Сейчас
Я замечаю Энди Велса, как только он перешагивает порог кафе. В его медных волосах играет солнце, а очки-авиаторы, снятые одним движением руки, открывают пронзительно зелёные глаза. В светло-серых джинсах, белоснежной рубашке и чёрной кожаной куртке он выглядит, как чертова кинозвезда. Хотя, о чём это я? Он и есть чёртова кинозвезда — набирающий популярность голливудский актёр. Словно в подтверждение моим мыслям Велса тут же обступает толпа визжащих фанаток. Ну конечно же, тот идиотский сериал, в котором он сейчас снимается, имеет грандиозный успех. Видеть его по эту сторону экрана не входит в мои планы на ближайшую жизнь. Кажется, теперь он выглядит ещё более самоуверенным сукиным сыном, чем был, и это лишь подогревает мою злость от его появления. Какого чёрта он вернулся в Ньюпорт? — Ты только глянь, кто здесь?! — громко произносит Кейси, моя напарница, появившись из подсобки, пока я стою за стойкой и наблюдаю, как Энди-мудак-Велс раздает автографы и позирует для фото. Клянусь, его белоснежная улыбка бросает блики, как в идиотской рекламе. — Эй, Энди? — кричит Кейс, привлекая его внимание, а я тут же ныряю за кофемашину в попытке остаться незамеченным. — Малышка Роджерс? — раздается его радостно-удивленный голос совсем рядом. — Ты ли это? Кейс садится на стойку и, крутанувшись на заднице, уже через мгновение оказывается в его объятиях. Я поражён секунды три, потом до меня доходит — Велс и Люк, брат Кейси, дружат со школы, и, конечно же, этот засранец отлично знает Кейс. Я всё ещё делаю вид, что меня нет, пока эти двое общаются. Даже не вникаю, о чём именно их разговор, потому что думаю, как незамеченным скрыться в подсобке и не выходить оттуда, пока Велс не свалит. — Извините, можно мне латте и яблочный штрудель? — как назло в это время к стойке подходит миссис Пирс, наша постоянная посетительница. Я приветливо, но натянуто ей улыбаюсь и принимаюсь готовить латте навынос. Из-за кофемашины меня видит только она, поэтому я не заговариваю, боясь выдать своё присутствие. Но штрудель закончился, и мне всё же приходится подать голос. — Возьмите «шарлотку», — тихо советую я, но старуха не слышит, вынуждая повторить чуть громче. — Лори? — раздается удивленный голос Велса, а потом и он сам оказывается в поле моего зрения — почти ложится на стойку грудью, чтобы меня рассмотреть. Я мысленно чертыхаюсь, но ни жестом, ни взглядом не выдаю того, что замечаю его. Пока убалтываю старую каргу взять вместо одного пирога с яблоками другой, проходит несколько минут. И всё это время Велс молчит, но, как только я отдаю миссис Пирс заказ и принимаю от неё деньги, снова зовёт меня по имени. — Готовы сделать заказ? — бросаю я дежурно, даже не посмотрев в его сторону. Затем хватаю с полки тряпку и начинаю тереть стойку, вынуждая его убрать свои грабли с поверхности. Вот бы можно было так же легко выпереть его из кафе. — Эй, Лори, это же я, Энди, — говорит этот придурок, и я взрываюсь. — Я знаю, кретин! Ещё не отошедшая далеко миссис Пирс укоризненно на меня смотрит, а брови Кейси ошеломленно взмывают вверх. Придурок Велс смеётся, и, не удержавшись, я всё же смотрю на него. По-прежнему адски красивый, но теперь с калифорнийским загаром и другой стрижкой. Какого хрена он вернулся? И припёрся именно в моё кафе? — А ты не изменился, — сообщает он, одаривая своей улыбочкой, такой же сексуально-лукавой, какой я её запомнил. — Какого чёрта ты здесь делаешь? — выпаливаю, хотя не собирался вступать в диалог. — Приехал в отпуск, — говорит он поведя плечами. — Решил навестить старых друзей. — А что, новые уже надоели? — и не думаю смягчить я тон — с чего бы?! — Ты злишься на меня? — доходит наконец до него. — Уж точно не радуюсь твоему возвращению. — Но почему? — Почему?! — выпаливаю громче, чем хотел. — Может, потому, что ты бросил меня? Кажется, все, кто был сейчас в зале, уставились на нас. Мне плевать, если я испорчу ему репутацию, пусть катится обратно в свою Калифорнию. — Я не бросал, — пораженно отзывается Велс. — Ты сам со мной не поехал. — Так это я виноват, что после четырёх лет отношений ты послал всё к чертям? Мы продолжаем быть центром всеобщего внимания, превращая свою личную жизнь в какое-то реалити-шоу, кто-то из фанаток Велса даже снимает нас на телефонную камеру. Ему не привыкать быть под прицелом объектива, я же звездой ютуба становиться не хочу. Срываю с себя фартук и говорю Кейси, что ухожу на обед. Стоит только оказаться на улице, как руки сами тянутся к пачке сигарет. Я начал курить три года назад, сразу после того, как самолёт Велса взмыл в воздух. Это ещё один повод его ненавидеть. Обычно я не ухожу из кафе в обеденный перерыв — странно это делать, когда можно поесть прямо на рабочем месте. Но мне нужно время, чтобы выпустить пар. Словно в подтверждение этой мысли, моё тело начинает сотрясать мелкая дрожь. Это не озноб — в Ньюпорте разгар весны — это реакция на чёртова Велса. С ним никогда не было легко…Тогда
Мне едва стукнуло восемнадцать, когда я встретил Энди. Последний класс старшей школы позади, середина лета. Какие же каникулы без шумных вечеринок и пьяного кутежа?! Я и двое моих приятелей собирались завалиться на тусу Люка Роджерса, где платой за вход служил алкоголь. Из всех троих я выглядел самым взрослым, поэтому честь покупать пиво выпала мне. Беда в том, что продавец в супермаркете был принципиальным сукиным сыном, а свои фальшивые права я потерял ещё в прошлом месяце. Я не нашёл ничего лучше, чем попросить о помощи кого-то достаточно взрослого, но не занудного. Людей в магазине было не так много, поэтому выбор пал на высокого парня, так удачно только-только зашедшего в алкогольный отдел. Он казался мне смутно знакомым, поэтому, набравшись смелости, я подошёл к нему ближе. — Эй, чувак, — хлопнул его по плечу. — Можешь купить для меня пиво? Я забыл свои права. Парень обернулся и обвёл меня взглядом с ног до головы. На вид ему было чуть за двадцать; высокий, стройный… рыжий. Как назло, он оказался в моём вкусе, а от его кривоватой усмешки в моих штанах ощутилось оживление. — Тебе явно нет двадцати одного, — изрёк