Тэхену не нравятся неприятности. Он не из тех придурошных людей, что видят пиздец и ныряют в него с головой, будто нет других путей. Ему не по себе от крайностей и суицидальных наклонностей, которыми болеют многие знакомые. Воротит от мудаков, которые создают проблемы кому-то лишь бы забыть о своих. Еще больше тошнит от тех, кто с такими мудаками не борется, предпочитая перетерпеть. Возможно, все из-за того, что половину всего дерьма, что переживают другие, он даже в лицо не встречал.
Но даже в его, такой красивой и безоблачной жизни, есть гребанное темное пятно. Черные растрепанные волосы, накаченные мышцы и взгляд вечно обкуренного психобоя. Чонгук вообще весь из себя противоположность Тэхена, и это такой шаблон шаблонный, что Тэ об этом бы в жизни романчик не прочитал, даже ради постельной сцены.
Но как бы ни хотелось игнорировать, не выйдет. Чонгук мозолит его подкрашенные дорогим фломастером глаза и перманентно заявляет о себе фантастически разнообразными способами. То брошенного омежку после него всей тусовкой успокаивают, то учителя до истерики довел, то копам бухим попался. И каждый слух Киму на блюдечке подносят, игнорируя стотысячную просьбу заткнуться наконец.
Чонгук всегда был нестабильным альфой, лез во всевозможные драки и влипал в неприятности. К последнему классу старшей школы Чон стал настолько невыносимым, что и сам теперь расценивается, как неприятность, проблема. А Тэхен блять не любит проблемы!
Вот почему идея заявиться на тусу Хоупа – откровенно хуевая. Хоуп с Чонгуком с пеленок дружит, а пересекаться разным полюсам в одной точке Тэ не планировал еще лет эдак сто, чтобы не прогадать.
- Чего ты медлишь? Надо выпивку найти, - говорит Чимин, потянув Кима за руку. Друг одет в открытую майку и блядские штанишки из разряда «валить и трахать», но кто он такой, чтобы осуждать. Чимину хочется развлечений, а Тэхену либо свалить отсюда, либо нажраться до вертолетов в потолке. Превалирует первое.
На кухне они вкидываются шотами, болтают с парочкой одноклассниц и отчаливают незаметно, когда последние начинают самозабвенно сосаться прямо посреди разговора. Но да ладно. С кем не бывает?
С Тэхеном. С Тэхеном такого не бывает, но это ничего.
Он чувствует себя лишним в прокуренном доме с пьяными подростками, которые послали свою правильность и воспитание на такой хер, что не насадишься. Возможно, ему стоит сделать тоже самое. Хотя бы раз. Хоть на чуть-чуть.
- Перестань дергаться каждый раз. Это выглядит странно, - кричит в ухо Пак.
- Я не дергаюсь, - буркает в ответ и откидывает длинную светлую прядку. Зачем было тратить увлажнитель с божественным запахом тропических фруктов, если его волосы уже провоняли дымом и перегаром.
- Ага, попизди мне тут. Как только голос Чона слышишь, так и подкидываешься, - смеется повеселевший Чим, желая развеселить и друга. Но что-то Тэхену совсем не весело.
- Я хочу уйти, пока мы не пересеклись, - пиво в его банке катается по стенкам и не выплескивается только благодаря узкому проему.
- Тэ, ты конечно, извини, - мнется Пак, не смотря на Кима. – Но я что-то ни разу не видел, чтобы Чонгук обращал внимание на тебя. Не спорю, за тобой бегает до чертиков альф, но Чонгук…никогда даже не подходил к тебе.
Тэхен недовольно поджимает губы, ясно уловив намек. Чимин – неплохой парень и другом был тоже не назойливым, не завидовал, как остальные, не пакостил за спиной, но и крепким тылом не был. Другие поголовно Тэхена с дерьмом смешивают просто, потому что красивый, стройный, из богатой семьи. Чимин и сам не отстает от Кима, вот и общаются. А еще Пак в школу их совсем недавно перевелся и кое-чего не знает.
Пару лет назад, когда Чонгук не был таким мудилой, а у Тэхена не было высокомерной палки в заднице, омега сбежал из дома. Банально поругался с предками, бросил пару грубых слов на прощание и съебался втихую через окно.
