Морти и отвёртка

У Рика пропала отвёртка. Новая, мать её за ногу, свежеприкупленная на космическом рынке. Плоская, широкая, с удобной длинной рукояткой. Вспоминая, куда он мог успеть её проебать, Рик перерыл весь гараж. Мантры в виде матюгов не помогли, и Рик, едва не навернувшись со стремянки, наконец-то вспомнил: пиздюк же приходил перед самым ужином, мямлил, заикался и в конце концов выпросил отвёртку — собирался с утырком Джерри мастерить какую-то ущербную модель для школы. Ладно. Рик только что слышал, как ненавистный Джерри заводит мотор своей тарантайки, значит, с пиздюком они закончили, и можно пойти и вернуть себе свою отвёртку. Тронув дверь в комнату внука, Рик открыл было рот, дабы в обычной грубой манере запросить своё назад, да так и встал на пороге с открытым ртом. Не то чтобы он и раньше не заставал своего гормонально перегруженного внука за мастурбацией, но в этот раз всё было как-то... как-то по-особому. Морти, маленький извращенец, не просто сидел за лэптопом, обкапывая слюнями экран, пока правая рука шурует в штанах. Паршивец стоял на коленках на своей кровати, оттопырив задницу вверх и уткнувшись ухом в подушку, одной ручонкой дёргая свой стручок, а второй... Вот тут-то и начиналось самое интересное. Крепко ухватив за стержень, тоненько поскуливая в такт, Морти сношал себя в зад рукояткой отвёртки. Той самой, блядь, отвёртки. Рик сглотнул. Его жизнь была очень долгой и очень интересной, не в пример всяким пиздюкам с мозгом размером с горошину. Видел он немало, каких только блядей он не встречал на просторах космоса. Но почему-то его внук, пихающий себе в задницу отвёртку, был самым горячим зрелищем, которое только видели его искушённые глаза. Морти не сподобился раздеться, просто спустил штанишки, всё, что было видно Рику — его голая задница с торчащей из неё отвёрткой, низ живота, поджатого от усердия, да мелькающая в руке головка — но этого хватило, чтобы превратить Рика в вулкан. Вот же маленький сукин сын, подумал Рик с невольным восхищением, и когда он успел так повзрослеть, превратиться из милого малыша в такую развратную оторву?.. И почему он не закрыл дверь?.. Ответ пришёл через секунду: мальчишка был уверен, что никого нет дома. Бет и Джерри ещё с утра объявили, что вечером уезжают на двое суток на тематическое свидание, Саммер упорхнула к хахалю, а он... Он сам сказал Морти, что свалит бухать на пояс астероидов. Он и собирался — после того, как подкрутит парочку разболтавшихся шурупов у корабля. Подкрутил, блядь. Мальчишка явно не впервые занимался подобным: на полу рядом с кроватью валялся тюбик смазки, рукоятка отвёртки поблескивала влажным. Рику стало жарко, его член натянул ему брюки. Тут бы ему и свалить — но он не мог. Не мог, блядь, перестать пялиться, да что там — просто жрать глазами своего внука, усердно трахающего себя его инструментом. Морти, видно, тоже стало жарко: с жалобным писком вытащив отвёртку, он положил её на покрывало и встал на коленях, стаскивая с себя футболку. Жадный взгляд Рика скользнул по бледной коже, по выступающим рёбрам: его внук был горячим уголёчком, от которого у него задымилось в штанах. Сняв футболку, Морти швырнул её на пол, потянулся за отвёрткой... и увидел своего деда, наблюдающего за ним от двери. Встретившись глазами с Риком, Морти побледнел, как мертвяк, неловко упал на кровать и судорожно принялся натягивать джинсы на задницу. Рика перемкнуло. Сам не зная, что творит, вместо того, чтобы заржать, как дикий вепрь, и свалить нахуй из этого царства подросткового блуда, он сделал шаг вперёд. К мальчишке. Потом ещё