Всё становится слишком запутанным (These things tend to get messy)

Всё начинается с того, что инопланетники – внеземные формы жизни, капитан – ставят это неподлежащее обсуждению условие то по одному поводу, то по другому – для сохранения наших жизней и возвращения на Энтерпрайз, капитан – и, если на предшествующих десантных заданиях Джима просили жениться на семи различных принцессах, съесть по меньшей мере три вида личинок, отдать несколько членов экипажа для ошпаривания и подачи в качестве блюда на торжественном банкете, то заниматься сексом со своим первым офицером на глазах у целой аудитории – это определённо было впервые. Что за хуйня, думает он и почти что произносит это вслух, когда Спок интересуется у Лидера: - Это должен быть полноценный половой акт? Как оказывается - нет, и вот Джим обнаруживает себя прижатым к какому-то церемониальному обелиску с ладонью Спока вокруг своего члена и влажным дыханием Спока возле своей ушной раковины. - Я… - Джим умудряется вытолкнуть из своего горла, но не вполне способен продолжать, так как его пальцы тянутся обхватить запястье Спока, где и остаются до конца. ~ По крайней мере Спок и Ухура разошлись пару лет назад, говорит себе всё ещё слегка дезориентированный Джим, когда вооружённая охрана сопровождает их назад на Энтерпрайз. Это изрядно уменьшает риск того, что она решит заколоть их обоих своей пилкой для ногтей. ~ Они не упоминают об этом в отчёте – по крайней мере Джим не упоминает, и, как ему кажется, Спок также, поскольку он не получает пронзительного звонка из отдела кадров (или от Сарека, который по каким-то причинам достал номер Джимова коммуникатора и частенько использует его для случайных вопросов в диапазоне от «Мой сын вполне здоров?» до «Трёх зубчиков чеснока будет достаточно?») Они никому не рассказывают – по крайней мере Джим не рассказывает, и, как ему кажется, Спок тоже, потому что на звёздном корабле слухи разносятся как вирус, быстрее, чем данубианский грипп, а Сулу всё ещё ни разу не выдал Джиму в лицо ни одной задроченой шутки. Они по-настоящему даже не думают об этом – ладно, Джим думает, преимущественно поздно ночью, и в звуковом душе, и рано утром всякий раз, когда ему не удаётся отложить звонок будильника по четвёртому кругу, - но ему кажется, что Спок не думает, потому что член Джима вряд ли сопоставим по важности с кинетикой распада сверхновой или с неуглеродными формами жизни, или с числом Пи. Он едва ли так же очарователен, ну правда. ~ Они друзья, конечно же. И были ими долгое время. Тем самым типом друзей, которые выталкивают друг друга с линии огня дезинтеграторов, которые могут молчать минут сорок без нужды вставлять бессмысленные ремарки о состоянии окружающей среды, которые участвуют в безмолвной, но беспощадной войне за уровень температуры в их общей ванной комнате. Так что они продолжают дружить, и Спок – это Спок, такой же, как всегда, испытывающий сдержанный восторг по поводу всех этих космических аномалий; активизирующий логический процесс всякий раз, когда Боунс крутится рядом, и приглушающий его, как только тот оказывается вне пределов слышимости; заглядывающий на партию в шахматы пару раз в неделю. А Джим – это Джим, за исключением того, что теперь у него появилась привычка думать по десять раз на дню о том, как до смешного прекрасен Спок, и да, это не то, что он не замечал раньше, но теперь это вопиюще и назойливо, и отвлекает, и что с того, что он пахнет даже лучше, чем выглядит. (Долгое время Джим был уверен, что тот пользовался шампунем Ухуры, а теперь начинает подумывать, что всё могло быть с точностью до наоборот). - Капитан? – наклонив голову спрашивает Спок, и Джим выходит из задумчивости и делает ход слоном на В7. ~ Во второй раз инопланетники - внеземные формы жизни, капитан – были чрезвычайно гостеприимны, и Джим передаёт Споку свой трикодер, в то время как Спок… Джим и сам не вполне знает, возможно, изучает листву фикуса или нечто столь же занимательное, и их руки случайно соприкасаются. Алинтианский Президент