Дана задача

В наушниках играли «BATTLE BEAST». Тима шел по школьному коридору, жуя жвачку и тихо радуясь тому, что охранник ленив. Предыдущий ходил по этажам во время перемен и проверял не прогуливает ли кто уроки. Нынешний был тучен и оттого ленив. Поэтому в пустых коридорах было тихо, как снежной ночью. Большие, едва ли не на всю стену, окна открывали вид на чистое синее небо, лишь изредка, словно случайным мазком кисти, замазанное полосками облаков. Не то чтоб Тима был хулиганом, двоечником или еще кем-то в этом роде. Вовсе нет. Он хорошо учиться, поведение тоже нормальное, любит читать книги, в основном фэнтези, рок слушает, но исключительно в наушниках, а не так, как сейчас модно, через колонку, делясь со всеми окружающими своей музыкой, как в старом анекдоте про «никогда не слушаю музыку один». И прогуливал он вовсе не для того, чтоб бросить петарду в унитаз, поразбивать окна или намазать ручку какого-нибудь кабинета суперклеем. Он мирный, не любит привлекать лишнее внимание. Даже одежда его простая и неброская – черные джинсы, футболка темно-зеленого цвета да серые кроссовки. Прогуливал он по одной простой причине – ему не нравилась учительница по русскому языку. Слишком самовлюбленная, все время лезущая к нему. Она считала, что раз у него нет друзей, он не общается с ребятами в классе, и, тем более, с девочками, значит надо лезть к нему с расспросами и всем прочим, пытаться заставить его сходить к школьному психологу. Ещё ему не нравилась ее манера краситься – ярко, похоже на матрешку, а их он вообще не любил. Однажды в детстве Тима рылся у бабушки в кладовке, где был плохой свет, и в какой-то момент он, в полутьме, наткнулся на это страшилище. Потом еще месяц нормально спать не мог. А учительница, помимо этого жуткого макияжа, еще и разговаривала. Брр. Да и вообще, не интересно ему со сверстниками, ну что тут такого? Они тупые, хвастливые и максимально уверенные в своей правоте. «Shake the world with metal Shake the world with steel…» Он заходит в лестничный колодец. Пожалуй, именно в нем одно огромное преимущество их школы. Перила идут непрерывно и плавно изгибаются, благодаря чему на них очень легко и весело спускаться с самого верха и до первого этажа. Тима счастливо улыбнулся и прикрыл глаза, садясь на перила. Черная челка небрежно упала на зеленые, смеющиеся зеницы. Кажется, даже в ушах просвистело, когда он поехал вниз. Только вот перед ним внезапно появился учитель истории – Станислав Вадимович. Затормозить Тима не успел, поэтому всем своим тощим телом, какое бывает у многих мальчишек в семнадцать лет, навалился на учителя, упав в его объятия. Его поймали и моментально заключили в кольцо рук. Учитель оказался весьма твердым, и Тиму даже показалось, что внутри него что-то хрустнуло. Если мужчина и был удивлен или недоволен, то уже успел это скрыть за легкой улыбкой. – Знаешь, я тут только первую неделю, но что-то мне подсказывает, что у вас так не принято. – с усмешкой сказал он. Но ошарашенный Тима не сразу понял в чем дело. И только потом до него дошло, что он крепко сжимает руками учителя за талию. Так стыдно, в буквальном смысле до слез, Тиму не было никогда. Он тут же разжал руки и даже попытался спрятать их за спину. А вот учитель еще раз усмехнулся и только потом отпустил ученика. – Что ты здесь делаешь посреди уроков? – уже со строгим лицом спросил он. – Мне не нравится Алина Владимировна. Лучше я книгу почитаю или погуляю. – буркнул Тима в ответ. Он не считал нужным скрывать причину прогула. Да и какой смысл? Если учитель захочет, то просто отправит его на урок, не спрашивая ни о чем. – Да кому ж она нравится? – с усталым смешком (видимо она и его уже достала) спросил Станислав Вадимович. – Ладно. Я тебя прикрою. – он подмигнул. – Пошли ко мне чай