Прости меня...

Ваня сидела в гостиной, которую озарял свет от загоревшихся свечей, на висящих кандилябрах. Свет падал на всё. На стоящие стулья и столы, на диваны с греческой вырезкой, на висящие картины, которые сэр Реджинальд Харгривз купил и повесил сам, на мраморный пол, в котором можно было увидеть своё отражение, на фотку номер 8, которая отдала свою жизнь за семью. Смотря в отражение на мраморном полу, у девушки потекли из глаз горячие и солёные слёзы, её руки и голос дрожали, внутри всё разрывалось от гнева и ненависти, боль ломала ребра. В душе было пусто, Ваня потеряла смысл жизни. Пятый и Клаус молча сидели на диване на против. Номер 8 была всем дорога, она всегда помогала им, могла успокоить. Даже когда Клаус подсел на наркотики и алкоголь, она была с ним, она никогда его не обвиняла его в этом. Она не знала какого это видеть и слышать мертвых, но понимала что Клаусу было очень плохо. Детские травмы, когда отец запирал его одного в склепе. Наедине с собой. Нахмурив свои густые брови Клаус встал с дивана и ушёл. Для Пятого Восьмая была тем человеком ради которого можно и умереть. Он всегда защищал её, помогал ей. Когда он пропал, она не оставляла надежды что он вернется. Даже спустя 17 лет его комната блестела от чистоты, костюмы всегда приятно пахли свежей лавандой. Когда все разъехались , и стали жить своей жизнью, Восьмая и Лютер остались дома. Как бы номер 8 не хотела уйти с Ваней, отца она оставить не могла, она всегда думала что должна ему, ведь он спас её. Спас от смерти. Рискуя собственной жизнью Реджинальд вбежал в дом, который разваливался на куски. Было сильное землетрясение, родители девочки не смогли выбраться, их придавило потолком. Девушке было 13 лет. От такой утраты, из голубых глаз которые давно не показывали эмоций, выступили слезинки, оперевшись на колени и сжав руки в кулаки, Пятый опустил голову. Лютер, Эллисон и Диего сидели за огромным чёрным, лакированным столом. Каждый из них не мог поверить что она умерла. Их всех терзала боль. — Помните как она первый раз пришла к нам? — тихим охрипшим голосом спросил Диего. — Она не сразу смогла адаптироваться, первое время боялась нас, не понимала что происходит, — проговорил Лютер вытирая красные глаза от слёз. — Она была такой маленькой по сравнению с нами, ниже чем Ваня. И она всегда улыбалась, несмотря на то, что в тот день потеряла семью. — Она была прекрасна, — захлебываясь от слёз прошептала Ваня. — У нее были чудесные зелёные с примесью карего глаза, вокруг радужки были жёлтые пятнышки. А её вечно пахнущие розами длинные светлые волосы. Она хотела подстричь их под каре. Татуировки на теле, одна из них скрипичный ключ, была сделана в честь меня. Она всегда ходила в моей одежде, всегда поддерживала меня.. Любила меня. А я просто не успела.Не успела спасти её. Девушка не смогла говорить дальше, в горле стоял ком. Клаус объявился в гостиной с бутылкой отцовского виски в руках. Пройдя по всем, он одному за другим предлагал алкоголь, все были не прочь выпить. Когда он остановился возле Вани, она схватила его за руку, подтянув к себе стала жалобно просить. — Ты же видишь и можешь призывать мёртвых, призови её, я хочу в последний раз увидеть её. Посмотреть в её глаза, самые красивые во всем мире. — Я не могу, она не как Бэн, она... Уже ушла, переступила черту нашего мира и мира мертвых. — Пожалуйста Клаус, Я прошу тебя, — Отпустив руку брата Ваня упала на колени, слёзы текли из её глаз, она не представляла жизни без неё. Она была для неё всем. Она была первым человеком кто полюбил её, по настоящему. — Почему же ты Мэри, почему ты. Говорила про себя Ваня. Братья и сёстры смотрела неё, но ничего не могли сделать. Даже Пятый который всегда находил выходы. Но здесь выхода не было. Набравшись сил , Ваня встала и вытерла слёзы. Зайдя к себе в комнату и распахнув шкаф, девушка взяла и одела черный строгий костюм, в котором когда-то, чуть не разрушила землю. Взяв скрипку она снова вышла в холл к остальным. Девушка хотела сыграть последнюю мелодию, которую так любила Мэри. В тот день семья Харгривз потеряла не просто члена команды, а человека которого любили больше жизни.