один. И, наконец, оказался совсем рядом с кроватью, нависнув над ним, глядя прямо в его глупые, напрочь перепуганные глазёнки. — Так, — сказал он спокойно, глядя прямо в эти глазёнки, не обращая внимания на то, как Морти, забившись от него в угол, прижимает к себе покрывало, тщетно пытаясь прикрыться. — Объясни-ка мне, маленький извращенец. Какого хуя ты делаешь с моей отвёрткой? — Р-рик, п-прости, — еле слышно забормотал Морти, в панике нашаривая отвёртку. — В-вот... возьми, пожалуйста... И-и-или, или хочешь, я, я п-помою?.. — Блядь. — Рик выхватил несчастный инструмент из дрожащей лапки, отшвырнул обратно на кровать. — Ты в уши долбишься? Я спросил: Морти, какого хуя ты взял мою — мою, блядь! — новую отвёртку для своих паскудных делишек?.. Морти отполз ещё дальше по кровати, пытаясь укрыться под одеялом, не сводя с него огромных, наполненных ужасом глаз. И молчал. — Морти. Ты мог бы взять, блядь, я не знаю, морковку или, блядь, ёбаный огурец, как все нормальные люди де-эээлают. Ты мог взять бутылку или пластиковый флакон из-под дезодоранта. Но ты, мелкий ушлёпок, — Рик наклонился над Морти и говорил совсем рядом с его лицом, с каким-то странным удовлетворением наблюдая, как у мальчишки дрожат губы и краснеют щёки. — Ты пробрался ко мне в гараж и выпросил чёртову отвёртку. Какого хуя, Морти? Мальчишка зажмурился и для верности ещё и закрыл глаза руками. Покрывало свалилось, обнажая хилую подростковую грудь. Рик с трудом отвёл взгляд от бледно-розовых нежных сосков. — Прекрасно. Морти осторожно открыл глаза. Рик стоял перед ним, усмехаясь, снова взяв в руки отвёртку. Посмотрел на мальчишку так, что тот скорчился от страха. И медленно, с расстановкой сказал: — Если ты, говнюк, сию же секунду не расскажешь мне, какая херня пришла тебе в твою тупую башку, я... — он облизнулся. — Я выебу тебя сам этой сраной отвёрткой, я клянусь тебе, Морти. Я засуну её в твой маленький развратный зад и буду драть тебя ею до тех пор, пока ты не признаешься — или не кончишь, а это произойдёт очень, ооочень нескоро, потому что я свяжу твои блудливые ручонки, чтобы ты не смог дотянуться до своего стручка, малыш Морти, тебе всё ясно? Рик промурлыкал всё это сладко-угрожающим тоном, наслаждаясь паникой, написанной на бледном личике мальчика. Он понятия не имел, какая горячка на него нашла. Ему было похуй на эту отвёртку и на все отвёртки на свете, но он должен был, обязан был наказать Морти — за то, что тот посмел крутить своей жопой, не закрыв дверь, что оказался такой блядливой сучкой... за то, что заставил его член подняться. За то, что заставил своего деда себя хотеть. — Нет, Рик, пожалуйста, нет, — пробормотал в отчаянии Морти, красный, как рак, прячась под одеяло. Хмыкнув, Рик вытащил его оттуда за пояс штанов. Легонько толкнул на спину. Морти распластался перед ним на кровати — маленький, хнычущий, беззащитный. У него не было шансов — если Рик собрался сделать что-то, он делал это, невзирая на последствия, не думая о том, а нахуя ему вообще это надо. Он делал это просто потому, что хотел. Сейчас он хотел посмотреть на беспомощного Морти. На Морти, принадлежащего ему, на извивающегося, стонущего, умоляющего Морти. Он хотел полностью раскаявшегося, осознавшего свою вину Морти. И он его получил. — Рик! — взвизгнул Морти, когда Рик коснулся пояса его джинсов, которые он уже успел натянуть на задницу. — Не надо, пожалуйста. Прости меня, слышишь? Я не хотел... то есть... Блин, забери свою отвёртку и просто уйди, ладно? Ну... хочешь, я вымою её с мылом? Хочешь, я весь гараж тебе вымою? Только уйди, пожалуйста... Рик