мертвый лед

атанасия мила. она вся как прекрасный ангел, как та принцесса она и так принцесса, глупышка из сказок, что в детстве читала дженнет ее милая няня. маргарита долго представляла себе их встречу, вырисовывала в своих мыслях картинки того, как может выглядеть ее сестра (ведь кукла вряд ли могла передать все великолепие девушки) и как она отреагирует. дженнет всегда думала, что сестра тепло улыбнется, так широко-широко, как могла бы улыбнуться только самому близкому человеку и крепко ее обнимет., но все оказалось иначе. принцесса атанасия, спускаясь вниз к дебютанткам под руку с императором улыбалась всем одинаково вежливо, лишь слегка приподнимая уголки губ, но дженнет видела, как ее глаза искрятся теплом и любовью она никогда не умела отличать ложь от правды. атанасия не просто мила, она красива. красивее, чем кто-либо. дженнет никогда не чувствовала себя так. так влюбленно, так, будто ее сердце пело и порхало, словно прекрасная бабочка в том самом изумительном розарии принцессы, что прославился на всю обелийскую империю, как подарок императора-тирана для своей самой любимой и единственной дочери. и первое время этого хватало. хватало вот так просто быть к принцессе ближе, чем другие аристократки, обнимать ее и чувствовать запах шоколада, перемешанный с ароматом роз. касаться ее нежной кожи, ловить каждый ее взгляд на себе и просто быть рядом., но со временем этого становилось мало. хотелось зарываться носом в золотые кудри, переплетать пальцы, оставлять поцелуи на шее, щеках и губах. хотелось большего, но она не могла себе этого позволить. она тонула в этих чувствах, как могла бы тонуть в океане глаз принцессы, позволяя воде заполнять легкие до краев и лишать себя воздуха, потому что атанасия, заведомо, и есть ее воздух. и дженнет уже не представляла себя без атанасии, она уже ничего не хотела, если рядом не было сестры. эти чувства, сравнимые с ядом медленного действия, пожирали ее. и когда-нибудь, — маргарита уверена в этом, — сожрут. — ты так наивна, — атанасия улыбается все также мило и приторно, чуть склоняя голову набок, а дженнет чувствует, как сладость этой улыбки оседает на ее языке горечью и обидой. — считала, что я — твоя сестра и даже влюбилась в меня, надо же. уже. у принцессы кожа — шелк, волосы — золото, освещаемое солнцем, а глаза — обманчивая дымка доброты и милосердия, осколки неба, которые, в самом деле, оказались мертвым льдом, ставшим местом захоронения маргариты.