Он мой приход без героина.

Переспать с другом детства по пришествию восьми лет с последнего подобного опыта — это то, что, по всей видимости, доводиться испытать не каждому. И как бы опять не хотелось списать все на алкоголь, играющие гормоны, возраст, любопытство и любой отчасти подходящий предлог. Уже не выйдет. В голове Бориса тревожным видением все всплывала та ночь. Во сне, причудливых тенях и самых обыденных вещах. Заевшей кассетой прокручивается в голове. Закрываешь глаза и сам собою вырисовывается расплывчатый силуэт, окруженный каймой тёплого света. Воспоминания так по-садистски терзают сознание, дразнят, как хищник лакомую, выбившуюся из сил добычу. Мучительно, до жути медленно, но со вкусом и как только хватит изощрённой фантазии. Так что аж ловишь приход, но в этот раз обошлось без героина. Только отголоски внутренней гомофобии и липкое чувство запоздалого стыда, от которого бросает в мелкую дрожь. Хотя зачем так нагло себе врать, повторить как никогда хочется. Не раз и не два. Образ снова стоял прямо перед глазами. Сбившееся дыхание на коже, поддатливые, раскрасневшиеся от укусов искусанные. В последний раз такое было еще в Вегасе. Тогда это был мелкий Поттер, укуренный вусмерть и инициатором всегда был Борис. Бесстыдный и как будто уже опытный, хотя это было огромным преувеличением. Просто пьяный, наглый и с развязанными алкоголем руками. Он забывал обо всем и вел себя так, как будто разгорячённое тело рядом было его собственностью. Сам Декер никогда не сопротивлялся, но инициативу тоже не проявлял. Кроме редких моментов, которые детально отпечатались в памяти черноволосого, будто паяльником по подкорке. Моментов, когда Поттер подавался вперед и сам затягивал в неглубокий поцелуй, пропитанный спиртом, табаком и ещё невесть чем. Такой опьяняющий, что голова шла кругом. Когда он хватался за Борисовы ладони, сжимая до хруста костей, осторожно касался его бледной кожи подушечками пальцев. Та ночь, что все время всплывала в памяти Бориса нещадно окунала его в воспоминания о Вегасе. Хотя это и было в каком-то неприметном американском городишке, в тысяче километров от города бесконечных казино. Вечер начинался в захудалом ресторанчике с бутылки дорогого виски, довольно разнообразных блюд и унылой попсы фоном. К часам двенадцати им, порядком подвыпившим, пришлось перебраться в отель. И как в каком-то клишированном романтическом фильме, которые Тео так презирал в детстве, остался только номер с двухместной кроватью. Декер с усилиями поднимается по лестнице на второй этаж, поддерживающий его Борис отзывается на шаткую походку друга лающим смешком и едкой фразой, про то как времена не меняются и Тео все так же переносит алкоголь. Хотя, по сути, если бы не кривая, мать его, ступенька Декер бы без проблем добрался до номера. - Ты только потом не забудь весь вечер, как обычно. - темноволосый снова хищно оскалился, сверкнул идеальными зубами. Поттер лишь раздраженно фыркнул в ответ, хотя уголки его губ тоже невольно поползли вверх. После преодоления ажурной лестницы даже ключ остается при них, и завалиться в просторный гостиничный номер не составляет труда. Борис заходит первым и щелкает выключателем, светильник неподалеку от кровати вспыхивает. Черноволосый морщиться от резкой перемены освещения, Тео пару мгновений мнётся в хорошо освещенном коридоре, а затем лениво переставляя ноги проходит в комнату и небрежно садиться на кровать. -Не удосужился даже туфли снять, а, Поттер? А как же весь труд бедной уборщицы? - он бросил саркастичный взгляд на Декера. У Павликовского язык - помело и один черт знает почему ему всегда так хочеться занять тишину бесполеной болтавней. Такая мысль проскакиевает у Тео, пытающегося разобрать ту неразбериху, что щебечет пьяный украинец. - Да пошел ты... - Поттер сонно операеться щекой о ладонь, прикрывая воспаленные, слегка зудящие глаза. Борис подошел ближе к двери и без промедления скинул свою, по правде не насколько удобную, кожаную обувь на каблуке. По дороге к кровати он расстегнул пару пуговиц на, на удивление, почти полностью застегнутой рубашке, что противоречило его вечной традиции щеголять с полу растегнутой рубашкой, даже в мороз. Затем Павликовский избавился от ремня и отбросил его на кровать, чуть не задев ногу Поттера. - Мне казалось это ты тут - ходячая катастрофа. А он ботинки в нужное место складывает, вот бы и в Вегасе себя так вел, а не квартиру разносил. -Ну простите, ваше величество - отвечает Борис с наигранной жалостью в голосе, приседает на колени перед Поттером. - позвольте тогда вам помочь, ты же сам вряд ли сможешь. После бутылки коньяка-то. Темноволосый возиться с туфлями Тео, по-свойски укладывает руку ему на колено, она невзначай соскальзывала выше. Сам Декер смущается, отводит взгляд и по привычке возмущенно фыркает, а Борис испытывает неописуемое удовольствие, завидев такую реакцию. Он откидывает обувь в сторону и усаживается рядом с Декером, так близко, что касается его коленей своими. Легко проводит большим пальцем от уха до уголка губ Тео, задевает подбородок указательным пальцем. - Не смущайся ptichka ty moya, я шучу. - Тео едва разбирает слова, сказанные по-русски. - у меня появилась одна идея, только glazki zakroy.