Detention

      Ритмичный шаг от бедра, чёткий цокот узких шпилек, светлая копна волос, отлетающая на спину. Она знает, что неотразима сегодня, впрочем, как и всегда.       Обитатели шумного школьного холла почтительно расступаются перед «святой троицей» старшей школы Клирвью, но ненавидящие и благоговеющие взгляды, обращенные лишь на Сару Воннегут, игнорируют Дейзи и Стейси, что вышагивают позади будто по аллее Славы.       Горделивая улыбка медленно сползает с лица пепельной блондинки, когда она видит, что эта пигалица Смит встала прямо у неё на пути с самым решительным видом, который только можно представить.       — Свали нахер с моей дороги, Эмбер, — требует Сара, в излюбленном жесте сложив руки на груди. Воннегут сверху вниз поглядывает на новенькую с долей некоторого презрения.       — Ты не трамвай на рельсах — обойдёшь! — заявляет в ответ девушка, приподняв вверх тонкий подбородок, очевидно, внутренне подбадривая себя. Конечно, ведь в звенящем тишиной коридоре, где все, затаив дыхание, замерли в предвкушении грядущего цунами, волей не волей почувствуешь себя не в своей тарелке. Сара хмыкает, в какой-то извращённой манере умиляясь одиночному пикету Смит.       — Это что, бунт? — в притворном удивлении приподняв идеально ровные брови, Воннегут прикладывает ладошку к груди. — Знаешь ли ты, дорогая, что власть делает, если где-то вспыхивает восстание? Правильно. Она его подавляет, — сделав небольшую драматическую паузу, светловолосая набирает побольше воздуха в лёгкие, чтобы громогласно продолжить. — Я здесь власть, понимаешь? Ты достаточно испытывала моё терпение весь грёбаный ноябрь в моей грёбаной школе, и я порядком подустала от этого. Не заставляй меня подавлять тебя, Эмбер. Но если я почувствую ещё раз, что ты хоть дышишь в мою сторону — ты пожалеешь, что сунула свой ассиметричный нос в Клирвью, уяснила?       Оглушительный хлопок, а за ним маленький пульсирующий пожар, вспыхнувший на нежной щеке Сары. Всё ещё не до конца осознавая случившееся, она во все глаза разглядывает потрясывающуюся Эмбер, у которой от гнева разве что глаза не поплавились.       Развернувшись на каблуках, Сара с ужасающе спокойным лицом протягивает притихшей Стейси розовую сумочку.       — Подержи. Она стоит больше, чем жизнь этой дряни.       Вновь столкнувшись взглядом с Эмбер, девушка начинает медленное наступление. Сара, не смотря на то, что закипает внутри, нарочно оттягивает момент расплаты, вводя чёртову Смит в испуганное исступление — у неё это получается отлично. Новенькая уже сжимает кулаки, из последних сил контролирует себя, чтобы не набросится на Сару и не вырвать ей пару высветленных прядей. А та лишь как-то странно улыбается, прекрасно понимая, что Эмбер сейчас ломается под эмоциональным давлением.       Возможно, даже слишком сильно ломается, ведь в следующую секунду Смит в ярости кидается на противницу, вместе с ней падая на землю. Будто озверев, Эмбер бьёт не глядя, но попадает лишь в блок из рук, которыми Сара прикрывается.       — Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу! — вопит Смит, отсыпая удары во все стороны.       — Да слезь ты с меня, психопатка! — сквозь пыхтение от старательных попыток столкнуть с себя Эмбер, вскрикивает Сара. — Стейси, Дейзи, вы чего как дуры стоите? Помогите мне!       Группа поддержки моментально срывается с места и подлетает к сцепившимся девушкам, хватая новенькую под обе руки и отбрасывая её в сторону. Сара, тяжело дыша, встаёт на немного дрожащие от адреналина ноги, поправляя старательно накрученные утром волосы.       — Зафиксируйте эту сучку, я с ней ещё не закончила, — бросает Воннегут, краем глаза уловив поползновения Эмбер.       Дейзи и Стейси и этот приказ послушно выполняют, пригвоздив Эмбер спиной к полу, и тогда Сара поднимает ногу, аккуратно ставя тонкий каблучок на горло новенькой. Смит тут же замирает, с неподдельным страхом разглядывая решительное выражение лица Воннегут, которая почувствовала, как сильно дёрнулся кадык жертвы.       — Ты, Смит, перегнула палку. Никто и никогда не смел распускать со мной руки. По-хорошему, мне стоит сделать тоже, — Сара наклоняет голову чуть вправо, а каблук чуть сильнее впивается в смуглую кожу на шее Эмбер. — Но я не хочу марать об тебя руки. Потому я…       — Что здесь происходит? — громогласный вопрос пролетает по коридору, заставляя Сару вскинуть взгляд наверх. И вот же незадача: прямо перед ней с явным возмущением на небритом лице стоит директор.       «Вот гадство», — проносится в голове у Воннегут.

