ты протягиваешь мне свою ладонь

– Ещё, – шепчет сначала одними губами, обрывисто, тихо, пытаясь отдышаться, а после ещё дважды, но чуть громче, и в конец кричит, поднимая взгляд в его сторону. Эндо тяжело дышит и еле стоит на ногах, колени кровоточат, пачкаются грязью и пылью, а руки предательски дрожат, ладони болят, зудят, может, даже истекают кровью. Спина и живот болят невыносимо, руки ноют от боли, даже сжимать пальцы даётся с трудом, а ноги – что словно пустили корни в землю – он почти не чувствует. Футболка неприятно липнет к спине, плечи, руки и ноги напряжены до предела, как и уверенный взгляд. Мокрая прядь волос липнет ко лбу, капля пота стекает с виска, щеки горят, – нет, пылают – а взгляд прикован к мячу, что вертит в руках Шууя. Тот стоит слишком далеко, чтобы разобрать его эмоции, но отсюда, кажется, что тот абсолютно спокоен – и это напрягает ещё больше. – Давай, Гоенджи. И Шууя подчиняется. Кажется, ему даже удаётся поймать взгляд Гоенджи, обеспокоенный, серьёзный такой, пугающий немного, – хочется ловить этот взгляд всегда, когда они тренируются вместе, только вдвоём – и сердце Эндо пропускает удар. Он взволнован и заворожен. Играть с Гоенджи всегда так: круто и весело, волнующе и необъяснимо. Становится странно: либо это перенапряжение, либо тот действительно медлит, смотрит то на вратаря, то на мяч, задерживая взгляд на втором. Дальше всё, как в замедлянной съёмке: мяч медленно падает на землю, взгляд обоих прикован к нему, действий Шууи Мамору уже не замечает, лишь расплывчатый фон, глухой топот, что тот слышит сквозь внезапный шум в ушах, – в последнее время это участилось – и мяч уже летит к нему. Эндо ловит мяч удачно – прямо в руки – словно Гоенджи именно так и хотел. Ладони больно жжёт, ноги скользят по песку назад, но тот не выходит за линию, руки, кажется, хрустят, пальцы ноют и болят, как и спина, а глаза слезятся – то ли от пыли, что поднялась, то ли от боли. Мамору шумно выдыхает через нос, смотря под ноги, сгорбившись, и сжимает руках резиновый, твёрдый мяч, ощупывая который ничего, кроме боли, не чувствует. – Слушай, на сегодня хватит. Эндо словно потерял счет во времени – когда, черт побери, Гоенджи успел оказаться так близко? Мамору поднимает взгляд медленно, не отпуская мяч, прижимает его к себе, и смотрит из-под полузакрытых век, пытаясь выдавить из себя улыбку. Синяки на коленях и как-то странно приподнятую ногу тот замечает не сразу, да и хромоту Шууя никак пока не проявил, а вот испачканная форма и красные щеки бросаются в глаза сразу, но Эндо упорно молчит. – Ты был крут, – получается тихо и смешным голосом, отчего Эндо даже становится неловко, но Шууя в ответ не смеётся, лишь устало смотрит на него с теплотой в глазах, а губы содрогаются в улыбке. Шууя пожимает плечами, протягивая испачканную ладонь, и тихо вздыхает, поднимая взгляд на вечернее небо. – Ты был круче. И Мамору хватает его за руку, крепко так, словно боится, что тот может отпустить, улыбается широко, – ослепительно красиво – и Гоенджи хочется улыбнуться тоже.