просто додумывает о них то, что ей хочется. Джиму смешно. - О, нет. Это было недоразумение… - Вы имеете в виду, что вы двое не пара? Вы оба можете жениться на моих дочерях? - О, ладно, на самом деле тогда мы двое, хм, пара, – начинает говорить Джим, а затем продолжает болтать весьма убедительно для себя самого, но не для окружающих, по-видимому, поскольку глаза Президента сужаются до двух щелей, а стоящий рядом Спок почти закатывает глаза. Из-за этого у него всегда были неприятности с Боунсом. - Я требую доказательств, - заявляет Президент. Джим на девяносто процентов уверен, что вызванное вздохом Спока движение воздушных масс уже привело к ионной буре где-нибудь в Бамфаке, Бета-квадрант. В этот раз нет никакого церемониального реквизита, лишь шаткая хижина и кучка любопытных чуваков, и было бы честно, если бы Джим уступил очередь, но руки Спока уже расстёгивают молнию на его камуфляжных штанах. И либо Спок всё схватывает с первого раза, либо Джим думал об этом слишком уж много, потому что он вполне уверен, что оставляет пальцами синяки на бицепсах Спока, а всё заканчивается досадно быстро, даже не успев толком начаться. Достаточно быстро, чтобы Президент не только выглядела убеждённой, но и испытала облегчение по поводу того, что одна из её дочерей счастливо избежала Джимовой халтурности в сексе. Затем Спок тайком вытирает ладонь о свою черную нижнюю рубашку, и начинается банкет, на котором их потчуют чем-то подозрительно похожим на личинок с гарниром из сладкого картофеля. ~ В третий раз инопланетники – капитан, явитесь, пожалуйста, на третью палубу на курсы повышения квалификации по тактичности в среду в 8.30 утра – проводят этот, типа, культ поклонения воинским узам, и член Джима уже наполовину твёрд к тому моменту, когда прозвучало слово «демонстрация». Спок лишь хладнокровно кивает, а его пальцы уже трудятся, как вдруг – - Это так принято заниматься сексом в культуре вашей Федерации? – Премьер-Министр, кажется, не впечатлён. Не изведаешь, пока не отведаешь, думает Джим, признательно скользя взглядом по ладоням Спока. - Зачастую, - отвечает Спок как раз тогда, когда Джим решает, что настал его звёздный час, и заявляет: - Не всегда. Джим пытается игнорировать «что-за-нахуй-как-насчёт-помочь»-взгляд Спока. - Иногда люди используют свои рты. Иногда они осуществляют половой акт с проникновением. В некоторых случаях они просто долго трутся друг о друга. Я также слыхал про чувака, который испытывает микро-оргазм при каждом третьем зевке. Потрясающе, а? И поэтому Джим оказывается на коленях, ладонь Спока гладит волосы на затылке Джима, а его восхитительный запах – у Джима в ноздрях. На полпути Джим отстраняется с хлюпающим звуком и спрашивает: - Норм? На что Спок лишь выдыхает, стискивая пальцы на скальпе Джима, и направляет того назад. - Мне это понравилось, - говорит Джиму Спок как бы между прочим, когда они сходят с площадки транспортатора, и Джим разрывается между тем, чтобы сказать офигеть, и тем, чтобы спросить, не хочет ли он ещё разок или даже семь раз. Затем он вспоминает, что Спок – вообще-то его друг, а у Джима не так уж много друзей, и смиряется с ответом: - Ага, минет делает своё дело. Скотти у контрольной консоли смотрит на них слегка озадаченно, а потом делает вид, что прочищает уши. Только поздно вечером, когда он в своей комнате придумывает способ снять парадный пиджак, не содрав все эти дурацкие медали и наградные значки, то соображает, что никогда не делал комплиментов мастерству Спока. Он чувствует себя как двадцать лет назад, когда внутреннее сопротивление вынуждало его не признавать, что Эрин Джонсон подарила ему крутейшую открытку-валентинку всех времён, даже при том, что он безумно на неё запал. ~ - Ты делал что с… кому? - Знаешь ли, Боунс, я думаю, что технически это должно звучать «с кем». - С кем? Так с кем? Джим снисходительно машет рукой. - Слушай, это каждый раз были ситуации на грани жизни и смерти. Ну, ты знаешь, соглашайся или сдохни. Мы делали то, что должны были