В нужное время в нужном месте

Треск рвущегося дорогого шёлка — настоящая музыка для ушей. Потому что порвать хороший шёлк сложнее, чем обычную неблагородную тряпку, и звук особенный: так звучит тихая злоба. Сюэ Ян ценил мелодию этих проникновенных звуков: как с сухим безнадёжным треском рвётся шёлк, как отчаянно и разочарованно взвизгивает клинок врага, вместо мягкой плоти встретивший каменную стену, как с хриплым бульканьем вырывается последний выдох из вспоротого горла. Сложно не пойти на звук столь редкий и ценный для Башни Золотого Карпа. — Ну вот, второй платок на этой неделе, А-Яо… что ж так расточительно? Мэн Яо никогда не верил в его задушевность, и за одно это его уже стоило ценить. Вот кто жил с открытыми глазами и не обманывал себя фантазиями. Сейчас лишь на миг опустил веки, снова рванул зубами истерзанный платок, судорожно выдохнул и выдал свою лучшую улыбку. Это тоже не могло не нравиться — Сюэ Ян считал, что маска лишь тогда хороша, когда в ней даже спишь. И сладкого не пересыпал, Мэн Яо всегда умел улыбаться с точно отмеренной долей любезности, ни много, ни мало. В меру, без приторности. А что госпожа Цзинь считает иначе, так её можно понять — выблядок со стороны, и вдруг ходит по её покоям. — Когда-нибудь сделаешь мне подарок, хорошо? Сюэ Ян только рассмеялся, отнял у него бесславно погибший платок, и развязно приобнял за плечи. — Хорошо-хорошо, убить Цзинь Гуаншаня не фокус. Вот и Владыка Вэнь Жохань оказался не так уж и бессмертен, как все наперебой уверяли льстецы. Кто же его убил? Ах, да… кажется, я знаю убийцу. — Перестать хохотать, тебя слышно даже в дальних покоях. Но, судя по выражению лица, Мэн Яо это напоминание польстило. Стать героем — тоже не самая сложная штука в мире. Окажись в нужном месте в нужное время, и возьми на себя смелость сделать единственное нужное движение. И дальше с тобой придётся считаться, а то сочтут глупцом. — Ну брось, Яо-мэй. Этот старый козёл снова тебя обижал, но разве не ты засунул руку ему в задницу и управляешь его потасканным телом, как детской куклой? — Фу… По коридору снова рассыпался смех, только теперь смеялись двое. — Убить можно, но это так скучно. Интереснее же повеселиться, почему нет? Вот ты сегодня бегал, будто тебе нижние штаны острым перцем натёрли, и вместо благодарности ты снова дурак. Поверь, ты заработал небольшое развлечение, — Сюэ Ян притянул Мэн Яо ближе и больно прихватил зубами мочку уха. — Приходи сегодня в сад, когда твоё семейство закончит распускать хвосты перед гостями. *** Мэн Яо пришёл. В пышном саду за раскидистыми кустами кто только не устраивал свидания, зато именно здесь можно было не беспокоиться, что наткнёшься на вездесущую прислугу. Он стоял в густой тени и от досады готов был впиться зубами, только не знал во что — совсем рядом прогуливалась у пруда в одиночестве высокопоставленная гостья, но это не та встреча, которой бы ему хотелось. Сюэ Ян, мерзавец, никогда не соблюдал времени. Но и точная минута не была назначена. Кроме того, какой смысл сердиться на того, о ком точно знаешь, что он задержится? Но гостья — на самом деле ерунда: погуляет вдоль пруда, полюбуется сиреневыми сумерками, и удалится в отведённые ей покои. А вот появления Цзинь Гуаншаня он не ждал, и наблюдать за его шашнями точно не собирался. Хватит и наглых наложниц, и гостья туда же? — О, какой изящный стан. Ох, разве мог я подумать, что госпожа удостоит… Мэн Яо только прикрыл глаза ладонью и отступил глубже в тень. Женщина стояла неподвижно, и он понадеялся, что, может быть, ему показалось, и это вовсе не гостья. Может, это лисица, которая сейчас сделает с его отцом то, для чего лисицы вообще должны