Obsession

Оцепенение. Он уже не знал, что и как чувствовать. Он забыл. И это должно быть забыто. Что-то лучше забыть. Но не такое. Его тело помнило. Каждое движение отдавалось в теле острой болью. А потом все эти воспоминания; все то, что он хотел забыть, возвращалось. Волна отвращения поднялась к его горлу, и он сорвался в туалет, его рвало всей едой, что он когда-либо ел. Кислота жгла горло, оставляя металлический привкус на его языке. Минсок опустил лицо глубоко в раковину, бледные руки крепко обхватили ее, пока ледяная вода скрежетала в кране. Вода пробудила его к его реальности. Печальная реальность, где он заперт в ловушке в комнате, неспособный ни убежать, ни уйти. Каждый день он молился, чтобы встретить собственную смерть. Нет, Лухан бы не позволил ему. Не имеет значения, как сильно он хотел смерти, этого никогда не случится. Утомившись за считанные минуты, Минсок шагнул к кровати, шипя каждый раз, когда цепь грубо обдирала его кожу. Осторожный, он поднял ноги вместе с цепью на кровать и задрожал от холода комнаты. Минсок свернулся в клубок и оперся о каркас кровати, зарываясь лицом в собственные тощие руки. Он забыл, как давно он видел внешний мир. Целыми днями он пристально вглядывался в цепь, что приковала его к столбику кровати, глядел на свое отражение в зеркале на стене, глядел на осыпающуюся белую краску стены; он не мог вспомнить, когда в последний раз он нормально спал. Как такое произошло с ним? Он погрузился в глубины своего сознания и позволил векам сомкнуться. «Я, эм», Минсок запнулся, голос дрожал, «видел рекламу об аренде этого дома?» В дверном проеме стоял человек примерно его возраста. У него были золотистые каштановые волосы, собранные назад, полосатый костюм на нем переливался под солнечными лучами – без сомнения, он отдавал его в химчистку, а брэндовые кожаные туфли подтверждали его состоятельное общественное положение. Теплая улыбка появилась на лице мужчины. «Да, ты… » Он выдержал паузу для ответа. «Сюмин,» сказал Минсок. На лице мужчины появилось озадаченное выражение. «Твой акцент,» сказал он, «не похож на местный.» «А,» сказал Минсок, глядя вниз на цементный пол, робко почесывая голову, «Я не из Пекина. Вообще-то, я даже не китаец.» «Так ты кореец?» спросил мужчина. «Да,» объяснил Минсок, слова вырывались в спешке, «но я могу свободно говорить на Мандарине.» У мужчины вырвался смешок. «Я вижу.» Затем он протянул руку. «Я Лухан.» Минсок поспешно вытащил руку из кармана штанов. «Приятно познакомиться, Мистер Лухан.» «Пожалуйста, не называй меня так. Мы одного возраста, просто зови меня Хань,» сказал Лухан, улыбаясь. Минсок кивнул, внезапно занервничав. «Проходи, я покажу тебе все.» Закончив, он развернулся и ушел, оставив стальную дверь широко открытой. Дверь скрипнула, когда Минсок шагнул в дом. Со гулким звуком она плотно захлопнулась. Минсок едва обратил внимание на шум, сфокусировав свое внимание на архитектурном дизайне дома. Интересно, что в отличии от наружней стороны, интерьер дома был в Западном стиле. От стеклянной лампы, свисавшей с потолка, жесткой деревянной лестницы, изогнутой в круг, длинного моста, соединявшего две стороны друг с другом, до просторных и высоких гостиной и спален; Минсок понял, что не может ничего из этого себе позволить. Сердце Минсока упало. «Ох,» произнес он, опустив лицо от стыда, «Лухан, я не думаю, что могу позволить себе такое.» Лухан прервал свой путь и повернулся всем телом к Минсоку. «Я знал, что ты это скажешь,» сказал он, встречаясь своими глазами с его. «Если честно, цена не такая, какую ты ожидаешь.» «У меня нет столько денег, даже если цена не высока,» сказал Минсок, кланяясь на девяносто градусов. «Спасибо, что пригласили зайти.» За мгновение до того, как Минсок повернулся, чтобы уйти, он услышал, как мужчина сказал, «1600.» Минсок тотчас сжал пальцы, глаза широко раскрылись в удивлении. «1600?» спросил он. «Да.» Лухан кивнул. У такого дома не могло быть такой цены. Если бы это была настоящая цена, тогда дом был бы забит людьми, выстраивающимися в очередь у парадной двери. Минсок терзал нижнюю губу, пальцы теребили нижний край его рубашки. «Я похож на человека, который станет лгать о таком?» спросил Лухан, отпуская смешок. «Я бы не стал лгать о цене.» «Нет, я понимаю, что вы бы не стали лгать,» объяснил Минсок, размахивая руками в свою защиту. «Просто как бы…» «Просто это кажется слишком идеальным, чтобы быть правдой,» заканчивает Лухан предложение, пристально глядя на кивнувшего