он, однако и не подумал возвращаться к созерцанию содержимого полок. Я расценил это как добрый знак, тем более, друзья, что остались тогда на улице, не ждали меня без пива. — Есть, — соврал я, не моргнув глазом. — Как раз сегодня у меня день рождения. — И в каком же году ты родился? — смешинки в зелёных глазах заставили меня нервничать. — В девяносто первом? — даже я услышал сомнения в своём голосе. — Хреново считаешь, — хмыкнул парень и посмотрел на упаковку пива у меня в руках. — Не советую пить это дерьмо. В нём не было ни капли надменности, но меня всё равно взбесил его поучительный тон. — Слушай, я не просил твоего совета, — стараясь не показывать зубы, произнёс я. — Просто купи мне пиво и мы в расчёте. — В расчёте? — прилетела усмешка в ответ. — Что-то я упустил момент, где ты рассказывал, что с этого получу я. Я растерялся, но всё же ответил: — Навряд ли тебе сделают погоду два бакса, что останутся у меня после покупки. — Это уж точно — навряд ли. Он снова пристально осмотрел меня, как-то оценивающе что ли. Этот его взгляд послал по моему телу табун мурашек. Я давно знал, что гей, но опыт с парнями у меня тогда был небольшой, а перспектива заполучить кого-то вроде этого парня, более опытного и явно старше меня, пробудила в моём вечно думающим о сексе подростковом мозгу кучу противоречивых сигналов. — Я никогда этого не делал, — выпалил я неожиданно даже для самого себя. — Не просил кого-то купить тебе пиво? — он явно понял, о чём я, но продолжал вгонять в краску. — Никогда никому не отсасывал, — произнёс я твёрдо. Его смех заполнил всё помещение, отразился от стен и ранил меня в самое сердце. Стыд и злость поднялись во мне с новой силой. — Пошёл на хуй, мудак, — бросил я ему и кинулся к кассе. «Если мне не продадут хреново пиво, — думал я. — Мы попытаем счастье в другом магазине — невелика потеря. Главное — свалить отсюда и поскорее». Унижение и злость кипели во мне всё больше, а по части контроля собственных эмоций я уже тогда был полным профаном. Едва оказался рядом с продавцом, как кто-то вырвал у меня из руки пиво и положил на ленту упаковку другого, более дорогого. — Мы возьмём это, — сообщил рыжий мне и продавцу одновременно. Я был всё ещё зол и растерян, но почему-то не ушёл. Незнакомец заплатил за алкоголь сам, и мы вышли на улицу. Оживившиеся при виде меня друзья тут же замерли на месте, увидев Велса. Я безжалостно терзал зубами свою нижнюю губу, не решаясь поднять взгляд с асфальта. Хрен знает, что со мной было — ещё никогда я не чувствовал себя так жалко. Но парень рядом вёл себя как ни в чём не бывало — вытащил из упаковки одну банку пива для себя, а всё остальное протянул мне. — Держи, это правда лучше, чем то пойло. Не в силах что-либо сказать, я согласно и благодарно кивнул. А следом вздрогнул, когда его рука взъерошила мои волосы. — Расслабься, — произнёс он тихо, чтобы слышал только я. — Это не было насмешкой над тобой, меня позабавила ситуация в целом. И прежде чем я смог как-то отреагировать и вспомнить, что так и не дал ему денег, он просто ушёл. Но мы вновь встретились тем же вечером на вечеринке…Сейчас
Сырный сэндвич из фургончика за углом отказывается лезть в горло, и мне не остаётся ничего, кроме как поделиться им с местным бродячим псом. Животное жадно работает челюстями, а в моей голове снова загорается сигнал тревоги, и вопрос «Какого хрена?» становится самым актуальным. Нет, серьезно. Какого хрена Велс приехал? Потешить своё самолюбие и показать, какая он теперь большая звезда? От этих мыслей у меня начинает крутить живот и я, вспоминая случайно увиденную по утреннему ТВ программу псевдойога, начинаю глубоко вдыхать. Как там было? Глубоко вдохнуть, задержать дыхание и плавно выдохнуть? На удивление незамысловатая техника, явно взятая из доступного интернета, работает, и спустя пару таких вдохов раздражение отпускает. Я даже могу улыбнуться, что и делаю, глядя на выпрашивающую морду пса. — Прости, дружок, но у меня больше ничего нет. Тот, будто понимая мои слова, разворачивается и уходит. Но не так далеко, как я ожидаю. Он останавливается у того самого фургончика, и продавец, почесывая пса за ухом, даёт тому ещё два таких же сэндвича. Эта картина меня смешит, и я, окончательно восстановив нормальное эмоциональное состояние, решаю вернуться на рабочее место. Велс ведь явно уже ушёл. С его графиком точно нельзя просто так разгуливать, тем более задерживаться в кафе своего бывшего. Зайдя внутрь через служебный вход, я сразу же слышу смех, который, будто молния, застаёт меня врасплох. Техника дыхания вмиг вылетает из головы, и всё, что мне остаётся — продолжать идти, игнорируя Энди. План был идеальным, только вот, когда я прохожу за стойку, оказывается, что он изначально провальный. — Я ждал тебя. Энди, по-хозяйски развалившись на барном стуле, самоуверенно подмигивает мне. Но всё, что я чувствую в этот момент — это тошнота. И когда-то я повёлся на этого самовлюблённого идиота, но ещё хуже — из-за этого идиота страдал. — Что будете заказывать? — бросаю сквозь зубы, пытаясь создать видимость бурной деятельности: проверяю наличие чистых заварников для чая и протираю от пыли и без того натёртые стаканы для коктейлей. — Снова ты так серьёзен. Неужели ты не хочешь поговорить? Мы ведь долго не виделись. Я чувствую, будто вот-вот снова взорвусь, но держусь из последних сил. Показывать этому придурку, что он может вывести меня из себя — плохая идея. Он ведь как хищник: заметив слабость, сразу же нападает. — Что будете заказывать? — Я готов повторять эту фразу до бесконечности, лишь бы Энди отвязался, устал и забил. Нам не о чем говорить. — Если ничего, то я займусь обслуживанием других посетителей. — Но кроме меня тут никого нет, — сообщает он. Я замечаю, что он прав, слишком поздно, тем самым проигрывая. В кафе и правда никого не осталось, даже его бешеных фанаток не видно. И какого черта Кейси пропала? — Брось, неужели ты не соскучился? Тем более, я хотел бы обсудить судьбу Марли. Имя моего, да, именно моего бигля Марли окончательно срывает с петель дверь, что хранила за собой далеко