Сделка

По правде говоря, Человек в Маске — не единственный, кого разочаровала Сара. Она и так всё знала, хотя он не говорил об этом напрямую. В любом случае, Сара никогда и не утверждала, что она необычная, особенная. Что она будет ему идеальной парой. Что именно её он ждал сколько-то там лет. Человек в Маске сам придумал себе эту чушь, и теперь, как подобает истинному джентльмену, сам же и разбирался с последствиями. Кэнди была особенной — она во всём умела видеть хорошее. Она могла бы стать хорошей партнёршей — хотя, с большой долей вероятности, под чутким руководством Кэнди цирк превратился бы в безобидный парк аттракционов с сахарной ватой и попкорном, а Человек в Маске — в милейшего детского аниматора, как на карточках из Диснейлейда. Наверное, Кэнди могла даже полюбить Человека в Маске… С Сарой всё было проще. Она его ненавидела — никаких вселенских заговоров, никаких тайных значений. Они заключили сделку, и Сара честно соблюла все условия — добровольно ушла с ним рука об руку в обмен на безопасность друзей. Кто-то требовал большего? Нет. Иногда, когда Сара думала об этом, её пробирал смех. Но вообще, если говорить напрямую, это было нечестно: можно ли принимать такие решения в шестнадцать лет? С другой стороны — а поступила бы она по-другому сейчас, несколько повзрослев? То-то же. — Будь добра, подготовь сцену к следующему выступлению. Сара, не оборачиваясь, промычала в ответ что-то похожее на «окей». Человек в Маске ходил бесшумно и частенько прерывал её мысли, но она перестала пугаться уже где-то через месяц. Сара с досадой поморщилась, когда поняла, что незаконченная мысль ускользнула от неё, как вода сквозь пальцы, — очередное мерси Маске, будто уже и остаться наедине с мыслями нельзя... Но всё равно встала и понуро поплелась выполнять задание. Человек в Маске мог в любой момент дать ей какое-нибудь важное поручение: «успокой чудиков», «приведи комнату в порядок», «свали нахер с глаз долой»… Она могла бы ослушаться, а потом с тем же успехом получить КМС по умственной отсталости. Каким бы мерзким он ей ни казался, бесить его ещё больше она не хотела — себе дороже. Идя по коридору, Сара зацепилась взглядом за сломанную дверь шкафа в её открытой комнате. Там терпеливо ждали своего часа дюжины платьев, в которые она перестала влезать — такое случается, если целыми днями спишь или задумчиво сидишь на диване, пялясь в стену… Это не депрессия, конечно, нет. Просто в какой-то момент Саре стало всё равно. Зачем учиться, если блеснуть знаниями всё равно не перед кем, зачем ходить на пробежки, если тебе нет дела до того, как ты выглядишь, зачем то, зачем сё… Человек в Маске, наоборот, постоянно что-то читал, был занят тем и другим. Он не мог усидеть на месте, и порой Саре казалось, что он даже думает сразу несколько мыслей, пока Юлий Цезарь нервно курит в сторонке… Сара однажды наткнулась на одну книгу из его коллекции — с чистой обложкой, самодельной закладкой. Некоторые предложения были подчёркнуты, и Сара не знала, смеяться ей или плакать. Особенно её умилили строчки, рядом с которыми стояли огромные восклицательные знаки, — например: «Я знал, что женщины не любят, когда к цели идут слишком быстро. Сначала нужны были словесные упражнения, нежность, как они говорят». Забавно читать такое, когда тебя ультиматумами вынудили оставить свою жизнь и навечно уйти в прислуги чокнутому кукольнику… Впрочем, Сара считала, что стремление к знаниям — лучше, чем ничего. Пусть будет занят, лишь бы не трогал её лишний раз… Сара лениво водила веником по дощатому полу. Человек в Маске молча наблюдал за ней со зрительских мест. Медленно, внимательно. Наверное, всё ещё надеялся увидеть