Мудак, каких не видывал свет

Бутчер — мудак, каких не видывал свет, и Хьюи готов отдать руку на отсечение, что никто не решится с ним в этом поспорить. Бутчер — невыносимый фанатик, одержимый одной только целью: отомстить Хоумлендеру, отомстить Воут и суперам — всем до единого. Он не признаёт в них людей, отрицает способность к сочувствию и считает, что суперы — абсолютное зло, которое нужно искоренить. Когда Бутчер палит из ружья в Энни — посреди центрального парка, средь бела дня, Хьюи думает, что тот окончательно спятил. Но и сам он не лучше, раз слепо идёт следом за Бутчером и позволяет ему снова втянуть себя во всё это дерьмо. — Ты сдурел? — кричит Хьюи, захлёбываясь от ярости, и он действительно, по-настоящему зол. — Она тебе не пара, — холодно отвечает Бутчер, — и я велел тебе держаться подальше от этой девки. — Ты велел?! Ты мне, блядь, кто? Надзиратель? Или, может быть, ты — мой отец? Хотя нет, он бы никогда не стал так со мной обращаться. — Я отстрелю тебе яйца, если ты ещё раз приблизишься к ней хотя бы на дюйм, — предупреждает Бутчер, и, судя по тону, он совершенно точно не шутит. Хьюи хочется врезать ему, сломать нос, разбить бровь — что угодно, лишь бы как-нибудь выместить злобу и выпустить пар. Он замахивается, но в последний момент Бутчер резко хватает его за запястье. — Неужели она так важна для тебя, эта сучка? — он припечатывает Хьюи к стене, больно заламывая его руку, и шепчет: — Иногда полезно думать не только членом, малыш. Он налегает на Хьюи всей тяжестью, так что тот отчётливо чувствует шевеление между своих ягодиц, а после тревожно сглатывает и, видимо, совершает большую ошибку, но отвечает: — По-моему, членом сейчас думаешь ты. — Ты мелкий говнюк, — шипит Бутчер, пока Хьюи разворачивается к нему, — и у тебя не хватает мозгов, чтобы понять, во что ты на этот раз вляпался. — Тогда, может быть, просветишь меня? Или как? — Ты готов выпрыгнуть из штанов — и ради кого? Ради глупой тёлочки на стероидах? — продолжает Бутчер, не отступая. — Ну уж точно не ради тебя, — едко бросает Хьюи. — Нет, ты в целом, вполне ничего, но не думаю… Блядь, я просто хочу жить нормальной жизнью. — Нормальной? — усмехается Бутчер. — Боюсь, Хьюи, с этим ты опоздал. Правда колет глаза, но Хьюи не хочет сдаваться. — Ты ведь ни хуя не въезжаешь, да? — он смотрит прямо на Бутчера, и жёсткий ответный взгляд не придаёт ясности мыслям, наоборот, только сильней их запутывает. — С Энни у меня хотя бы был шанс… — Она никогда не примет тебя. Не после того, что ты сделал, — уверенно говорит Бутчер, внезапно отходя в сторону. — Давай упростим задачу: я трахну тебя — и ты оставишь её в покое. — Бутчер, нет! — Хьюи таращится на него чуть ли не с ужасом. — Господи, да у тебя совсем крыша поехала. — Правда? — Бутчер скалится и подходит на шаг ближе. Вероятно, он уже всё решил, и нет смысла ходить вокруг да около. — Ты мудак. — Тебе нравятся мудаки. — Я не гей. — Ты хоть сам в это веришь? — Я… я ненавижу тебя! — Кончай пиздеть. В ушах у Хьюи шумит, сердце глухо колотится. Он нервно сглатывает и задаёт последний вопрос: — У меня есть право выбора? — Не думаю, что оно тебе нужно. Бутчер резко наваливается сверху, трётся членом о пах и набрасывается на Хьюи, бесцеремонно просовывая язык в его рот, мокро вылизывая изнутри и толкаясь навстречу. Хьюи не думал, что всё будет так. Сколько раз он боялся признаться себе, что его тянет к этому мудаку, столько же раз он хотел послать его нахуй, да и просто хотел. Губы Бутчера жёсткие и колючие, но всё это теперь не имеет значения, он целуется как заведённый, так жадно, неистово. — Развернись, — выдыхает Бутчер ему прямо в рот. Хьюи еле переставляет ноги, но тотчас подчиняется: поворачивается спиной, упирается лбом в твёрдую