Я хочу сходить куда-нибудь с тобой, чтоб ты понимал, что мне есть дело, Но снаружи холодно, а я не знаю — куда. Я принесла тебе нарциссы в красивой ленточке, Но они не расцветут, как прошлой весной. Я хочу поцеловать тебя, чтобы ты чувствовал себя хорошо, Я хочу плакать и хочу любить, Но все мои слёзы были истрачены на другого.
Ладно, Дейзи всегда знала, что эти отношения обречены на распад: с самого начала она знала, что не сможет, но после разговора с Маком решила рискнуть. А ведь было бы проще просто снова закрыться. — Прости, — тихое, едва ли выговоренное вслух слово срывается с плотно сжатых в тонкую полоску губ Джонсон. Взгляд её опущен к носкам тяжёлых ботинок, а руки сложены на груди. Куртка, которую она обычно носит не тёплая, но когда по всему телу холодом разбегается осознание чего-то очень простого, но вместе с тем безумно сложного, девушка старается укутаться в неё плотнее. Спрятаться. — Ты меня тоже, — чуть громче, но так же не решаясь поднять взгляда на свою, видимо, уже бывшую девушку, отвечает Дэниэл. Он так и не привык к такому наименованию, потому в мыслях своих даже вздрогнул от использования этого слова. Все вокруг принимают его за человека чести, а он, уперевшись руками в бока, мечтает прекратить этот тяжёлый разговор. Они оба использовали друг друга, но Сузе не было легче от понимания этого факта: он чувствовал себя последним подонком. Дейзи Джонсон напомнила ему Пегги. Даже в её внешности было что-то неуловимо похожее. И лишь одна секунда свободной мысли об этом позволила мужчине ненадолго поверить в них. Зря. Ведь он — чёртов однолюб, никогда не сдвинется с места. — Мне правда жаль, что так вышло, Суза, я… — Дейзи всё же поднимает взгляд и мимолётом скользит им по лицу Дэниэла, а затем отводит в сторону и в потолок. Суза был для Джонсон приговором, потому что в своём благородстве и альтруизме напоминал о Линкольне. Это запускало цепную реакцию: Дэниэл привлекал Дейзи на разумном понимании, она доверяла ему, но на уровне чувств… Что ж, сердце молчало, отстукивая иной ритм. Так же было и с Кэмпбеллом — её боль захлестнула её с головой и, увидев перед собой героя, девушка ухватилась за него, как тонущий за соломинку. Однако, фигурально, Линкольн и впрямь был соломинкой для утопающего в шторму, так что, случилось с ним то же, что случилось бы с соломинкой: он утонул. Всё так же фигурально, естественно. Да, Кэмпбелл умер из-за боли Джонсон. Боли, что вызвала её любовь. Любовь не к нему. Дейзи часто думала, почему же, не любя Линкольна, допустила его смерть за себя, какого чёрта позволила ему полюбить себя вообще? Вина тяжёлым грузом всё ещё придавливала её к земле, но ответа девушка боялась, точно огня. Ответ бы прошёлся по шрамам, которые она прятала, даже от себя. Шрама было, кстати, два, но знаменовали они одно, вернее даже, одного человека, в чьё имя и складывались: Грант Уорд. Его Дейзи любила. Любила, даже когда всадила четыре пули в его спину, любила, когда была под контролем Улья и всё старалась разглядеть в нём Гранта. Любила, когда попала в реальность Фреймворка и любила, даже тогда, когда попала в прошлое. Она любила его прямо сейчас. И чёртов Дэниэл Суза со своей нездоровой похожестью на Линкольна, стоял тут, перед ней, глядел на неё и, вроде, был идеалом мужчины, но не вызывал в её сердце бурю. — Мне бы хотелось любить тебя, — говорит наконец Дейзи, поднимая взгляд на глаза Дэниэла. Нет, ни себе, ни ему она не сможет признаться, что дело в том, что она всегда любила и любит Гранта Уорда, предателя и одного из лидеров Гидры, который лишь следовал за своим наставником; она не сможет, но она хочет верить, что Суза сможет понять и простить её. Правда, девушку лишь сильнее губит понимающий кивок со стороны мужчины. Она снова опускает взгляд. — Дейзи, — Дэниэл касается её плеча, немного приближаясь, — я понимаю. У меня так же. — Слова Сузы не становятся шоком для Джонсон, но освобождением — да. Она снова глядит в глаза мужчины и улыбается. — Спасибо, — говорит она, решаясь обнять, как бы на прощание. Их отношения — даже если и были они таковыми когда-то — рассыпаются на маленькие кусочки, но на их место приходит забытое всем понимание. Прямо сейчас и здесь. В голове Джонсон двигается пазл и она радуется. — За всё, Дэниэл, спасибо. — Тебе тоже, Дрожь, — хмыкает Суза, обнимая Дейзи в ответ. Он чувствует, что она плачет, но понимает, что это от облегчения. Он и сам наконец свободно вздыхает. — Возможно, теперь мы наконец сможем просто поскорбить по любимым, да? — Дэниэл смотрит на девушку, немного отстраняясь, а она, впервые не задумываясь, кивает. Суза лишь понимает: Джонсон ещё предстоит встретить свои чувства.Если тебе больно, лучший способ — пройти через эту боль; однако он и впрямь способен напугать, этот способ, тем, что он неминуемо обещает разворошить улей мыслей в нашей голове, а потому мы, пугливые, покалеченные, избираем наипростейший путь: мы притворяемся и забываемся, избегая встречи и с болью, и со страхом.