***
Он просто посмотрит. Просто. Посмотрит. И все. Драко толкнул дверь в больничное крыло и проскользнул внутрь. Замер на входе, оглядываясь. Как назло, все койки, кроме одной — самой дальней — пустовали. А там, скрытая полупрозрачной ширмой, наверняка сидела она. Грейнджер. Чертова Грейнджер, которая, кажется, прописалась в его голове. Уселась там с занудной книжкой и годовым запасом тыквенного сока, вознамерившись остаться навечно. Гадство. Он просто. Посмотрит. Драко сделал несколько шагов в сторону нужной койки и ругнулся про себя, проклиная излишне громкий стук подошв. Мать вашу. Даже олух Хагрид топает тише. И, судя по раздавшемуся за ширмой копошению, так думал не только он. — Гарри? Рон? — ее звонкие вопросы шаровой молнией прокатились по позвоночнику. — Это вы? Он не станет ей отвечать. Не. Станет. — Вау, Грейнджер, да ты попала в точку, — вдруг едкие слова вырвались сами, наплевав на внутренний голос, убеждающий Драко заткнуться. — Я ж прям все в одном: и рыжий, и тупой, и со шрамом. — М-малфой? — пискнула она, и шум за ширмой усилился. Будто Грейнджер пыталась срастись со стеной, лишь бы только не встречаться с ним лицом к лицу. — Не приближайся! — Не могу обещать, — усмехнулся Драко и продолжил путь, теперь нарочито громко врезаясь оксфордами в кафель лазарета. — Мне все-таки не терпится увидеть результат. Надеюсь, твои зубы уже достают до подбородка? Это было форменное сумасшествие. Почему-то каждый раз, стоило ему не то что увидеть — почуять присутствие Грейнджер в радиусе десятка метров, как внутри будто взрывалась упаковка с гноем бубонтюбера, который разъедал все его органы концентрированной злостью. Возможно, причина заключалась как раз в том, что злость была всем, что он имел право предложить. Так или иначе, до ширмы оставались считанные дюймы. Драко в секунду преодолел их и… замер. Его действительно, кхм, впечатлил результат. Более чем. Грейнджер, так пугливо заикавшаяся все то время, что их разделял металлический каркас, обтянутый просвечивающейся тканью, внезапно обрела дерзкую степень уверенности: ей хватило смелости таращиться на него и… улыбаться. С вызовом. Широко. Обнажая ровные, черт возьми, теперь идеально ровные аккуратные зубы. Белоснежные. Будто она не кто иная, как зубная фея, демонстрирующая ему, глупому — о, это явно читалось в прищуре карих глаз — мальчишке, что такое настоящая красота. И Драко прирос к полу — повелся. Внутренний демон — поборник статуса крови, окрепший за все годы отцовской муштры, — сейчас истерически мельтешил в голове воспоминаниями о других девчоночьих лицах: удовлетворяющих принципу золотого сечения, неброско, но привлекательно накрашенных, улыбающихся ему без издевки — с обожанием. По правде, это было все равно что подбрасывать отсыревшие дрова к пеплу в потухшем камине. Нулевой результат. То ли проблема крылась в его фантазии, дорисовавшей Грейнджер с просто-Мерлин-ровными-зубами, чуть ли не мерцающую кожу, то ли девчонка умудрилась без палочки наложить на него Петрификус. Так или иначе, пошевелиться Драко не мог. И, как назло, все гадости из головы будто бы высосал дементор. — Что, Малфой, любуешься? — съязвила Грейнджер, изогнув бровь. Пряча в ухмылке эти долбаные красивые зубы. Красивые. Зубы. Салазар, он точно спятил. — Не на что тут любоваться, — буркнул Драко, с сожалением признавая, что уверенность его предала. Отправилась в неизвестном направлении, прихватив еще и саркастичный тон. — Ты такая же, как и была… С лошадиной челюстью, — выплюнул. И тут же захотел, как провинившийся домовик, треснуть себе по башке