делать. - Действительно. - Чтобы обеспечить выживание и оптимальный успех миссии. - Да, конечно. - Я сделал то, что сделал бы любой другой капитан Звёздного флота. - Трахнул своего первого офицера. - Нет, я его не трахал. - Ага-ага. - Мы только… Ну, знаешь. - Не могу поверить, что Звёздный флот доверил вам двоим звёздный корабль с варп-двигателем и практически без надзора. - Это несправедливо. - Эта вся хрень со Споком – наихудшая идея из всех, что у тебя были. - Нет никакой такой хрени со Споком, и это была не моя иде… - И я учитываю ту херню с перемещением в пчелиный улей лишь «потому, что ты не любишь реплицированный мёд». - Как бы я мог предсказать, что там будет пчелиный мятеж… - И не приходи плакаться в мою жилетку, когда всё это закончится твоей покусанной задницей. - Почему оно должно… - И всё это означает, что Нийота теперь официально вне игры, а Спок не защиплет меня до смерти, если я приглашу её на свидание, верно? Джим фыркает. - Ага, чего уж тут. Она сама может защипать тебя до смерти. С кем. ~ Это, вроде как, могло быть не самой лучшей идеей из появлявшихся когда-либо у Джима, и всё же он не собирается признаваться Боунсу, что тот был прав. Джим немного не в себе. Он привык замечать кого-то симпатичного ему в баре и подкатывать к нему в учтивой, по его убеждению, манере, на самом деле зная, что действует неуклюже и малость по-детски, и примерно в шестидесяти процентах случаев получать взамен парочку свиданий и такой секс, как ему нужен. И вот, что происходит здесь – он думает о том, как остроумен, и проницателен, и трахабелен Спок по крайней мере три пятых времени своего бодрствования, четыре пятых – когда они вместе на мостике, а корабль в варпе, и затем… Затем ничего. Он не может просто подойти к Споку в надежде, что тот не психанёт из-за факта, что его капитан хочет, чтобы его нагнули и поимели на научной консоли. Это будет катастрофа эпического масштаба, возможно даже хуже того раза, когда он пригласил Кэрол на свидание, и она отказалась, при всём том, что изначально он никогда не был особо увлечён Кэрол. И это же Спок, а значит, уровень неловкости, которого он способен достичь, монументален. Таков, что простым смертным просто не дано его по-настоящему осознать. Однако, все те назойливые связанные-со-Споком мыслишки никуда не исчезают, что несколько добавляет напряжения в их прочие отношения, включающие их бытность коллегами и друзьями, которые иногда тусуются вместе после работы, и не включающие валяние дурака в полуобщественных местах с целью потакания потенциальным союзникам Федерации. Спок замечает. - Два дня тому назад я повысил температуру в нашей уборной, - говорит ему Спок, стоя у входа в их общую ванную комнату. Джим стоит в центре своей каюты, пытаясь не дёргаться и не вполне уверенный, куда деть руки. - Ага. Ты всегда так делаешь. - Но Вы не понизили её. - О, - Джим чувствует, что краснеет. Он пытается изобразить бурную деятельность, стоя спиной к Споку, но всё, что он может придумать – это расстановка по цветам подстаканников, которые обнаруживает на своём столе – ой, у него есть подстаканники? Зашибись. – Серьёзно? - Вы в порядке, Джим? Он ставит зелёный сверху синего. - Ага. Почему ты спрашиваешь? - Вы выглядите… рассеянным. - Я не… Я просто… делаю важную штуку. Прямо сейчас. Спок наклоняет голову и смотрит на Джима с изрядным любопытством. - В настоящее время Вы выстраиваете в хроматическом порядке подстаканники, существование которых Вы никогда не признавали до сегодняшнего дня. - Ты этого не знаешь. Это подарок. От моей… хм… матери. - Я реплицировал их для Вашей каюты двенадцать дней назад, Джим. Более того, хроматическая гамма не верна. - Она абсолютно верна, - оскорблённо заявляет Джим. - Поскольку длина волны, отражённой оранжевыми объектами, короче, чем… - Тебе что-то было нужно прямо сейчас? Спок напряжённо всматривается в Джима ещё какое-то время, а затем говорит: - Отрицательно. И уходит в свою каюту через ванную комнату. Джим выдыхает и молча желает тем Лидеру, Президенту и Премьер-министру