***
Часто моргая, от рези в воспалённых глазах, Дин сел на кровати и осмотрелся вокруг… Потёр кулами очи… Словно только что проснувшийся ребёнок, который пытается понять, рядом ли мама. Оглянувшись на характерное шевеление, Сэм быстро поднялся из-за стола и предоставил брату таблетку от похмелья и стакан воды. — Сэмми… — запив лекарство и вернув тару, Дин снова окинул взглядом комнату: — Я… Ты́ забрал меня из?.. — он неопределённо взмахнул рукой. — Нет. — Нет? — удивлённо, — А…? — Отец. — Сэму очень хотелось увидеть его реакцию: Дин в момент соскочил с кровати, едва не втаранившись в грудь брату, который уже вымахал выше него. — Отец?! Так… Это?.. «это был не сон». Как я попал сюда? — чётко, имея ввиду комнату мотеля. — Ну… — Сэм издевательски заулыбался, — Папочка принёс тебя на руках, как много-много лет назад. — Это было реально. — Понял Дин, взявшись руками за голову, — Ты сдал меня? — Я просто сказал что тебя нет. — Невозмутимо ответил Сэм, — Отец бы не поверил, что ты в душе, если бы не дождался тебя оттуда через час. Дин зло сверкнул на брата глазами, хоть и понимал, что Сэм прав. Он просто не мог прикрыть его в этом случае. Старший взял несколько вещей из своей сумки и отправился в душ. … — Он говорил что-то, о?.. — Дину было сложно связать слово «продать», с их домом. — Нет. — Оторвав взгляд от обнаженного торса брата, который только вышел из ванной, на ходу надевая футболку. — Он уложил тебя спать и ушёл к себе. — А я…? — Обнимал его перед этим? Да. — Чёрт!.. — Устало опустив руки. — Что такое, Дин? Сэм не мог понять, пока, почему этого не должно было произойти. Он наблюдал как Дин встречает отца, много раз до этого и… Этот случай, в его понимании, ни чем не отличался. Ну, кроме состояния Дина. — Ничего. — Дин… — Ничего, Сэм. Отвали. Без тебя тошно.***
Тройной стук в дверь, означает «я вхожу». А поскольку, Сэм не часто напрашивался в комнату отца, тройной стук, обычно означал, что за дверью Дин. Джон остался лежать, с заложенными на затылок руками, и ногами, одна на другую. Он только открыл глаза. Робко отворив дверь, Дин решительно шагнул в комнату и замер на середине. Он совершенно не знал с чего начать и… Что́ отец хотел бы услышать. А, может, Джон вообще его теперь ненавидит?.. Ну и пусть. Если отец бросит их и уйдёт, может, Дину станет проще справляться с собой… Джон словно пригвоздил сына взглядом. Дину казалось, в горячих карих глазах, слышится злой скрежет железа… Казалось, Джон внегласно приказал «не с места!», и пытал его, сотрясая самые недра давно простуженной им, отцом, души. Так они молча смотрели друг другу в глаза. Зелёные виновато, а горячие карие — обвиняюще. — Всё в порядке?.. — будто очнулся, наконец, Дин. — У тебя или у меня? — вполголоса, низким, обволакивающим мягкой хрипотцой, но настораживающим опасностью, тоном. — У тебя. — сглотнув, уточнил Дин. — Да. — А у меня?.. — Зависит от того, чего ты хотел добиться. — Джон плавно принял сидячее положение, упёршись локтями в колени. — Я… — переступив с ноги на ногу, — Какая разница. Тебе же всё равно. — Гневно бросает Дин. Ну вот, снова… Дин хочет поговорить нормально. Но он почему-то уверен, что его не поймут и, вместо того чтобы попытаться, спускает всё на ручнике. — Предположим, мне интересно, чего ты решил добиться, своей выходкой… — вкрадчиво произнёс отец, поднявшись и медленно приближаясь к сыну. — Просто развлекался. — стараясь выглядеть равнодушным, пожал плечами Дин, даже выдавив из себя улыбку. — В компании взрослого мужчины? У него дома? — Не выдав ни одной эмоции, что ядовито зашипели внутри, Джон делал вид, что это обычное дружеское любопытство. — Да. — Снова нагло ухмыльнулся сын. — Я тоже взрослый. И