Thought I found a way. Я думала, что нашла выход из положения. Thought I found a way, yeah (found). Я думала, что нашла выход из положения (нашла), But you never go away (never go away), Но ты никогда не исчезнешь (никогда не исчезнешь), So I guess I gotta stay now. Так что, думаю, сейчас я должна остаться.
Революция. Даже просто это слово много значило для Симоны. Около пяти лет она медленно умирала на "Иерихоне", пока не пришёл он. Его разноцветные глаза затягивали, будто ледовитый океан и зелёный лес после дождя. Она не знала что делать, будто была в тупике. Пока не поняла — её чувства, не то, что должно быть между ними, ему уже приглянулась Норт. Она не психовала, не истерила, просто приняла как должное и вроде бы нашла выход. Ей это не нравилось, но хоть как-то успокаивало. Только что закончилось часовое собрание, Джош ушёл самый первый, Симона тоже не хотела задерживаться, но когда она почти подошла к лестнице, ведущей на второй этаж, она вспомнила, что хотела спросить Маркуса о паре пунктов, которые не очень хорошо поняла. Она быстро вернулась и зайдя в открытую дверь, чтобы задать вопросы, увидела их с Норт. Она сидела на его главном столе и обвив руками шею целовала, он забрался руками под её кофту и потихоньку задирал её. Симону затрясло, она быстро вылетела за дверь и прижалась спиной к ледяной стене. Она, как опущенная в воду, пошла "крышу". Достав из кармана чёрных брюк потрепанную и перемятую пачку, она достала сигарету и чиркнув зажигалкой, затянулась, смотря на пасмурное небо Детройта. Кажется она нашла выход из этой проклятой ситуации длинною в год, но даже это уже не помогало. Её механизм называемый головой, был забит только им и среди миллиарда мыслей, невозможно было найти хоть что-то не связанное с ним.Я люблю тебя.
Не бросай меня.
Будь рядом. И всё в этом духе. Она даже уйти хотела. Сразу после революции, но поняла, что просто не сможет так жить.***
— Канна, ты должна убить девиантов, всех до одного. Найти и истребить!
Не должна. Ты не должна это делать и ты это знаешь. Ты сомневаешься, а правильно ли ты всё делаешь, правильно поступаешь, но его голос как отрезвляющая пощёчина, ты не медлишь, хватаешь с пола пистолет и пускаешь пулю своему двойнику прямо в лоб. Она даже не успевает, что - либо сделать лейтенанту и просто падает на пол. Ты ничего не чувствуешь, просто буквально смотришь на свой труп. Ты вроде бы девиант, но остаешься такой же хладнокровной. Он кое как встает, только тогда твой лазурный диод мигает оранжевым, полностью заливаясь кислотно-красным миганием, перед глазами появляется лёгкая рябь, в ушах гул. Рябь сменяется уведомления об ошибке, программных сбоях, перегреве процессоров и заторможенной работе насоса, твои глаза слезятся, а ты и не знаешь почему. Ты смотришь на него, твои руки трясёт, холодный, тяжёлый металл выпадает из твоих рук на кафель, ты оседаешь ватными ногами на холодный пол. Он подходит к тебе, аккуратно, тихо, не спеша, приседает рядом с тобой и пытается заглянуть в твои глаза стекляшки, наполненные сотней эмоций за бледной пеленой. Ты всхлипываешь и прижимаешься к нему, он обнимает в ответ, прямо за твою тонкую талию, и в этом жесте ты чувствуешь безграничную поддержку. Ты неожиданно вскакиваешь и подойдя к одному из андроидов и прикоснувшись к руке пробуждаешь его. Ты даёшь себе клятву, больше никогда не подводить, ни друзей, ни семью, ни коллег, ни...— Хэнк, я больше не подведу тебя, клянусь, — ты обнимаешь его, — Пожалуйста потерпи немного, скоро приедет поднога с "Иерихона", а я... Я скоро вернусь... С победой. — она посмотрела в его глаза полные гордости и заправив прядь каштановых волос, достающих до лопаток, за ухо и задумавшись ненадолго, быстро прильнула к его губам и отстранилась. — Не смей пострадать.
Ты поднимаешься с пола и спешишь за освобождёнными, чтобы повести их к Маркусу. Ты решила. Ты больше не будешь слушать Аманду. Ты больше не причинишь боль своим соратникам. Ты больше не будешь одна. Ты больше не станешь скрывать чувства, которые ключом бьют из твоего механического сердца.***
—Жестянка, за мной!