лёгкого, но причиняющего неудобство приступа диареи. С этого дня он даже начинает использовать подстаканники, потому что они довольно удобные. ~ Так всё и продолжается несколько недель: Джим лелеет свою первую взрослую влюблённость как Шато Латур 2199 года, избегая Боунса и Ухуры, которые между тем начинают встречаться и вступают в отношения, кажущиеся на хороших шестьдесят процентов состоящими из совместных издевательств над Джимом (чему он втайне рад), небольшого замешательства под пытливым взглядом Спока, когда они остаются одни в турболифте, и слишком поздних отходов ко сну в связи с чтением великих классиков русской литературы и сочных любовных романов некоего Николаса Спаркса. В известном смысле это всё привлекает драматическую сторону характера Джима, ту самую, наличие которой он бы никогда не признал в присутствии кого-либо, проводя дни в отдаче приказов Сулу следовать на максимальном варпе, и стрельбе из фазеров, и посредничестве в выгодных соглашениях; при этом его ночи поглощены безответной тоской. Затем кое-что происходит, и всё меняется. ~ - Ты должен занять кровать, - говорит он Споку, когда их определяют в одно и то же временное помещение после взрыва и декомпрессии половины левой части Энтерпрайз. - Очень хорошо, - отвечает Спок. Его заново реплицированная форменка чуточку слишком плотно облегает грудь. - Что? Никаких вежливых попыток предложить мне занять кровать? Спок пару секунд в замешательстве пялится на Джима, затем его глаза с одобрением раскрываются шире. - Ах да. Нет, капитан, Вы должны занять кровать. – А потом, почти как запоздалая мысль, столь же монотонно. – Я настаиваю. Джим закатывает глаза. Это прозвучало как самая вымученная фраза из когда-либо услышанных им за всю жизнь. - Слушай, мы можем просто лечь в кровать вдвоём? Эта койка не такая уж маленькая, и я спорю, ты почти не шевелишься ночью. Спок немедленно вырубается, а потом ёрзает, мечется и ворочается больше, чем кто-либо, с кем Джим когда-либо делил кровать – и больше, чем это делает любой взрослый человек в представлении Джима – что в любой другой день могло быть по крайней мере забавно, но этой ночью Джим так устал, что ненадолго задумывается, не столкнуть ли его на пол. В конце концов он, должно быть, всё-таки заснул, потому что, когда он просыпается, то освещение на корабле соответствует раннему утру, покрывала полностью сползли с кровати, а его тело на восемьдесят процентов растянулось поверх тела Спока, который как раз моргает просыпаясь. Отодвинуться было бы хорошей идеей. - Эй, - произносит Джим, оставаясь на том же самом месте. - Джим, - говорит ему Спок перед тем, как зевнуть, прислонившись к шее Джима. Ладно. - Как ты, хм, спал? - Удовлетворительно, - отвечает Спок в основание горла Джима, и это тот самый момент, когда, вероятно, должно случиться что-то типа разговора, или несогласованное отстранение прочь друг от друга, или один-два неловких приступа смеха, но Спок просто отодвигается от шеи Джима и смотрит ему в глаза, и единственная вещь, о которой может думать Джим – это то, что вулканцам, очевидно, не присуще утреннее дыхание, и это могло бы быть проблемой, потому что Джим не вполне уверен по поводу своего собственного статуса. Затем ладонь Спока скользит вниз по пояснице и заднице Джима, и, видимо, это то, что они делают прямо сейчас. Либо у Спока всё это время был план (маловероятно), либо он действительно хорош в импровизации (правдоподобно), потому что он укладывает Джима так, как будто в течение последних пяти лет у него в голове была конкретная картинка того, как это должно выглядеть. Он находит смазку в ящике комода – это некогда была каюта Кинсера, который нынче переехал к Скотти, поэтому Джим не уверен, что хочет знать, как она туда попала – и вот оно. Да. Это просто секс, говорит себе Джим и пытается вести себя как обычно во время секса, восторженно, беспечно и малость разговорчиво, сопровождая комментариями такого плана как Ты делаешь это так классно, и Ты так глубоко во мне, и Да, да, тебе