***

      Монотонное тиканье часов и невыносимая духота сильно отапливаемого класса. Звенящая тишина и выведенное на доске мелом размашистое слово: «НАКАЗАНИЕ». Просто, блять, прекрасно.       Сара протирает здесь свои джинсы от Gitano уже два часа точно, а миссис Доусон всё не торопится возвращаться, а без неё девушке даже приступать к заданию нельзя было. Не то что бы блондинку это волновало, но она понимала, что сейчас лучше быть паинькой и не наживать себе ещё проблем, особенно после того, как директор застал её в довольно компрометирующем положении.       Быстрые шаги под приглушённую ругань, а за тем грохот от крайне неосторожного открытия двери, которую давно уже пора было сменить, привлекают Сару. В класс, словно фурия, влетает миссис Доусон, волоча за собой за ухо никого иного, как Тодда Мэддисона. А Сара уже успела подумать, что этот день не может стать ещё паршивее.       Усадив ухмыляющегося парня за соседнюю от девушки парту, учительница, поправив съехавшие очки, разразилась визгливой тирадой:       — Вы двое сегодня растоптали все рамки дисциплины данного учебного заведения! Ваше сегодняшнее поведение недопустимо. В наказание сегодня и следующие две недели вы будете проводить в этом кабинете по четыре часа после уроков. ЕЖЕДНЕВНО. И только попробуйте не явиться хоть на одно из них — тогда уже сразу можете вести своих родителей к директору. Удачно вам потрудится над сочинением на две тысячи слов на тему: «Устав школы и почему ему стоит следовать». Начинайте.       За громким хлопком слышится невнятный скрежет. Выждав несколько секунд, Сара, бранясь про себя, подбегает к двери и дёргает её за ручку. Видимых результатов за этим не последовало.       — Вот же! — прикрикивает Воннегут, ударяя кулаком по стеклянной вставке. — Не могу поверить, что эта дрянь и вправду закрыла меня тут с… тобой.       — Что-то не нравится — выйди, — с улыбкой отвечает Тодд, откидываясь на спинку стула. Сара лишь закатывает глаза на столь примитивное парирование и проходит к своему месту, берясь за карандаш. Чем быстрее она напишет это дурацкое сочинение, тем быстрее сможет выйти отсюда… наверное.       Спустя полчаса, когда двадцать попыток написать первое предложение провалились, Сара обречённо вздыхает и сминает истёртый ластиком листок бумаги.       — За что тебя здесь оставили-то? — спрашивает Мэддисон, неотрывно глядя в пейджер.       — Тебе какое дело?       — Просто хочу завязать диалог, — пожимает плечами парень. — Будет крайне утомительно торчать здесь три с лишним часа в полной тишине. Ну так что?       — Спроси свою чёкнутую девушку, — язвит светловолосая отворачиваясь к окну. Боковым зрением она замечает, что Тодд, заслышав её слова, отложил устройство в сторону и уставился на неё. — Что?       — Я жду подробностей, Сара. Что ты ей опять сделала?       — Ой, будто бы тебе не насрать, — кривит губы Воннегут. — Окей, она ударила меня, поэтому я пригвоздила её утиную шейку к полу… каблуком. Не смотри не меня так, с ней всё нормально!       — Вот и хорошо. Это было не так уж и сложно, да?       — Придурок, — буркает Сара с удвоенным вниманием смотря в новый чистый лист, будто бы сейчас на нём проявится готовое сочинение.       Так проходит минута, а за ней и вторая. И третья. И вот Сара, не сдержавшись, кидает на Тодда полный потаённой злости и боли взгляд. Полуденные лучи, разбиваясь о поперечные жалюзи, оставляют на тёмной шевелюре и левой части лица Мэддисона яркие световые полосы. Почему этот последний школьный задрот и капитан общества лузеров такой чертовски привлекательный? Парень вдруг подозрительно дёргается, и Воннегут мгновенно стушёвывается, отводя взгляд. К счастью, он не заметил её взгляда, поэтому девушка вновь тайком и исподлобья начинает поглядывать на Тодда. В голову назойливо начинают стучаться воспоминания, в которых клубы пара идут вперемешку с чувственными поцелуями по всему телу, в которых грубость слов контрастирует с нежностью прикосновений. Воспоминания, которые принадлежат не только Саре, но и Тодду.       Общие воспоминания.       