запрятанное грязное бельё. Я хватаю первое, что попадается в руку — десертную ложку из набора, который Кейси даже не удосужилась убрать, и без колебаний бросаю прямо в этого болвана. — Значит, хочешь обсудить судьбу Марли? — вторая ложка летит незамедлительно, а я даже не задумываюсь, чего мне может стоить нападение на знаменитость. — Где же ты был все эти годы со своей заботой? — Успокойся, — Энди вскакивает со стула и пытается увернуться, но он знает, что с меткостью у меня всё в порядке. — Марли ведь и мой пёс тоже, да и сколько вещей я оставил в нашей квартире. — В нашей квартире?! — Рука, готовая запулить ещё один снаряд, опускается. — Никакой «нашей квартиры» больше нет. «Нас» больше нет. Ком в горле не заставляет себя долго ждать, и я чувствую, как прошлое окутывает меня своими холодными руками. Уютная квартирка, которую мы так долго выбирали, обустраивали, и где провели вместе несколько счастливых лет, по крайней мере, мне казалось, что они были счастливыми… — Так ты переехал? — с явным сожалением в голосе говорит Велс. — А что, я должен был, как верный пёс, ждать тебя? — Отчаянье пробуждает во мне какую-то смелость, и я смотрю прямо ему в глаза. — Твои вещи я выбросил, а с Марли тебе видеться незачем. Я поворачиваюсь спиной, показывая, что на этом разговор закончен. Не сегодня. Я точно не готов разговаривать с ним и вести какие-то непринуждённые беседы. И завтра тоже нет. Да и вообще я бы предпочёл больше не видеть его. Через мгновение в кафе вваливается группа шумных подростков, и я с радостью переключаюсь на них. То, что Энди ушёл, я замечаю лишь через десять минут.Тогда
Я был слишком пьян и накурен, чтобы отдавать себе отчет. Всё, чего я хотел — это кончить, и чтобы кончил парень, который заставлял моё тело плавиться и гореть. Чужая спальня и шум вечеринки за закрытой дверью ничуть меня не смущали, как и то, что моим первым будет едва знакомый. Эрни? Эндрю? Его имя весь вечер не могло удержаться в моей голове. В общем-то мне было плевать. Тогда мне было плевать на всё, лишь бы унять огонь, охвативший нас. Я готов был подставить свою девственную задницу, не задумываясь. В том, что этот рыжий — актив, я не сомневался. И вот, наконец, когда мы в одном белье возились по чьей-то кровати, и я ясно ощущал промежностью его огромный твёрдый член, я замер, лишь на мгновение. Но моего секундного сомнения хватило, чтобы он смекнул, что что-то не так. — Ты уже бывал снизу? — задал он вопрос и отстранился. Терять тяжесть его тела оказалось чертовски мучительно. — Конечно. Не раз, — не моргнув глазом, соврал я, стараясь притянуть его к себе обратно. — Враньё, — фыркнул он, не сводя с меня взгляда. — Какого хрена? Мы трахаемся или что? Повисшее молчание и бездействие ударили меня, словно пощёчина, но едва я собрался послать этого блюстителя целомудрия к херам, как он снова поцеловал меня. Теперь не так жарко и напористо, а нежно и чувственно. Это должно было разозлить меня — мне нахрен не сдалась его жалость — но вместо этого вдруг прошибла приятная дрожь, унося последние здравые мысли в далекий космос. Следующие минут пятнадцать он заставлял меня извиваться и стонать от одних лишь прикосновений рук, языка и губ. Очень скоро я понял, что он и не собирался вставлять мне, но мне уже было похрен. Всё, на чём я мог сосредоточиться — его крепкая большая ладонь, обхватившая оба наших члена, и его толстый прибор, так охренительно возбуждающе скользящий рядом с моим.Сейчас
Весь день мои мысли крутятся вокруг придурка Велса. Я путаю заказы, пробиваю не те чеки — всё валится из рук. Выдержке Кейси можно только позавидовать. Она прикрывает мою задницу весь день и даже радуется моим частым перекурам. — Какого хрена с тобой творится?! — всё же вскипает она под вечер. — Я не знаю, Кейс, я не знаю. У меня нет причин её обманывать, я действительно не понимаю, почему приезд Энди так на меня влияет. Я всё ещё злюсь. Злюсь, протирая столики. Злюсь, подметая пол. Злюсь, закрывая дверь кафе и возвращаясь после трудового дня домой. Я не сторонник прикладываться к бутылке среди недели, но не могу отказать себе в пиве. Оно не позволяет забыться, но заметно расслабляет. А тупое шоу по телеку помогает отвлечься. Правда, моя маленькая нирвана длится недолго, ровно до того, как начинается реклама, и я по привычке принимаюсь переключать каналы. Уже в следующую секунду с экрана на меня смотрит чёртов Энди. Я попадаю на тот самый сериал, в котором он играет главную роль. Палец замирает над кнопкой на доли секунды, и этого хватает, чтобы услышать его голос. Глубокий, томный и такой знакомый. Кажется, все волоски на моём теле встают дыбом. Марли, лежавший всё это время рядом со мной на диване, вдруг поднимает голову и навостряет уши. — Он нас кинул, приятель. Оставил ради карьеры, как и прочие свои вещи. Пёс жалобно скулит, а я в несколько больших глотков приканчиваю вторую бутылку «Сэмюэл Адамс». Энди на экране порет какую-то сентиментальную чушь девице. И я рассматриваю актрису, невольно сравнивая её с собой. Полная противоположность — блондинка со светлыми глазами. Гадаю, может ли у Энди быть с ней роман. Впрочем, какая теперь разница?! Пусть он хоть весь Голливуд перетрахает, мне нет до этого никакого дела. Сам не знаю, почему до сих пор не переключил канал. Сцены на экране сменяются одна за одной, и я невольно втягиваюсь. Сюжетец так себе, но играет Энди вполне сносно, отчего мне становится ещё паршивее. У меня нет повода глумиться над ним.Тогда