могу позволить себе, и этот вид развлечения. — Для тебя это развлечение? — Внутри отца будто лопнула, до предела натянутая струна… Его глаза словно вспыхнули и вновь угасли, когда сын не опроверг его слов про Макса. — А для тебя?.. — Для меня… И как? Весело было развлекаться? А Максу? Максу, наверное, больше понравилось. — Джон не смог контролировать желание пристрелить этого Макса, поэтому прозвучало ядовито. Отец приподнял ладонью подбородок Дина, большим пальцем поглаживая под линией губ. Дин подумал, что он сходит с ума, от своих ненормальных чувств, когда ему послышалось, что в голосе отца скользит ревность… Он замер. Сердце заколотилось со скоростью крыльев колибри, когда загрубелые пальцы Джона, коснулись его лица: — Наверное… Максу понравилось тоже. — Облизнув нижнюю губу, Дин приложил все усилия, чтобы звучать непринуждённо. Если бы он знал, как разъедает отца изнутри своими словами. Хуже любой кислоты… Джон резко отвернул лицо и зажмурился. Словно ему плеснули кипятком в глаза. Отступать некуда. Джон Винчестер подловил сам себя. Понял, наконец, что ревнует собственного сына. Что врёт не только ему, но и себе… Дыхание перехватило. Отец хотел верить, что Дин просто издевается над ним, снова. Но он сам видел запись с камеры у бара, где сын вышел в обнимку с молодым мужчиной. — Ты… Зачем? — Джон схватил сына за плечи и с силой встряхнул, — Что ты пытаешься доказать мне?.. — с предсмертным воем раненого зверя во взгляде. — Доказать тебе? Я просто пытаюсь жить своей жизнью, — попытался Дин убедить себя в этом, — А ты… Чего ты от меня хочешь? Того, что не принимаешь? Дин упёрся рукой в мощную грудь отца, с о́страхом осознав, насколько сбит сейчас ритм его сердца. Обычно, «стальной» Джон Винчестер, может контролировать и это. Но сейчас, он буд-то забыл, что он стальной… — Нафиг! — вдруг выдал Дин и, притянув отца к себе, прижался к его губам своими. Джон обнял сына чисто на рефлексах. Время застыло… Мир вскружился для обоих и разлетелся на тысячи осколков разбитой иллюзии нормальсти. Никто не попытался перейти черту и углубить поцелуй. Они просто прижимались губами, к обветренно-сухим напротив, словно застыв в объятиях друг друга… Отец первым очнулся. Он вернул свой извечный самоконтроль, мягко отстранив сына. Дин подумал, что попытка оказалась провальной. Но он чётко понимал, что никогда не станет прежним. Дин осознал, что не хочет чьих-то других объятий… Не хочет, никогда больше, целовать другие губы. И понял, что этим поцелуем, он обрёк себя на одиночество. Это ни с чем не сравнимо… Дину словно кто-то сверху показал, каким был бы его рай, если бы он был достоин рая. Дин удивлённо проморгался, ожидая удара, которого не последовало. Но… Отец ударил по-другому: — Фу… — с отвращением сказал Джон и вытер рукавом губы, — Я, обычно, не целую тех, кому всё равно, кто их целует. — Так… — Дин снова моргнул в непонимании, — Дело только в этом? — и, не услышав отрицания поспешил оправдаться: — Никто… Никто не целовал меня. Потому что мне не всё равно. Уже несколько лет… — вновь подступив вплотную и выискивая в обжигающем взгляде отца одобрение… Ну хотя бы отсутствие отвращения, — Я… Я не знаю, на что надеялся, но… — Ты не знаешь, чего ты просишь. — Покачал головой отец. Джон был готов взвыть, от того, что едва удерживал внутри, настоящий ответ для сына. Тот, коего хотят оба, но тот, что толкнёт их в бездну, из которой не выбраться ни одному. — Я знаю. — решительно заявил Дин. — Я хочу правды. Что это за странная реакция, на личную жизнь, уже взрослого сына? Обычное беспокойство?.. Не о том ли ты беспокоишься, что кто-то заберёт твоё? — Дин с глухой злостью ударил несильно кулаками в грудь