Детектив Рид упорно пытался оттащить меня от горы трупов таких же роботов, как и я, но я стояла как вкопанная. Он думает, что я сейчас сломаюсь где-то в глубине "души", но нет, мне немного всё равно. Я не знаю, что такого в этой яркой палитре эмоций и чувств. Моё лицо всё равно не выражает каких-то эмоций и когда Рид злится и смотрит на меня, то вечно спрашивает: "Чё опять ебало кирпичом?", а я втягиваюсь в перепалку и всё по кругу. Откуда в тебе столько эмоций, я вот не понимаю, что такое радость, почему я должна улыбаться чему-то хорошему и нового. Не знаю, что такое грусть, почему я должна плакать если всё плохо. Не знаю, что такое ненависть и злость, почему я должна кого-то ненавидеть, почему я должна злиться на кого-то. В чём смысл?— Я наверно никогда не смогу понять тебя... Ты же живой, а я... Я лишь машина, куча холодного металла и ненужного барахла.
Боже, я только сейчас поняла, что сказала это вслух. Забавно впервые видеть твои круглые глаза. Ты не можешь связать и пары слов, а я чувствую как мои щеки покалывают и я чувствую себя не в своей тарелке.— Я... Не знаю...
Сначала я даже не поняла про что ты.— Я никогда не задумывался о эмоциях, оно как-то само получалось, люди этого не знают точно, но почему-то понимают что они чувствуют.
По правде говоря я никогда не задумывалась об этом, просто не хотела, а сейчас... Где-то глубоко в груди, что-то разливается теплом, заменившим неловкость. Просто стало как-то легче. Нет больше мыслей о инструкции, задаче и о том, что будет потом, я хочу жить сейчас. Только надолго ли это.***
Oh, I hope some day I'll make it out of here Оу, надеюсь, когда-нибудь я смогу выбраться отсюда, Even if it takes all night or a hundred years Даже если это займёт всю ночь или сто лет. Need a place to hide, but I can't find one near Мне нужно найти место, где я смогу спрятаться, но я не могу найти такое поблизости. Wanna feel alive, outside I can't fight my fear Я хочу почувствовать себя живой, снаружи я не могу бороться со своим страхом.
Ох, как же она устала, каждый раз одно и тоже. Она просто устала, её глаза скоро опухнут от пролитых слёз. Но он смотрит только на Норт, а для него она пустышка. Она хочет уйти, стать обычной, но не может сказать это как только посмотрит в его глаза. Все переполахиваются когда она пропадает на несколько дней никого не предупредив. Просто уходит. Она ищет работу, временное место жительства и находит, но потом с ней связываются с Иерихона, она даже застывает от услышанного. Маркус не спит все эти дни, даже не поддерживает свою жизнь. Да, ему не нужно пить и есть, но при всём этом, процессоры могут просто сгореть. Симону бьёт холодная дрожь, она возвращается. С трудом поднимается в его кабинет и тихо дважды стучит и услышав тихое "войдите..." зашла, замирая на месте и боясь посмотреть в глаза. Он сначала ходит по комнате туда - сюда, а потом тоже застывает и подавляет в себе желание подойти и обнять её. Она смотрит своими океанами в его свежий лес и небо и сжимается, боясь его реакции. Он сначала молчит, потом задаёт пару вопросов, но она не отвечает и он подходит ближе и с трудом сдерживает эмоции, которые рвутся наружу.— Симона, разве можно так пугать?!
Маркус срывается на крик и девушка вздрагивает. Она хотела быть живой, но не дрожать от страха перед любимым "человеком"?.— Простите, я не хотела вас заставлять волноваться...
Она опускает голову и готова заплакать. Сейчас кажется, что уж лучше быть просто машиной, чем таким слабым, хрупким существом. Маркус вздрагивает, он не хотел её напугать или того хуже обидеть, но а как иначе, он волновался и переживал, мало ли, что могло случиться.— Симона, больше никогда так не делай.