Кто-то настойчиво потряс меня за плечо. Едва открыв глаза, я увидел перед собой рыжего, полностью одетого и почему-то прижимающего указательный палец к своим губам. Звуки, доносившиеся с первого этажа, далеко не были похожи на вечеринку — кто-то из соседей вызвал копов. Я в спешке натянул одежду, при этом проклиная себя за то, что отрубился в чужом доме. Рыжий открыл окно и, осмотревшись, начал перелезать через подоконник. — Ты что, спятил? — ужаснулся я его выходке. Хоть я и был в этом доме впервые, но точно знал, что мы находились в одной из спален на втором этаже. Ломать ноги было страшнее, чем попасть в поле зрения полиции. — Доверься мне, — произнёс парень и исчез в ночи. Чертыхаясь, я двинулся следом и вскоре понял, что к стене дома прикручена сетка, по которой вилась какая-то зелень. В спешке я спустился вниз, и как только оказался на земле, он схватил меня за руку и потянул куда-то в сторону забора. Мы прошли через весь задний двор, заваленный бутылками, чипсами и даже пьяными телами. В темноте нас никто не заметил — копы обесточили весь участок. Эйфория от успеха нашего побега и остатки алкоголя и травки в крови веселили. Когда мы миновали квартал, всё также бегом и держась за руки, сдерживаться причин больше не было. Мы повалились на чью-то зелёную лужайку и залились громким смехом на два голоса. Я впервые услышал смех Энди и влюбился в него. Казалось, так круто и легко мне не было никогда. В голову лезли дурацкие мысли о том, что упади в тот момент на Землю метеорит, я бы и не заметил.Сейчас
На завтра Велс снова приходит в «Кофеин». Как ни в чём не бывало заваливается с парочкой нам обоим знакомых ребят и занимает один из лучших столиков. Люк и Карин знают Энди со школьной скамьи, не удивительно, что они так рады его возвращению. Но меня это, конечно же, бесит. Выходит, я единственный человек в чертовом городе, кто не рад его видеть. — Я не буду обслуживать третий столик, — заявляю я Кейси. Она кидает короткий взгляд на посетителей, а после закатывает глаза: — Ну что за ребячество? Однако не спорит, хватает со стойки блокнот и идёт принимать заказ. Кейс отличный работник. Мне повезло с ней. Поэтому ей многое сходит с рук. Я невольно наблюдаю, как Энди приветливо ей улыбается, а затем смотрит на меня. Невозможно прочитать ничего в этих изумрудных глазах, но они заставляют меня поежиться. Нет, это не чувство вины, пусть даже не надеется. Каким-то чудом мне удаётся увлечься работой. Поэтому я не замечаю, как третий столик пустеет, перевожу взгляд на входную дверь и вижу, что за ней исчезает вся троица. Сожаление жалит меня, но на стойке ждёт салфетка с номером телефона и фразой, написанной размашистым, знакомым до боли почерком: «С гандоном или без». Против воли на моём лице возникает усмешка. Наша старая шутка. Я успел забыть о ней.Тогда
Мы встречались уже месяц, хотя об отношениях никто и не говорил. Энди познакомил меня с друзьями, лишь назвав моё имя, но никогда не отказывал себе при них меня обнять или даже поцеловать. До полноценного секса у нас до сих пор не дошло. Не знаю, почему этот кретин так упрямился. Кажется, ему что тогда, что сейчас нравилось выводить меня из себя. — Ты такой милый, когда психуешь, — сказал он однажды, затягиваясь сигаретой. — Как все эти котята, увидев опасность. Ну знаешь, показываешь им руку-щупальцы, и они выгибают спину и поднимают дыбом шерсть из желания казаться устрашающими. — Я тебе не котёнок, блядь. И нифига не милый, — прорычал я, нервно расхаживая перед ним взад и вперед. — Если не хочешь меня, мы расходимся. Громкое заявление напугало скорее меня, чем его. Он знал — я втрескался по уши, хотя никогда в этом не признавался. Перспектива потерять Энди страшила меня до чертиков, но я тот ещё манипулятор. — В прошлый раз ты сказал, что не купил презики, твои отмазки становятся всё нелепее. — Хочешь забеременеть? — Ха-ха, клоун. Если не встает на меня, так и скажи. — Ты же знаешь, что это неправда. — Тогда докажи. Мои предки уезжают на выходные. Я жду тебя, с гандоном или без. — «С гандоном или без», — хмыкнул Энди. — Ты просто не оставляешь мне выбора. — У тебя его и нет.***
Энди сдерживает обещание и вечером пятницы нарисовывается на моём пороге. На нём черная футболка, облегающая торс как вторая кожа, а волосы в легком беспорядке. Когда я открыл ему дверь, он докуривал сигарету, и, может, из-за дыма и темноты на улице, или же из-за моего предвкушения он показался мне в тот момент до одури сексуальным. То есть, ещё больше, чем обычно. Заходя в дом, он осмотрелся. Прежде мы всегда зависали у него, пока его отец был на работе. У меня Энди оказался впервые, но, думаю, остался доволен. Я проводил его в свою комнату и вдруг занервничал. Разумеется, меня взволновало не его нахождение в моей спальне, а то, для чего он пришёл. Одним чувственным неторопливым поцелуем он выбил почву у меня из-под ног. Его руки тут же подхватили меня под спину, не позволяя упасть. Я вцепился в его футболку пальцами, чётко осознавая, что меня потряхивает. От волнения, от эмоций, от него. Мягко подхватив за бедра, Энди в один миг заставил меня обвить его талию ногами, и какое-то время я просто парил над полом, бережно, но крепко поддерживаемый им. Его поцелуи стали глубже, но он по-прежнему медлил, будто предоставляя мне шанс передумать. Я не собирался им воспользоваться. Через несколько томительных минут моя спина коснулась кровати, я чувствовал, как прогнулись под нашим весом старенькие пружины матраса. Энди накрывал меня собой, и это было одно из лучших ощущений в моей жизни. Он чуть отстранился и посмотрел мне в глаза. Не знаю, что он там увидел, кроме желания. Иногда он склонен драматизировать. Для меня секс был просто сексом, но не для него. Позже он убедил меня в своей вере… и просто бросил.Сейчас
Самоуверенность Велса зашкаливает. Хрена с два я буду ей потворствовать. Я не звоню ему. Ни в тот вечер, ни на следующий. Днём ругаю себя за то, что бросаю взгляды на дверь кафе каждый раз, когда кто-то из посетителей заходит. Кейси смеётся надо мной. Я то и дело слышу её усмешки и фырканье, когда она ловит меня на ожидании. — В чём твои проблемы, Прескотт? — встаёт она в позу, как только приходит время закрываться. — Просто набери его чёртов номер. — И не подумаю. Нам не о чем разговаривать. — Да неужели? По-моему, ваша история ещё явно не закончилась. Нет, она закончилась. Закончилась три года назад, в тот момент, когда Энди принял решение уехать. Ему было плевать на меня тогда, мне должно быть плевать на него сейчас.***