Но Тэхен же везучий. Битый айфон сдох моментально, деньги унесло в первые несколько часов, еще и ливень начался . Он, как побитый щенок, ревел в углу остановки, уткнувшись в колени, потому что на душе скребла обида на весь мир.
Чонгук, шедший с тренировки, мимо пройти не смог и знатно охренел, узнав в плачущем оборванце Кима. Домой к себе привел, чаем напоил, одежду сухую дал. Обогрел и успокоил, короче. Домой омега вернулся в тот же вечер в сопровождении альфы.
А потом началась еботня с чувствами. В школе Чонгук неизменно доводил учителей и школьников до массовой истерии, а вне ее стен обхаживал Тэхена, как самочку перед брачным сезоном. По классике жанра, Тэхен расплылся, в самое сердце пораженный букетами цветов, шоколадками-сердечками и робкими поцелуями на задних рядах кинозала.
И хер знает к чему бы все привело, если бы продолжалось, но ничего не продолжилось. Чонгук себе не изменял, на сходке пьяный вдрызг буянил, от души портя общественное имущество. Это был первый арест альфы, но однозначно не последний.
Тэхен пересрался и начал кидаться от Чона подальше. Его можно понять, семья до последней извилинки правильная и примерная, и сына воспитывали таким же. В какой-то момент Кима просто перемкнуло пониманием, что Чонгук – долбанный малолетний преступник и потенциальный алкаш. Даже его семья не справляется с буйным подростком.
И Тэхен сделал то, что казалось ему разумнее всего, он отказался от альфы. Прекратил все махом, оборвал связи и запретил приближаться к себе. Чонгук пытался, честно пробовал сохранить все, что-то там обещал ему, но удержать не смог.
А дальше все пошло по пизде. Чонгук как с цепи сорвался. Его было не вытащить из водоворота вечеринок, заплеванных падиков и притонов. Скакал от дырки к дырке, с горлышка одной бутылки на другое горлышко. Тэхен охуевал от метаморфоз, творившихся с альфой.
Тело Чонгука теперь «украшают» пирсинг, где можно и нельзя, а еще татуировки по тому же принципу. На ногах берцы с металлическим носком, чтобы с ноги эффективно с первого раза было, на теле только просторная удобная одежда всей палитры черных оттенков.
Чимин нихуя не знает и ему весело. Тэхен каждый раз боится, что альфа скандал закатит. Потому что может и закатить. Ким прекрасно знает, какими словами Чон его за спиной обкладывает, что слухи иногда распускает, мол у мужиков в машинах омегу видел. Тэхен не пиздло, он реально на машинах катается, только не с мужиками, а студентами университетов. И нихера ему не стыдно, пока за ним красиво ухаживают и ничего не просят взамен. А Чонгук ребенок обиженный, что подсирает, просто потому что бесится.
Тэхен хочет сказать Чимину многое. Например, что в рот он Чон Чонгука ссаного ебал вместе с его закидонами психобоя, что Тэхен заебался уже крупной подлянки от альфы ждать, и что хочет уйти подальше от территории Чонов. Даже наклоняется к чужому уху, чтобы прокричать свою мини-истерику Паку, но не успевает.
Пиздец подкрадывается незаметно, хватая его за задницу в узких скинни от Вранглер белоснежного цвета. Позади…нет, не Чонгук, Юнги, долбанутая омега, с которой Чон периодически трахается, что Тэхен предпочел бы не знать, но его не спрашивали.
- Блять, Ким Тэхен, только ты мог одеться, как на свиданку с королевой Британии, - стебется Мин, скалясь десноватой улыбкой. – Пойдем, Чиминни, я занял вам места.
Тэхен хереет, но ведется, когда Юнги тащит веселенького Чимина за руку, а тот точно таким же способом тащит Кима. Всратый паровозик приводит их в соседнюю комнату, в которой много диванов и пьяных подростков в окружении выпивки. Тэхен, как только Чона видит, дергается, пытаясь сбежать пока не поздно, но маленькая ладошка Чимина держит крепко, ставя под сомнение все, что Ким о нем думал.
- Ооо, новые лица! Чудесненько, - невнятно катает на языке слова Хосок. Юнги отцепляется и плюхается альфе на ноги, подтверждая мысленный ярлык шлюхи, которым Тэ его наградил. Чонгук развалился напротив них на диване и жмет жопу какого-то уебища, смутно носящего название омеги. Какая прелесть.
