Никогда доселе Люциферу не доводилось слышать подобное. Три души разом взывали к нему с такой силой и отдачей, что на губах Дьявола непроизвольно расползался страшный оскал, не предвещающий этим душам ничего хорошего. Люцифер в секунду оставил свои покои и уже мчал на всех парах на Землю, откуда и доносились молящие его крики.
Это было его предназначение, его суть – подслушивать, находить, совращать и забирать в Ад души грешников, в обмен на услугу с его стороны. И уже в Аду вкушать эти души, потерявшиеся в собственных желаниях и слабостях. Люцифер улыбался, предвидя скорый тройной улов.
Он приземлился в грязном Париже, пропахшем затхлостью и смертью. Последний раз Люцифер был здесь столетие назад, когда один из всадников апокалипсиса – Чума – покинул обитель Сатаны и отправился веселиться в мир людей. Тогда Люцифер сорвал большой куш, забрав за пару месяцев в одной только Франции десятки тысяч душ. Но они были отнюдь не такими приятными, как те, что взывали к нему сейчас. Они – уродливые, изможденные, воняющие гноем и страхом, не принесли Дьяволу никакого удовлетворения. Сейчас же внутри Люцифера разгоралось поистине адское пламя, маленькими искорками воспламеняя его черное как смоль сердце. Сейчас его мучила жажда отведать каждую из этих славных душонок, смакуя силы, что когда-то наполняли их, вгрызаясь клыками во все тайные влечения и грешки, наслаждаться их ужасом и отвращением, когда они, наконец, поймут, кому продали себя без остатка.
Люцифер, сложив за спиной свои угольные крылья, вышел на площадь перед Собором Парижской Богоматери. Его лицо скривилось от одного вида на собор и горгулий, восседавших на нем, будто насмехающихся над самим Дьяволом. Все в этом строении кричало о восхвалении Создателя и указывало на место Люцифера в метафизической пищевой цепочке. Дьявол фыркнул и схаркнул слюну в Сену, продолжая свой путь к трепещущим в муках душам. В толпе он разглядел их не сразу.
Всякий плебс толпился пред собором, наблюдая за девушкой, танцующей на площади острова Сите. Но нужные Люциферу души было несложно разобрать среди остальных – двое мужчин и какой-то рыжий горбатый уродец не просто смотрели на танцовщицу. Они буквально кричали про себя, предлагали Дьяволу свои окропленные страстью души, лишь бы танцовщица хоть на секунду подняла на них свой взгляд.
Ее яркое зеленое платье с широкой юбкой подлетало в воздухе, оголяя светлые бедра; руки, сжимающие бубен, извивались вокруг тела, дразня публику. Девушка улыбалась, кружа по площади, не давая никому дотронуться до себя, хотя желающих этого, желающих
ее, было много. Танцовщица подбежала к колодцу и запрыгнула на каменистое возвышение, переводя дух. Она подняла голову и, продолжая широко улыбаться, сквозь толпу взглянула в алые глаза Дьявола, с неприкрытым удивлением ловящего на себе взгляд изумрудных глаз.
«Как она может видеть меня?»
Переведя дух и послав Люциферу воздушный поцелуй, такой вожделенный каждым мальчишкой и мужчиной на площади, девушка спрыгнула с колодца и снова закружилась в танце.
Люцифер поймал себя на мысли, что он продолжает наблюдать за ней. Его аппетит относительно трех взывающих душ стремительно ослабевал, освобождая место новому неожиданному желанию.
Ô Lucifer! Oh! Laisse-moi rien qu'une fois / О Люцифер! О, позволь мне еще хоть раз
Glisser mes doigts dans les cheveux d'Esmeralda / Коснуться пальцами волос Эсмеральды.
Люцифер встряхнул головой, прогоняя оттуда надрывный клич звонаря.
Он неотрывно смотрел на ее босые ноги, выплясывающие на острых камнях невозможные жете, и не понимал, почему его собственные ноги остаются прикованными, будто гвоздями, к земле.
Est-ce le diable qui s'est incarné en elle / Дьявол ли вселился в ее тело,
Pour détourner mes yeux du Dieu éternel? / Чтобы отвести мои глаза от Бога, что вечен?
Qui a mis dans mon être ce désir charnel / Кто зажег во мне это плотское желание,
Pour m'empêcher de regarder vers le Ciel? / Чтобы не дать мне обратить взгляд к небесам?
Elle porte en elle le péché original / В ней есть первородный грех,
La désirer fait-il de moi un criminel? / Преступление ли для меня — желать ее?
Люцифер услышал собственный скрежет зубов, когда в его голову снова проник надоедливый голос. На этот раз – голос Фролло, молодого архидьякона Собора Парижской Богоматери. Сквозь отвлекающее от танца девушки раздражение Дьявол ухмыльнулся мысли о том, что он, в общем-то, не прочь вселиться в тело этой юной танцовщицы и никогда не покидать его. Люцифер прикрыл глаза, полные похоти, вожделения и чего-то еще. Чего-то, что за тысячелетия ему еще не приходилось испытывать. Кажется, люди называют это… ревностью?
Quel est l'homme qui détournerait son regard d'elle/ Кто тот мужчина, что отвел бы от нее свой взгляд,
Souspeined'êtrechangé enstatuedesel / Даже будучи под страхом быть превращенным в соляной столп,
Ô Fleur-de-Lys, je ne suis pas homme de foi / О, Флёр-де-Лис, я бесчестный человек,
J'irai cueillir la fleur d'amour d'Esmeralda / Но я сорву цветок любви Эсмеральды.
Люцифер резко распахнул глаза и, с трудом отрываясь от незнакомки, начал вглядываться в третью горящую желанием душу – капитан городской стражи, что стоял под руку со своей невестой и пожирал взглядом танцовщицу. Внутри Люцифера закипела лава, когда он увидел этот взгляд. Еще никогда он не испытывал такой всепоглощающей ненависти ни к одной душе, ни одна не вызывала в нем такого отвращения, хотя покупал он души многих: и убийц, и насильников, и прочих отменных мерзавцев.
В голове Люцифера настойчиво кричали их голоса, готовые отдать себя ради этой невероятной девушки, имени которой мужчины даже не знали. Они лишь звали ее Эсмеральдой за цвет ее глаз. Люцифер сжал кулаки. Он спустился по эти сладкие пылкие души, и вот они – буквально у него на ладони, готовые на все. Только руку протяни.
Но девушка вновь обернулась и посмотрела на Дьявола, затаившегося за спинами зевак. Она несмело улыбнулась, однако в глазах ее не было ни капли страха перед ним. Но Люцифер видит, чувствует – она осознает, кто он такой и все равно не боится. Он не понимает, как она, человек, видит его, не знает, замечает ли девушка его крылья, подрагивающие за спиной в возбужденной агонии.
Но он наверняка знает одно.
– Ты будешь моей. 