- в Борисовом взгляде читается что-то странное, но раскусить его не выходит. - Валяй - Поттер сначала в недоумении смотрит на него, но затем неуверенно прикрывает глаза, пытаясь понять верны ли его догадки насчет смысла слов. Он и в трезвом виде Борисов русский с трудом понимает, а так и подавно. Да и вечный лингвистический экзамен рядом с Борисом его порой подбешивает. На обдумывание странной просьбы его сейчас и подавно не хватает. Декер в первую очередь допускает, как любезно со стороны Бориса объявить об очередной безбашенной задумке, а не начать ее сразу же осуществлять, как он обычно и делает. Тео чувствует прикосновения прохладных узловатых пальцев к его запястью, а затем и материал, который так быстро опознать не удаётся. Борис по-прежнему возиться с его руками, пока настенные часы отмеряют непривычно длинные и слегка напряженные секунды. -Открывай. Декер приподнимает веки и обнаруживает свои запястья, скованные Борисовым ремнем. Тепло комком начинает скручиваться внизу живота. Тео шумно сглатывает, пытается разъединить запястья, но ремень впивается в его кожу и наотрез отказывается хоть слегка ослабить хватку. Странно обнаружить у себя фетиш вот таким образом, и как он раньше не догадался? -...И-и? - Поттер тянет приглушённо, на выдохе, отчаянно думая над тем, что за шутку затеял его собутыльник, переводит глаза на Бориса, разглядывающего свое "творение". Губы слегка приоткрыты, язык скользит по коронке задних зубов, подбородком уперся в сложенные пальцы правой руки. Темноволосый ловит на себе долгий взгляд Тео, придвигается еще ближе, обвивает пальцами его предплечье, скользит выше, к запястью. Вынуждает Поттера завести руку себе за голову, спиной откинуться на подушки и впечататься руками в изголовье кровати. Павликовский упирается коленом ему во внутреннюю сторону бедра. С губ Тео срывается сиплое "Блядь", когда боль от давящего ремня смешивается с той, что от удара о кровать, пускай и не сильной. К его удивлению, сопротивляться даже не хочется. Борис пару мгновений нависает на Декером, заглядывает своими глазами черными дырами в его глаза, дыхание у обоих чуть сбиваеться. Затем темноволосый впивается в губы Поттера, вжимает еще сильнее в изголовье кровати, толкается языком ему в рот. Жадно и настойчиво. Тео едва слышно мычит ему в губы. Борис отстраняется, напоследок прикусив губу Декера, резко обрывает поцелуй. Принимается за пуговицы на рубашке Тео. На губах остаются отголоски крепких Борисовых сигарет, покрепче, чем курит сам Поттер, и еле ощутимый, терпкий прикус коньяка. Темноволосый расстегивает пуговицы одну за одной и Декер чувствует каждое прикосновение костлявых пальцев сквозь тонкую ткань. Борис делает это как будто нарочито медленно и легкая потеря координации тут не причем. Грудная клетка Тео начинает все быстрее вздыматься. Поттер всегда был из тихих, когда дело касалось секса. Даже когда его рот, казалось, и был занять только нечастыми стонами и громким дыханием. Темноволосый спустился к шее Тео, начав покрывать ее властными поцелуями, временами оставляя укусы и багровые следы, от чего по телу Декера волнами расходятся всплески приятной дрожи. Борис до безумия медленно, как казалось Тео, спускался ниже, к ключицам, яремной ямке, чуть погодя, и к ребрам, попутно дурея от вида следов собственных зубов. Его кудри мягко касались кожи, почти щекотали, заставляя слегка вздрагивать от каждой следующей пряди. Хотя рукой темноволосый скользнул еще дальше, к паху, легко поглаживая. Монотонное тиканье часов эхом отдавалось в ушах. Поттер, не в силах испытывать эту медленную пытку попытался приподнять, ведь в брюках ему уже давно просто дьявольски тесно. Но худощавая ладонь вернула его обратно на место. Тео громко глотнул воздуха, прежде чем снова откинуться назад. Кровать под ними протяжно скрипнула, в знак протеста. Борис уже спустился до последних ребер, хотя Декер конечно хотел бы, что бы его голова оказалась еще ниже. Темноволосый поднимает глаза чернее смолы, слегка перекрытые ничуть не более светлыми волосами, до жути контрастирующими с кожей, которая, кажется, бледнее