Он взял её за плечи. Она посмотрела ему в глаза, чувствуя как заливаются багротой щёки и коротко кивнула.***
Ты стоишь в замешательстве, не знаешь, что делать. Ты впервые видишь его с девушкой и он вроде как счастлив. Даже сильнее чем когда видит тебя, это огорчает, ты чувствуешь как какой-то ком засел где-то в рёбрах и воздух не может пройти. Он весело беседует с ней, а потом поправляет её золотые локоны, она была не очень молода, на её шее висел золотой кулон с изумрудом, на руке висел золой браслет с бриллиантовым обрамлением, у неё жёлтые глаза, даже не так, они как цитриновый камень, будто светятся. Они ещё какое-то время разговаривают, смеются, но через десять - пятнадцать минут куда-то уходят и ты не можешь усидеть на месте, идёшь за ними. У тебя как раз перерыв. Ресторан... Ты знаешь, что он не любит большие и официальные скопления людей, но почему с этой девушкой он с радостью пошёл, а с тобой нет. Когда-то ты тоже предлагала ему пойти именно в этот ресторан и не давиться фастфудом, но он отказался. Ты звонишь Фаулеру и просишь отгул. Ты хочешь исчезнуть, но тебе некуда, есть только ваш дом, и ты едешь туда. Ты в напряжении едешь эти проклятые тридцать минут. Стоило тебе переступить порог, как на тебя летит Сумо, но он останавливается видя твоё грустное лицо. Ты оседаешь на пол и плачешь, сама не зная почему, просто так хочется. Просто слишком больно. Ты не любишь создавать мнение толком ничего не узнав, но сейчас... Ты как живая, но тебе уже не хочется этого, слишком страшно, слишком много, слишком больно.***
Я слишком привыкла к атмосфере, которая постоянно царила в "нашем доме". Но почему-то это стало невыносимо. Да я андроид, но привыкла "спать" как нормальные люди, однако сейчас это невозможно, будто что-то давит на сознание, это не даёт уснуть. Наши привычные вечера за просмотром телевизора, распития чая или какого-нибудь лёгкого алкоголя и тихой спокойной беседой просто исчезли. На смену этому пришла необъяснимая напряжённость, как перед грозой. Я так от этого устала. Я беру у Фаулера три выходных и не появляюсь дома. Живу в мотелях, отелях, у Кэры, Симоны, даже Камски и у пары знакомых с "Иерихона". Всё не то. Даже та давящая на мозг атмосфера, что поселилась в квартире, и то была роднее, чем достаточно уютные дома друзей. Я как ни в чём не бывало пришла на работу, но не застаю тебя там. Работаю, мотаюсь по заданиям с Канной, которая тоже почему-то одна, но она не рассказывает, хотя я вижу, что она подавлена. Я замоталась писать отчёты у меня рябь перед глазами от этих перестрелок, ведь не все люди приняли андроидов. А потом поздно, почти по среди ночи, приезжаю в квартиру. Ты просыпаешься и встречаешь меня в коридоре. Такое ощущение, что ты хочешь что-то сказать, но я лишь натыкаюсь на серьёзный, даже немного скучающий и уставший взгляд. Мы стоим так пару минут, пока я разуваюсь и снимаю свой китель, а потом ты разогреваешь ужин, растелаешь постельное на разобранный диван и набираешь ванну, идёшь в прихожую, забираешь китель, в гостиной находить брюки и рубашку, а потом вешаешь мою форму на вешалку и уходишь спать.— Спасибо, Гэвин.
Я тихо шепчу благодарность и ты кажется слышишь, но не останавливаешься, а уходишь, даже не поинтересовавшись у меня, где я шлялась три дня и не отвечала на звонки, но меня бы сейчас вряд ли обрадовали распросы, а уже тем более допрос от детектива Гэвина Рида.***
Walkin' out of time Моё время постепенно истекает, Lookin' for a better place (lookin' for a better place) Я ищу лучшее место (ищу лучшее место). Something's on my mind То, о чём я думаю, Always in my headspace Постоянно в моей голове.