существовать на свете: сожрёт его, причём как-нибудь красиво, разбросав кости и внутренности по ухоженной изумрудной траве, и к утру свежая роса падёт на это великолепие! — Ну же, прелестная госпожа… Явно нетрезвые бормотания отца вызывали у Мэн Яо отчётливую тошноту. Шуршали шелка, тонко позвякивал колокольчик, подвешенный к поясу красавицы. Она молчала, и Цзинь Гуаншань совсем осмелел. Можно было сейчас выйти и с невинным лицом сказать, что его ищет госпожа Цзинь, но Мэн Яо с какой-то одержимостью решил испить отвращения до конца, убрал ладонь, прикрывающую глаза. Как же вовремя! Тяжёлая оплеуха опрокинула назойливого ухажёра на землю, и Мэн Яо невольно открыл рот. Так двинуть заклинателя мог либо мужчина, либо женщина весьма выдающихся статей. Сюэ Ян говорил о заслуженном развлечении, и вот он видит это. Он что, переоделся в женское ханьфу и специально устроил этот балаган? Фу… — Я как раз хотел отдохнуть от жеманных кривляк! — Цзинь Гуаншань бодро поднялся на ноги и кинулся на женщину, пытаясь повалить её в траву. Если это действительно Сюэ Ян, сегодня на берегу пруда снизу может оказаться и глава клана Цзинь, но это уж слишком дерзко даже для Сюэ Яна. И противно. — Ты уже тут? — тихий шёпот над ухом заставил Мэн Яо вздрогнуть. Но если Сюэ Ян здесь, то кто же там?! Всполох фиолетовой молнии разрезал темноту сонного ночного сада. Вот и ответ! Потрескивающий и раздражённо искрящий Цзыдянь развернулся, описал в воздухе стремительный полукруг и обрушился на главу клана Цзинь. Мэн Яо от восторга подался вперёд. Потрясающе! И крик не поднять, потому что как объяснить прибежавшим гостям и прислуге, что пытался принудить госпожу Юй к соитию и получил жёсткий отпор! А Цзыдянь сиял всё неистовее — его хозяйка явно не собиралась убивать или калечить жертву, но желала преподать незабываемый урок, и парой сильных ударов тут точно не обойтись. Цзинь Гуаншань пытался отбиваться, но и тут хмель его подвёл. От каждого удара, который падал то на спину, то поперёк груди, то по ногам, у Мэн Яо радостно дёргалось сердце. Это должно длиться дольше, ещё дольше! Вовеки благословенно будь семейство Цзян, что нанесло сегодня визит вежливости в Башню Золотого Карпа! Сюэ Ян придерживал его в самой густой тени, нагло обнимал со спины, вкрадчиво скользнул рукой под одежду и огладил напряжённый член. — Тебе нравится на это смотреть? — острые зубы снова прихватили мочку уха, пальцы сжались медленно и мягко, обвели головку. — Ох, как же тебе нравится. Тише, тише… Стон так и не вырвался из горла — Сюэ Ян сжал пальцы второй руки на шее, не давая дышать и не позволяя отстраниться. Выглянувшая луна насмешливо освещала искажённое бешенством и болью лицо Цзинь Гуаншаня. Госпожа Юй не проронила ни слова, но её лицо напоминало вырезанную на стене древнего храма маску разгневанной небожительницы — искривлённые в недоброй улыбке губы подрагивали, глаза сияли негодованием, а рука без устали поднималась и опускалась. Мэн Яо задыхался в крепкой хватке, и лишь подавался бёдрами навстречу ласке, возбуждённо тёрся ягодицами об бедро Сюэ Яна и задушенно стонал, не издавая ни единого звука. Это длилось долго, так долго, так бесконечно долго и сладко! Прямая и откровенная ласка в такт ударам и жалобным стонам избиваемого главы клана Цзинь… Мэн Яо попытался оторвать от горла душащую его руку, но Сюэ Ян лишь сжал сильнее пальцы, горячий язык прикоснулся к шее, тихий смешок скользнул по щеке. Перед глазами соткалась серая предобморочная вуаль, расцвеченная лишь лиловыми вспышками торжествующего Цзыдяня. Мэн Яо содрогнулся всем телом, изливаясь в ласковую ладонь. Колени подгибались, и Сюэ Ян милосердно отпустил