пить. Класс, у которого я должен был вести урок, сейчас на какой-то экскурсии. Так что я пошел в библиотеку за одной книгой, но раз ты мне подвернулся по дороге, то давай лучше поговорим. Ты вроде парень не глупый, я видел твои работы по истории. Интересно, но твои знания не упорядочены. Такое чувство, что все факты и исторические события в твоей голове живут по отдельности, и даже произошедшие в один год события не в курсе друг о друге. Они шли точно по такому же светлому, как и предыдущий, коридору. Тима старался идти наравне с учителем, но при этом чуть-чуть отставать. Буквально на четверть шага. Ему почему-то всегда было боязно пускать кого-то за свою спину или идти с кем-то вровень с собой. – Да, есть такое. – согласился парень, внимательно осматривая учителя. Тоже темные штаны, но больше под брюки замаскированные, белая рубашка, собранные в хвост волосы черного цвета, немного вьющиеся на концах. Походка легкая, стремительная и уверенная. Ему явно было не больше тридцати. Может 25-28. И что такой человек забыл в школе? – Надо бы поработать над этим. – А? Да-да. – Тима мотнул головой, быстро моргая. Кажется, он засмотрелся на учителя и слегка потерялся в пространстве. – А ты внимательный. – усмехнулся Станислав Вадимович. – Да я просто думаю, что такой человек делает у нас в школе. – пожал плечами Тима. – Я был на одном вашем уроке только, но вы очень интересно рассказываете. А еще вы очень молодой. Не больше тридцати. Учитель смотрел на него слегка ошарашено. Потом снова стал слегка насмешливым и хмыкнул. Эта его привычка хмыкать начинала раздражать. – Ты всегда такой откровенный? – спросил учитель. Он внимательно прищурил свои карие глаза. – Да, а еще меня бесит ваше хмыканье. – дерзко ответил ученик. Станислав рассмеялся. – Ты и впрямь забавный. И мне двадцать восемь. – сказал он. Они остановились возле одной из сотни одинаковых светлых дверей. Учитель достал ключи из кармана и, не глядя, подобрал нужный. Уверенно вставил и открыл кабинет. Они прошли в подсобку – маленькую комнатку за дальней стеной класса. Но тут было все нужное: шкаф, стол с удобными стульями, несколько розеток, чайник. Все стандартного светлого цвета. И в противовес этой светлости вся комната была завешана черными, с одними лишь яркими пятнами крови, фотографиями с солдатами, окопами и огромными ракетными установками. Все они были с разных стран и концов мира. А еще лозунги, плакаты времен холодной войны, великой депрессии и многого другого. – Ого! – Тима аж завертелся на месте, стараясь увидеть и рассмотреть все сразу. – Знал, что тебе понравится. – улыбнулся Станислав. – Какой чай любишь? – Зеленый, с ромашкой или мятой. – ответил Тима, чуть ли не носом втыкаясь в одно из фото людей с раскопок. Судя по архитектуре окружающих развалин и пейзажу это была Греция. – Давай тогда поговорим, пока чайник закипит. Садись. – он указал разочарованному, отвернувшемуся от фото Тиму на стул. – О чем? – О чем угодно. Расскажи о себе. – учитель внимательно посмотрел на него. И Тим рассказал. О любимой музыке, о младшей сестричке, в которой он души не чает, хоть она мелкая вредина. О том, как его достали вопросы по типу «почему у тебя нет девушки? А почему друзей нет? Ты ведь такой интересный!». О том, как ему сложно ладить с родителями, ведь те не понимают, почему их ребенку, вместо огорода и вывода нового сорта вишен, нравиться читать о королях каких-то там средних веков, мифы о героях античности и исторические сводки, рассказы о выдуманных мирах, непонятных эльфах. И почему вместо такого прекрасного Баскова, поющего о вечной любви, ему нравится очень громкий и страшный Горшенёв, поющий о каких-то там страшных историй в лесу и о кукле. Станислав молча слушал, иногда что-то спрашивая, иногда просто печально