в ней что-то, что могло бы снова его зацепить… Сара рассмеялась. — Что случилось? — тут же требовательно спросил он. Она взглянула на него и снова разразилась смехом: выглядит забавно, когда человек без бровей пытается нахмуриться. Сара неосторожно озвучила эту мысль и тут же прикусила язык. Впрочем, сам виноват — нечего светить шрамами перед дамой сердца. Хотя он, наверное, и без того совсем отчаялся в попытках не то что её соблазнить, а вообще хоть как-то расшевелить. Первое время он каким-то до сих пор непонятным ей образом наколдовывал себе прежнюю внешность. Тогда, когда она вздрагивала при виде его изуродованной кожи. Но с тех пор прошло несколько лет, и Сара перестала обращать внимание: какая разница — с маской, со шрамами... Иронично, что даже в этом он оказался неправ: ни одна маска не могла скрыть его уродливое нутро. Даже оставляя ангельское лицо и очаровательную улыбку, он был ненавидим, озлоблен и поразительно, глубоко одинок. Иногда, в те редкие моменты прозрения, когда Саре становилось не всё равно, что происходит вокруг, она его даже жалела. И тут же, будто чувствуя это, Человек в Маске зверел больше обычного и срывался по каждой мелочи. Иногда это было весело. Чаще — нет. В любом случае, теперь он не стал сердиться на неё, лишь осмотрел голодным взглядом с ног до головы. Зря она это сказала — только расшевелила давно потухшие угли. — Если хочешь… — Мне всё равно. Она знала, что он предложит более красивую версию себя. Но зачем? — Чего ты хочешь больше всего на свете? — вдруг поинтересовался он. — Уйти отсюда, — немедленно ответила Сара. Ну да, это же так неочевидно… — Тогда уходи. Сара медленно выпрямилась и внимательно посмотрела на него. За такие шутки можно и убить… — Очень смешно. — Я серьёзно. — Ты прикончишь всех моих друзей или нацепишь на меня маску? В чём подвох? — Ничего подобного. Он ухмыльнулся и подался вперёд, с каким-то извращённым наслаждением наблюдая, как дрожат её руки, как мечется взгляд, как участилось дыхание. Вот сейчас, сейчас он скажет, чтобы она и мечтать не смела о таком, а потом заставит вымыть комнату Мордогрыза — самое отвратительное задание… — Тогда зачем? Он легко пожал плечами, будто ответ был очевиден. — Надоело смотреть на твою пустую физиономию. Даже жалко становится. Сара чуть смешком не подавилась. Это кто кого ещё должен жалеть! Вот сравнил же: она молода и верна своим принципам, он — придурок с манией величия… — Ладно, пусть. А что взамен? Человек снова пожал плечами, будто ему и правда было всё равно. — Прощальный поцелуй. Ничего больше. Сара чуть было не бросилась ему на шею. Хоть поцелуй, хоть десять. — А… — Я никогда тебе не лгал. Если хочешь — уходи, не хочешь — займись делом. Он встал, небрежно поклонился ей на старый манер и уже было повернулся в сторону выхода. Но Сара спрыгнула с невысокого подмостка, подошла к нему и неуклюже коснулась губами его подбородка. Но потом исправилась, приподняла голову и поцеловала как надо. Схватилась за лацканы его старомодного пиджака, чуть прижалась бёдрами, убеждая себя, что чем лучше она это сделает, тем выше вероятность, что он действительно её отпустит. Он сжал её талию так сильно, что чуть рёбра из ушей не полезли, шагнул вперёд. Задницей Сара упёрлась в самый край сцены. Человек в Маске никогда не принуждал её к сексу. Он пытался поцеловать её раньше, но она отворачивалась, и дальше он не заходил. Наверное, был слишком горд для этого и думал, что она сама прибежит к нему. Иногда Саре хотелось, чтобы он изменил своим принципам. Но только потому, что так она могла бы возненавидеть его сильнее, могла перестать раздражаться от его наигранной вежливости и глупой игры