- Свежее мясо ты хотел сказать, да, Хосок? – Скалится Чонгук, даже не пытаясь поправить скатившуюся в сторону майку. Руки в чернилах, над значением которых Ким не задумывался никогда, кроме парочки одинаковых тату на ключицах. Одна впечатлительная омежка растрепала, что Чонгук перед днем рождения набил на ключицах аккуратное «jump». Тэхен тогда лишь на чуточку задумался, куда дальше-то прыгать?
Дальше, чем Чонгук уже невозможно. Дальше, чем сейчас уже никак. Тэхену противно смотреть, как уебище в шортах-трусах вылизывает шею альфы, противно от того, что Чон не сильно против, даже поощряет своей ладонью на чужой заднице. Какая же блять прелесть нахуй!
- Ты как хочешь, Чимин, а я ухожу, - говорит он Паку, что уже удобно устроился между альфами и болтал, не замечая их похотливого взгляда (а может и замечал). В этой комнате намного тише, поэтому его услышали все, кто был в состоянии слышать.
- Так быстро, неженка? Папочка не разрешает гулять по-взрослому? – Смеется Чонгук, приковывая взгляды всех. Тэхен игнорирует и смотрит на Пака в ожидании. Может, одумается и они уйдут вместе, забудут этот ужасный вечер и выпьют бутылку полусладкого, если настроение будет.
- Да ладно тебе, Тэхен, ему весело, - кивает Хоуп на Чимина, что морозится от Кима почти профессионально. Офигеть.
- Ты действительно хочешь проснуться с одним из них, - спрашивает Тэ у друга, кивая головой на альф по бокам. – Хочешь, чтобы они натянули тебя и выбросили, как мусор?
- Блять свали отсюда, если не устраивает, заебал, - блестит глазами Юнги, в них ни капельки разума. В психушке день открытых дверей был, не иначе.
- Да, Тэхен, лучше тебе уйти. Такой ханже, как ты, не понять нас, - жмет плечом Чон, мешая своей суке на ночь лизаться с его шеей.
- Я – ханжа? – Вздергивает аккуратную бровь Тэхен и складывает руки на груди. – То, что я не трахаюсь с кем-то из вас, не значит, что я не трахаюсь вообще. Меня не возбуждают пьяные животные.
- Ахах, да-да, видел, - закуривает сигарету Чон, не сводя веселых глаз с омеги. – Ёбари, что катают тебя на Каеннах, никогда не покатают качественно на члене, Тэтэ.
Тэхена передергивает и не понятно от чего сильнее, от ласкового прозвища, которым раньше называл его альфа, то ли от грубых слов. Но он не собирается сбегать вот так просто, униженный насмешками Чона.
- Какое тебе вообще дело до того, кто меня трахает? – Щурит глаза Тэ. Кто-то рядом заулюлюкал, мол ответочка Чонгуку пришлась им по душе. Вопрос-то по делу.
- По-человечески тебя жалко, - улыбается широко Чон, выводя омегу из себя. Какой же говнюк… - Но если тебе будет мало, маякни, ага? Я с ветерком покатаю, - подмигивает альфа, затягиваясь глубоко.
- Даже не мечтай, что залезешь на меня, придурок, - в ответ насмехается Тэхен. На деле же, трясется внутри, как шавка. Оголенные нервы коротит не по-детски.
- Ты забыл? Однажды, я почти это сделал, - внимательно смотрит омеге в глаза. Тэхен выдыхает со странным облегчением. Чонгук-таки сболтнул об их связи. Но винить не в чем, они не договаривались скрывать неудавшиеся отношения от других, но все равно молчали. Он лишь ждал, когда чаша весов шлепнется из-за ебучего перевеса и попиздует вниз, брызгая дерьмом во все стороны. Кажется, этот день сегодня. Прямо сейчас.
- Чего? – Заинтересованно кричит Хоуп, переходя на удивительный для альфы ультразвук. Значит, Чон никому не рассказывал до этого момента, как и Тэхен.
- С каких пор «почти» считается? Я бы тебе даже тогда не дал, - Чонгук толкает язык за щеку, верный признак раздражения, Тэ все еще помнит некоторые привычки.
За ними наблюдают пристально, каждое слово ловят. Ким уверен, на следующий день об этом разговоре будут знать все, а упущенные подробности школьники додумают сами.