кивая головой. Вздыхал. А потом аккуратно погладил по плечу. Тима на этот жест слегка вздрогнул и вопросительно уставился. Он не любил, когда его трогают, но это прикосновение почему-то не вызывало отторжения. Наоборот, хотелось еще разок. И он легонько пошевелил плечом, словно потерся об ладонь учителя. Станислав улыбнулся. – Если хочешь, мы можем стать хорошими друзьями. Я готов прятать тебя от Алины Владимировны и помогать с историей. А еще с литературой, языками, математикой. Я вообще во многом разбираюсь. – О, правда? Было бы здорово. – Тима улыбнулся. Тепло и лучисто. Он поднес чашку к губам, отхлебывая. Зеленые глаза сияли восторгом. *** – Тимофей, послушай, я все понимаю, но ты не можешь пропускать уроки. – директриса сложила руки перед собой, смотря в глаза парнишки. – Почему? Я ведь прекрасно сдаю все контрольные и экзамены. – Тима посмотрел на неё немного обиженно. Он искренне не понимал почему, несмотря на его знания, его пытаются отдать на растерзание этой училке. – Да, но так не положено. Ты же понимаешь, что во время урока за тебя отвечает учительница. Если ты есть в школе, а на этом уроке ходишь где-то, то у нее могут появиться проблемы. – Софья Игнатовна, можно к тебе? – внезапно открылась дверь в кабинет директора. – Станислав Вадимович, вы что-то хотели? У меня тут проблемный ученик. – директриса поморщилась. – Ах, что вы! Тима – маленькое солнышко, такой умненький и послушный, а вы сразу – «проблемный». В чем же дело? – Станислав, совершено не стесняясь, зашел в кабинет и, не обращая внимания на протестующий взгляд директора, уселся рядом с Тимой. Вид при этом он имел настолько невинно-удивленный, что аж не верилось. – Он прогуливает уроки русского языка, аргументируя это плохими отношениями с учительницей, и считает, что это вполне приемлемо, ведь он легко сдает все контрольные и экзамены. – директриса посмотрела на него, и ее едва заметно передернуло. – Хм, то есть вам нужно, чтобы кто-нибудь взял на себя ответственность за то время, пока он не на уроке? В этом заключается проблема? – лукаво спросил Станислав. На его лице проступило нечто хитрое. Словно из-под маски зайчика внезапно вылезла лисья мордашка. Буквально на секунду лицо директрисы обрело непередаваемое выражение. Но потом она задумалась. Ученик и впрямь был хорошим, и, кроме этого момента, не было других проблем, а сам тот их не доставлял. Почему бы и нет? Да и господи, кто же любит эту Алину Владимировну! – Хорошо. Я знаю, куда ты клонишь, и пусть это будет так. Но! – директор подняла указательный палец вверх. – Если я узнаю, что из всего этого вылилось что-то нехорошее, то мы уже будем говорить по-другому. – Не беспокойся, Софья, все будет отлично. – улыбаясь как-то хищно, ответил Станислав. Тима тоже заулыбался и едва не пищал от счастья. Когда они вышли из кабинета он с восторгом спросил: – Как вы догадались, что мне нужна помощь? – Это было просто. Ты прогулял урок, и рано или поздно тебя бы вызвали. А еще я услышал, как дети на перемене говорили, что тебя отправили к директору. И да, давай лучше на «ты». – на последнем предложение Станислав приобнял Тиму за плечи. Тот покраснел и кивнул. – Вот и отлично. А то уже больше месяца дружим, а ты все «выкаешь». Какой у тебя урок? – он посмотрел на него как-то странно, ласково что ли. – Физика. – Тим едва сдержался от заикания. – Пошли, проведу. – Угу. Пока они шли, Тим приходил в себя. Чего это он? Просто смотрит. Может он вообще неправильно понял этот взгляд – у него было не так много опыта общения. С приходом в себя у него возник другой вопрос. И он все-таки решился его задать. – Слушай, – очень хотелось добавить в конце «те», но он удержался. – Ты так легко разговаривал с Софьей Игнатовной. Это странно. – Не особо, хотя в детстве это было