в целомудрие. Потому что монстры вроде него так не поступают. Он должен брать то, что захочет, разве не так? Целовался он странно. Он провёл языком по её губам, двумя пальцами обхватив её лицо. Залез так глубоко ей в рот, что она едва могла дышать. И звуки, особенно чётко слышимые в пустом зале, только подливали масла в огонь. Сара пыталась убедить себя, что течёт только потому, что у него двухсотлетний опыт. И потому, что у неё самой очень давно никого не было. Человек в Маске втиснул колено между её бёдер. Она прижалась к нему и благодарно застонала — Сара могла бы возненавидеть себя, но явно была не в состоянии мыслить критически. Но Маска вдруг отошёл от неё, грубо отцепил от себя её руки. Самодовольно осмотрел беспорядок на её голове, раскрасневшееся лицо. — Это всё. Можешь идти. Первой мыслью было: «Я не стану умолять о сексе». Второй: «Он отпускает меня». Сара не сдвинулась с места. Мокрые трусики теперь неприятно холодили кожу. Сара пошевелила пальцами ноги — это маленькая победа. Осталось сделать хоть шаг, и тогда у неё найдутся силы уйти совсем — пока у неё ещё хватает самообладания, гордости и немного уважения к себе… Человек в Маске склонил голову набок, ухмыльнулся, но лишь слегка. Мерзкий. Злобный. Жестокий. — Я могу дать тебе то, что ты захочешь. Просто попроси. Сара набрала больше воздуха. — Отпусти меня. — Иди. Она снова пошевелила пальцами, оставшись стоять на месте. Даже позу не поменяла — так же нелепо опиралась о деревянный подмосток, неуклюже выпятив бёдра вперёд. — Пожалуйста, — попросила она, и её голос дрогнул. Но реакции не последовало. Сара сглотнула. Сделала глубокий вдох, потом несколько коротких. Нашла в себе силы и развернулась — только для того, чтобы упереться предплечьями в край сцены, положив голову себе на руки. Она ненавидела его. Хотела, чтобы он нагнул её над этим грёбаным подмостком и выебал как следует. И ненавидела. Сара оправдывала себя лишь тем, что это его магия. Он может наколдовать себе красивое лицо, создать из ничего иллюзию, превратить цветок в сраный суперклей для заколдованных масок — значит, и соблазнить её не составляет труда… Он всё-таки принудил её, решила она. И поэтому она поддаётся — Боже, как же она его ненавидела. Ненавидела то, как он раздвинул её ноги своими огромными руками. Его ладони были горячими, почти обжигающими, потому что от каждого прикосновения она дёргалась. Наверное, очередные фокусы — чего ещё ожидать от этого ублюдка. Когда его рука оказалась в её трусиках, Сара тут же толкнулась ей навстречу, хныкая и стеная. Он коснулся её клитора легко, почти невесомо, и её киска судорожно сжалась на пустоте. Сара дёрнула бёдрами — это было даже больно, не ощущать его в себе. Маска коснулся губами её плеча, провёл языком по уху. Она могла бы чувствовать, как щетина царапает шею, щёку, но вместо этого ощущала бугристую, местами неестественно гладкую, натянутую кожу. Он что-то говорил ей, но Сара никак не могла сосредоточиться на его словах. Она исступленно ёрзала на его руке, послушно облизывала пальцы, которые он подносил к её рту, тёрлась задницей о его член, по неизвестной причине всё ещё спрятанный за тканью брюк… Он тихонько засмеялся ей на ухо, когда она, наконец, выдавила: — Во мне. Сейчас. Его огромная рука твёрдо легла ей на шею и чуть надавила, вынуждая Сару нагнуться ещё ниже. Она уже возненавидела эту позу, означающую полное доминирование над собой, когда почувствовала, что он отстранился и рассматривает её с самого лучшего ракурса. Совершенно в его стиле — управлять процессом, быть главным, задавать настроение и темп. — Ненавижу тебя. Он снова рассмеялся. Его член коснулся её изнывающей, пустой