Запах домашней выпечки

Когда-то папа не уходил из дома на неделю, когда-то мама не пила так много сока и не плакала. Когда-то… С кухни доносился мягкий аромат домашней выпечки. Рамирес на носочках, тихо-тихо, прокралась к кухне и заглянула туда, представляя, что она маленький ниндзя, который находится на задании и сейчас обязан узнать, что же вызвало такой приятный запах. Папа, покачиваясь на стуле, курил сигарету, а мама стояла около духовки. Отец посмотрел в сторону девочки, и та тут же спряталась, надеясь, что ее задание не провалится, однако папа позвал ее и Рамирес поняла, что до ниндзи ей еще далеко. Девочка слегка расстроено выглянула, а потом весело побежала к папе, который несильно потрепал ее по голове и натянуто улыбнулся. — Доброе утро, — произнесла мама, открывая духовку и доставая оттуда красивые и румяные булочки, отдающие золотом на свету, — Они пока горячие, — весело сказала она, когда Рамирес стала с интересом разглядывать их. На солнце было жарко-жарко, куда жарче, чем держать ладошки над теми булочками. Хотелось снять неудобную красную панамку со смешными рожицами, но мама сказала, что ее снимать нельзя. Рамирес щурилась, глядя на яркий круг на небе, но очень скоро она проиграла ему в гляделки, и перед глазами стояли синие, а потом и красные, пятна, будто бегающие за ее взглядом, чтоб она никак не могла их забыть. Однако совсем скоро они исчезли, и Неудача грустно вздохнула, чувствуя будто остается практически одна в небольшом лесу со своей игрушкой. Позади огромный-огромный лес с чудовищами, прячущимися за стволами деревьев и ждущими, пока ты перестанешь смотреть в их сторону, и стоит тебе только повернуться к ним спиной, то они тут же обнажат свои клыки, с которых будет стекать слюна. «А вдруг у них слюна синяя» — вдруг подумала Неудача, пока не послышались шаги. — Ты чего здесь одна сидишь? — удивилась мама. Неудача взяла на руки Бабси, испачканного в песке, и указала в сторону леса, откуда доносились крики птиц и шелест листьев. — Мы ждали чудовищ, — серьезно произнесла она, хмурясь и сильнее прижимая к себе медведя. Мать улыбнулась и погладила Рамирес по голове. — Пошли лучше домой. Уже обед. Мамина рука теплая. Неудача сжимает ее крепко и широко улыбается. Дома часто было холодно, особенно зимой. С потолка в коридоре падали капли и образовывали лужи на полу, на место которых потом ставились ведра, из который Рамирес когда-то построила большую башню. — Ты чего? — послышался хриплый голос отца. Неудача несмело высунулась из-под одеяла и посмотрела на папу, стоящего в дверном проеме и держащего какую-то желтую банку. — Там, — указала она в сторону окна, где в следующую секунду показалась яркая-яркая вспышка, и послышались громкие-громкие раскаты грома. Рамирес тут же занырнула под одеяло, где было темно и тепло. — Не бойся, — выдавил из себя отец и поднял одеяло. Неудача видела с какой неохотой делал он это, — Здесь нет ничего страшного, — он поднял ее на руки и подошел к окну. Уже скоро все повторилось: рядом-рядом в землю ударила молния, окрашивая серое небо в фиолетовый, и раздался громкий-громкий шум, будто на их крыше кто-то шумит чем-то очень-очень тяжелым. Рамирес задрожала и уже почти заплакала, однако отец сильнее прижал ее к себе. Неудача видела недовольство на его лице, однако он продолжал так стоять: прямо с ней напротив окна, где сверкает молния. Когда-то папа не бил их с мамой. Когда-то мама не прятала свое лицо за маской. Когда-то они ужинали под шум дождя все вместе. Когда-то… Рамирес открыла глаза и почувствовала легкость и безмятежность, она чувствовала запах домашней выпечки, и ей казалось, что стоит ей встать и пройтись немного, как она тут же окажется у себя на кухне, где ее встретят мама и папа. Однако она не видела перед собой свою комнату. Не видела синих обоев, не видела желтой люстры, висевшей над кроватью, рисунка с Бенджамином. Но все равно где-то в душе она ожидала, что через стенку ее ждут родители. — Ты хорошо себя чувствуешь? — спросил Бенджамин, прикладывая свою лапку к ее лбу. Неудача все еще не привыкла к его голосу. — Да, — кивнула она. Возможно, ей должно быть грустно из-за осознания этого, однако тоска лишь слегка ощущалась на фоне легкости и пустоты в голове. — У тебя вчера была очень высокая температура. Я рад, что ты поправляешься, — говорил Бенджамин, что-то записывая в свой дневник. Рамирес посмотрела на потолок, уже не в силах вспомнить, что же ей снилось — в голове были лишь бессвязные размытые образы из ее жизни. — Чем это пахнет? — поинтересовалась Рамирес, Бенджамин перестал писать и понял взгляд на Неудачу. — Булочки, — улыбнулся он и продолжил что-то писать. Он положил дневник на тумбочку и встал. — Пошли, они уже готовы, правда, еще горячие — говорил он, выходя из комнаты. Рамирес смотрела на рыжую спину и ловила сильнейшее дежавю. Топая по мягкому ковру, она думала, что раньше, может, и было лучше, раньше, когда папа не пропадал и мама не плакала, однако она не могла просто взять и обесценить все труды Бенджамина, который приютил ее и многое сделал ради нее. В любом случае, даже в самом лучшем будущем прошлое будет лучше настоящего.