не так просто. Что? – он посмотрел на ошарашенного паренька. – Ты разве не знал, что она моя кузина? Парень, да ты вообще в курсе школьных сплетен? Тима покачал головой. Почему-то стало немного стыдно. Нет, он конечно был в курсе событий школы, знал примерно кто с кем встречается (очень сложно не понять это, когда те на его глазах целуются. Тут и до полного дурака дойдет), но об учителях он ничего не знал, кроме того, что те сами рассказывают. И сейчас это незнание почему-то смущало. – Что, и о том, что я раньше в университете в столице преподавал и то, почему мне пришлось уехать? – А почему? – Не важно. – нахмурился учитель. – Раз ты не знаешь, то оно и к лучшему. Хотя, я должен был догадаться, что ты не из тех, кто знает все сплетни и слухи. – он улыбнулся. Тима неуверенно улыбнулся в ответ. Ему стало немного не по себе. *** Как начать разговор с девочками и как правильно узнать нужную информацию, не привлекая внимания, Тима не знал, поэтому уткнулся в книгу, едва не ныряя туда носом. Давайте подумаем. Что любят самовлюбленные, жаждущие внимания люди? Да и вообще все люди? Исправлять других, конечно же, и рассказывать что-то захватывающие. А еще люди легко схватывают что-то эмоциональное. Тима громко, так чтоб услышали девочки-сплетницы, взвыл: – Понятно, почему этого урода выгнали из университета. Он такой злой! Столько заданий дал на выходные. – это было не совсем в его стиле, но, поняв, что есть еще один человек, кто не в курсе событий, девочки заметно оживились. – Ну ты и отсталый. – тут же фыркнула Настя. Худющая, с длинными черными волосами. – Его вовсе не за это выгнали. – Да-да. – подхватила Богдана. Она скривила свои ярко-розовые губы. – Ты что, правда не слышал? Ну ничего себе! – Короче, – Светка взяла дело в свои руки. Она в принципе была нормальной девчонкой, вот только с этими водилась. – Говорят, что он гей, и одного студента затащил к себе в постель силой. Правда другие говорят, что студент был мажором и ему просто приглянулся наш Стасик, да тот только фыркнул и послал его. А тот в отместку и придумал эту гадость. Возможно. Но то, что он гей – точная инфа. Сам у себя на страничке в Facebook написал. – Хех, понятно. – потрепал затылок Тима и уткнулся носом в учебник. Но только букв он не разбирал. Это Светино «возможно» слишком ярко горело в мозгу. Он не верил. Ни капли. Слишком хорошо успел узнать этого человека. Настолько сильно притворяться не может никто. Он громко захлопнул книгу. Резким решительным движением встал и вышел из класса. Девочки удивленно смотрели ему вслед. Он хотел резко подойти к Станиславу и прямо спросить обо всем. «Почему тебя выгнали? Слухи о том парне ведь ложь, верно? Не может быть, чтоб ты действительно так поступил, я не верю. Быстро рассказывай о том, что случилось на самом деле». Когда он подошел к его кабинету класс пустовал. Это только у класса Тимы был дополнительный урок, а остальные ученики давно ушли домой. Он зашел в подсобку. Станислав сидел на месте и пил чай. Он оторвал взгляд от чего-то похожего на классный журнал и удивленно взглянул на своего любимого ученика. Тот выглядел решительно и нервно кусал губы. – Я кое-что узнал. – первоначальная речь в голове перестраивалась, становилась мягче. Резкие слова могли вызвать конфликт, а вот их Тим не любил. – Не верю, что это правда о тебе. Хочу, чтоб ты сказал, что это ложь и рассказал, что было на самом деле. – Если не веришь, зачем тебе мое подтверждение? – приподнял бровь учитель. – Возможно, я слишком облагородил твой образ. А теперь хочу правды. – Тима прекрасно понимал, что Станислав спросит его об этом. – Тогда слушай. – учитель отложил книгу и посмотрел ему в глаза. – Я ничего ему не делал. Почти. – он сильно надавил на последнее слово. – Он строил мне глазки, я