лампой, стоящей на прикроватной тумбочке. Ну почему каждый раз, когда он собирается хотя бы просто промолчать, изо рта вырывается… все это? Грейнджер вдруг зажмурилась, будто от удара. Громкого. Наотмашь. Похожего на ту пощечину, что она сама залепила ему прошлой весной, ту, с которой и началось его странное влечение. Хотя… нет. Если быть честным, Драко торкнуло позже. В тот момент, когда вместо кабинета Снейпа он отправился в гостиную и потребовал у Паркинсон залечить ему нос. Без лишних вопросов. Вдруг. Он заметил, как щеку Грейнджер расчертила прозрачная дорожка. Вторая. Третья. Если она еще и всхлипнет, он не выдержит. Сделает что-нибудь отвратительное — например, кинется вытирать ей слезы. Нет. Этого не может случиться. Когда Драко прислонился затылком к двери больничного крыла с другой стороны, тяжело дыша от быстрого бега, он понял, что так и забыл попросить у Помфри Бодроперцовое зелье.***
— Гермиона, а с кем ты идешь на бал? — Рон в тысячный раз задавал ей один и тот же вопрос. Он напоминал ребенка, выпрашивающего у родителей игрушку в надежде, что когда-нибудь они ответят «да». — Не скажу, потому что ты станешь смеяться, — отрезала она и, не замедляя шаг, продолжила путь к выходу из Большого зала. Интересно, как здесь все будет выглядеть завтра? Гермиона даже представить себе не могла. Эх, ей бы хоть на капельку больше фантазии… — Ну пожа-а-алуйста, — снова заканючил Рон, поравнявшись с ней. — Ну расскажи-и-и. — Ой, отстань, — она раздраженно цокнула. — Ты все равно не поверишь. Гермиона и сама еще до начала года покрутила бы пальцем у виска, заяви кто-то, что ее пригласит на бал Виктор Крам. Или что она действительно потратит не пару часов — добрую пару недель на поиски идеального платья. И найдет. Найдет! На губах непроизвольно расцвела улыбка. В голове тут же вспыхнула картинка того, как она, гордо подняв голову, пройдет под руку с Виктором мимо… — Ты, Уизли, точно рехнулся. Думаешь, кто-то пригласит на бал эту грязнокровку, да еще и с лошадиными зубами? …него. Будто с нажимом затушенная сигарета, улыбка тут же погасла. Гермиона, тряхнув волосами, резко обернулась. Хотя это было вовсе не обязательно: она могла узнать обладателя ядовитого голоса и с завязанными глазами в шумной толпе. Малфой. Дурацкий Малфой, уже давно вторгшийся в ее голову без спроса, нагло прикупив там мрачный вычурный особняк. — Добрый вечер, профессор Грюм! — воскликнула она, глядя в пустоту за спиной ухмыляющегося засранца. Малфой вздрогнул. Побледнел. Крутанулся, чтобы проверить. На долю секунды Гермиона даже почувствовала себя отмщенной за ту сцену в больничном крыле. Но тут же устыдилась. Вспомнила, как несколько недель кряду мечтала тоже превратить Грюма в хорька и оставить его в таком состоянии навсегда. Она уже открыла рот, намереваясь сгладить вырвавшуюся гадость, как… — Драко, дорогой! — невесть откуда взявшаяся Паркинсон повисла у Малфоя на плече, заглядывая ему в глаза с нескрываемым обожанием. — Родители прислали мне платье, идеально подходящее под твой костюм для бала! Представляешь? Руки непроизвольно сжались в кулаки. Гермиона на миг зажмурилась до белых звёздочек, не желая видеть его лицо, наверняка расплывшееся в кошачьей улыбке от повышенного внимания к собственной персоне. Открыв глаза, она наткнулась на прищур стоящего позади Малфоя Забини, буквально кричащий о том, что слизеринец понял причину ее замешательства. Гермионе вдруг захотелось провалиться сквозь землю. — Знаешь, Паркинсон, какой костюм, такое и платье. Дерьмовое! — выпалила она и, не дожидаясь ответной шпильки, рванула к лестнице, подхватив Рона под локоть.***