Я закрываю кассу, когда звон колокольчика над дверью разрезает тишину «Кофеина». Как чертова собака Павлова, смотрю на вход и тут же замираю. Энди. Он не подходит к стойке и не смотрит на меня, просто садится за один из столиков. — Мы закрыты, — оповещаю я, пытаясь понять, что сейчас чувствую: облегчение и радость от того, что он здесь, или предвкушение очередной возможности его отшить. — До последнего клиента, — цитирует он надпись на стеклянной витрине. А я даже не спорю. Наверное, жду, что он скажет мне сегодня. Эмоции внутри меня бурлят шумным потоком, но я молчу, стараясь чем-то занять свои руки и переждать. О, я могу многое ему сказать, но что это даст? Он разбил мне сердце, а сейчас вернулся потоптаться по нему? — Можно мне кофе? — доносится до меня тихая просьба. Я не уточняю, какой именно — и так знаю, что он пьёт. Приготовив Макиато, просто оставляю его на стойке, и не думая нести к столику. Но Энди усердно делает вид, что этого не замечает. Кофе остывает, и меня это бесит. — С тебя три доллара десять центов, — озвучиваю счёт, ставя перед ним стакан. Я не намерен задерживаться рядом ни на секунду, поэтому тут же разворачиваюсь и направляюсь к бару, но меня останавливает его вопрос: — Почему ты здесь, Лори? Ещё до того, как оборачиваюсь, знаю, какое у него сейчас выражение лица: на губах ни тени улыбки, а между бровей залегла небольшая морщинка. Он по-настоящему озадачен. Тон голоса рассказывает мне об этом, хотя сам вопрос я не слишком понимаю. — Бариста? — продолжает он. — Как же твои планы? — Мои планы тебя уже не касаются, — бросаю я, но тем не менее не двигаюсь с места. — Что тогда, что сейчас я думаю, что ты заслуживаешь большего. — Да неужели?! — злюсь, скрещивая руки на груди. — Вот только сейчас меня совсем не интересует твоё грёбаное мнение. — Только сейчас? — саркастично усмехается Энди. — Раньше, по-моему, тоже не интересовало. Что это? Я слышу обиду в его голосе? Меня это поражает. У него нет причин на неё. Пострадавшая сторона здесь — я. — Ты что, головой ударился? — неосознанно подхожу ближе и повышаю голос. — Когда это я не считался с тобой? — Ну, не знаю, — тоже злится он. — Может быть, когда отказался поехать со мной? — Это ты наплевал на меня! — Слова звучат, как обвинение, и я не берусь это исправлять. — Поставил меня перед фактом! Тебе пообещали работу, и ты подумал, что я помчусь за тобой, бросив всё, что у меня было. — И что у тебя было? — подскочил он резко на ноги. — Что у тебя было, Лори? Учёба? В Лос-Анджелесе тоже есть университеты! Ты хотел рисовать, хотел стать мультипликатором, где, если не в Голливуде, это реализовывать? Я думал, это шанс для нас обоих… — Нет, ты думал, это шанс для тебя! Ты тогда всё уже решил. Ты купил гребаные билеты. Ты даже не подумал, что я могу быть против. Принял решение без меня, чертова эгоистичная задница. — Я только и делал, что думал о тебе! — кричит он. — Да, я купил билеты, потому что считал, что мы хотим одного и того же. Ты бы никогда не решился на это сам. — О чём ты, блять?! — О том, что ты не знаешь, чего хочешь. Тебя всю жизнь швыряет из стороны в сторону. Ты бросал учёбу два раза. А теперь работаешь в кафе?! — фыркнул он. — Серьёзно? — К твоему сведению, высокомерный хрен, это моё кафе, я владелец. И я знаю, чего я хочу. Хочу, чтобы ты ушёл. Прямо сейчас.***
Эта ссора выжимает из меня все соки. Всю дорогу до дома я сдерживаю слёзы. Какого хрена? Я не ревел, даже когда мы расстались. Марли, как обычно, встречает в коридоре, но сегодня смотрит на меня обеспокоено и поджимает хвост. — Тебе не о чем волноваться, — утешающе чешу я его за ухом. — Папочка тебя по-прежнему любит. С ним всё будет хорошо. Видимо, в последнее пёс не очень-то и верит, потому что прячется, едва мне стоит затеять уборку. Это мой личный бзик — наводить порядок, когда я расстроен. Я успеваю прогенералить всю квартиру, прежде чем падаю на кровать и отрубаюсь. Утром говорю себе «спасибо», что не заменил физический труд алкоголем. Впрочем, чувствую я себя ненамного лучше вчерашнего. Я принимаю продукты от поставщика, когда Кейси находит меня для разговора. — Мне нужен выходной на завтра, — сообщает она. — Это второй на этой неделе, — спешу ей напомнить. — Знаю, но хочу поддержать Энди, всё-таки у него отец умер. Упаковка с сахарной пудрой едва не выпадает у меня из рук от таких новостей. — Что? — пораженно смотрю я на девушку. — Ты не знал? — округляет Кейс и без того большие глаза. — Энди специально приехал, чтобы организовать похороны. Завтра в Коддингтон. Он тебе не сказал? Её вопрос звучит, как утверждение. — Не сказал, — растеряно сажусь я на рядом стоящий стул. — Неудивительно, — пожимает она плечами. — Ты такая задница все эти дни. — Эй! — возмущаюсь я. — Я всё ещё твой босс. — Да-да, — отмахивается она. — Так что, я могу пойти на похороны? — Да. Конечно. Шок от известия не проходит весь день. Отец. Энди. Умер. За работой на короткие мгновения я выталкиваю эту мысль из головы, но она снова и снова возвращается, стоит очередному посетителю от меня отдалиться. Уолтер Велс не был примерным отцом, но он вырастил Энди в одиночку. Мать Энди оставила их и исчезла в неизвестном направлении. Уолтер был работягой и самым мужественным мужиком, каких я знал. С сыном он не особо-то нежничал, но Энди никогда не жаловался. Уолтер знал, что я встречаюсь с Энди, и, хоть мы и не стали закадычными друзьями, он никогда не высказывался о наших отношениях или обо мне плохо. Его было за что уважать. Я чувствую себя последним дерьмом. Несмотря на то, что всё, что я наговорил Велсу — правда, я ощущаю себя виноватым за то, что вылил на него всё это не в лучшее для него время. Как бы я на него ни злился, я прекрасно понимаю, каково это — терять близких. Первое же, что делаю, оказавшись, наконец, дома — набираю номер Энди. Я до сих пор не занёс его телефон в «контакты», а салфетка изрядно истрепалась. Не уверен в последней цифре, но решаю положиться на интуицию и не прогадываю — через три гудка до меня доносится его голос: — Алло? Он то ли сонный, то ли немного выпивший — сложно понять. — Почему ты мне не сказал об отце? — выпаливаю, минуя приветствие. На короткий миг в телефоне повисает тишина, но потом я слышу тяжелый вздох. Усталость? Разочарование? — А