ему в шутку построил в ответ. Кто ж знал, что пацан воспримет это, как приглашение. Пришлось серьезно поговорить. А, в итоге, он наплел что-то отцу и друзьям. Отец не воспринял в серьез, но родители его друзей обратили больше внимания. А какие могут быть друзья у него ты знаешь. Ну, а что могут подумать о человеке, который спустил подобный поступок со своим сыном, ты тоже понимаешь. Но и объяснять всем, что его сын – врун, тоже не вариант. Вот он тихо мне и объяснил, что все устроит, оплатит, а мне всего лишь надо тыкнуть в город на карте, в который я хочу переехать. И одно из главных условий – не возвращаться раньше, чем через три года. Так что пришлось оставить дом, попрощаться с мамой и уехать. Если в начале речи Тима был в легком смятении, то сейчас ему хотелось провалиться под землю. Взгляд учителя остекленел, а голос был настолько ровным, что становилось страшно. – Еще что-нибудь интересует? – легкий холодок в голосе был почти неслышен. – Прости. Я… – начал тихо Тима. – Не думал, что все так плохо? – горько улыбнулся учитель. – Что я тебе говорил? Ты вообще слишком мало думаешь. – Прости. – уже в полный голос ответил Тима. – Ничего страшного. – Станислав смотрел в сторону. – И да, меня интересует еще один вопрос. Ты правда гей? – Тима же, в отличие от него, смотрел прямо на учителя. – Да, и, предупреждая твой следующий вопрос, у меня нет парня. – учитель внезапно резко повернулся и посмотрел прямо в глаза ученику. – Тогда прими мои извинения. – Тима сказал это на выдохе, на шаге. Положил руку на затылок учителю и дернул его на себя. Поцелуй вышел абсолютно детским. Просто прикосновение губ к губам. Тим отчаянно зажмурился. А учитель улыбнулся прям в поцелуе. Тихо, шепотом, почти не отрываясь от губ ученика, сказал: «прощаю». И углубил поцелуй. Тима тихо пищит, пугается, дергается. Но через секунду расслабляется, доверяется. Учитель обнимает его за талию, прижимая к себе. Его самого обнимают за плечи. Как же хорошо. – Даже не думай, что сможешь использовать это всегда. – говорит Станислав, отстраняясь. – А? – Тима, еще не отошедший от моря ощущений и легкого головокружения, даже взгляд сфокусировать не может, не то что информацию воспринимать. – А, хорошо. – Вот и славно. Учись на ошибках. А пока иди на урок. – Не хочу. – внезапно отвечает Тима и снова льнет к учителю. – Хочу еще, хочу большего. – он смотрит в глаза преподавателю, его собственные затуманенные. – Если ты имеешь в виду поцелуи, то без проблем, но если что-то другое – нет. Пока нет. – твердо отвечает учитель. Туман в глазах ученика слегка сходит. – Окей, поцелуи, я согласен и на них. – зашептал он, будучи в шаге от того, чтобы умолять. – Хорошо. Губы снова коснулись чужих уст. А звонок на урок прозвучал, как никогда не вовремя. Ещё никогда Тим не испытывал к нему такой ненависти. *** После тех событий прошло больше месяца. Они все так же пили чай, все так же Станислав прятал его от русички (пусть прятки были уже условными и обо всем давно договорено). Но теперь к этому всему добавились поцелуи, теплые взгляды, больше прикосновений, поглаживания. Раньше учитель тоже иногда гладил своего ученика по голове, но… сейчас это ощущалось совсем по-другому. А Тим все чаще ловил себя на мысли, что одних поцелуев ему мало. Он так доверял этому человеку, так рад быть рядом, касаться, слушать его голос или просто смотреть. Чувствовать его тепло. – Я готов. – решительно поставив чашку в сторону, сказал Тим. – К чему это, интересно? – Станислав поднял взгляд от ноутбука, где готовил презентацию для урока. – К кое-чему большему, чем поцелуи. – Тим встал перед ним, оперев руки на стол. Учитель закрыл ноутбук. Задумчиво закусил нижнюю губу. – Ты хорошо подумал? Если это просто сильное желание и тебе интересно – даже не думай