— Да ладно, это Грейнджер? — ахнула Дафна, тыча пальцем в сторону входящих в Большой зал пар чемпионов. — Вон там, с Крамом! — Даф, ты что, спятила? — Пэнси скривилась так, будто ей под нос сунули тухлое яйцо. — Он наверняка пригласил какую-нибудь француженку. Посмотри внимательней, там… Ох, твою ж мать, — ее голос внезапно охрип. — Это реально Грейнджер. Драко дернул головой так резко, что шею обожгло судорогой. Но он сейчас был не в состоянии размять ее, сделать хоть что-то, чтобы облегчить боль. Там, среди кучи свисающих со звездного потолка гирлянд из плюща и омелы, шла, нет, даже не так — плыла она. Грейнджер. В изящной голубой мантии, простой, ничуть не похожей на обилие уродских бантов и рюшек на наряде Пэнси. Кажется, впервые с гладко причесанными волосами, скрученными на затылке искусным узлом. Так что он теперь мог видеть точеные скулы на робко улыбающемся лице. И только одно все портило: чертов Крам, с довольной миной ведущий ее под руку. — Драко, куда это ты так уставился? — капризно спросила Пэнси, пробежавшись пальцами по лацкану его пиджака в бесполезной попытке привлечь внимание. — На Поттера, — выдавил он сквозь сжатые зубы. — Меня так бесит, что он… там. Мерлин, этот очкарик хоть в зале? Сказать по правде, Драко даже не заметил. — Пэнс, Дафна, а не захватите нам еще пунша? — подал голос Блейз, у которого — он точно знал — в руках был почти полный стакан. — Чаша во-он там, — Забини указал на фуршетный стол вдалеке. Едва однокурсницы скрылись в вальсирующей толпе, друг склонился ближе к нему, понизив голос: — Если хочешь знать, то Поттер, — издевательски выделил Блейз, давая понять, что догадался, о ком на самом деле шла речь, — в действительности не слишком-то увлечен дружбой народов. — Понятия не имею, о чем ты, — отмахнулся Драко, не поворачивая головы. Он был слишком занят: считал, сколько самоубийственных прикосновений оставил Крам на ее плечах. Минимум двадцать за последние пять минут. Урод. — Тогда скажу прямо: маленькая мисс Гри… — Напомни, почему мы дружим? — раздраженно бросил Драко, послав Забини пора-бы-тебе-заткнуться взгляд. Ну вот. Теперь он еще и сбился со счета. — Вообще-то есть две причины, — заявил Блейз, невозмутимо добавляя в пунш огневиски из пронесенной под мантией фляжки. — Во-первых, ты тот еще засранец, и никто, кроме меня, тебя не выдержит. А во-вторых, хрен кто другой тебе об этом скажет, — он отсалютовал Драко стаканом и сделал большой глоток. — Забини, да ты просто… — Малфой покачал головой, усмехаясь. — Великолепнейший ублюдок, знаю-знаю. Так что? — не унимался Блейз. — Только не говори мне, что ты так и будешь тянуть книззла за яйца. Давай, — друг ощутимо пихнул его локтем в бок, — пригласи ее уже на танец, дубина! Наверное, стоило огрызнуться. Сказать Забини, что тот точно рехнулся, раз допускает хоть крохотную мысль о том, что он этого хочет. Но тут чертов Крам через пару столиков от них вдруг опустил руку на талию Грейнджер. — Онанесогласится, — выпалил Драко на одном дыхании, прожигая дырку в пальцах болгарина. — А я бы не был так уверен, — видимо, осознав, что реакции от него не добиться, Блейз приглушенно зарычал: — Ладно. Будем надеяться, Грейнджер окажется сговорчивей. Что он несет? И… Салазар, что он творит?! Забини сорвался с места и теперь, ловко минуя танцующих, неумолимо приближался к ней, напрочь игнорируя ошалевшие взгляды Поттера, Уизли и Крама, лапищу которого она — вот же умница — как раз пыталась отцепить от своей талии. Добравшись до их столика, Блейз поманил Грейнджер