нравится трахать меня в задницу, не правда ли. Это не вполне срабатывает, поскольку Спок наклоняется вперёд между двумя особенно глубокими толчками и мягко целует его рот, и Джим теряет нить того, о чём он говорил. ~ - Итак. Это произошло, - впоследствии говорит он Споку, прижавшись щекой к подушке. - Действительно, - отвечает ему Спок. На его щеках болезненный румянец, и он рассеян, играя с изгибом ягодиц Джима и липким эякулятом между ними. - Ладно, тогда. - Ладно, - говорит Спок, и Джим бы отметил, что ладно – понятие изменчивое, неточное и невулканское, но Спок нагибается и, крепко придерживая ягодицы Джима, целует их, а Джим… Джим затыкается. ~ После этого Споку необходимо контролировать сорокавосьмичасовой эксперимент, а потом Скотти ещё разок решает продемонстрировать, насколько неустойчивы его отношения со здравым смыслом, творя какую-то хрень с вовлечением асбеста и варп-ядра, и Джиму просто страшновато оставлять его одного в подобном расположении духа – пусть даже, ага, модификация работает отлично, и они теперь летят на тринадцатом варпе, но дело даже не в этом – так что прошло четыре дня, прежде чем они увиделись снова. Четыре дня, в течение которых Джим мог бы разок или трижды поразмыслить над несуразностью совместного проживания с тем, с кем ты только что занимался великолепным развлекательным сексом без каких-либо странных цивилизаций, заставляющих вас это делать. Но Спок, который – как начинает тайно подозревать Джим – возможно чувствует себя гораздо более непринуждённо в плане секса, чем твой среднестатистический ботаник, просто возвращается со своей смены и заявляется в душевую, когда Джим всё ещё находится там. - Ой, эээ, привет, Спо… Его пальцы смыкаются на члене Джима до того, как тот успевает спросить: «Гондолы всё ещё на месте?», а Джим никогда не был из тех, кто говорит чему-то нет, по крайней мере точно не дрочке. Поэтому он начинает медленно толкаться в кулак Спока, прислоняясь к теплу в изгибе его шеи, и когда он кончает, ощущения столь сильны, что его голова слегка кружится. - Как в старые добрые времена, - произносит Джим, задыхаясь сильнее, чем ему хотелось бы. - Не совсем, - говорит ему Спок и разворачивает Джима, чтобы раздвинуть его ягодицы. ~ Ухура начинает бросать на Джима взгляды, немного выбивающие его из колеи, преимущественно потому, что всегда присутствует некий, типа, страх, что она могла бы решиться изготовить бомбу из своего универсального переводчика и подложить её в кабинет Джима, или запустить в эфир на универсальной частоте Звёздного флота какое-нибудь подлое сообщение вроде Джеймс Кирк думает, что мотыльки жуткие или Однажды его хитростью заставили выпить две рюмки уксуса подряд. (Оба факта являются правдивыми, поскольку Ухура, вероятно, неспособна лгать) - Ты бы лучше не разбивал ему сердце, - говорит она Джиму. - И тебе доброе утро. Это что, неоново-фиолетовая овсянка? - Ага, Скотти поигрался с репликатором. Тем не менее, ты лучше не причиняй ему боль, или я расскажу всем по внутрикорабельной связи, как Леонарду удалось на целых три дня убедить тебя в том, что брокколи — это мясо. Твою мать. - Нийота, я не думаю, что ты понимаешь, что тут происходит. Её брови взлетают. - Нет, правда. Это не то, что ты думаешь. Мы просто… развлекаемся. И не то чтобы Спок отдавал этому всего себя или что-то ещё. Если бы что-то ещё, то я – единственный, кто… Он затихает, потому что Ухура пялится на него так, как будто собирается заколоть его вилкой. - Ты смеешь снисходительно разжёвывать мне поведение моего лучшего друга, к тому же моего бывшего парня? Она съедает ложку овсянки, всё ещё удерживая на нём свой убийственный взгляд. Джим колеблется. Ухура всё перепутала, но из всех других сторон её дерьмовая сторона – это та, на которой он в конце концов хочет быть. - Правда, я… - Фу, на вкус как баклажан. ~ Даже без учёта секса быть соседом Спока по комнате – это прикольно. Они болтают обо всём на свете по ночам перед тем, как лечь спать, и утром во время завтрака, и когда они оба