Притворяясь

Порой Мьо теряла счёт времени, когда была с Гебурой. Ничто в этой Корпорации не менялось, но когда им удавалось выкрасть драгоценные часы, казалось, что менялось всё. Не настолько, что казалось, будто бы ничего другого, кроме них, не существовало. Нет, когда Гебура была рядом, Мьо вспоминала, что ещё умеет мечтать. Как сейчас, когда отдыхающее тело Гебуры прижалось к её спине изо всех. Её дыхания, что могло бы щекотать затылок, просто не могло существовать. Но стоит только Мьо прикрыть глаза, как она чувствует его так же живо, как мурашки, что бегут по коже. В узкой односпальной кровати Мьо поворачивается, чтобы взглянуть на спящую любимую. Любимую. Но, опять же, они не могли себе позволить роскошь называть так друг друга, тем более здесь. Но они всё равно позволили, пусть Гебура и называла это лишь игрой, притворством. Но когда Мьо вспоминала этот смущённый взгляд, который так нечасто появлялся на её обычно невозмутимом лице, она улыбалась про себя. И сейчас она улыбалась тоже, когда касалась кончиков волос Сефиры и заправляла затрёпанные синтетические пряди за ухо. Конечно, её лицо было лишь результатом искусного технологического обмана, но Мьо отказывалась верить, что чувства Гебуры были ложными. Доброта её сердца — как и сердца Кали — ярко сияла сквозь трещины всех масок, которые она носила. И её лицо, несмотря на иллюзорность, было столь же прекрасным и безмятежным во сне, как и в первую ночь, что они провели вместе. Те чувства никогда не покинут сердце Мьо, и они восставали снова, стоило только вспомнить, как она боялась даже дышать, изо всех сил отвечая на крепкие объятия Кали, и лишь там она чувствовала тепло. Даже тогда это было больше похоже на сон, который можно разрушить даже малейшим движением. И, возможно, даже безопасность её объятий, не была чем-то большим, но теперь, когда у Гебуры уже нет этого тепла, которым она могла бы поделиться, Мьо с радостью одолжит своё. Гебура начала вставать. Кончики её пальцев побежали вниз, лениво касаясь широких плеч, мускулов, закалённых в битвах, множеству шрамов на спине, воссозданных в новой искуственной форме без какой-либо причины. — Доброе утро, ленивая задница. — Не утро. Здесь нет такого понятия, — ответила Гебура почти неслышно. Это больше похоже на стон, тем более, когда она уткнулась в грудь Мьо. — Давай представим, что есть, ладно? Что хочешь на завтрак? Гебура фыркнула. — Мне не нужно- Она замолчала ненадолго, а потом подняла взгляд, чтобы встретиться с алыми глазами Мьо, и неуверенно продолжила с почти детским смущением: — Яйца. И бекон. Быть может, это лишь её воображение разыгралось, но Мьо могла поклясться, что чувствовала тепло под пальцами, когда они легли на обнажённую кожу Гебуры, направляя её лицо в поцелуй. Она знала, что когда они отстранятся, это чувство исчезнет, но сейчас она чувствовала вкус улыбки на губах любимой. Мьо не нужно другого доказательства, чтобы поверить в этот хрупкий мир фантазии, который становится ещё ценнее, когда они делят его вдвоём. — Хорошо. Думаю, что смогу сделать их для тебя.