об этом. В твоем возрасте нормально подобного хотеть, даже не задумываясь о последствиях. – Я хорошо подумал. – кончики ушей Тима начали краснеть. Это так странно. Он, не сказать, что робкий: спокойно влезал в драки, защищая всякую ребятню; но в романтических делах почему-то всегда смущался даже от обычных мыслей. – Я готов. Станислав смотрел на него внимательно. И долго. – Хорошо. Сегодня? – наконец спросил он. – Да. – решительности в голосе не убавилось, но теперь она стала более… ровной. Не кричащей, не выставленной на показ. А стабильной, привычной. – У тебя есть планы на сегодня? – Нет. – Хорошо. – Станислав встал из-за стола. – У тебя осталось два урока, верно? – Да. – Тим невольно привстал вместе с ним. – Иди на них, а я пока съезжу за всем нужным. Благо, у меня есть одно окно. – учитель отвернулся, достал из шкафа куртку, надел, потом взял рюкзак и закинул его на плечо. Повернулся к замершему на месте Тиму. Тот не шелохнулся. – Я закрою кабинет? – приподняв бровь, спросил учитель. – А? Да, да. – Тима отмер. Он был очень смущен, краснота залила даже шею – он прекрасно представлял, что это за «нужное». Почему-то стало до одури стыдно. Вроде думал же, вроде свыкся с мыслью, а тут вдруг все так. А может, он это зря? Может, учитель не очень хочет этого? Но разве он бы тогда ответил так? А может он… Так. Стоп. Он же доверяет ему? Доверяет. Значит нечего лишнего думать. Для учителя мысли ученика были, как на ладони. Он прекрасно понимал и знал, о чем тот думает. Станислав вспоминал свой первый раз, свою первую влюбленность. Тогда все прошло не очень: они были молодые, и их вело скорей слепое любопытство, чем желание. А потом оба жалели. Та хрупкая первая влюбленность не терпит даже малейших ссор, разногласий и прочего, а обсуждать что-либо казалось лишним или просто смущающим. Вот так и закончилась его первая любовь. Тим несколько дергано прошел мимо Станислава и быстро дошел до двери в класс. Застыл. За спиной щелкнул замок. Станислав подошел к нему, мягко толкнул в спину. Тим пискнул и вылетел из класса. Карие глаза учителя странно блеснули. Он покачал головой и, аккуратно положив ладонь на поясницу ученика, мягко поцеловал его едва дрожащие губы. Без страсти, без лишнего напора. Успокаивающе. Тима всхлипнул и плотнее прижался к нему. – А теперь иди. И не дергайся. Все будет хорошо, мы переживем твои страхи. – Станислав легко толкнул его, направляя к лестнице. – Я заберу тебя после уроков. Жди на главном входе. Последующие уроки Тим помнил очень смутно. Все мысли заняли предвкушение и, что скрывать, легкое волнение. На последних минутах урока он постарался все сложить заранее, чтоб сразу закинуть в рюкзак и со звонком ринуться вперед. В спешке он уронил не до конца закрытый пенал, и из него вылетела точилка. Она была с контейнером для стружки и, соответственно, сама стружка моментально разлетелась по кабинету. – Черт. – тихо выругался Тим, пребывая почти в слезах. Эта досадная мелочь внезапно порушила то хрупкое чувство спокойствия, которое он едва успел создать. Началась паника. Рациональная часть говорила, что вообще-то делов тут на минуту времени, он и одеваться дольше будет. Но эмоциональная часть, и так подавленная, внезапно решила, что теперь он опоздает, все испортит, и вообще, как видно, день не задался, а значит все и дальше пойдет наперекосяк. Он бросился в подсобку класса, взял метлу и совок. Принялся аккуратно заметать мусор. Он закончил буквально за полминуты. Но сейчас даже это казалось непростительным. Учитель его ждет, а он из-за своей оплошности… Станислав выходил из своего кабинета, когда мимо пробежал Тим. Тот видимо заметил его и остановился. – Простите, меня учительница задержала. – ложь вырвалась легко. Но он тут же покраснел. Как же противно! Зачем