тёплую стену. И когда Бутчер разбирается с его джинсами, а затем приспускает их вместе с бельём, у Хьюи уже стоит. — Хороший мальчик. Пальцы Бутчера ловко смыкаются на приподнятом члене, задавая неровный темп, посылая импульсы в мозг. Хьюи слышит, как Бутчер расстёгивает штаны — громко лязгает молния, раздаётся шуршание ткани. — Будет больно? — вдруг спрашивает Хьюи. — Увидишь. — Не разжимая ладонь, Бутчер дрочит одновременно ему и себе, а затем притирается членом к его голой заднице, продолжая уверенно двигать рукой. Он обводит головку и дышит так шумно, что у Хьюи почти кружится голова. Хьюи больше не злится, ему даже не стыдно от того, что сейчас ему так хорошо. Он сплетается пальцами с пальцами Бутчера, но тот сразу же убирает ладонь. — Дальше сам, малыш. — Перестань называть меня так, — оскорбляется Хьюи, но в ответ Бутчер только пыхтит и несильно кусает его чуть повыше плеча. — Эй! — Заткнись. Надо же, он не любит болтать, машинально думает Хьюи, но ему глубоко наплевать на пристрастия Бутчера, пока тот влажно трётся о его зад, методично подводя к краю. Когда Бутчер перестаёт это делать, Хьюи слышит свой сдавленный стон — разочарованный, полный досады. Вот чёрт. Но уже в следующий миг Бутчер снова касается кожи. Хлёстко шлёпает Хьюи — один раз, второй, и, выпуская из пальцев свой член, раздвигает его ягодицы, подбираясь так близко, как только возможно. Громко сплёвывает и проталкивает один палец внутрь. — У тебя нет какой-нибудь смазки? — задыхаясь, бормочет Хьюи, пережидая боль. — Я похож на любителя этой хуйни? — Бутчер, блядь! — Не вертись. Не вертеться, конечно. Хьюи ёрзает, кое-как умудряясь стоять, пока Бутчер растягивает тугую дырку уже не одним пальцем, а сразу тремя. Хьюи чувствует, как по щекам текут слёзы, но по-прежнему хочет дойти до конца. Неожиданно Бутчер отодвигается, вынимает пальцы, отходит назад. — Ничего не получится. — Нет! Подожди! — протестующе выдыхает Хьюи. — Ты был прав, я не хочу выбирать. Просто трахни меня. Пожалуйста. — Тогда приготовься, малыш, — предупреждает Бутчер. Хьюи задерживает дыхание, понимая, что лучше бы так не делал. Бутчер вновь смачивает дырку слюной, приставляет член и толкается — осторожно, входя лишь на пару дюймов, а потом так же плавно выходит назад. Он даёт Хьюи время, возможность привыкнуть, с каждым разом толкаясь немного сильней, увеличивая скорость и амплитуду, пока Хьюи не начинает стонать, умоляя как следует трахнуть его. Бутчер хмыкает: — Давно бы так. Он вбивается резче, держа Хьюи за пояс, погружаясь в него на всю глубину, в своей грубой, типично бутчеровской манере, и отчего-то это заводит Хьюи настолько, что он и сам перестаёт сдерживаться, уже вовсю насаживаясь на член. Боль отступает, переплавляется в похоть, и Хьюи знает: должно быть именно так. До искр из глаз, до изнеможения и обязательно до победного конца. Когда у Хьюи немеют ноги и он почти сползает по неровной стене, Бутчер вдруг слишком сильно тянет его на себя и, войдя особенно глубоко, кончает, ещё какое-то время двигаясь там, внутри. — Твоя очередь, — хрипло говорит Бутчер и, не дожидаясь ответа, кладёт свою ладонь поверх пальцев Хьюи, по-быстрому доводя до оргазма его. — Что теперь? — Хьюи едва не валится на пол и старается отдышаться, почему-то боясь посмотреть на Бутчера. — Как договаривались: я тебя трахнул — ты забываешь о тёлочке. — И… и всё? — он наконец поднимает взгляд. — Ну а чего ты хотел? Всё по-честному, — Бутчер застёгивается, и, подхватив пальто, решительно направляется к выходу. — Нет! Нет, всё просто не может быть так, ты не оставишь меня здесь! Бутчер! Эй! Да уж, действительно, — размышляет Хьюи, когда дверь за ним закрывается, — Бутчер — полнейший мудак. Но зато секс с ним выходит отличный.