не при исполнении служебных обязанностей и бездельничают в каюте. Они всегда были друзьями, хорошими друзьями, даже слишком, но до сих пор это было что-то вроде Я бы отдал за тебя жизнь, не задавая вопросов – тип дружбы, а теперь это скорее Я бы хотел услышать что ты скажешь о том, что этим утром энсин Павлов случайно назвал меня мамой, или У нас есть наши личные шуточки о том, как часто ты ешь ростки сои, или Я знаю, что иногда ты просыпаешься в два часа ночи весь потный и даже не пытаешься заснуть снова – вид отношений. Это хорошая штука. ~ Спок любит обнимашки, хотя он, наверное, сформулировал бы это как максимизацию выделенных пространственных ресурсов, или разделение доступного тепла, или что-то ещё столь же бездушное, если бы Джим спросил. И всё же они часто лежат в обнимку после секса и даже когда секса не было вовсе, потому что койка узкая, а жить в одной комнате – это так интересно, ведь никуда не деться друг от друга, в каком бы настроении ты ни был. Джим это любит и ненавидит, но преимущественно любит. Также Споку нравится сидеть рядом с Джимом, неодобрительно покачивая головой, когда они смотрят головидео боевиков из переоценённых франшиз, болтать об игре в паррисианские квадраты и реплицировать сырые макароны для Джима, поскольку тот обнаружил, что любит ими перекусывать (к тому же он не осуждает Джима слишком уж сильно, и это как глоток свежего воздуха после всех лет, когда Боунс бросался словами «желудочно-кишечная непроходимость» всякий раз, когда видел жующего лапшу Джима). Иногда по ночам Спок занимается своими научными экспериментами, и это означает, что Джиму нужно развлекаться самостоятельно, как он это и делал на протяжении предыдущих двадцати девяти лет. Обычно он просто стоит там, чувствуя себя немного потерянным, обдумывая возможность напиться, но затем решая, что неа, это же середина недели, лучше просто выпить чаю и почитать книгу, зачастую в мягкой обложке с блестящими буквами и слишком яркими картинками, изумляясь, когда именно он успел стать таким ответственным человеком, каким его уже давно считал Пайк. Чаще всего Джим засыпает через несколько страниц, а когда он просыпается, его книга и очки лежат на прикроватном столике рядом со смазкой, а щека Спока прижата к его шее сзади под одеялом. Спок, не вполне понимает, что он творит – осознаёт Джим. Он великодушный и порядочный вулканец, очевидно внимательный и достаточно заботливый, чтобы делать жизнь Джима лучше, но на этом всё. Джим должен как-то смириться и перестать видеть в этом какой-то тайный смысл, как четырнадцатилетний подросток, торопящийся купить смокинг на свой выпускной потому, что самый горячий чувак в школе изволил спросить его, какой сегодня день от Рождества Христова. ~ Количество людей, заигрывающих со Споком каждый божий день, откровенно за гранью абсурда. Ещё более поразительным является тот факт, что поощрение их действий Споком равно нулю, но они всё же продолжают набрасываться на него, и это было бы забавным, если бы не било слишком близко к сердцу. Его, Джима, сердцу. Джим уверен, что в один из таких дней кто-то из этих людей всё-таки получит хоть какое-то поощрение. Это наверняка будет кто-то неожиданный, кто-то, к кому Джим даже не присматривается, возможно, длинноногая девушка с рыжими волосами, гортанным смехом, четвёртым размером груди и непревзойдённым пониманием тектоники плит. Она познакомит Спока с каким-нибудь странным японским кинковым искусством связывания, и они будут проводить каждый свободный вечер за обсуждениями палеомагнитизма во время ужина, а затем – заниматься акробатическим сексом, даже если оба вернулись с четырнадцатичасовых смен, и все их пухленькие, на четверть вулканские детишки будут тихо спать всю ночь напролёт с первого дня своего появления на свет. Джим пытается вести себя так, как будто ему всё равно. Когда он неизменно терпит неудачу, он пытается вести себя так, как будто он действительно рад за Спока, что и должно было бы происходить с самого начала, с тех самых пор, когда они