться под удар самому. — Я не хочу уходить, — прошептала она, позволяя слезам оставить мокрые дорожки на щеках и спуститься к подбородку. Ужас стремительно расползался по всему телу, застревая где-то в бронхах и не позволяя выдавить ни звука. Но уже на пределе болевого порога сила, сковавшая горло, внезапно отступила. Доктор в два шага оказался возле Марсель и прижал к своей груди, обнимая за талию, придерживая за лопатки. А она дрожащими руками обняла его в ответ, уткнувшись носом в плечо. — Хей, — Мужчина натянул нежную, но грустную улыбку на лицо. — Ты все ещё будешь жива. Его руки опустились на её щеки, а пальцы стали нежно стирать соленые капли. — Сам ведь знаешь, это чувство равносильно смерти. Марсель отстранилась, желая скрыть истинные чувства и слабость. Ей было просто ужасно страшно, а оба сердца, казалось, сжали тиски и всё сдавливали и сдавливали. Через пару минут её тело охватит жар и больше никто её не узнает. Но Марсель волновало не это. — Но ведь дело не в этом, — спросил Доктор, и Марсель застыла, замерла, всё ещё стоя к нему спиной. — Ты никогда не боялась смерти. Доктор развернул её лицом к себе, вглядываясь в глаза, которые она старательно отводила в сторону. Марсель пораженно выдохнула и призналась: — Я боюсь, — тихо начала она, из последних сил пытаясь не издавать жалких всхлипов. — Что ты больше не будешь смотреть на меня так же, как сейчас. Он удивленно посмотрел на неё, переваривая услышанные слова. Доктор никогда бы не мог подумать, что такие мысли могут прийти Марсель в голову. Она всегда была беспечна и весела, не давала повода даже подумать, что что-то её гложет. Возникло столько вопросов. Или так только казалось, а на самом деле, всё было гораздо проще: Марсель лишь боялась, что Доктору не понравится её новое лицо. В его глазах появилось немое восхищение и легкий укор. — Марсель, в любом обличии ты будешь оставаться самым особенным человеком для меня, — прошептал он на одном вздохе, боясь, что от откровения голос дрогнет. Слушая его слова, Марсель вбирала этот миг в себя, желая запомнить всё до единой детали. Доктор вбирал её, до селе ещё никогда не находившуюся так близко. Страх обоих обратился желанием, сильнейшим и неодолимым — чувствовать. И Доктор поцеловал Марсель. С отчаянием? Благодарностью? Впервые она не смогла разобрать его эмоций, потому что саму Марсель одолевали такие же противоречия. Как же хорошо осознавать, что в мире есть человек, который любит тебя таким, какой ты есть, был и будешь.