самой бумаги. Павликовский как сплошной набор хаотичный противоположностей. Борисовы руки уже пускаются изучать каждый сантиметр внутренней стороны бедра, пальцы сжимают кожу сквозь ткань, а Декер непроизвольно сгибает ноги в коленях. Тео приоткрывает рот, закидывает голову назад в немом стоне, слегка запотевшие очки скользят выше по переносице. Темноволосый решает заключить пари сам с собой, расплывается в коронном вечно хищном оскале. Его смешит такая бессмысленная идея, но как можно упустить возможность подразнить Поттера в этом мучительно-сладком томлении. Он решает попробовать разобраться с ширинкой Декера без рук, хватается за подвеску бегунка, зубы почти неслышно стучат о метал. Молния медленно начинает поддаваться. -Бори-и-ис - постанывает Декер, почти скулит, выпрашивая, с попыткой сказать его имя на русский манер, с твердой "р". Хотя его обычный американски акцент, конечно, все еще слышен. Павликовский стягивает его брюки до колен и Тео давиться стоном, когда через ткань боксеров ощущает прикосновение его губ. Борис снова поднимает на Поттера глаза, скалиться и вскидывает свои демонические брови. Злорадствует даже смотря на Тео снизу вверх, безбожно упивается наслаждением при виде всей этой картины. Темноволосый не отводит глаз и дует на головку, все так же через ткань. Поттер зажмуривается до искр в глазах, резко выдыхает, со слышным свистом. Такое чувство будто сейчас и вовсе коньки отбросит, драматизатор чертов. - pozha - даже слово на одном дыхании выговорить не удаётся, Декер прерывается на вдох - luysta. - Борись смеётся, а по факту просто громче обычного выдыхает через нос. - Все настолько плохо, что ты аж русский вспомнить успел, а? - он выгибает бровь - Ты вообще за все эти годы хоть с кем-то трахался? - Тео выдает измученную, обессиленную ухмылку левым уголком губ, до него ели доходит смысл предложения. Комната грозиться начать плыть. Радужка глаз Декера в теплом свете лампы вспыхивает янтарным цветом, глаза неистово бликуют, слезятся. Борис аккуратно поддевает темное бельё за резинку, медленно стягивает его вниз, к брюкам. Декер выгибает спину, толкается дрожащими бедрами вперед. Темноволосый опускает голову, губами цепляет тазовую кость, затем не спеша проходиться языком снизу вверх и обратно. Тео до боли сжимает челюсти, венка на его шее стремительно бьется, украшенная багровым следом, будто пятном краски, выбивающемся из картины такого правильного Поттера. Борис берет в рот головку, снова коротко проходиться языком и Декер теряется, забывая, как дышать. Темноволосый склоняется ниже, по неопытности давиться. Отстраняется, судорожно вдыхает. Борис, наконец, расправляется с собственной рубашкой, приподнимается, тянется к рукам Тео, начинает возиться с ремнем. Это занимает ничтожно мало времени, запястья ноют от каждого движения, пальцы немеют, на коже остались широкие красные полосы. Темноволосый сжимает кисти Тео, тот чувствует холод Борисовых колец на коже. Павликовский губами проходиться по родинкам на руках Поттера, облизывает пальцы. Темные кудри слегка растрёпаны, влажные пряди прилипают к коже. Он целует Декера в висок, параллельно расправляясь с собственной ширинкой. Спускается чуть ниже, упирается носом в шею Поттера, обжигает нежную кожу своим дыханием. Темная рубашка висит на его плечах, по инерции идет волнами, цепляет кожу Тео. Борис стягивает боксеры, прижимается членом к члену Декера, приглушенно стонет от облегчения. Он опускает руку ниже, обхватывается длинными пальцами. Напрягает руку, ускоряя движения. Выцветшая татуировка изгибается вслед за мышцами. Стук сердец, Борисовы движения и тиканье часов образуют единый чуть под сбитый ритм. Резкий вдох через рот. Стон. Дыхание одно на двоих. Прерывистое, почти неконтролируемое. Сердце оглушительно стучит в ушах. Декер шипит, растягивает последнюю согласную в имени Павликовского, с силой прижимает язык нёбу. Закапывается онемевшими пальцами одной руки в темные кудри, другой ладонью проскальзывает под ткань рубашки, прижимается к горячей коже на спине. Борис бесстыдно поднимает глаза на Тео, наблюдая за выражением лица, из его уст вырывается задыхающийся смешок. Он вспоминает Вегас и такую же картину, что его порядком смешит. Темноволосый явно резче дергает рукой и Декер по-ребячески сводить брови на переносице. Их накрывает волна наслаждения, по животу растекаются горячие капли. Борис откидывается на спину, делая глубокие вздохи, темные кудри стекают по плечу Тео. С одной стороны его бледную кожу освещает луна, с другой - теплый свет лампы в стеклянном торшере. Павликовский всматривается в профиль своего любимого Поттера, устало раскидываеться на простыни.