Да, она только сейчас поняла... Она ломается изнутри. Ей очень тяжело. Девушку буквально выворачивает наизнанку чуть ли не по нескольку раз на дню. Она буквально захлёбываешься тириумом. Её руки в синеве, рубашка безбожно испорчена, а из глаз льются слёзы. Это больно. Буквально в один миг все важные функционирующие процессоры просто отказывают. Маркус не сразу замечает это, но когда на собрании у неё медленно идёт синия кровь из носа и она заходится в диком кашле, он боится, что с ней что-то может случиться, вовремя хватает её на руки, когда чуть ли не падает на бетон. Он относит её в лазарет и узнает, что уже очень давно у неё повреждён насос, а остальные "органы" похожи на месиво металла и тириума. Симона лежит в больнице, которую построил Камски специально для андроидов. Тут пахнет мобильным маслом, горелым и чем-то... приторным? Она поворачивает голову и видит цветы, Она уже не помнит как они называются, но это и не важно, а прямо у койки лежит заснувший Маркус, держащий её ладонь. Она не верит счастью. Вот он. Лежит головой у её талии и крепко сжимает ладонь. Да, она позволяла себе смелые фантазии, но такой милый и кроткий жест заставил её трястись.***
Ты увядаешь. Это не серьёзно, но морально ты себя довела. Ты хочешь пустить себе пулю в лоб но не можешь. Просто не способна на это. Убить кого-то да, но себя не выходит. Он и забыл, что такое свободное время рядом с тобой. Он вечно с этой девушкой. Кто она? Новый роман? Близкая подруга? А может... Бывшая жена..? Тебя охватывает дрожь.— "Нет! Быть не может!"
***
Боже, дай мне сил. Я просто не могу. Ты игнорируешь меня. Не говоришь напрямую. Избегаешь разговоров. Я всерьёз думаю уйти. Сдать значок Фаулеру и уйти... Ну не знаю, на "Иерихон"? К Камски? Или вообще уехать к Кэре в Канаду? А это... Неплохая идея... Я иду к Боссу и отдаю значок, но он не принимает. Просит ровно неделю и не днём позже для замены. Я соглашаюсь. Терять мне нечего, только прошу не говорить Гэвину. Через пару дней у меня выходной, а Рид на работе. Я потихоньку собираю вещи, их немного. Только одежда, пару побрякушек, ноутбук, планшет, наушники и прочая полицейская бурда. Я завариваю крепкий кофе и прячу чемодан и сумку так, чтобы Гэвин их точно не нашёл... Шкаф. Мой собственный, мне он не нужен, а Рид туда не лазиет. За оставшееся время погуляла по мрачному городу и пошла на вокзал. Я купила билеты и по пути домой мне позвонил Флаулер, сообщить что нашёл мне замену, я поблагодарила, что так быстро и сказала, что через пару дней уеду в другую страну. Он немного расстроился, но пожелал удачи.***
Isn't it lovely, all alone Разве это не прекрасно? Я совсем одна. Heart made of glass, my mind of stone Моё сердце хрупкое, как стекло, моя голова тяжела, как камень. Tear me to pieces, skin to bone Разорви меня на кусочки, от меня остались кожа да кости. Hello, welcome home Здравствуй, добро пожаловать домой.
Симона чувствует себя счастливой, но какая-то пустота не отпускает её сердце. Маркус с ней. Рядом. Но что-то не так. Этот день чем-то особенно отличается, ей кажется что она может заплакать просто так. Она уже может вставать и ходить, даже гулять, немного. Так что ей не доставляет труда улизнуть на лестничную клетку, а после и на крышу. Это место стало для неё самым любимым за все это время. Кажется, что её хрупкое сердце успело разбиться сотню раз, но как бы то ни было, её голова всегда ясна, хотя не раз она поддавалась чувствам. Ей мерещится, что слёзы текут по её щекам, но.. Их нет. Нет слёз. Она всё выплакала за год безответной любви. Ветер срывался, бил по лицу ледяным хлыстом, заставляя чувствительный скин покрываться мурашками. На хрупкие белые плечи в черной майке упало длинное темно-бежевое пальто, а чьи-то руки запахнули края длинной верхней одежды.— Ты же и так ещё слаба сейчас, хочешь ещё сильнее навредить себе?
Тихий, вкрадчивый, нежный шепот заставил Симону вздрогнуть и резко повернуть голову вправо, прямо к лицу смельчака. На блондинку с затаившимися восторгом и любовью смотрела пара разноцветных глаз, у Симоны подкосились ноги, благо Маркус всё ещё обнимал её.— Что ты тут делаешь?
Симона всё ещё смотрела на него как парализованная, и только потом смогла что-то выговорить.— Мне... Очень нравится это место... Тут красиво.
Отвернув голову, произнесла она, с тихим, затаившимся дыханием. Он смотрел с каким восторгом она говорила это и был скован ею.— Ты не боишься?
Она снова посмотрела на него.— Нет.
— А если упадёшь? За тебя волноваться будут, а если тебе хуже станет?
Она грустно улыбнулась.— Некому за меня волноваться.
— Как?