это имеет какое-то значение? — Конечно имеет. Я… не знал… — Что ж, это случилось. Я решаю, что Энди всё же спал. Он тих и странно смиренен. — Мне жаль, — говорю я, сам не понимая, имею ли в виду Уолтера или нашу ссору. Энди молчит. Он не похож на себя. — Энди? — зову я несмело. — Да? — Прости за эти дни. — О-о-о, пожалуйста… Теперь ты решил быть снисходительным? Не стоит… — Это не снисхождение… — А что, жалость? — грустно хмыкает он. — Уволь. — Просто… Я всё гадал, почему ты вернулся, даже и подумать не мог о твоём отце. Старик был ещё крепким. — Да, но инфаркт никого не щадит. В этот самый момент Марли решает, что самое время позвать меня на прогулку. Он кладёт голову мне на колени и жалобно скулит. — Это Марли? — оживляется вдруг Энди. — Черт, как же я по нему соскучился. Наверное, он стал просто огромным. — Вряд ли бигль может быть огромным, — усмехаюсь я и чувствую, как внутри всё теплеет. Такой Энди мне нравится больше. — Он тоже по тебе скучает, — решаю признаться я. — Ты позволишь мне его увидеть до отъезда? Я сказал «теплеет»? Нет, лёд никуда не делся. Он с новой силой охватывает меня. — Кхм… И когда ты уезжаешь? — Через три дня, — мне кажется, или я слышу горечь в этих словах? — Мне удалось отложить съёмки всего на неделю. — Хорошо… Энди? — Да? — Можно мне прийти на погребение? — На похороны не приглашают, конечно, ты можешь прийти.***
Солнце светит совсем по-летнему, на небе ни облачка — не лучший день для смерти. Но я, одетый в чёрную водолазку и чёрные же джинсы, сижу на одной из последних скамеек в церкви и бесцельно блуждаю взглядом по присутствующим здесь людям. Вообще это походит на какой-то сюр. Народу чересчур много. Не верится, что Уолтер всех их знал. Энди я видел только мельком, впрочем, как и Кейси и ещё парочку наших общих знакомых. Они сидят впереди, рядом с гробом из тёмного дерева — Энди не пожалел средств для проводов отца в последний путь. Не знаю почему, но у меня нет желания быть к ним всем ближе, соседство старой леди, которая сидит рядом со мной в причудливой шляпе, я нахожу предпочтительней. Церемония не отличается от любых других похорон. Священник говорит о том, что сегодня пополнился ряд божьих ангелов, и зачитывает небольшие отрывки из Библии, затем предоставляет право всем желающим сказать пару слов об умершем. Я жду, когда к трибуне подойдёт Энди, но умудряюсь пропустить этот момент, погрузившись в свои мысли. На кладбище, когда толпа начинает заметно редеть, гроб опускается под землю. Невольно я выхватываю взглядом стоящего в стороне от могилы Энди, и, словно почувствовав это, он поднимает на меня глаза. Наш зрительный контакт длится недолго, но я успеваю заметить покраснения на его лице, и сердце неприятно сжимается в груди. — Вот ты где, — тихо произносит возникшая рядом Кейси. На ней чёрное платье на тонких бретельках, а волосы собраны в хвост. — Поедешь с нами. — Что? Куда? — теряюсь я. — В дом Уолтера, на поминальный ужин. Будут только близкие. — Я явно не вхожу в их число. — Не тупи, Лори. У Энди, кроме нас, никого нет, нельзя оставлять его сейчас одного. Не знаю, почему, но я не сопротивляюсь. Иду в компании Кейси, её брата и его девушки, а также, конечно же, Энди к большим кованным воротам. Прямо за ними нас неожиданно встречают два репортёра. Я даже не успеваю понять, что происходит, как Люк подходит к ним, не позволяя добраться до Энди, и, прикрыв объектив камеры рукой, что-то говорит. Я смотрю на Велса и замечаю, как он ускоряет шаг, направляясь к машине. Кейс и я идём следом. — Падальщики, — говорит Люк, садясь за руль внедорожника, где мы все его ждём. — В Лос-Анджелесе будет хуже? — обращается он к Энди, но тот лишь пожимает плечами. Всю дорогу до города мы молчим. Первым же делом в доме Уолтера я тянусь за выпивкой. Пофиг, кто что думает, сейчас это необходимость. Но я не ловлю на себе ни одного осуждающего взгляда, хотя народу в доме немало. У Велсов, оказывается, полно дальних родственников, вот только где они все были, когда Уолтер остался с пятилетним Энди на руках? Что-то я не припомню разговоров про сердобольных дядюшек и тётушек, а также про открытки от них на Рождество и дни рождения. Я думаю об Энди и начинаю оглядываться, разыскивая его. Но ни на первом этаже дома, ни на заднем дворике его нет. Тогда решаю подняться на второй этаж и нахожу его в его комнате. За столько лет здесь ничего не поменялось. Спальня Энди такая же, какой я её помню. Мы провели здесь немало времени, и все эти воспоминания словно ждали, когда я переступлю порог. Кажется, я только вчера разглядывал корешки книг на навесных полках, перебирал пластинки для того, чтобы после одну из них поставить в проигрыватель. Энди фанат винила. Когда мы съехались, он конечно же перевез своё богатство с собой, но в шкафу сейчас стоят ещё штук двадцать ретро-альбомов. Я помню имена всех актёров, чьи плакаты по прежнему висят на дальней стене. Помню как высказывал Энди за их настырные взгляды, когда мы занимались любовью. Помню сотни часов проведенных здесь в объятьях друг друга, время в совместных мечтаниях, долгих разговорах и в уютном молчании. Даже запах здесь напоминает мне о прошлом, о том, что мы потеряли. Мне приходится глубоко вдохнуть и прикрыть на мгновение глаза, чтобы прогнать все образы. В груди неприятно тянет. Энди лежит на кровати, лицом уткнувшись в подушку, и мне видна лишь его напряжённая спина. Я присматриваюсь к ней пару секунд, ожидая обнаружить дрожь от слез или размеренное дыхание из-за сна. Но Энди не плачет и явно не спит. Молча подхожу ближе и сажусь у кровати на пол. Смотрю в противоположную сторону, но чувствую, как матрас за моей спиной чуть проминается — Энди поворачивается ко мне. — Спасибо, что пришёл сегодня, — тихо произносит он. Я молча киваю и делаю большой глоток из стакана с виски. Практически нетронутая бутылка «Джека Дэниэлса» находится во второй моей руке. Энди замечает её и перебирается ко мне на пол. Он так близко, что я чувствую тепло, исходящее от его тела. Забрав бутылку, он прикладывается прямо к горлышку и делает два глотка. Только сейчас я