- Сел, - приказывает Чон, кивая на свободное место напротив него. Тэхен, как дурак последний, как амеба тупая, садится, куда сказано и принимает новую бутылку пива из рук Чона.
- Ладно, ребятки, давайте сыграем во что-нибудь.
***
Тэхен ставит пустой красный стаканчик на стол, но тот не слушается и отпрыгивает от пальцев, откатываясь к другому краю низкого столика.
Он хотел посидеть немного на зло кое-кому и съебаться, не до утра же жопу просиживать в этом гадюшнике (а ведь кто-то здесь живет). Оказалось, Хосок умеет заправлять гостей классными шутками и хорошо подобранным алкоголем.
Нет, никаких дорогих коктейлей или полусладкого, не забываем на чьей тусовке чилим. Из кучи разнообразных склянок ему выделили целую бутылку вермута. Норм. С этим не часто пьющий Ким может справиться.
Но Хосок, сука, легко втягивал всех в пьяные игры, которым никто не противился. Веселье ради бухла. Бухло ради веселья. В конце концов, он тоже перестал дергаться.
- Да ладно тебе, чувак, - угорает Хоуп на диване, подкидывая на коленях прикорнувшего Юнги. Чимин смотрит на двух альф и мило хлопает в ладоши, как ребенок в ожидании новогоднего подарка. Лукас и Тэн наклоняются через омегу и начинают целоваться, нихуя не робко и не стеснительно.
- Омерзительно, - меланхолично говорит Тэхен, даже не смотря в сторону сосущихся альф и явно желающего присоединиться Чимина.
- Тошнит? – Тэ поворачивают тяжелую голову к тихому голосу и ловит
приступ взгляд, такой же мутный, как у всех, но по-странному обычный, без… Без.
- Не сильнее, чем от тебя, - Чонгук на это лишь усмехается, натягивая на лицо обратно что-то, зарывает ладонь в выжженные краской волосы своей суки на ночь и…дальше Тэхен не смотрит, а то реально блеванет.
- Тэхен, - он машет ладонью, давая понять, что все еще в строю. – Выпала правда. Че за.. Антиправда какая-то. Задай вопрос одному из игроков, - Хосок тычет смартфоном Киму и остальным, но так похуй на самом деле.
Все ждут, на какой же великолепный вопрос разориться его поплывший мозг и кому он будет предназначаться. В комнате так душно, что липкий пот нет-нет да прокатиться по телу, оставляя влажные следы. В зеркало сейчас бы глянуть, да страшно, наверняка выглядит не лучше того же Джонхана, ползающего у Чонгука на ногах, на мускулистых крепких ногах. Вот сука.
Кстати.
- Какой замечательный момент, чтобы спросить. Твои тату, - тычет он некрасиво пальцами в Чона. – Что они значат?
- Все? – Дергает бровью альфа, наблюдая, как красивое, обласканное деньгами и модой, но такое уже пьяное тело шатается, почему-то вставая с нагретого дивана.
- Неа, - закусывает губу Ким и впивается блестящими глазами в плечи. – «jump» на твоих ключицах. Что за хуйня в самом-то деле?
Тэхен смеется, не замечая хитрых взглядов остальных. Даже Джонхан шлюхасто лыбится и почему-то отчаливает из комнаты. Тэ аж выдыхает с облегчением, на одного воняющего цветочками человека меньше.
- Давай лучше покажу, залезай, - кивает Чон на свои расставленные широко ноги. Тэхен насмешливо кривит рот, но пара дебильных бабочек предательски хлопнули крыльями. Эй, это же ни разу не романтично! – Да не бойся, я не обижу. Я никогда не обижал тебя, ангелок.
Тэхену это все не нравится. Чувство, что теряет контроль над чем-то важным.
- Так это не ты поливал меня помоями за спиной, хочешь сказать?
- Ой, - Чон вытаращил глаза и картинно руку к сердцу приложил. – А ты обиделся? Так на правду ж не обижаются, малыш. Все эти папики на крутых тачках твои подружки? Я же не знал.
- А ты, я вижу, каждую мою поездку конспектируешь. Сталкеришь, Чон?
- Ну зачем мне твоя задница, Ким? – Ядовито растягивает губы Чонгук. Они у него красивые. Под нижней даже родинка маленькая прячется. Так глупо было думать, что пронесет, что глупых споров не будет и Тэ уйдет домой, таким же, как пришел, но… - Её уже столько членов передолбило, что мне неохотно и лезть.
