***
Джуно возвращается в общежитие уже к полуночи, и луна над ее головой молочно-белая, столь миловидная, что хочется запрокинуть морду и целовать-целовать-целовать ее. И петь ей о том, каким чудовищем ей иногда хочется стать, и как пьянят ее шальные мысли, что владеют ею каждую ночь. Пока ее прячет ночь, Джуно может быть волчицей - не милой и чудесной звездочкой кружка, не одной из лучших учениц молодого поколения школы. Не притворщицей, как шепчут за ее спиной, ведь тем, кто о ней зубоскалит, наверняка известно, как легко быть актрисой дни напролёт. Волчица не прячет свои клыки, волчица не сдерживается, она ничем не хуже своего щербатого супруга, и даже выносливей его. Там, где супруг робеет, она продолжит преследовать добычу. Ее кровь ликует и бурлит, когда она целует виторогого оленя, и кипит, когда ее шерсть приглаживают с бормотанием «перестань краснеть, когда ведёшь себя как хищник». О, сенпай, я бы приревновала тебя к Легоси, брюхо которого еще помнит твой вкус. Порой мне кажется, что я способна в отместку ему отгрызть у крольчихи лапку, да вот только я слишком быстро смущаюсь от мысли о своей ревности. Джуно доходит до своего крыла, выслушивает нотации консьержки, и торопливо забивается в свою постельку. Соседки дружелюбно обнюхивают ее, виляя хвостами. Сенпай благоразумно сказал ей залезть в толпу вагона метро, чтобы сбить запах молодого оленя. Сенпай... Ее пасть наполняется слюной, и в ночи Джуно протискивает себе меж бёдер пальцы. Ей хочется и оберегать Луи, и поглотить его всего. Ей хочется быть той, кто вспорет ему глотку клыками, раскрывая нутро. Ей хочется прогнать с его лица эту вечную тень усталости. Ей хочется научить Луи быть эгоистом и жить в своё удовольствие, ведь сколько уже оленей сложили свои точеные головы ради образа благородства и самоотдачи... Джуно утыкается в подушку, давя стон-рык в ней, и ласкает своё жадное-влажное нутро.***
Если ты самка, то тебе надо всегда сдерживать себя и не лезть в конфликты. Если ты самка-хищница, то это правило действует на тебя с удвоенной силой. Луи жмурится, очаровательно прядая ушами, когда Джуно со скулежом вылизывает ему шею. Главное не сорваться. Главное не довести случайно дело до постели, и не довести дело до позднего ужина. - Ты бы знала, как эти рога иногда неудобны, - говорит сбивчиво олень, беря ее за морду и оглаживая скулы и уши. - Они красивые, но ты мне наверняка глаза выколешь, если наклонишь голову. Луи тихо смеётся, слушая, как нежно вибрирует глотка волчицы. Ему никогда не будет так комфортно с травоядными. Он - хищник в оленьей шкуре, маленький Бэмби, втайне надеющийся, что, раз у него есть рожки, то он тоже сильный и опасный. - Когда олень не может спастись от прыжка хищника, то он опускается на колени, - рассказывает Луи, - и наставляет на него свои рога. Хищник насаживается на них, как на копья, и тогда они оба погибают. Луи облизывает губы, словно при виде чего-то аппетитного. - Это красиво, - вырывается у Джуно, - если бы я хотела умереть, то только так. Луи касается своим носом ее. - Красиво. Если и быть съеденным, то только тобой, Их страшные слова превращают воздух в стекло. Вдохнуть невозможно. Страшно. - Это... не то, что следует говорить в цивилизованном обществе, - тише говорит Луи. - Ты прав. Весь оставшийся вечер они не касаются друг друга, Джуно мнёт складки своей юбки, а Луи нервно курит. Однажды она тоже пробовала, но паршивое ощущение хлопьев пепла в глотке навсегда отбило у волчицы желание круто и таинственно курить октябрьскими вечерами. - Как зовут твою невесту, сенпай? - спрашивает, прощаясь, она. Луи наклоняет голову набок и часто моргает, очаровательно, как только травоядные умеют. - Азука. - Попроси ее, сенпай, больше не трогать твою шею. Джуно кажется, от ее и Луи союза из чрева ее исторгнется химера еще более озлобленная на этот ужасный мир, чем Мелон. Луи оставляет ее последние слова без внимания, и, возвращаясь в школу - дотерпеть до конца года и прочь, прочь отсюда! - Джуно ест, ест и ест.***
«Не думай, что я встречался с тобой от нечего делать, Джуно. Но у меня есть обязанности, от которых я сам не в восторге». Пойми, пойми, спрячь клыки, подави себя и ни за что не начинай плакать. Джуно хочет стать Выдающейся просто потому, что ей хочется вонзить зубы в глотки тех, кто несправедливо заставляет их подавлять себя «ради общего блага», и тех, кто их так бесстыдно демонизирует, выставляя половину общества зверей кровожадными чудовищами. Джуно хочет многого, а может так мало, со всеми-то ее способностями. Она всего лишь старшеклассница-теперь-первокурсница, влюблённая в циничного и невероятного оленя, что на два года старше ее и носит в клетке рёбер сердце льва. Она никогда не пробовала плоть травоядного, несмотря на подначивания Билла. Джуно, честно говоря, и не знает, как сделать этот мир лучше. Как не допустить рождение нового Мелона, и как вернуть хотя бы то терпимое отношение к межвидовому союзу, что было до него. Ей хочется верить и надеяться, что Легоси, Луи, Хару и она смогут что-то изменить. Но Легоси уже стоит на учете, Хару пора научиться подавлять свои инстинкты жертвы, а Луи... У Луи уже возраст, наиболее благоприятный для рождения наследничка. В день их свадьбы хищнице, очевидно, никакое приглашение не придёт. Она не остаётся вечером одна, наедине со своим поражением и слезами, пытающаяся заесть пустоту в сердце. О, последний пункт она, все ж, выполнит. Ее университетские друзья-хищники очень ее любят. И те друзья со школы, что поступили на один с ней факультет. И Билл, конечно же, который никак не может пропустить поход на Чёрный рынок. Джуно мысленно хвалит себя за усердную учебу, ведь без стипендии она не могла бы позволить себе такой роскошный поздний ужин. В этом ресторане она не смогла избежать телетрансляции такого чудесного события, как чистокровное бракосочетание богатеньких оленят. Как благородно и породисто будет ваше потомство. Как иронично со стороны владельца этого ресторана, где подают первоклассную оленину, включать это, пусть даже без звука. Или это такое важное событие, что его транслируют по всем каналам? Джуно не позволяет себе плакать, и вся жидкость, которую она могла пустить на слезы, скапливается слюной у неё во рту. Она уже вонзает зубы в чудеснейший олений стейк, когда Луи бросает свою невесту прямо у алтаря.