замечаю, что на нём нет пиджака. Энди в одной белой рубашке и развязанном галстуке. Три верхние пуговицы сорочки расстегнуты, и мне видна верхняя часть его груди. Гладкая и загорелая. Я нервно сглатываю и отворачиваюсь. До меня вдруг доносится смешок. Бросаю настороженный взгляд на Энди, но он на меня не смотрит. — Вспомнил, как отец застал нас в гостиной, — делится он, грустно улыбаясь. — Ты тогда едва в окно не сиганул без штанов. Я тоже не могу не улыбнуться, не смотря на горечь от воспоминаний семилетней давности. — Думал, он нас прикончит, — сознаюсь я. — Я тоже, — вновь усмехается Энди и снова пьёт. — Видел его пару раз после твоего отъезда, — говорю я. — Он даже выручил меня машиной, когда я съезжал с квартиры. — А мне он ничего не сказал, — удивляется Энди. — Кажется, он тоже не был доволен твоим решением. Вместо ответа Энди снова вливает в себя виски. Какое-то время мы сидим в тишине. С первого этажа почти не доносится никаких звуков, только методичное тиканье будильника на тумбочке в комнате даёт знать, что это всё ещё реальность. — Я был там, — говорит вдруг Энди. — В нашей квартире. Поехал на следующий же день после прилёта. Дверь открыл какой-то парень, и я… я подумал, что это твой новый бойфренд. Я смотрю на него, не отрываясь. Он ездил в наш бывший дом?! — Зачем? — произношу я внезапно вслух. Энди пожимает плечами. Ещё какое-то время гипнотизирую его, ожидая что он скажет что-то ещё. Хоть что-нибудь, что бы объясняло этот его поступок. Но Энди молчит, а я напоминаю себе — всё кончено. Допиваю остатки виски из стакана залпом и поднимаюсь на ноги. — Ты куда? — спохватывается Велс. — Вниз. И ты идёшь тоже. Тебя там ждут. — Меня уже тошнит от их сочувствия, — морщится он. — Ничего не поделаешь, — безапелляционно заявляю я и шагаю к двери. Едва касаюсь ручки, как Энди меня останавливает. Обнимает за плечи сзади и прижимается всем телом. Я чувствую спиной твёрдость его груди и жар кожи. Знакомый до боли запах окутывает меня, будто стирая те годы, что нас разделили. Я задыхаюсь от этой близости и вновь прикрываю глаза. На этот раз чтоб насладиться моментом, а не прогнать. — Давай сбежим, — шепчет он жарко мне на ухо, и всё моё тело сотрясает дрожь. Хочется поддаться на его уговоры, мне так охрененно хорошо в его объятиях. Большие ладони настойчиво проходятся по моей груди и спускаются к бедрам. Но я напоминаю себе, что послезавтра он вновь уедет, а я останусь… снова… один. — Нет! — собираю я силу воли по крупицам и вырываюсь. Обернувшись, смотрю ему в глаза. — Нет. Энди этого явно не ожидает — стоит растерянный и опьяненный, похоже, не только выпитым алкоголем. — Всё кончено, Энди. Я впервые произношу это вслух, и это ранит меня так сильно, будто смысл фразы доходит до меня только сейчас. Быстро иду к лестнице, но вместо того, чтобы остаться с гостями, ухожу из дома совсем. С меня хватит. Меня трясёт, как в лихорадке. Кажется, я все ещё чувствую его прикосновения, слышу его шёпот. Они будто преследуют меня, и я срываюсь на бег.Тогда
— Лори, ты дома? — донеслось до меня раньше, чем хлопнула входная дверь. — На кухне. Энди влетел ко мне окрыленный от счастья и, не обращая внимание на то, что я стоял у плиты и готовил нам ужин, подхватил и начал кружить по свободному от мебели пространству. — Ты что, обкурился? — рассмеялся я, немало удивленный таким его поведением. — Гораздо лучше, — заявил он и, остановившись, смачно чмокнул в губы. — Мне предложили роль. — Правда? В том супер-мега спектакле? — Нет, детка, никаких спектаклей. Роль в кино. — Кино? — удивился я. — Да. Точнее, это сериал, но… Я сегодня полдня читал сценарий, и, знаешь, в этом что-то есть. Я хочу попробовать! Его глаза горели энтузиазмом, он будто светился весь изнутри. — Не знал, что в Ньюпорте снимают фильмы. — При чем тут Ньюпорт, детка, меня зовут к Голливуд! — огорошил он. — Что? — Да-да. Лос-Анджелес. Калифорния ждёт нас! Он снова и снова целовал меня, распаляясь. Я чувствовал его улыбку. — Подожди, — слегка отстранился я. — Ты уезжаешь? — Мы уезжаем, — обхватил он моё лицо ладонями. — Нам придётся немного ужаться в бюджете, но это же Лос-Анджелес. Снимем себе небольшую квартирку и будем каждый день прогуливаться по «Аллее славы» и по пляжу. Там же Тихий океан. Ты когда-нибудь его видел? — Но я не могу поехать. Радостное возбуждение Энди начинает понемногу сходить на нет. — Что? Почему? Я уже купил нам билеты… — А обсудить это со мной ты не хотел? — Я думал, ты обрадуешься. Я опустился на стул, напрочь забыв о готовившейся пасте. — Это серьёзный шаг, Энди. Нельзя взять и просто уехать. — Почему нет? — Может, потому что у нас тут есть обязательства? — Все они могут подождать. Это шанс, понимаешь? — сел он на пол у моих ног. — Второй такой возможности у меня может не быть. — Что ж, — сглотнул я подступивший к горлу ком. — Тогда поезжай. Я не верил, что он так и поступит — просто уедет, оставив меня позади. Всю неделю до его отлёта мы не разговаривали. Я надеялся, что он передумает, пока не увидел в нашем коридоре сумку, набитую его вещами. Тогда я даже не смог переступить порог квартиры, я просто сбежал.Сейчас
Взятый напрокат грузовик тарахтит и гремит на всю округу. Удивляюсь, как он не рассыпался по дороге. Но до дома Энди я доезжаю без потерь. Стоит мне загнать машину на подъездную дорожку и вылезти из кабины, как Энди открывает дверь и выходит на крыльцо. Видимо, он уже давно проснулся, так как выглядит свежо и опрятно, что, скорее всего, не скажешь про меня. Ночью я не смог сомкнуть глаз, голова просто взрывалась от разных мыслей. Энди не стоило приезжать, или хотя бы не стоило вновь видеться со мной, потому что моя жизнь снова превратилась в какой-то хаос, как было сразу после его отъезда. Но в этот раз я решил сделать всё иначе… — Что это? — непонимающе смотрит Велс на грузовик. — Твои вещи. Я сохранил их. Разве что своего ноутбука ты не найдёшь, я разбил его, был не в силах видеть наши фотографии. Энди смотрит на меня без осуждения, но явно не знает, чего от меня ждать в следующую минуту. От необходимости что-то объяснять спасает собачий