Но красивые губы Чонгука умеют не только чувственно целовать, а еще и имеют феноменальную способность обливать говном любого, даже того, кому сладкие поцелуи когда-то дарил.
Пощечина звенит в тишине так громко, будто в комнате нет никаких других, а за стенкой не ебашат колонки и не поднимают пыль пьяные подростки. Чонгук на него не смотрит, втупил взгляд куда-то в пол, а жаль, хотелось бы в эти омуты колючие глянуть и проверить, насколько далеко вглубь ушел
его Чонгук.
Тот Чонгук, что давал ему куртку, когда было холодно; забирал с афтепати, где бы оно не проходило и сколько бы времени на часах не было; ласкал пальцами сокровенное, не вторгаясь дальше нужного, просто потому что Тэхен не был готов.
Какой же Тэхен дебил.
Он разворачивается, чтобы уйти, но его резко тянут обратно. Секунда поплывшего пространства и Тэхен обнаруживает себя на коленях альфы, прижимающего его руками. От Чонгука сильно пахнет алкоголем, шлюхой и потом.
- Отпусти, мне противно, - ледяным голосом говорит он, пытаясь скинуть с себя жадные руки.
- Ну же, блять, чего ты ломаешься, - порыкивает Чон, заставляя омегу угомониться. Силой вжимает тонкое тело в себя, сдавливает хрупкие запястья и упирает ладони себе по плечам. – Теперь понимаешь, Тэтэ? Прыгай.
Тэхен, как потерянный щенок, на имя свое реагирует, кличку голимую даже. Он застывает, смотря альфе в глаза, и упорно не понимает, почему полюбил когда-то и почему так долго верил в глупость киношную, что сможет хулигана сделать идеальным мужем. Бред, какой же это ебучий бред!
В жизни так не бывает. Чонгук бы не пришел к нему, однажды, в приличной рубашке и брюках, не рассказал бы, как прошел его день в офисе, и не стал бы в один прекрасный день рядом с ним перед священником.
Чонгук – это перепихон, бухло и армейские тряпки. Пучина, глубина, темнота. Глубже некуда. Дальше уже не прыгнешь. Тэхен мастерски проебался даже тут. «jump» - гребанный путеводитель на теле, специально для растерянных омежек и бет.
Опирайся руками и скачи.
Фан-заебись-тастика.
- Прыгай, ангел! – Чонгук подкидывает его задницу руками, заставив воспользоваться руками по назначению, как раз тому, что планировал Чон. – Разрешаю объездить.
Валить надо, не оглядываясь, пока ядовитая ухмылка живьем не съела. Откровенно говоря, это больше чем он может вывезти.
Чонгук смотрит и поверить не может, не доверяет ни глазам, ни ощущениям. Тэхен в его руках мягкий и встрепанный, какой-то испуганный (хотя всегда достойно планку держал) и совсем не готовый. К чему? Очевидно, к Чонгуку.
Светлые волосы блестят, приманивая, даже на вид, как шелк; красивая шея, как и запах, чистая, не тронутая чужими укусами и запахами. Чонгук не уверен, что смог бы вынести засосы и запах левого альфы. Одно дело смотреть издалека, а другое – вблизи, когда каждую деталь видно. Колечки на пальцах, в ухе, на шее, везде колечки. Белое золото, желтое золото, розовое, камешки, какая разница… Тэхен дорогой с головы до ног. Но так хорошо в его руках смотрится, кто бы знал, да никому знать не надо.
Когда-то Тэхен нетронутым цветком по нему доверчиво растекался, всего себя отдавал от кончиков пальцев до макушки. Чонгук не брал, берег. Мда… Сорвал цветок кто-то другой. Возможно, к лучшему. Он не знает, смог бы отпустить омегу мирно после того, как полностью его стал, или нет. Проверить уже не удастся.
От размышлений отвлекает вода на лице. Чон промаргивается. Тэхен, не сменив позу, все также смотрит на него покрасневшими глазами. В них столько всего плещется, так много, что не помещается, вытекает слезами и ему на лицо приземляется.
- Скажи, - тяжело сглатывает Ким, роняя еще несколько хрусталей. Ну а плакать-то зачем? Не поздновато? – Ты бы бросил все это, дичь с арестами и пьянками ради меня? Если бы я тебя любил, ты бы перестал быть таким?