стали друзьями и всё такое. - Этот парень откровенно приударил за тобой. Я совершенно уверен, что у него, типа, девять копий твоих официальных фотографий из базы Звёздного флота на стенах спальни. - Думаю, я бы заметил, если бы он начал приударять за мной, - говорит Спок с таким выражением, как если бы он не смог в одиночку написать новое издание Оксфордско-Кембриджского словаря фразовых глаголов. - Спок. Спок лишь изображает ту самую не-улыбку и отворачивается к калибровочной панели. - В общем, если ты хочешь… ты можешь, знаешь ли. Спок вновь поворачивается к Джиму и наклоняет голову набок. - Я имею в виду – это не то чтобы тебе было нужно моё разрешение или типа того, но всё, что я говорю – я просто не ожидаю, что ты будешь… Спок пристально смотрит на Джима, как если бы тот превратился в крайне любопытный космический папоротник. - Я имею в виду, что не имею никаких… - Джим делает глубокий вдох. – Полагаю, что я имею в виду, что мы можем разработать какую-то систему, если ты хочешь приводить кого-то в нашу квартиру. Что-то вроде носка на дверной ручке, хотя, вероятно, это бы привлекало слишком много внимания и, типа, сложно незаметно повесить. И человек, с которым ты бы пришёл, мог заметить, а это не особо хорошо, - бормочет Джим. – Но как насчёт какого-то компьютерного уведомления… Хотя мне пришлось бы перепрограммировать его довольно быстро, поэтому… Эй, как насчёт того, что ты просто оставишь мне сообщение, и я обещаю каждый раз проверять свой коммуникатор перед тем, как возвращаться в нашу квартиру. Как тебе такой вариант? Лоб Спока слегка морщится. - Отрицательно. Джим малость обескуражен. - О. Ладно, тогда, возможно, мы можем придумать… Но Спок уже отвернулся к панели управления, а дискуссия явно окончена. ~ Это одна из тех миссий, которые случаются раз в полгода или около того, и в которых абсолютно все могут погибнуть ужасающей смертью. Но опасность длится недолго, поскольку Чехов переигрывает ромуланского специалиста по вооружению, Скотти вычисляет, как разблокировать неразблокируемое, Ухура так заговаривает зубы вражескому офицеру связи, что Джим от смеха рыдает в углу, а Сулу заставляет Энтерпрайз совершить долбанное сальто из пояса астероидов, причём в этом хаосе Джим совершенно уверен, что слышит его произносящим нечто подозрительно похожее на «фьюуууууу». Когда всё заканчивается, Джим стоит рядом со Споком перед обзорным экраном мостика и смотрит на свою команду, продолжающую делать все эти вещи, которые только что спасли каждую задницу на корабле, и он думает о том, как же ему повезло, что эти самые люди пожертвовали столь многим, лишь бы быть на его стороне, и они редко ныли – по крайней мере ему в лицо – даже в первую пару лет, когда Джим всё ещё пытался встать на ноги и разобраться с этим капитанством, а ещё они выглядят довольно лихо в своей форме, и, правда, никого лучше них нет. Плечо Спока легонько сталкивается с его плечом, и Джим поворачивается, и вот она, вот эта почти-улыбка, которую Джим не обязательно хочет, но не может не интерпретировать иначе как Посмотри. Это наш корабль. Мы можем отправиться на нём куда пожелаем (с дополнением, ведь это Спок, с очевидными ограничениями, обусловленными параметрами нашей миссии и тем фактом, что он, разумеется, является собственностью Звёздного флота). Джим пытается улыбнуться в ответ в то время, как его желудок совершает достойное Сулу сальто. Действительно, фьюууууу. ~ Через пару месяцев Джим начинает задавать себе вопрос, сколько в точности сердечной боли это всё ему сулит. По всей видимости, лет сто уходит на удовлетворительный ремонт внешней оболочки космического корабля, в связи с чем временное жильё становится практически постоянным по меньшей мере до тех пор, пока они не вернутся в чуть менее глубокий космос на прилично оснащённую звездную базу. Джим никогда такого не делал – не делил пространство и время с тем, с кем к тому же занимался сексом, и, хотя он знает, что в данном случае эти две вещи, разумеется, совершенно не связаны между