лай и царапанье когтей по стеклу. Марли не любит находиться в машине один. Я достаю малыша из кабины и несу к Энди. Пёс при виде него радостно поскуливает и вертится в моих руках, как вытащенная из водоема рыба. — Привет, мой хороший, — тянется к нему радостный Энди. Пару минут я наблюдаю, как Марли облизывает Энди везде, куда может дотянуться. Энди гладит его и обнимает. На его губах широкая улыбка, это напоминает мне, как он любил возиться с псом раньше. В сердце неприятно щемит. — Вы можете пробыть вместе весь сегодняшний день. Завтра утром я его заберу. — А ты? — спрашивает вдруг Энди, опуская Марли на землю. — Нужно выгрузить вещи и отогнать грузовик обратно в прокат. — Я стараюсь не смотреть на него, разворачиваюсь и иду открывать кузов. — Лори? — идёт он следом за мной. — Мы можем поговорить? — Не думаю, — я чувствую, как в глазах собирается влага, поэтому все ещё стою к нему спиной, поднимая жалюзи. — Вчера мы всё уже выяснили. — Лори, нам НАДО поговорить, — настойчивым тоном говорит он, но я не ведусь. Я хочу поскорее убраться отсюда. Снова сбежать, как сделал это тогда. Он стоит прямо позади меня и непонятно чего хочет. Вчера Энди посеял в моей душе надежду, и я так сильно боюсь обмануться. Снова чувствую дрожь во всем теле. Я на грани. Не нужно было ему возвращаться в Нью-Порт, не нужно было мне приезжать сюда. Едва заношу ногу на подножку, чтобы забраться в кузов грузовика, как Энди дёргает меня за предплечье и разворачивает к себе. — Прекрати это! — выпаливает он прямо мне в лицо. — Что прекратить? — шепчу, по-прежнему избегая смотреть на него. — Отворачиваться от меня и сбегать. Он видит меня насквозь. Чувствую как по щекам текут предательские слёзы. — Ох, черт, — громко вздыхает он и притягивает меня к себе. Утыкаюсь лицом в его плечо и ощущаю пальцы в своих волосах на затылке. Вторая его рука поддерживает меня за спину и очень крепко прижимает к груди. Собственное тело меня предаёт, впрочем, и разум не лучше. Я жадно цепляюсь за Энди, как будто моя жизнь сейчас зависит от него. Собственные всхлипы меня пугают. Не хочу быть таким перед ним, но моя плотина из злости и обиды треснула, и боль вырывается наружу. Я обмякаю в его объятьях и даю волю эмоциям. Истерика длится минут пять, и я не сразу понимаю, что Энди что-то мне говорит. — …сломал тебя, — доносится будто издалека. Хочется снова показать зубы, оттолкнуть от себя и сказать, что он заносчивый хрен, но у меня нет сил спорить и возмущаться. Другая часть меня понимает — он прав. Я злился на него все эти годы, я упивался этим чувством. Но вот он здесь, и я ненавижу себя, что готов так быстро всё забыть и простить. Отрываю лицо от его промокшей от слёз футболки и впервые за сегодня смотрю в глаза. Уже в следующую секунду его губы касаются моего лица. Сначала несмело щеки, затем более уверенно, но всё также медленно подбираются к подбородку и, наконец, к губам. Энди целует меня отчаянно, но нежно, словно в попытке загладить вину. Я не отвечаю, но и не отталкиваю, принимаю всё, что он хочет мне дать. Сердце в груди заходится. Или это его? Я чувствую вкус собственных слёз, ловлю на коже шёпот — Энди что-то говорит, но я едва понимаю. Судорожный вздох вырывается у меня сам собой и будто разрывает тот вакуум, в котором я застрял. — Прости меня, — прорывается сквозь безумный ритм сердца. — Прости меня, детка. Я не должен был оставлять тебя, — говорит Энди, теперь едва касаясь моих губ. — Я должен был что-то сделать, должен был… Улавливаю, как дрожит его голос. Смотрю на Энди и вижу — он тоже плачет. Это добивает меня. Именно его эмоции заставляют меня поверить словам. Никогда раньше он не плакал, вчерашний инцидент на кладбище не в счет, и это трогает меня до глубины души. Я прощаю ему всё. Всю ту боль, что он причинил. Все три года жизни без него…***
Даже спустя столько лет моё тело откликается на каждое его прикосновение. Энди не хочет спешить, как и в наш первый раз, но, как и прежде, я нетерпелив и напорист. Он сцеловывает остатки моих слёз, и в каждом прикосновении я чувствую его любовь. Он говорит, что для него нет и не было никого кроме меня. Я горю в его руках, плавлюсь под его ладонями, шепчу, что безумно скучал, что по-прежнему люблю. Целую его возле уха и слышу судорожный вздох, его пальцы цепляются за меня, словно боятся отпустить. Но я не отпущу. Больше нет. Осыпаю поцелуями его шею, и Энди прижимается ко мне всем телом, как будто стремится слиться со мной. Очень скоро так и произойдёт, но он не хочет торопиться, говорит, что хочет насладиться мной, раствориться, как прежде. Он шепчет мне всякие милые глупости, кажется, став ещё более сентиментальным. Я медленно, но верно тяну его за собой к дивану. Одежда исчезает мгновенно, словно её никогда и не было. Почувствовать его кожу на своей — вот что сейчас важно, необходимо как воздух. Ощутить его в себе — то, без чего я больше не проживу и минуты. Разговоры будут после. Как и море сожалений и чувство вины. Нам придётся искать компромиссы и учиться прислушиваться, чтобы больше не причинять друг другу боль. Мы повзрослели, и, надеемся, стали умнее. Каждый из нас вынес уроки, жаль что такой ценой.Потом
Наш самолёт взмывает в воздух, оставляя прошлое позади. Я и Энди летим в Лос-Анджелес. Он сидит в соседнем кресле и страшно нервничает, переживает, как там Марли один в багажном отсеке. Я, конечно, тоже об этом думаю, но не взвинчен так, как Велс. Я дал одной стюардессе пару сотен, чтобы во время полета она приглядела за малышом. Куда больше меня сейчас страшит Калифорния, жизнь, которая нас там ждёт. Я сжимаю руку Энди под пледом, как и он мою. На этот раз ему не пришлось меня уговаривать с ним поехать. Я отдал бразды правления «Кофеином» Кейси, как и ключи от своей квартиры. Мы с Энди уезжали в сумасшедшей спешке, потому что уже завтра ему нужно быть на съемочной площадке. Благо, у Марли были все необходимые прививки, так как летом я планировал взять его с собой в отпуск в Мексику. Оказалось, резко менять свою жизнь не так уж сложно, когда рядом есть тот, ради которого ты готов её изменить.Конец