Так вот оно что.
Чонгук знает, что Тэхен, как примерный мальчик, слушался родителей и очень хорошо слушал. Достойная партия, красивая свадьба на острове, трое детишек и лабрадор в придачу. Идеальная картина, как под копирку, не была мечтой омеги, но кого это волновало, Господи.
Хотя был один дурак. Чон Чонгуком зовут. Вот он верил, что Тэхен будет с ним, несмотря на родителей, холеных подружек и злоебучие правила Вселенной, по которым людям разных уровней не суждено пересекаться. Но они же пересеклись!
Да вот только не вывезли…
Тэхен сам хотел и тоже тянулся, так почему нельзя? Как бы не старался объяснить, что он в ту ночь абсолютно трезвый отбивался от приебавшихся мудаков, было поздно. Да, арест, да, так случилось.
Его Ангел его не понял.
- Если бы ты меня любил, я бы не стал таким, как сейчас, - глаза в глаза, от сердца к сердцу.
Они оба знают, что это значит. Чонгук засранцем с пеленок был, но душой прогнить не успел еще тогда. Что-то да делал, что-то да пытался. Особенно рядом с Тэхеном. Особенно, когда омега на него, как на героя, смотрел.
Что угодно, видишь? Увидь.
Но почему-то не видел.
Ему на лицо падают слезы, пока Тэ по виду пытается Рим воедино собрать, не меньше. Он замечает телефоны, направленные на них, и вспоминает, что они вроде на тусовке, а за границами их мирка на двоих, чужие вообще-то люди, пусть он и называет их друзьями.
Когда Тэн ругается на криворукого Лукаса, прося не дергать камерой, чтобы не размазалось, Чонгук поднимается вместе с
развалиной ношей на руках и молится впервые за очень долгое время.
Лишь бы не упасть, Боже…
- Чонгук? – На входе Джонхан с бутылкой пива в руке, косится на тело (слишком знакомое, чтобы не узнать) в его руках и провожает обиженным взглядом, так и не получив ответа.
Прости, Джонхан, было весело, но ему еще Рим собирать.
Помогать, да. Хотя бы сегодня.
Он поднимается по лестнице, игнорируя всхлипы в шею; не сейчас, дайте добраться до комнаты. Спиной альфа чувствует любопытные взгляды, к завтрашнему утру только отсталый не будет знать, с кем Чон Чонгук провел эту ночь. Плечи сжимают ладони, да так, что майку в кулаке собирают. Совсем ангелок расклеился.
Лобзающаяся парочка вылетает из комнаты Хосока нахер. Он усаживает омегу на край постели, но тот не отцепляется.
- Тэтэ? – Но все чего добился это дрожь в хрупких плечах и более настойчивое желание не отпускать. Стыдно признавать, когда прошло столько времени, но внутри растеклось удовольствие. Гадство.
Снова поднимает омегу, тянет обоих на кровать и укладывает парня на себе, укладывается сам. Тут словами не поможешь, делом не подсобишь, обещаниями не исправишь. Только временем.
Чонгук располагает целой ночью, чтобы обнимать крепко, целовать искренне, к нежной коже прижиматься. Он так и делает. До самого утра любовными ласками омегу обсыпает, так старательно, что его запах на Тэхене до устойчивого сохранился.
Так больно дарить любовь кому-то до сих пор близкому и получать ее в ответ. Получать отдачу в поцелуях, нежности и страсти, платонической, конечно же. Всего пара часов устаканили в Чонгуке понимание, что Тэхен не для него. Весь, целиком, не ему предназначен. Даже когда так круто и удобно в его руках помещается, даже когда беззаботно на его плече засыпает.
У каждого свой Рим, да, ангелок? Чонгуков собрать невозможно.
Они обидели и обиделись. Бесконечно по кругу, в отместку и в ответ разрушали друг за другом руины. Он бы так хотел, чтобы Тэхен смог пойти дальше, оставить его среди развалин и забыть наконец этот кошмар. Даже если придется забыть и Чонгука тоже.
Он бы, честное слово, своими руками каждый кирпичик на место поставил, обратно вернул все, но как, как избавиться от всего, что уже натворили они оба? Если бы он знал, что при виде своего ангела с другим умрет на месте, не позволил бы уйти. Но думал, что переживет и пережил. Мир не остановился, Чонгук продолжил жить, дышать, катиться вниз. А внутри все вымерзло ко всем чертям.