Его глаза округлились.— У меня нет семьи, нет парня, близкой подруги. Мне просто некогда. Я стараюсь посвятить себя работе. Да и мне никто не нужен...
Маркус задумался, как так, что у весёлый и ласковой Симоны никого нет.— И ты никогда ни о ком не мечтала?
— Мечтала, но мне достаточно и того что я имею, тем более у него есть девушка.
Маркус смотрит на неё округлившимися глазами и делает то, до чего додуматься вряд ли бы смог, но всё-таки. Он крепче её обнимает и наклоняется к уху.— А если я буду им? Тем кому ты можешь доверять?
Шепот пробирающий до костей заставил Симону вздрогнуть, она резко повернула голову и замерла в паре сантиметров он лица Маркуса.—Но... Норт?
— Мы расстались.
Симона не знала, что сказать, может потому что просто не надо было. Маркус подался вперед, совсем немного, этим самым совсем сократив расстояние между ними. От поцелуя их разделяли пару миллиметров.— Сай, ты позволишь мне...
— Да.
Больше слов не надо. У Маркуса губы тонкие, немного обветренные, с лёгким привкусом соли, а у Симоны другие, со вкусом ванили, немного пухленькие и едва красноватые, она слишком часто покусывала их из-за ненавистного волнения.***
Ты стоишь на крыше. Как же тебе всё осточертело. Твои глаза - сардеровые камни, столь же прекрасны, но до безумия пусты. Ты - фарфоровая кукла. В тебе нет больше эмоций. Нет былой радости к каждому солнечному или пасмурному дню. Нет даже злости, что не редко кипела в благородной, голубой крови, юной девиантки. Твои волосы - шёлк, что неизменно собран в высокий хвост, когда-нибудь резинка точно порвётся. Твоя кожа - белоснежный мрамор. На ней нет ни единой запинки, только мелкие шрамики от перестрелок. У тебя идеальная фигура, отличное телосложение. Ты в меру сильная и ловкая, а также опытная. В твоей белоснежной руке холод тяжёлого металла. Ты сжимаешь его, направляешь вверх. Дуло упирается в острый подбородок, а по щекам льются слёзы, они подобны хрусталю. Ты мысленно считаешь и готова нажать на курок, но его безбожно выбивают из твоих рук.— Глупая!
Надрывным зверем кричит родной голос, принёсший столько боль, за столь короткое время.— Боже, что же ты творишь?
И тут ты понимаешь, простишь. Простишь если он просто объяснит: Почему? Как? Только пусть скажет правду. Больше не надо. Он говорит что-то. Читает нотации и ты, сорвав свой мелодичный голос, кричишь о всех проблемах, которые мучали тебя ночами, которые заставляли нервы быть подобно тетиве. Он смотрит отрешенно и наконец-то объясняет. Всё до единой мелочи. Потому что дорожит. Дорожит тобой. Ты буквально хрипишь тихое...— Хах, что же мне делать с ..?
— Люблю...
***
Вещи собраны, эмоций ноль. Я стою на вокзале и прощаюсь с некоторыми коллегами, Хэнком и Канной. Я неловко улыбаюсь на возмущения друзей, мол почему уходишь, да и так внезапно. Сердце сжимается и колит, когда Флаулер спрашивает: А где Гэвин? Снова опаздывает? Мне остаётся отрицательно мотать головой и наконец объяснить, что он и не в курсе о моём отъезде, все же стоят в шоке. Однако вопросов не задают. Через десять минут поезд отходит. Хэнк и Канна всё ещё со мной, они намерено проводить меня до конца. В моём искалеченном сердце всё же теплится надежда, что Рид всё-таки придёт, но я отдёргиваю себя. Ни к чему такие надежды.— Рин!
Твой голос эхом отскакивает в моей вмиг опустевшей голове, я не верю, но повернув голову виду тебя, несущегося ко мне. Я стою с распахнутыми глазами, наблюдая как ты оперевшись о колени, глотаешь воздух, пытаясь выровнять дыхание.— Детектив Рид, я...
Я не смею и слова сказать. Ты бережно прижимаешь за талию и буквально выдыхаешь в губы единственное.— Поймал.
Твои глаза напротив подобно гипнозу, я не могу оторваться и не хочу.Запомни: ты моя и я не отпуск тебя.
Губы в губы. Горячо. Опасно.— Да, твоя.
Молчи. Я всё равно способ заткнуть тебя, так что ты сам не захочешь говорить.