он солгал? Учитель внимательно посмотрел на него. Не отрывая взгляд, закрыл кабинет на ключ, положил его в карман. – Во-первых, разве сложно предугадать о том, что я приду позже тебя, ведь мне надо не просто уйти, а сложить немного вещей, убрать свои бумаги со стола, закрыть кабинет? Тима закусил губу и понурил взгляд. И тут же разозлился на себя. Что за детское поведение? Смотри прямо – не подумал, ну бывает, – и просто спокойно скажи, что запомнишь и в следующий раз сделаешь все правильно. – Да, я не подумал. Станислав улыбнулся, посмотрев на него мягко, успокаивающе. – Во-вторых, никогда, слышишь, никогда не ври мне. Какой бы не была правда. Так что же случилось на самом деле? Тим глубоко вздохнул. И еще раз. – Я очень спешил и выронил точилку, из нее выпала и рассыпалась стружка, мне пришлось ее заметать. – Всего лишь? – удивился учитель. – Это пустяк. Поверь, я понимаю, тебе тогда наверное казалось, что это едва ли не конец света, но это ерунда. – Да. Казалось, наступил конец света. – Тим, от смущения не зная куда деть руки, сложил их за спиной. – Ничего. Пошли. Они бодрыми шагами направились к большим школьным дверям. Когда они сели в машину, учитель перебросил пакет с переднего сидения на заднее, предлагаю замершему и опять залившемуся краской Тиму сесть. Ехали молча, пока Тим морально готовился. Квартиру, куда они пришли, Тим толком и не рассмотрел. Его сразу впихнули в душ, дав большое махровое полотенце. Настолько большое, что оно его скрывало от шеи до ахилл. «И откуда он такое взял? Надо и себе приобрести» – рассеянно подумал Тим. Телефон тренькнул, оповестив о пришедшем сообщение. Тим открыл его. Там была ссылка от Станислава на статью о подготовке, и заметка, где все необходимое найти в ванной, и что последние два пункта (растягивание и обильная смазка) выполнять не нужно. Тим опять (в который раз уже) покраснел. Следующие полчаса подготовки он провел в нервном состоянии. Он бы справился быстрее, но от нервов и смущения пальцы дрожали, все валилось из рук и прочее, прочее. Когда он вышел, закутанный от пят до ушей в полотенце, в комнату, там было темно и очень тепло, но при этом не душно. Станислав стоял в другом конце комнаты и смотрел в окно. Он повернулся, услышав шаги позади себя. – Какой ты милый, когда смущаешься. – Станислав заключил его в объятия и легонько подул в ушко. Тим едва заметно передернулся, ему все это было непривычно, и он чувствовал себя немного неуверенно. – Успокойся. Это будет не так страшно, как ты себе представляешь. И не бойся своих реакций. Мне нравятся твои эмоции, за это я тебя и полюбил. – последние слова обожгли ушко Тиму. «Не бойся своих реакций» – звучало в голове. Хорошо, так тому и быть. Сейчас ему отчаянно хотелось прижаться к учителю, охватить руками и потереться носом о его шею. Учитель жадно выдохнул, руки опустились Тиму на бедра и сжали. – Какой ты… ох. – учитель легко подхватил его на руки, аккуратно опустил на кровать и поцеловал. В начале нежный поцелуй перерос в распаляющий. Язык учителя прошелся по губам, зубам, легко прошел в рот, огладил небо, сплелся с языком партнера. Тим медленно плавился от этого. В комнате стало жарко и душно, щеки пылали. Руки, казалось, жили своей жизнью – они то обвивали шею учителя, то гладили его, куда доставали. «Учитель». *** Утром они проснулись поздно. Было уютно. Тим думал, что с утра его будет беспокоить стыд, и он не сможет даже посмотреть в глаза учителю. На самом деле его мучила боль в пояснице, легкое жжение от отметин по всему телу, особенно на бедрах, где руки учителя сжимали его крепче всего, аж до синяков. Разговаривать не хотелось, поэтому, когда они проснулись, то просто продолжили лежать в обнимку и наслаждаться тихим, насколько это возможно в наших реалиях, утром.