То, как он любил Тэхена, ни в одно слово не помещалось, ни в один поцелуй, не то чтобы какие-то там рамки. Чонгук и сам не знал, что так сильно любит омегу, да вот шарахнуло понимаем только, когда поздно стало. Еблан мирового стандарта. Что тут скажешь.
Зато очень честно…
- Я очень тебя люблю, - шепчет в шелковые светлые волосы, целует их, мечтательно закрывая глаза. Вот бы уснуть и проснуться
тогда. Там нет никаких уродов и шлюх, там усердные тренировки на борьбе и Тэхен, ластящийся с красивой улыбкой. Его невозможно мягкий милый омега, любимый и нужный до иголок по сердцу.
Он втягивает запах глубоко в себя, отпечатывает его внутри по стенкам, божится никогда не забыть. И вылезает из постели, переложив уснувшего омегу на подушки.
В доме ужасная вонь и много мусора (люди включены в этот термин). На улице дышится полегче. Серое небо очевидно неприветливое.
Чонгук уходит, потому что Тэхен за все это время так и не смог.
Чонгук не знает, что Тэхен на самом деле не засыпал.
***
Несколько месяцев спустя
Чонгук вываливается из тату-салона на всех скоростях спеша домой. Окрыленный и вдохновленный донельзя. Такой радостный, что чуть не летит носом в асфальт, когда видит знакомую фигуру, подпирающую стены салона.
- Ты что здесь делаешь? – Не то чтобы принцесски не имеют право на татушки и пирсинг, но вряд ли в задрипанном салоне не менее задрипанного района города.
- Тебя ждал, - жмет плечиком в кожанке, мол, что такого. – Мне Хосок сказал где ты.
- М-м, - очень многозначительно, но это максимум. Чонгук не каждый день в такие ситуации попадает, уж простите.
- Что-то набил? – Заинтересованно тянет омега, натягивая вниз совершенно не эластичные рукава куртки.
- А ты точно хочешь знать? – Вырвалось бесконтрольно. Тэхен аж вздрогнул. Напомнило ту ночь, да. Чону тоже. Глупо это. Теперь уже точно глупо. Стучит себя по груди ладонью, привлекая к ней внимания. – Всего лишь ангел-хранитель, Тэ. Ничего особенного.
- А тебе он нужен?
- Он мне необходим, - даже улыбнуться ему смог, ну надо же. Не так уж сложно, да, Чонгук?
У каждого человека должен быть ангел. Альфа теперь носит на коже такого, который бы не покинул его и не отказался, такого, какого бы он и сам не проебал. Не будем наводить примеры.
- Так он у тебя и так есть, - говорит Тэхен и сам не понимает, как своими словами и улыбкой смуту в нем сеет.
Пара шагов по ледяному асфальту и холодные дрожащие ладони накрывают его щеки. Интересно, дрожат из-за холода или нервов, или все вместе? Или…
Чонгук теряется, но от подарка судьбы отказаться не смеет. Целует в ответ холодные губы, отчаянно и несмело. Кто знает, сколько секунд рая ему выделили в этот раз.
- Тэ, - Чонгук все же отстраняет его руки от себя. В конце концов, вечно бередить рану нельзя, не заживет, загноится. Он и так не в лучшем положении.
- Нет, Чонгук, ну сколько можно, - Ким взбрыкивает совершенно по-детски, избалованно, а потом смотрит на него своими глазками красивыми. Так внимательно и настойчиво. – Мне надоело смотреть, как ты разрушаешь себя, и чувствовать тоже самое.
- Остановись, Боже…
- Да послушай же ты! Что сделано, то сделано. Слова и время не воротишь, все уже случилось. Но ты и я, Чонгук… Я больше не могу так, честно. Не стой на месте, нам нужно двигаться. Нам вдвоем нужно двигаться.
- Что ты несешь? – Его последняя маска слетела, и подхваченная ветром, исчезла где-то там. Опять двадцать пять.
- Я тоже люблю тебя. Я не могу, Чонгук, - всхлипывает омега. Снова слезы. – Я не могу не любить тебя, сколько бы не старался.
Чертов Рим, когда же ты уже исчезнешь.
Следующий поцелуй он встречает на полпути.
У каждого должен быть ангел. У Чонгука точно есть.