только усмехнулся, сдёргивая с его задницы джинсы. Морти попытался прикрыться — и получил по рукам. — Р-рик... нет... — простонал паршивец, глядя, как дед достаёт ремешок из его джинсов. Не сводя жадного взгляда с беззащитного, обнажённого тела, Рик грубо схватил его за руки, стянул их ремнём — за спиной, чтобы не было никакой возможности сопротивляться. Запрыгнул на кровать, очутившись сверху, вцепился в дрожащее бедро, отвёл вверх и в сторону. Пытливому взору учёного предстало то, чего в здравом уме он предпочел бы не видеть: слегка раздроченная, но всё ещё тугая, пульсирующая, розовая дырка, блестевшая по краям смазкой, и ровный, крепкий член, слегка опавший от стресса, но в любую минуту готовый снова восстать. — Блядь, — вырвалось у Рика невольно. Он обвёл дырку по краю пальцем, и Морти дёрнулся, невнятно хрюкнув. — Будешь знать, как обманывать дедушку, — шепнул Рик и приставил к дырке рукоятку отвёртки. Морти зажмурился. Не сводя глаз с его лица, Рик погладил его рукояткой, потом нажал. Морти глубоко задышал, закусил губу. Его член теперь стоял так, что тёрся о живот. Совершенно ясно было, насколько всё происходящее нравится ему, хоть и против его воли. — Маленькая грязная шлюшка, — мурлыкнул Рик, проталкивая отвёртку до середины в анус своему внуку. Морти подкинуло — видимо, старик сразу же нашел нужный угол. Рик потянул назад, и Морти застонал, его бедро под пальцами деда напряглось, он попытался выдернуть руки из петли ремня, но, само собой, ничего не вышло. — Терпи, сучка, — усмехнулся Рик, снова толкая отвёртку вперёд. Морти наконец разлепил глаза и посмотрел на него — Рика будто обожгло смесью стыда и похоти, на мгновение он почувствовал нечто похожее на укол совести — но всего на мгновение. Крепко сжав жало отвёртки, он продолжил: безжалостно проталкивал её внутрь и доставал обратно, установив темп и добившись того, что Морти, не останавливаясь, жалобно и сладко стонал. Его грудь ходила ходуном, а ресницы трепетали, взмокшие волосы разметались по подушке, на скулах горели яркие пятна. Рику вдруг захотелось выкинуть нахуй отвёртку, заменив её своим членом... невероятным усилием воли он взял себя в руки. Вытрахать из родного внука душу отвёрткой — ебать какая извращённая хуйня... но всё-таки не такая извращённая, как сделать это собственным хером. — Пожалуйста, — попросил Морти, умоляюще глядя на него. — П-пожалуйста... Дай мне, д-дай мне... я больше не могу... Малыш Морти умолял его дать ему кончить. Член Рика готов был лопнуть в его штанах, но он не мог остановиться: он решил наказать мальчишку, и он был непреклонен. Он должен был услышать это. — Ты помнишь, что я тебе обещал? — Рик снова замедлил темп, с удовольствием наблюдая, как личико Морти искажается сладким страданием. — Скажи мне, Морти, зачем тебе понадобилось пиздить у меня отвёртку, и я пожалею тебя. — Рик, — из глаз мальчишки потекли слёзы, он снова попытался освободиться и с разочарованным стоном рухнул на подушки. — Пожалуйста... дай мне кончить... Сказав это, одними губами, на выдохе, он опять зажмурился и даже отвернулся — ему было стыдно, стыдно даже сквозь марево вожделения, и это было прекрасно. Рик готов был разрыдаться оттого, как его мальчик прекрасен — такой развратный, такой искушённый... а стесняется, как монашка на первой исповеди. — Сдавайся, Морти, — промурчал Рик, продолжая истязать внука: смазка пошло чавкала в жопе у мальчишки, пока отвёртка двигалась в уверенной руке его деда, при каждом движении тощие бёдра судорожно напрягались, а с конца вовсю тёк предэякулят. И Морти не выдержал. — Ладно! Нахуй