Что общего у них могло быть? Два урока информатики в неделю? Да это просто смешно! Помимо абсолютно полярных увлечений и интересов, между ними зияла пропасть положений. Сара Воннегут — всеобщая любимица, королева школы и капитан чирлидерской команды, которой плевать на мнение и чувства окружающих. Тодд Мэддисон — невзрачный тихоня и ботаник, днями пропадающий в компьютере; он и не хочет, чтобы его замечали. Они двое — просто несочетаемые друг с другом наборы клише. Так что же меняет положение?       Устав сидеть на одном месте, Сара сползает вниз и устраивается на полу, облокотившись спиной о ножку парты. Она никогда бы не позволила себе сделать это в присутствии подруг или одноклассников. Но Мэддисон… Не ощущался ею так, будто перед ним нужно было держать лицо.       Заметив движения девушки, парень лишь хмыкает, доставая из кармана бомбера зиплок с белым порошком. Высыпав его прямо на парту, он привычными движениями формирует две небольшие дорожки, а затем, будучи под внимательным взглядом Сары, быстро втягивает их носом.       — Не знала, что ты торчишь, — злая ирония, святящаяся в словах чирлидерши, могла бы покоробить и оскорбить кого угодно, но только не Мэддисона, который видит Сару насквозь и понимает, почему она старается изо всех сил его задеть.       — Да брось, ты хоть что-то обо мне знаешь? — Тодд устраивается напротив блондинки, к которой будто бы прилипло выражение неудовольствия её нынешней компанией.       — Хм, дай-ка подумать… — тянет Сара, склоняя голову набок. — Ах, да, точно! Ты днями напролёт задротишь в Пэкмэна и Нинтендо со своими друзьями-гиками и этим тупицей Джейкобом, а потом все занятия проводишь, пуская слюни на парту или расписывая на руке свои дурацкие коды.       — О господи, ты что, шпионишь за мной втихую?       Воннегут тут же закатывает глаза и, чуть привстав с пола, тянется к бумажному комочку, который в следующую секунду прилетает Тодду прямо в нос.       — Ну, быть может я и бываю иногда в игровых клубах… Но помимо этого я создаю языки программирования и пишу проги, которые в будущем значительно облегчат жизнь пользователей электронных устройств, — Мэддисон вздыхает, потирая переносицу. — У меня сутки длятся сорок часов и поэтому мне нужно что-то, — парень потряхивает пустым пакетиком, — что поможет мне оставаться в ясном уме. Гении иногда нуждаются в подзарядке.       Сара прыскает, и, не сдерживая снисходительной улыбки, поглядывает на собеседника. Вот у него самомнение конечно, а сразу так и не скажешь.       — Гении? Ты что ли гений? — Тодд закусывает щёку изнутри, борясь с желанием потерять над собой контроль при виде того, как насмешливо и игриво девушка поводит бровью. Она в открытую насмехается над ним, вот же стерва!       — Ну не ты же. Удивительно: как гидроперит тебе ещё мозг не разъел?       — Заткнись! — излишне громко выпаливает блондинка, с возмущением разглядывая растянувшиеся в ухмылке губы парня.       — Что, сил нет признать, что эта химическая дрянь только портит тебя? Знаешь, Сара, ведь твой родной каштановый был тебе очень к лицу…       Напряжённые черты Воннегут медленно переходят в удивлённые. Да она волосы с седьмого класса высветляет — быть не может, чтобы этот мальчишка помнил её с тех давних времён. Ведь сама девушка узнала о существовании Мэддисона только пару лет назад, когда они перешли в девятый.       — Ты была совершенно другой: открытой и дружелюбной… — задумчивая интонация Тодда всё больше вводит Сару в недоумение. — Откуда и когда в тебе появилось столько спеси и яда? Ума не приложу.       Следующие минуты провисают в молчаливом тумане. Девушка старается не натыкаться на сиявшие небесной голубизной глаза Тодда, который, напротив, бесстыдно разглядывает её, будто она выдала ему письменное разрешение, заверенное её крайне консервативными родителями.       — Почему ты больше не рисуешь на партах?       — Чего? — Сара глазеет на собеседника так, будто тот сморозил самую несусветную глупость, но затем смущается, поняв, что Тодд имел в виду. — Да зачем мне? У меня есть чирлидинг и аэробика…       — Которые ты терпеть не можешь, — с некоторой злостью перебивает Мэддисон. — Ты столь остра на язык в школе… Неужели тебе не хватает духу дать отпор отцу?       — Не понимаю, о чём ты говоришь, — сквозь зубы отвечает девушка.       — Даже не начинай, — отмахивается программист. — Наш компьютерный клуб прямо напротив спортзала, поэтому я много раз видел, как мистер Скотт орёт на тебя, потому что ты не делаешь успехов в аэробике.       — Совал бы ты свой нос поменьше в чужую жизнь, Мэддисон! В твоей-то ведь раздрай!       — Не понимаю, о чём ты говоришь, — теперь уже настаёт черёд брюнета раздражаться, позволяя желвакам свободно гулять по лицу.       — Ну, во-первых, ты за каким-то чёртом продолжаешь эти мёртвые отношение со Смит, хотя дураку понятно, что вам дела нет друг до друга. А в автоматах ты задротишь, потому что не хочешь жить в реальности, в которой твои родители разводятся.       — Заткнись!       — Ух, кажется, наш пуленепробиваемый Тодд Мэддисон теряет контроль! Мне сегодня вез…       Фразу прерывает обескураживающее Сару ощущение мятных губ Тодда на своих. Он долго не церемонится — сразу лезет языком девушке в рот, как бы наказывая её за излишнюю разговорчивость. Пальцы Воннегут, машинально сжавшиеся на плечах парня, постепенно ослабевают свою хватку и очень скоро начинают хозяйничать в волнистой шевелюре цвета чёрного янтаря. Мэддисон быстро перетягивает чирлидершу на свои колени, позволяя ей устроится сверху, а его руки пробираются под её ситцевую водолазку. Они одновременно испускают выдохи, преисполненные разгорающейся страсти и осознания…       Всё повторяется.       Как будто каждая их встреча имеет один и тот же, предрешённый где-то не на этой планете, исход. Будто они в тот же миг, когда вдыхают запах кожи друг друга, перестают иметь власть над своими телами и разумами. Есть только Тодд, Сара и тяга, которой нет конца.       Они теряются друг в друге. Будучи так близко, что жар, исходящий от их сердец, сливается в один, они напрочь забывают о том, что их волнует, и хоть на ничтожно короткий час, но становятся самими собой.       Сара свободно дышит без маски главной стервы школы, без напускного равнодушия и снисходительности, без ненавистных ею каблуков, которые обычно помогают ей смотреться хоть чуточку выше. Качаясь вперёд-назад в крепко обвивающих талию руках Мэддисона, она понимает, что готова забросить аэробику, если будет испытывать такое каждый день. Ей совершенно не хочется возвращаться домой, где она должна будет вызубрить все уроки от и до под пристальным надзором матери и отца, повторить все танцевальные связки, а затем отойти ко сну не позднее десяти вечера. Это сущее наказание.       Тодд же даёт волю своему бунтарству: его душа пускается во все тяжкие, стремясь восполнить все пустоты, образовавшиеся за время, проведённое за компьютером, который Тодду уже хочется сжечь. Вот почему он чутко ловит каждый стон пленительной блондинки, что сидит на нём в одном бра, вот почему стремится ощутить всё и сразу, насаживая девушку сильнее и сильнее с каждым разом. Мэддисон совершенно не желает думать о том, что сегодня ему придётся сопереживать Эмбер, а потом делать вид, что ему не наплевать на то, что она открыто флиртует с этим патлатым пришельцем голубых кровей. Это сущее наказание.       И вот, когда ритмы их сердец пришли в норму, когда они оба вновь одеты и смотрят друг на друга, не зная, что же им делать со всем, что они повторяют вновь и вновь, Тодд вдруг подрывается с места, не сказав Саре ни единого слова, в котором она так нуждается сейчас.       — Что, — невесело усмехается Воннегут, — опять сделаем вид, что здесь ничего не произошло?       — Не знаю, что собираешься делать ты, — с деланной угрозой произносит Тодд, — но я иду к своей девушке. Ей одна ненормальная чуть горло сегодня не проткнула.       С этими словами парень, открыв форточку, выпрыгивает наружу.       Он пытается свято верить в то, что поступает правильно. Он выбирал, выбирает и будет выбирать Эмбер, потому что так проще и логичнее. Яркому, счастливому, непредсказуемому счастью он предпочтёт тихую, серую и безэмоциональную обыденность. Сара — ураган, кидаться в которой слишком опасно. А Тодд привык просчитывать риски и думать наперёд.       Но на подкорке сознания Мэддисона разрывают мысли о том, что ему просто приходится сбегать. Некрасиво и позорно. Сбегать от чувств, от того, что его влечёт к Саре не так, как ему хотелось бы. Он влюблён в неё, но влюблённость эта дарит неприятное послевкусие.       И оно будет преследовать его по пятам всю дорогу до дома.