Минсока. «Но это странно,» добавляет он, задумчиво почесывая подбородок. «Я думал, Исин уже рассказал тебе об этом.» Минсок моргнул. «Погодите, вы только что сказали Исин?» Затем осознание уложилось в его сердце. «Исин попросил вас снизить для меня цену?» Лухан неловко засмеялся. «П-Просто забудь об этом. Я сморозил глупость,» он отмахнулся. «Так значит, Исин вам сказал,» сказал Минсок, теперь уже твердым и уверенным голосом. «Он сказал вам, что мне нужен дом для аренды, так?» «Слушай, забудь об этом. Если ты думаешь, что это место тебе не подойдет, все нормально,» сказал Лухан. Минсок поспешно помотал головой. «Нет, мне очень нравится,» он колебался секунду, отводя глаза на мраморный пол. «Я просто не хочу, чтобы Исин делал такое для меня. Я и так слишком много ему должен.» «Я не позволяю жить здесь всякому просто потому, что мой друг нуждается в моей помощи,» ответил Лухан, видя, как встревожился Минсок. «Но Исин рассказал мне о тебе, рассказал, какой ты аккуратный и чистоплотный, так что я подумал, что ты будешь не так уж и плох.» Минсок, задержавший дыхание, выдохнул. «Я подумал, вы хотите отказать.» «Зачем бы я стал это делать? Тебе здесь понравится.» «Проснись, Минсок.» Изнуренные глаза с трудом раскрылись, чтобы встретиться с человеком из его ночных кошмаров, и его тело машинально похолодело и оцепенело. Лухан сел на кровать, скрестив ноги, с кривой улыбкой на обманчиво ангельском лице. Лице, мучившем его каждые день и ночь. «Ты такой красивый,» задумчиво произнес Лухан, медленно и осторожно водя пальцем вокруг изгиба лица Минсока. «Как китайская кукла.» Когда Минсок ничего не ответил, губы Лухана изогнулись в одобряющей улыбке. «Тебе когда-нибудь это говорили?» Нет слов. «Конечно, никто тебе такого не говорит,» продолжил Лухан. «Ты мой, и только мой, Минсок.» Нет слов, вновь. «Я так тебя люблю,» прошептал Лухан, крепко обхватывая пальцами подбородок Минсока и поднимая его вверх. «Люблю, люблю.» В следующее мгновение Лухан перевернул его, разорвал каждую деталь одежды, что была на нем, прижал его к матрасу и вошел в него без подготовки. «Я люблю тебя,» простонал он, сжимая его бедро с силой, достаточной для очередного синяка. Словно нож, рассекший его надвое, боль была уже слишком знакомой и совсем не новой. Он так свыкся с болью, что потерял способность плакать. Даже когда он кусал губы, чтобы не закричать, даже когда боль становилась невыносимой, даже когда он просто мечтал умереть, он не мог плакать. Слез не было, и сейчас он лишь мечтал покинуть свое тело. «Кричи для меня, Минсок,» Лухан тяжело дышал ему сзади в шею, высовывая язык, чтобы лизнуть его линию челюсти. «Кричи для меня.» Минсок не издал ни звука. Лухан схватил его за волосы, заставляя поднять голову. «Кричи для меня,» прошептал он ему в ухо. «Кричи!» Минсок проглотил свою сломленную гордость и издал тихий вскрик. «Хороший мальчик,» Лухан выдохнул и ослабил хватку, его толчки стали грубыми и неритмичными, он не обращал внимания на кровь разорванной плоти. «Посмотри на себя.» Минсок поднял голову, чтобы увидеть свое отражение в зеркале. «Посмотри, какой ты жалкий,» продолжало его отражение, губы искривились в презрительной усмешке. «Чего ты только ждешь?» Минсок посмотрел вниз на свои руки, сжимающие в кулаках комки простыни, кусая губы до крови. Еще не время, пока еще нет. Я должен подождать. «Борись,» насмехалось его отражение. «Или ты слишком труслив для этого?» Он наконец потерял сознание, когда острая боль накрыла все его тело. «Ешь.» Это было первое, что сказал Лухан после того, как он проснулся. «Отпустите меня, пожалуйста,» умолял Минсок, хриплым от криков и рыданий голосом, c лицом, исполосованным высохшими слезами. «Ты должен поесть,» повторил Лухан, подталкивая к нему тарелку с едой. «Я никому не расскажу. Прошу, просто отпустите меня,» голос Минсока дрожал, когда он говорил, глаза вновь наполнялись слезами. Лухан потянулся к его лицу и вытер слезы, заставляя Минсока издать тихий всхлип. «Я никогда не отпущу тебя, Минсок. Я люблю тебя слишком сильно.» Свернувшись в темном углу, Минсок тихо всхлипывал. «Мы уже встречались раньше, Минсок,» шептал Лухан, его глаза внимательно изучали черты его лица, словно он пытался выучить наизусть каждую его часть. «Ты забыл, но не я. Я влюбился в тебя с первого взгляда.» Минсок задрожал, когда Лухан подполз ближе к его лицу. «Я люблю тебя, Минсок. Все это время я ждал тебя. Ждал тебя днем и ночью, ждал, когда ты станешь моим. Я никогда тебя не