горло и придерживал за плечи, не давая грузно осесть на траву. Лишь молча поднёс испачканную семенем руку к губам Мэн Яо и одобрительно заурчал, когда к ладони прикоснулся язык. На берегу пруда глава клана Цзинь сбивчивым шёпотом торопливо и витиевато раскаивался, винил во всём вино, темноту, луну, неправильные цветы, неправильно и невовремя распустившиеся — неправильно пахнут и затуманили рассудок. — Извинения приняты, — госпожа Юй опустила кнут, позволяя хозяину дома убираться — с любой скоростью и в любом направлении. А когда Цзинь Гуаншань поспешил скрыться с глаз, присела на берегу и опустила ладони в воду, будто торопилась вымыть руки. Мэн Яо решил дождаться, пока гостья уйдёт — сейчас он не смог бы отступить бесшумно, ослабевшие ноги не держали. — Шшшш, — Сюэ Ян жарко дышал в ухо, вынуждая остаточную дрожь прокатываться под кожей. — Это ещё не всё. Смотри… — Тебе понравилось? — вполголоса спросила госпожа Юй, и Мэн Яо перестал дышать от испуга. Одно дело смотреть, как избивают самодовольного Цзинь Гуаншаня, и совсем другое — самому отведать Цзыдяня. — Это было восхитительно, — тихий женский смех не принадлежал госпоже Юй. Из увитой цветами беседки вышла ещё одна женщина, и Мэн Яо всё-таки сел там, где стоял. Хорошо, что Сюэ Ян подхватил его и беззвучно опустил на траву. Госпожа Цзинь смеялась, обнимая подругу за талию. — Наконец-то! Ты себе не представляешь… Не то чтобы я не могла сама, но ты! Оооо, каждый удар подарил мне десять лет жизни! — Как тебе только в голову пришло, — госпожа Юй снисходительно улыбнулась, глядя, как губы госпожи Цзинь скользят вокруг кольца, скрывающего разрушительную мощь Цзыдяня. — Это как раз было несложно. Увы, муж мой готов задрать подол женских одежд, даже если натянуть их на это дерево, — она махнула рукой как раз в ту сторону, где прятался Мэн Яо. Сюэ Ян затрясся от беззвучного смеха. — Пойдём? В моих покоях не так сыро. — Да уж, думаю, сегодня твой супруг не заявит права на свою жену. Ему явно не до утех. Госпожа Цзинь расхохоталась, и в смехе её плескалось отчётливое злорадство. — Как ты это сделал? — не утерпел Мэн Яо, когда женщины всё-таки ушли. Он оправил края одежд, затянул ослабленный пояс, оглянулся. Сюэ Ян сидел, опираясь спиной на ствол дерева, на губах его блуждала пошлая ухмылка. — Яо-мэй, среди моих многочисленных достоинств, главным из которых является, безусловно, моя потрясающая и общеизвестная скромность, есть одно… чрезвычайной важности и ценности. Я никогда не приписываю себе чужих заслуг, — Сюэ Ян повертел между пальцами записку, украшенную лентой с заткнутым за узел цветком. — Не успел подсунуть твоему папаше. Всё случилось без меня. — И что бы ты сделал, когда он пришёл бы сюда по этому приглашению? — Выпустил бы ему кишки… размотал бы их по цветнику… Как раз цветут пионы, получилось бы красиво. Хотя и скучно. Но согласись, что до прекрасной госпожи Юй мне далеко. Да она по моей просьбе и не сделала бы такую прелесть. Что до этой сколопендры госпожи Цзинь… я думаю, что глава клана заслужил мстительность своей супруги. Как приятно чувствовать себя лишь свидетелем творящейся справедливости, не так ли, А-Яо? — Не убивай его пока, — Мэн Яо поправил головной убор, разгладил края рукавов и умиротворённо улыбнулся. — Мы с тобой не заслужили скуки в таком деликатном деле. Сюэ Ян рассмеялся в голос. Его смех Мэн Яо чувствовал спиной, когда покидал ночной сад, и слышал в голове, даже когда оказался в своих покоях и на Башню Кои опустилась тишина. Определённо, Цзинь Гуаншань не заслужил скучной смерти. Зато госпожа Цзинь точно заслужила немного больше почти сыновней почтительности от ненавидимого бастарда.