отца. Сейчас ему было всё равно, ударят ли его в ответ сильнее. — Моё?.. — Джон посмотрел так, словно сейчас он решает судьбу всего мира. В некотором смысле, так и было. Дети для него — весь мир. И, Джон давно себе признался, что, Дин, занимает чуть большую половину этого мира, нежели Сэмми. Дин, тот самый преданный, послушный сын, о котором мечтают любые родители… Во взгляде отца что-то изменилось. Что-то, буд-то бы поменяло огранку. Джон обхватил пальцами скулы сына, посмотрев на него сверху вниз и это не связано с разницей в росте. Джон, словно расставлял и фиксировал позиции. Нажав чуть сильнее, в надежде отпугнуть сына, с вопросом в прожигающем взгляде: — Моё? Дин молча, лихорадочно закивал. Понимая, что это унизительно, вот так вот предлагать себя тому, кто однажды оттолкнул. Унизительно, вот так вот признаваться, что годами ждал, всего-лишь поцелуя. Унизительно, всем своим видом демонстрировать, что готов на всё. Но Дин доверился. Понимая, что это его родной человек, что не первому прохожему он отпирает парадные ворота в свою, чистую, пока ещё, душу. И, невзирая на то, что его предупредили, что любят ломать свои игрушки… Где-то глубоко внутри, Дин верил, что с сыном, отец не сможет так поступить. Медленно. Дину казалось, слишком медленно… Отец склонился к его губам, чтобы заступить за черту. Джон обнял губы сына своими, вначале неторопливо посасывая, облизывая, изучая вкус, что показался ему слаще всего, что он когда-либо пробовал в этой жизни. Джон Винчестер не склонен преследовать стиль сопливой романтики, но… Сейчас не смог бы по-другому объяснить свои ощущения. Постепенно, смакуя, отец проник языком в рот сына… Дин отвечал. Вначале, помня предыдущий опыт с девушками, он боролся за главенство, а потом сдался… Позволяя отцу проникнуть глубже, ласкать и вылизывать, как хочет Джон, сплетать их языки в танце, который хочется ему… Дин млел. Чувствуя как пробегают по всему телу табуны мурашек, разнося по венам, какой-то… Холодящий сознание, ток… Колени расслабились, до того, что отказывались держать, ибо мозг, занятый осознанием реальности, не давал команды ногам. Отец удержал. Обнял руками вокруг талии, продолжая долго целовать… Целовать, словно оба поверили в происходящее. Словно поверили, что такое возможно — чтобы Винчестеры, получили желаемое без последствий угрожающих миру. Наконец, позволив сыну вдохнуть, Джон отстранился. Дин уже испугался, что отец сейчас очнётся совсем и заклеймит отвращением себя и его… Но отец поднял сына на руки, прям как до этого, утром и уложил на кровать. И… Дин не понимал, толи кто-то наверху шутит жестоко, толи у этого кого-то, просто хорошее настроение… Или может, Дин и вовсе ещё спит, потому что, отец лёг рядом. Лёг на бок, подперев одной рукой голову, а другой… Нежно?!.. Нежно погладил сына шершавыми пальцами по щеке, словно изучая, словно впервые видит… — Ты не выспался. — Тихо сказал отец, прижимая сына к груди, побуждая уснуть вновь. — Хочешь свалить, пока я буду спать? — разочаровано понял Дин. — Я буду здесь. — серьёзно ответил охотник. Совершенно не понимая, что происходит, Дин зачаровано прижался к широкой родительской груди, согреваясь в его объятиях, совсем как в своих мечтах… У Дина много вопросов крутилось в голове, но он решил не испытывать судьбу и просто насладиться моментом, пока ему позволяют это. Джон не хотел сейчас спрашивать, по поводу серьёзности слов сына, насчёт Макса, но отчаянно хотел услышать, что это не так. Но сейчас, когда ему впервые за много лет так легко и уютно, по-родному тепло, Джон не хотел выяснять отношения. Он хотел прижать к себе своё дитя, и просто слушать его дыхание рядом. Джон тоже решил, оставить всё на потом.