отпущу, никогда, никогда,» проговорил Лухан, тоном более властным и непреклонным, чем когда-либо. Минсок проснулся, только чтобы увидеть тарелку едва теплой еды на полу и взволнованного Лухана, стоящего у кровати. «Сегодня наша годовщина, Минсок!» воскликнул Лухан, руки сложены вместе, на лице яркая улыбка. «Теперь вставай, у меня для тебя есть подарок.» Минсок не мог заставить свое болезненное и слабое тело двигаться, как бы не старался. Лухан нахмурился, когда Минсок не смог встать с кровати. «Давай же, Минсок, вставай.» После напряженного усилия, Минсок, голый, встал с кровати, со слабо дрожащими коленями и фиолетовыми синяками по всему телу. Лухан провел пальцами от груди Минсока до бедра, губы искривились в гордой улыбке. «Ты выглядишь совершенно восхитительно, Минсок.» Минсок держал голову опущенной, длинные черные волосы падали на лицо, закрывая его пустые глаза, вглядывающиеся в пол. «Посмотри на меня, Минсок.» пропел Лухан, легкомысленно, как ребенок, «У меня для тебя подарок.» Минсок покорно поднял взгляд вверх. «Та-да!» Лухан вытащил черную коробку, размахивая ею перед лицом Минсока. «Вот,» и затем он вытащил длинную, выполненную в форме цветка шпильку с кристаллами, вкрапленными в центр бутона, «теперь, когда твои волосы длиннее, она тебе в самый раз.» Минсок какое-то время просто смотрел на шпильку, а потом неуверенно взял ее из рук Лухана. «Тебе нравится, ведь так?» спросил Лухан. Минсок лишь погладил большим пальцем металл в форме цветка на верхушке шпильки. Лухан обхватил Минсока руками, прошептал на ухо, «Мы будем жить здесь всегда, вечно.» Затем он отпустил его и произнес, «Ты всегда будешь моим.» Минсок уставился на свое отражение. Убей его, беззвучно проговорило его отражение. За секунду, слепой и онемелый, он ухватил шпильку за верхушку и вонзил ее Лухану в глаз. Теплая кровь брызнула ему в лицо; Минсок протолкнул шпильку глубже в тело, пока не услышал хлюпающий звук. Не обращая внимания на хрипы агонии, он выдернул шпильку и нацелился на шею. С раскрытым от потрясения ртом, Лухан повалился на пол, хватаясь за открытую рану на шее. Но Минсок не остановился, не мог остановиться. Стремительным движением он вытащил шпильку, чтобы вонзить ее в живот. «Я бы хотел, чтобы ты умер, умер, умер!» кричал Минсок, нанося удары один за другим. «Почему бы тебе не умереть!» Из широко открытого рта Лухана вырвался сдавленный вдох, кровь разливалась вокруг него лужами. «Я …» глаза Лухана широко раскрылись, губы двигались, пока искра жизни не покинула его. Ярость и ненависть полностью оставили его. Минсок скатился с окровавленного туловища Лухана, собственное тело вымокло в теплой крови. Он безучастно глядел на труп. Он должен был чувствовать страх, тревогу и смятение. Он должен был быть напуган тем, что убил человека, но он не чувствовал ничего из этого. Легкий смех царапался в горле, и звуки смеха эхом пронеслись по комнате. Он свободен. Свободен от всего этого, свободен от него. Больше никогда не придется видеть это ужасное лицо. Никогда не придется терпеть его прикосновения. Никогда не придется вновь слышать этот отвратительный голос. Минсок захихикал. Но что ему делать теперь? Его отражение заговорило, «Сожги его.» Минсок кивнул. Да, сжечь его тело. Это замечательная идея. Он взял ключи из кармана брюк Лухана, чтобы отпереть свою цепь. Отыскав немного одежды (и свой сотовый телефон) чтобы одеться, он затем потащил тело вверх по лестнице, оставляя за собой влажную, кровавую дорожку. Добравшись до гостиной, он уложил тело на пол. Слова эхом пронеслись в его голове, пока он вглядывался в окровавленное лицо Лухана. «Знаешь, каково это?» До изнасилования, Лухан задал ему вопрос во время ужина. «Что?» «Поджечь мир,» сказал Лухан, переводя взгляд, спокойный и уверенный взгляд, на Минсока. «И смотреть, как он горит?» Отяжелевший воздух сжал свою хватку вокруг горла Минсока, не позволяя ни звуку вырваться наружу. Минсок едва смог покачать головой. «Это,» сказал Лухан, закидывая голову назад и закрывая глаза, выпуская прерывистый вдох, «невероятно возбуждает.» Он взял бутылку алкоголя и обрызгал тело Луханя, диван и стол, прежде чем бросить бутылку на пол. Щелчком зажигалки он погрузил тело в огонь. Он добрался до выхода другим путем, наблюдая за тем, как горит дом, издалека. Стоя на грязной земле, Минсок стер кровь, теперь уже холодную и подсохшую, с лица. Оттенки бордового окрасили подушечки его пальцев. «Ты был прав,» пробормотал он, «это действительно возбуждает.»