50 оттенков розового

Когда-то давно меня бесили мои веснушки. Каждую весну, в середине мая, стоило солнышку пригреть, как они проступали на бледной коже, осыпая щёки и курносый нос. Чего я только не делала, чтобы от них избавиться — избегала солнца, щедро мазалась тональным кремом и натиралась огурцом, а в восьмом классе так отчаялась, что решила перекрасить кончики волос. Надеялась таким образом отвлечь внимание, но в итоге парикмахер переборщил с краской и вместо вожделенного нежно-розового я почти два месяца ходила в школу с яркими, насыщенно-розовыми волосами, выделяясь в толпе за километр. Прошло почти три года, детские комплексы давно остались в прошлом, а эксперименты с волосами только на старых фотках, сохранённых в потайной папке компьютера. Теперь даже не знаю, что меня смущает больше — веснушки или напоминание о тех временах. Поэтому понятно моё раздражение, когда друг решил вспомнить об этом за обедом. — Слушайте, помните, как мы в восьмом классе на школьном КВН зажгли? — начал вдруг Рома, привлекая всеобщее внимание. Он плюхнулся за столик, пододвигая к себе тарелку с супом. — Юлька тогда ещё причёску такую носила… не помню, что было смешнее — наши шутки или эти волосы. — Ой, да, — подхватил Макс, набивая рот картошкой фри. Из-за этого его речь стала невнятной, а на нас посыпались крошки. — У нас ещё номер был, где она говорила, что типа все девочки как девочки, а её дважды пометили. Он рассмеялся, расплескав из стакана кока-колу, и тут же выбыл из беседы, потому что его девушка отвесила ему подзатыльник, и Максу пришлось пойти убирать. Нас осталось четверо, и за столом тут же началась оживлённая перепалка, на тему того, какой же цвет волос у меня был — желтый, какашечный или светло-голубой. — Нет, это точно было что-то смешное, — встрял Антон, когда Яна робко заметила, что это мог быть розовый. Я не успела возразить, как парень повернулся ко мне и резко добавил: — Юль, ты только ничего не говори, мы сами догадаемся. Сами, так сами. Я перестала следить за разговором и скучающе обвела взглядом столовую. За соседним столиком, всего в паре метров от нас сидел Стас Кондрашов в окружении своей компании. Прошло почти два месяца с тех, пор, как я поняла, что в него влюблена, и теперь я каждый раз тайком поглядывала на него, сверяясь со своими чувствами. Да, всё ещё да, он мне безумно нравится. На самом деле всё те же два месяца назад я и подумать не могла, что мне понравится Кондрашов. Он был таким угрюмым и холодным, вечно отсиживался на задней парте, а вечерами гонял с друзьями в футбол, игнорируя знаки внимания от местных девчонок. Стас был высоким и голубоглазым, но явно не героем моих романов, ведь я была в восторге от сероглазых брюнетов, читающих на свиданиях стихи. А Кондрашов, как мне казалось, объясняется в любви только со своим мячом. Но всё изменилось, когда нам дали главные роли в школьной постановке «Ромео и Джульетты». Вот тут-то и оказалось, что я только мнила себя нежной и ранимой барышней, а на самом деле едва тянула роль, периодически запинаясь и подглядывая в книжку. Зато Стас отыгрывал за нас двоих, а стихи Шекспира из его уст звучали музыкой. Впрочем, даже не это заставило меня поменять мнение о нём. Однажды на репетиции я поскользнулась и упала, уронив на себя несколько декораций. Рядом был только Кондрашов, который не только помог мне подняться, но ещё и починил те самые декорации, а потом потащил меня в медпункт, чтобы убедиться, что всё в порядке. Если этого недостаточно, чтобы влюбиться, стоит добавить тот факт, что в тот день он пропустил из-за меня тренировку… Но я так и не смогла признаться ему, что всё это значило для меня куда больше, чем банальная помощь товарища по сцене, боясь стать одной из девчонок, строивших ему глазки, а он вернулся к тренировкам по футболу. Перепалка за нашим столиком стала ещё ожесточённее, а я отвела взгляд, боясь, что он меня заметил. Но всё равно проследила, как он относит свой поднос и возвращается за рюкзаком. — Слушайте, может, это не моё дело, но… это был розовый, придурки! — раздалось сбоку, и я невольно вздрогнула. Стас стоял рядом с нами, скрестив руки на груди. — Ещё друзья называются! — Иди, куда шел, Кондрашов, — буркнул Антон, закатывая глаза. Я невольно закусила нижнюю губу, пытаясь совладать с эмоциями. Нежели он помнит? Это ведь было так давно! — Мы ведь почти уже догадались! Разрывались между алым и сиреневым! — Я, чё, зря в Яндексе просматривал все оттенки розового? А их там больше, чем пятидесяти! — разозлился Макс, швырнув на стол телефон. Рома незаметно присвистнул, покрутив у виска. — Чтобы ты знал, это был цвет Светлой вишни! Понял, Сергей Зверев недоделанный?! — Точно. У меня в телефоне ты так и была записана — Вишня. Потому что таким цветом каждый год цветёт сакура, — улыбнулся Стас, заставляя моё сердце забиться быстрее. Если это сон, то можно мне ещё, пожалуйста. — Юль, можно тебя на минуточку? Я кивнула, не обращая внимание на то, как Рома буркнул Антону: «Он, что клеит нашу Юльку? А так можно было вообще?». Я усмехнулась, вставая из-за стола, чтобы выйти вместе со Стасом из столовой. — Слушай. У тебя были яркие розовые волосы и симпатичные веснушки. И если они не смогли этого запомнить, то они реально придурки, потому что ты выглядела офигенно, — выпалил Кондрашов, заглядывая мне прямо в глаза. Я постаралась изобразить внимание, но на самом деле на этот раз окончательно потерялась в голубизне его глаз. — А в девятом классе ты неожиданно рубанула каре, в десятом — носила забавные серёжки в виде апельсиновых долек. — Ты всё это запомнил? — вырвалось у меня, как только он замолчал. Стас быстро кивнул, а я почувствовала, как на душе заметно теплеет. — Почему? — Потому что я запал на тебя, — пожал плечами парень, словно бы намеренно избегая моего взгляда. Я растерялась. — Я даже в эту дурацкую постановку напросился ради тебя и ночами зубрил реплики Ромео. Но так и не смог подойти, слышал, тебе не нравятся спортсмены. — Зато мне нравишься ты, — хихикнула я, ловя его взгляд. В следующий момент я почувствовала, как Стас обнимает меня и ловит за подбородок. Его поцелуй был нежнее и слаще самой спелой вишни. Я невольно обвила руками шею парня и притянула к себе, чтобы чувствовать сильнее и глубже, но мне всё равно казалось недостаточно мягкости его губ, нежных прикосновений и мимолётных взглядов. Хотелось большего, но я вдруг почувствовала, что задыхаюсь. — Знаешь, что ещё имеет розовый цвет — твои губы, — шепнул Стас, прижимаясь своим лбом к моему. Я ощутила, как меня захлёстывает нежность, поднимаясь от низа живота к кончикам пальцев. — И я даже знаю, где посмотреть их оттенок…