собой, это не так отталкивающе, как он себе воображал, наблюдая за браком своей матери с Фрэнком или за тем, как Сэм и Аурелан постоянно выглядят или измученными, или встревоженными пребыванием в компании друг друга. Это заставляет Джима задумываться о тех вещах, о которых он никогда не волновался до сих пор. - У нас почти закончилась зубная паста, - говорит он Споку однажды утром прямо перед выходом из квартиры. - Я реплицирую ещё, - отвечает Спок, стоя без рубашки напротив компьютерной станции, и Джим успевает поразмыслить, был ли когда-нибудь до Спока у него секс с кем-то столь же непринуждённо привлекательным (нет, не было). – Увидимся позже на мостике, Джим. Затем Джим проходит мимо каюты Нийоты и Боунса, и старается заткнуть уши, случайно слыша, как она говорит: - Детка, у нас почти не осталось молока. Можешь реплицировать ещё? Слишком много, говорит себе Джим, слишком много сердечной боли. ~ - Вероятно мы должны остановиться, - говорит Джим, и Спок долго смотрит на него, скорее с любопытством, нежели захваченный врасплох тем фактом, что Джим бросает его посреди тренировки с лирпами. Оглядываясь назад, не лучшая была идея, потому что у Джима проблемы с удержанием проклятой штуковины вертикально даже в хороший день, а Спок намного быстрее и грациознее, и мог бы, вероятно, использовать её для шинкования моркови на тушёнку – если он ест тушёнку – и… - Очень хорошо. Джим делает паузу и кивает, а лирпа выскальзывает из его пальцев на тренировочный мат. - Палубы уже отремонтированы, а это значит, что мы можем вернуться в наши каюты. Спок не говорит ничего. - Это не то что… Эти служебные романы всегда заканчиваются плохо. Спок продолжает внимательно смотреть на него, спокойно, пытливо. - Плюс стоило бы подумать о субординации. Разумеется. Пристальный взгляд. - Не говоря уже о том, что подобные договорённости обычно приносят кучу неприятностей. Ну, знаешь. - Я знаю? – Спок искусно располагает свою лирпу идеально ровно к лирпе Джима и, чёрт его возьми, он действительно хорош во всём этом дерьме с тренировками. Он мог бы быть полузащитником в дурацкой старшей школе Джима. Доверьте Джиму влюбиться в грёбанного спортсмена. - Ага. Трахаться с лучшим другом. Это всегда выходит из-под контроля. Пристальный взгляд. Снова. - Всегда есть риск, что кто-то один потеряет голову сильнее, чем второй. А затем наступает этот жуткий дисбаланс, когда то, чего желает субъект А, отличается от того, что может дать субъект Б. Спок наклоняет голову, глядя на Джима будто бы тот – какой-то вид очаровательного митотического веретена деления. - Всё может стать очень плохо. Спок подходит капельку ближе. - Может? - Ага. О, да. Даже не заставляй меня начинать. Скажем, например, ну знаешь, я влюбился в тебя, а ты в меня нет. Это было бы ужасно. Можешь себе такое представить? Ты бы занимался своими делами, изучал иноплане… хм, внеземные цветы, обучал трибблов нажимать на рычаги ради какого-то дурацкого вознаграждения или чего-то там ещё, а я… О, нет, нет, нет. Пожалуйста, нет. Джим, ты жалок. - А ты? Джим с трудом сглатывает. - Я буду… Я не знаю… сидеть в капитанском кресле, охваченный вожделением подобно томящемуся от любви до-суракианскому вулканцу. Это было бы смехотворно. Глаза Спока смотрят мягко и немного озадаченно, точно такими же они становятся, когда ему что-то действительно нравится, как, например, пение Нийоты, или рекомбинантные молекулы ДНК, или рецензируемые рукописи по первой директиве. Он делает ещё один шаг вперёд. Сердце Джима всё ещё застряло в его горле. - Итак, ты видишь, это действительно к лучшему, если мы… Джим не уверен, что именно он собирался сказать, потому что Спок баюкает его лицо в своих ладонях и целует его, сперва лёгкими, осторожными, неторопливыми поцелуями, каждый раз позволяя их губам встречаться и отстраняться, ловя взгляд Джима своими тёмными, искренними и откровенными глазами; а затем глубже, сильнее, отдавая всего себя. И забирая Джима целиком. И Джим думает, что, возможно, с его сердцем всё будет отлично.