тебя, Рик! — он решительно сдвинул брови, по-прежнему не глядя на деда, и не думавшего останавливаться. — Я... блядь! я взял твою отвёртку, потому что... сука! Хотел... иметь... что-то твоё в своей заднице! Боже, да дай мне уже кончить, с-скотина! Я трахал себя т-твоей грёбаной отвёрткой, представляя, что это твой хуй!.. — Умничка, Морти. Хороший... хороший мальчик, признался дедушке. Слёзы стекали с лица Морти на и так уже мокрые подушки. Не прекращая движений внутри его задницы, Рик отпустил его ляжку, обхватил его член ладонью, с силой провёл вверх и вниз, потом ещё раз, и ещё. Глухо мыча сквозь сжатые зубы, Морти кончил, сильно вздрагивая всем телом. И разрыдался. — Морти, детка, я сделал тебе больно? Рик испугался. Мальчик плакал, не отвечая, его живот, залитый его семенем, мелко подрагивал, его тельце обмякло, он был таким беззащитным, таким сломленным... Рик возненавидел себя. Отшвырнув многострадальный инструмент на пол, трясущимися руками расстегнул ремень, стягивающий запястья его внука, схватил Морти за плечи, приподнимая. — Малыш... тебе больно? С тревогой он всматривался в побледневшее, покрытое испариной, залитое слезами личико, пытаясь найти ответ. Морти моргнул несколько раз, прогоняя из глаз слёзы, и уставился на него. — Нет, — сказал он тихо. — Мне охуенно. В жизни так не кончал. Рик вскочил. Его мозг готов был взорваться. Больше всего сейчас он хотел бы оказаться за сотни миль от Морти, а лучше — переместиться во времени и никогда не переступать порога его комнаты. Он выебал внука отвёрткой, и этого теперь никогда не исправить. — Оденься, М-морти, — с трудом выговорил Рик, окинув его взглядом напоследок — Морти был прекрасен — и ретировался. Очнулся он в ванной, вылив себе на лицо пару галлонов воды. Глянул в зеркало, скривился. Как теперь он будет смотреть Морти в глаза? Мальчишка был той ещё занозой в заднице, но ни за что — никогда — ни в одной вселенной он не причинил бы ему вред. Он никогда даже не думал о нём — о глупеньком, маленьком Морти, о своём верном псе — в таком ключе. Пока не увидел его голым и со своей отвёрткой в заднице. Рик застонал. Нахуй ему понадобилось подкручивать те шурупы, почему он не мог просто взять и свалить, как обещал, оставив мальчишку предаваться своим извращённым фантазиям в одиночестве? А вместо этого остался — и сделал с ним такое. Морти же теперь возненавидит его. Одно дело — фантазировать тайком на своего мудака-деда, другое — извиваться под его взглядом, не имея сил всё прекратить. Сука. Рик стукнулся лбом об зеркало, рискуя разбить стекло. Самое отвратительное, что у него продолжал стоять. Рик снова открыл воду, сунул голову под кран. Не помогло. Перед глазами стояла та же картина — горячий, как все звёзды космоса, Морти, голый Морти, стонущий под его руками, умоляющий дать ему кончить, бьющийся в оргазме Морти, прекрасный, запретный, восхитительный... Блядь. Блядь, блядь, блядь. Что же он, блядь, наделал. — Я могу помочь. Рик, мокрый, с торчащим в брюках стояком, стоял, прислонясь лбом к зеркалу, не обращая внимания на капли воды, стекающие с волос на одежду и под ноги, и подскочил от неожиданности. За его спиной стоял Морти — всё ещё растрёпанный и красный, но одетый. И улыбался. Ему, старому озабоченному мудаку, из-за своей прихоти позабывшему берега. — Морти... — Рик, заткнись. Подскочив к нему, Морти опустился на колени. Погладил его стояк — у Рика упала челюсть. — Морти, что ты де... — Заткнись, слышишь? И он заткнулся... пока горячие губы его внука не обхватили его, заставив вцепиться в край раковины и глухо простонать.