киски, и Сара всхлипнула. От этого ожидания можно было сойти с ума. — Сейчас я трахну тебя, — зачем-то сказал он, но Сара только сильнее сжалась и двинулась ему навстречу. — А потом ты сама решишь, что будешь делать дальше. Она подумала, что сделает и скажет всё, что ему будет угодно. Он провёл членом вверх и вниз, его рука скользнула от шеи по спине и до поясницы. — Скажи, что ты сама этого хочешь. Я дал тебе выбор. — Я сама… Он ласково погладил её зад, другой рукой сжал плечо. Наверняка останутся синяки… Трахался он жёстко. При каждом толчке её бёдра ударялись об острый край подмостка, а хлопающие звуки чуть ли не оглушали. Сара не слышала себя — открывала рот, наверняка издавала какие-то звуки, но ориентировалась лишь на частое дыхание позади и хаотичные, громкие шлепки его бёдер об её зад. Маска толкнулся особенно глубоко, выдавив из Сары нечеловеческий рык, прижался к её спине, уткнулся носом в шею. Член пульсировал в ней, пока пальцы ног Сары поджимались, а она сама заходилась от крика. Длинные волосы пшеничного цвета щекотали кожу, а тяжёлое тело, вдавившее, втрахавшее её в пыльную сцену ненавистного ей цирка крепко удерживало на месте. Саре казалось, прошла целая вечность, пока она смогла отдышаться. Член выскользнул из неё, возвращая неприятную пустоту. Сара не шевелилась. Слышала, как шуршит одежда Человека в Маске, как шаркает по полу его обувь. И всё её самообладание уходило на то, чтобы не шевелиться, пока он не уйдёт. В любом случае, Сара уже давно приготовилась переживать воспоминания об этом унижении каждый день перед сном. Хлопнула дверь, и Сара лениво потянулась за трусиками, поправила юбку. Если бы Кэнди не потянула её тогда в цирк уродов, Саре не пришлось бы отдуваться за них всех. Или если бы она вообще не подружилась с ней, Дереком и Бобби. Если бы в тот день не села рядом с ней, не была с ней дружелюбной. Если бы её отец не был таким болваном, что пришлось бежать из Балтимора, поджав хвост. Если бы её недалёкая мама была немного более внимательной и зрелой, чтобы помочь мужу и оградить его от необдуманных решений. Сара могла помешать этому бесчисленное количество раз, могла обвинить в этом кого угодно. Но ни Кэнди, ни её мама не заставляли её раздвигать ноги и просить Человека в Маске о большем. В последнее время ей вообще часто казалось, что она не виновата в своих проблемах. А теперь только маленькое осознание отвратило Сару от идеально выстроенной стены ложных теорий, которой она пыталась убедить себя, что она хорошая, что жизнь к ней несправедлива и что она лишь заложница обстоятельств. Маленькое осознание и большое доказательство стекали у неё по бедру. Наверное, это такая защитная реакция организма — до последнего отрицать, что она как никогда органично вписалась в этот ненавистный цирк. Наверное, по этой же причине все его долбанные чудики не пытались сбежать. Просто до Сары труднее доходило, но это уже ни для кого не новость. Противостоять этому так же бессмысленно, как надеяться, что поднесённая к огню бумага не вспыхнет. Она и без того знала, что много для кого стала разочарованием. Для себя — в первую очередь. Человек в Маске уже ждал её — вся его поза буквально кричала об этом. Он широко улыбнулся, когда она вошла. Потом встал, протянул ей руку, и Сара без колебаний вложила свою — маленькую, тонкую, — в его ладонь. Целомудренно поцеловал её в лоб, как будто это не он пялил её каких-то пять минут назад, и увлёк за собой вглубь комнаты. Сара не задавалась вопросом, куда именно. Вреда он ей не причинит. В конце концов, всё вышло закономерно. Они заключили сделку, и Сара честно соблюла все условия. Требовал ли он от неё большего? Нет.