пальцем, и она, несмотря на удивленное выражение лица, шагнула к нему так быстро, будто только этого и ждала. Уизли попытался было схватить ее за край мантии, чтобы удержать, но она лишь махнула рукой: сама, мол, разберусь. Блейз склонился к ее уху и что-то активно зашептал. В эту самую секунду Драко готов был выгрести подчистую все семейное хранилище в Гринготтс, только бы узнать, что именно. Заметив, как изящные брови Грейнджер взлетели на лоб, он клятвенно пообещал себе отомстить. Придушить Забини сегодняшней ночью. По-маггловски. Чертовой подушкой. Тут уголки ее губ приподнялись, а сама она коротко кивнула, отстранилась от Блейза и… Что?! Да она, блин, спятила! Грейнджер, никуда не сворачивая, шла аккурат к его столу, дерзко заглядывая Драко прямо в глаза. Все то время, что она приближалась, он лихорадочно прокручивал в голове всевозможные ругательства, которыми мог бы парировать то, что она скажет. А уж она обязательно что-нибудь… — Потанцуешь со мной? — спросила Грейнджер, протягивая ему руку. Серьезно?.. Драко сглотнул уже вертящееся на языке едкое замечание. Что-то вроде: Грейнджер, неужели тебя даже не научили правильно приглашать партнера на танец? Вместо ответа он коснулся ее пальцев. Невесомо, дабы не выдать собственное волнение. Шагнул вперед. Задержал другую ладонь в каких-то жалких миллиметрах от ее талии и выдохнул, решаясь. Вдруг, словно так и было запланировано, заиграла новая композиция. Медленная, кажется, от первой и до последней ноты созданная именно для того, чтобы притянуть Грейнджер к себе вплотную и забыть, напрочь выбросить из головы все вальсовые па. Просто стоять рядом. Будто нет никакого Святочного бала, нет Хогвартса, нет ее тупых дружков, что потом наверняка вынесут ему весь мозг. Будто есть только усилие, с которым Драко заставляет себя не сжимать ее талию слишком крепко. Не показывать, как же, черт возьми, долго он этого ждал. — Малфой, а… — робким шепотом начала Грейнджер, видимо, недоумевая, почему они не двигаются с места. — Не хочу, чтобы кто-то увидел, как ты ужасно танцуешь, — фыркнул он по привычке. И тут же вцепился пальцами свободной руки в ее — на случай, если своенравной девчонке придет в голову обидеться и сбежать. Ну уж нет. Только не сегодня. Однако Грейнджер и вправду была удивительна. Она прыснула и уткнулась носом в его плечо, каким-то невообразимым образом умудрившись стать еще ближе. Защекотавший ноздри ненавязчивый аромат, тепло ее тела, легко ощутимое через тоненькую мантию, — все это отдалось внутри Драко горячей волной, сравнимой со сделанным перед балом глотком огневиски «для храбрости». Сколько ему нужно заплатить, чтобы эта музыка не переставала играть никогда? Пусть только озвучат сумму. Но мелодия все-таки смолкла через пару мгновений. И первое, что он ощутил, едва это случилось, — холод. Грейнджер отступила на шаг, выпутавшись из его рук, и теперь немигающе смотрела на него большими карими глазищами. Видимо, тоже понятия не имела, что теперь говорить. Драко должен был сделать что-нибудь. Придумать. Неважно. Что угодно, иначе она просто развернется и уйдет. — Что тебе сказал Блейз? — выпалил он. Щеки Грейнджер мгновенно вспыхнули, а сама она принялась теребить кончик носа, как — он-то знал — всегда делала, нервничая. Спустя пару секунд молчания, которые показались Драко, отбивавшему по паркету какую-то безумную чечетку, самой настоящей вечностью, она смущенно улыбнулась и призналась: — Сказал, что, если я немедленно не приглашу тебя на танец, он напоит тебя до чертиков и запрет в одной комнате с Паркинсон на всю ночь.