Unbroken

Я никого не продал, Не предал то, что любил. Прости, как я бы простил. Я просто плохо играл. Простите тех, кто искал, Пошлите тех, кто нашел. Достойно встретим финал На нашем радостном шоу. Агата Кристи — «А в небе все ходы записаны» Эшли снова беззаботно смеётся и безмятежно смотрит на мир через глазок фронтальной камеры, научившись этому заново. Эшли может, потому что прошел почти год, а время лечит. Сентябрь — это же почти Хэллоуин, время одевать — или снимать? — маски. И Джина, до вульгарности яркая, жизнерадостная Джина ему в этом помогает. Эшли пьет сок вместо виски и играет со Воробейкой, подзывая ее тихим свистом. Почти так же, как когда-то подзывал Его, когда Он слишком надолго зависал на кухне, уперевшись локтями в стол, или курил на балконе. Или просто хотелось обратить на себя внимание. Парди почти благодарен гребаному вирусу за отмену всех фестивалей и концертов, даже тех, которые не планировались. У него есть время не смотреть, как Они справляются без него. Дать себе передышку, дать отвыкнуть. Он развлекается как девчонка, выкладывая милые фотки Воробейки, которой сейчас достается вся его скопившаяся, не имеющая выхода любовь и нежность. И пушистый черный комочек платит тем же. Она бескорыстна, как все животные. Это у людей все устроено неправильно. Когда в ответ на заботу можно получить пинок под зад. Эшли попинали изрядно — и жизнь, и те, кто в ней обитает. Те, ради кого сначала хочется жить на полную катушку, а потом вдруг — наоборот. Но он — феникс, который выгорел дотла и возродился из пепла, как призывал Пророк в своей песне. Эшли снова может писать песни — уже свои, только свои, полностью состоящие из его мыслей и чувств. Он больше никому ничего не должен. Наоборот — невыплаченные долги за Ним. Но это уже дело юристов. Он так сильно хочет забыть, что даже заваривает эту кашу с переездом, который, как известно, страшнее потопа. Потому что как можно спать в этой комнате, этих стенах, которые помнят. И на этой огромной кровати он не один, рядом, щекотно касаясь плеча, разметались всклокоченные черные волосы. Эшли просыпается среди ночи от сладкого кошмара, в котором эти больные отношения все ещё не разорваны, когда еще рядом, но желание уколоть друг друга побольнее пересиливает просто желание. И вздрагивает в предутреннем сумраке от мягкого прикосновения — дежа вю? Но с соседней подушки сладко зевает Воробейка, уютно прижимаясь к его плечу. Он лишь вздыхает и притягивает уютно урчащую кошку к себе на грудь. Он больше не светит своим прессом при каждом удобном и не очень случае. Не потому, что перестал качаться и следить за собой. Просто Джине до его outlaw, как и до подвешенных глаз и укладки — до лампочки. С ней можно поржать, потусить, можно даже помолчать на пару, задумчиво зарываясь пальцами в шерсть своих питомцев. И Парди молчит, вяло тиская ее за задницу. У него рефлекс — оглаживать того, кто забрался к нему на колени, будь то Воробейка или… Или. Джина не в обиде на «или». Ведь именно она погнала Эшли в приют для животных, чтобы перенаправить эти рефлексы в нужное и безопасное русло. «Да заведи ты себе уже кого-нибудь! Хоть кота! А что, тебе не помешает доза няшности и кто-то, кто будет тебя любить, не шифруясь, не размениваясь, не скрывая своих чувств!» Это Джина медленно шла рядом вдоль мяучащего и фыркающего вольера. И она же коротко бросила «не смей!», когда Эшли засмотрелся на чёрно-белого кота, так похожего на Кроу. Так что Пиратская кошка нашла новый дом в какой-то степени благодаря ей. Джина слишком хорошо его знает, чтоб разрешить надолго залипнуть в себе.  — Парди, а ну вернулся быстро! — преувеличенно сурово командует она, больно сжимая его коленку и уже спокойнее добавляет. — Не трать попусту эмоции! Загрустил — пиши песню! Хоть польза будет! Джина — умница, и он ей очень благодарен за то, что она рядом: одинокими дождливыми вечерами, солнечными, но не менее одинокими, днями, в Страбаксе, на общих стримах, на пледе посреди газона, под боком на узком диване. Это она заставляет его выкладывать сторис с совместных посиделок, не обращая внимание на его бубнеж: — Нафига? Последних поклонниц распугаю же! — Как же, — смеется она, — напугал ежа голой жопой, а фанаток сиськами! Они к чему похуже привыкли, чем твои ноги на моих коленях! Зато хоть будут знать, что ты тут с тоски не загибаешься! Сиськи у Джины и правда зачётные, как он любит. Любит лапать напоказ и тиражировать этот показ в соцсетях. Джина не против, ей такой эпатаж — лучшая реклама, да и руки у Парди ласковые — как тут откажешь? Но она не пытается склеить ни его, ни его разбитое сердце, довольствуясь малым — дружеской поддержкой и иногда дружеским же сексом. Чтоб тот не натёр себе мозолей и не подцепил по пьяни какую-нибудь акулу, вроде тех, что устроили на него травлю на весь интернет. Ага, как же, бил он там кого-то, насиловал и совращал! Мечтательницы, насмотревшиеся «50 оттенков серого»! И представляющие себя и Эшли в главных ролях. И нет бы тихо строчили фанфики, как сама автор нашумевшей саги, так надо ж было живому человеку жизнь портить! Мало ему было злокачественной опухоли в лице этого козла, самопровозглашенного Мессии! Джина уверена на все сто, что один из многочисленных фанатских аккаунтов в фолловерах Парди принадлежит Бирсаку, который анонимно следит за всеми публикациями и со скрупулёзностью заправского мазохиста сохраняет в избранное все посты и фотки. Уж лучше самой взять друга под крыло, пока от его собственных обломанных крыльев не осталась лишь стилизация на логотипе его лейбла! А самой ей срать на завистниц и хейтеров. Что, косметику ее не будут покупать? Или кинут пост о том, что задница у нее некрасивая? Ой, да Джина уверена и в себе, и в своей заднице почище Ким Кардашьян! И благодаря ее уверенности и неиссякаемому оптимизму Эшли снова может дышать глубоко и свободно, может выкладывать фото без макияжа, который первые месяцы после прошлого ноября был его постоянным спутником, потому что глаза превратились в щелочки, а черным кругам под ними позавидовал бы любой зомби. Джина на аркане тащила его в салон на стрижку, сама, влив в него стакан Джека и оседлав его колени, вооружалась пинцетом для коррекции бровей: «Нет, сука, ты у меня будешь красивым! И пусть все — все, слышишь меня! — снова на тебя обдрочатся!» Она же заставляла его облачаться в яркие майки — создашь настроение, а оно в ответ создаст тебя! И вот Парди вновь рассекает в любимом «69», ему плевать, что это число — только Их, подумаешь! Королем или валетом можно кувыркаться не только с Ним! Джина готова мегерой вцепится в Его тощую татуированную шею и душить, пока не захрипит. Потому что это из-за него Парди приходилось устраивать регулярную дефрагментацию собственной души, собирать себя по кусочкам, восстанавливать по фрагментам татуировок свое тело, которое все еще помнит. Джина закипает каждый раз, когда видит его лицемерную морду, смакуя в голове картины кровавой расчлененки. Впрочем, реальность с Симмс похуже расчлененки будет, так что пусть варится в ней до полного размягчения мозгов. Игра еще не окончена, Эшли понимает это. Карточный король отпраздновал свой день рождения в нигде. Но у него в кармане все ещё лежит помятый замусоленный джокер. Он сам. Несломленный. Воскресший, улыбающийся. И что с того, что «ты — лучший роман, которого у меня никогда не было, потому что любовь не всегда справедлива»* Если Ты считаешь, что сейчас песни у Тебя пишутся лучше, чем раньше — проверить легко! Пиши, выкладывай, и посмотрим, кто кого. Но учти, Ты проиграешь при любом раскладе. Потому что, когда тебя отпускают и забывают — это гораздо больнее, чем непрощение. А черные, как душная ночь, кошки, как известно, умеют не только снимать стресс, но и лечить память. Отныне Эшли хозяин своей жизни и своего сердца. Он больше не будет зависеть ни от чьих игр. «Ставь на чёрное, ставь на красное. Всё равно выигрывает зеро», — как говорил Челентано в «Блеф». -- *BVB — «Love isn't always fair»