Умей смеяться, когда грустно, Умей грустить, когда смешно, Умей казаться равнодушной, Когда в душе совсем не то. © Сергей Есенин
ПРОЛОГ
— Экспеллиармус! Палочка, находившаяся в моих руках, резко вылетела из сильной хватки и упала примерно за семь метров от меня. Взглянув сначала на опустевшую ладонь, а потом на место падения оружия, я моментально кинулась в нужную сторону. Пробежав с десяток шагов и увидев краем глаза белую вспышку, я прыгнула вперед и, ударившись животом о сырую землю, наконец-таки схватила свою волшебную палочку. Перед тем, как мой друг выкрикнул заклинание, я видела его рассерженный, но в то же время любящий взгляд. Он кричал мне что-то о том, что я не должна сейчас находиться здесь и все, что происходит на этой окруженной ветром-суховеем поляне, меня совершенно не касается. Но я не могла разобрать его слов. Ветер дул настолько сильно, что в ушах свистело, а лицо неприятно кололо — пыль поднималась над землей и нещадно хлестала мою кожу. И теперь, когда я лежу на прохладной траве, моему лицу комфортно и спокойно; но ведь так продолжаться не может. Взяв себя в руки, я встала и взглянула наверх. В это время ветер продолжал клевать мои щеки, а деревья прогибаться под его натиском. В небе вспыхнуло кровавое пламя, заполонившее все, что только было над моей головой. Это пламя стремительно прочертило перед моим взором круг, из которого впоследствии стало проглядываться костлявое лицо чудовища. Сначала показалась морда, — больше похожая на собачью, — с длинными клыками. По центру красовалось два глубоких отверстия, явно предназначенных для носа. После морды промелькнули впалые скулы и лоб, а также новые четыре черные дыры: две явно служили для глаз, а другие — для несуществующих ушей. Все это вызывало у меня такой ужас, от которого хотелось умереть на месте. Но даже завидев невиданное мне ранее существо, я смогла перевести взгляд на испуганного друга. Он стоял прямо напротив огромной костлявой пасти и, вытянув руку, держал перед собой камень. — Я сдержал слово и добыл то, что мне сказали, — произнес парень с кудрявыми волосами, изредка проглатывая накопившуюся слюну. — Теперь настала очередь мареновцев сдержать свое обещание! — Конечно, — клацая длинными зубами и наклоняясь все ниже, проревело существо. — Вы с Дмитрием договорились, что он оставит в покое твою подругу, — огонь резко полоснул по руке друга, поднимая волшебный камень и пряча его в исках. — Но со мной ты ни о чем не договаривался, мальчишка! — пасть чудовища растянулась в жуткой ухмылке. В следующую секунду тело маленького мальчика поднялось над землей, а в мягкий живот воткнулась огненно-костлявая лапа. От увиденного мои глаза раскрылись так широко, как никогда раньше. Я хотела крикнуть, как тут же прикрыла рот правой рукой. В голове промелькнули слова врага и, ступив назад, я решила спрятаться в лесной гуще. В тот момент я понимала, что поступаю, как настоящая трусиха, ведь бросаю своего лучшего друга, но от такого ранения вряд ли кто-то выживет, а оказаться следующей жертвой мне тогда совсем не хотелось. Я упорно пробиралась через упавшую на землю крону деревьев и длинные кустарники. Ветер продолжал выть и бить в лицо, а небо гореть. Ноги отказывались идти. Я неоднократно слышала его шепот над своим левым ухом. На глазах тут же показывались слезы, а губы дрожали. Я ничего не понимала. Пару часов назад мы обедали в большом зале, обсуждали Квиддич, в котором друг должен был принять участие, а теперь я прячусь от собственной смерти. Бегу туда, куда глаза глядят — в Колдовстворец.