Разнообразие

— Ты говорил, что уже выбрал кое-что новое, ведь так, соперник?! — Азартная интонация выдаёт интерес в голосе Гая. Они не виделись по-нормальному уже полторы недели. Что уж говорить об уединении. Одно лишь везение — их выходные дни совпадают. Снова. А это значит, что после очередной неромантичной прогулки по деревне и простенького соревнования пришло время позабавиться друг с другом. Улыбка Гая широкая, глаза горят — Какаши даже смущается. А ведь всего несколько дней назад смущался Гай. Гай, которому идея с практиками из "Ича-Ича" казалась чем-то пошлым. — Ну, да, есть такое, — кивает Какаши. Он уже не выглядит таким уверенным, как в предыдущие разы. Хотя бы потому, что то, что он так давно хотел опробовать, по его мнению, может отпугнуть Гая. — Не томи, Какаши! — Он бесцеремонно проходит вглубь комнаты, берёт со стола первую часть из серии романов и открывает её на середине, словно заранее знает, что избрал его соперник. — Положи на место, это уже пройденный этап. Какаши слабо улыбается в маску, раскрывает вторую часть "Ича-Ича", которую уже давно держит в руках. Останавливается в самом конце, пролистывает несколько страниц, чтобы показать Гаю нужный эпизод и сцену. По истончённым уголкам и заломам на бумаге можно понять, насколько часто Какаши это читал.  — Нет-нет, соперник, — серьёзно начинает Гай, сложив руки на груди. — Теперь ты. Знаешь, я, — подходит ближе к Какаши, обхватывает ладонями его лицо и целует в губы, скрытые под плотной тканью маски, — хочу услышать, как ты читаешь это. Какаши неосознанно поджимает губы, пытается смириться с беспокойным трепетом внутри. Он из всех сил делает вид, что ничуть не смущён, но щёки и уши с минуты на минуту выдадут его состояние. Какаши отстраняет руки Гая от лица, садится на кровать, подгибая под себя одну ногу. Во рту сухо, в горле першит, а язык будто стал в несколько раз больше и не хочет шевелиться. Какаши шумно вбирает ноздрями воздух. Деваться некуда, сам это задумал. — “Лента шёлка тугим узлом затягивается на её шее. Шёлковая, нежная, гибкая, она перекрывает весь доступ к кислороду, заставляя бедняжку биться в конвульсиях оргазма и нехватки кислорода. Она выгибается и прогибается под ним, как кошка, елозит, мурчит стонами, а он затыкает её сладострастные уста своими пряными мышцами вожделения и…” Ну, там дальше уже, э-э, не то, ну в общих чертах понятно. Спиной он откидывается на кровать, закрывает лицо ладонями. За окном бушует ветер, а по стеклу бьют капли дождя — ни намёка на летний зной, но Какаши сгорает почти буквально. Жар охватывает его щёки, уши, шею, ему жарко внутри и жарко снаружи, жарко ниже пояса. Какаши чувствует, как на ноги опускается нечто тяжёлое. Нехотя открывает глаз, глядит сквозь пальцы на Гая, который его оседлал. Издевается, что ли? Не видит, в каком Какаши состоянии? Да от него чуть ли не пар идёт! — Скажи это, соперник. Скажи вслух. Голос Гая хриплый от возбуждения, необычайно низкий. Он не совсем понял, что именно имел ввиду Джирайя-сама в тех строках, уж слишком мудрёно написано. Однако, судя по реакции Какаши, это что-то им желанное. — Я хочу, чтобы ты немного сжал мою шею, пока будешь иметь меня, — полушёпотом оглашает тот, заглядывая прямо в глаза Гая. — Чтобы придушил. Какаши кое-как выкарабкивается из-под него, достаёт из прикроватной тумбочки ошейник и поводок. Не собачьи, Гай это понял сразу. Красные, глянцевые, с блестящими застёжками. Гай притягивает Какаши к себе, расцеловывает лицо, стремительно забирается ладонями под изношенную рабочую кофту. Если бы он не знал, как Какаши сейчас возбуждён, то точно бы принял жар его тела за повышенную температуру. — Это "да"? — на всякий случай уточняет растерянный Какаши, сжимая в руке аксессуар для постельных игр. — Это "помолчи, Какаши, и дай мне тебя отыметь", — игриво прирыкивает Гай, цепляется зубами за ткань его маски и стягивает ту вниз, обнажая румяные щёки. Гай целует Какаши настойчиво, упрямо и влажно. Покусывает губы, язык, ласкает их, параллельно с этим спуская с его бёдер штаны и нижнее бельё. Какаши не отстаёт, уже привычными движениями снимает с Гая его чёртово зелёное трико. Их одежда будет мятая с утра, но разве сейчас это важно? Они вынужденно прерывают поцелуй, чтобы Какаши избавился и от верхней одежды. Теперь они абсолютно нагие друг перед другом, взбудораженные, полные предвкушения. Гай застёгивает ошейник на длинной шее Какаши, прилегает он почти вплотную. Какаши выглядит просто восхитительно — он возбуждён, дышит тяжело, облизывается время от времени, умоляюще глядя на Гая. Какаши просить не привык, ему сложно подобное сказать, однако его тело говорило вместо него. Гай забирает с тумбочки смазку, выдавливает немного геля на пальцы. Прохладные фаланги касаются Какаши внизу, медленно проникают внутрь. Гай всегда растягивает его медленно, тщательно, чтобы им обоим потом не было неприятно. Когда Какаши ощущает, что уже достаточно подготовлен для Гая, то сильнее сгибает ноги в коленях и пошире раздвигает их. Так Гай убеждается, что может начать действовать серьёзнее. Он входит плавно, одним движением, одновременно с этим натягивая поводок. Ошейник плотнее стягивает шею, Какаши становится труднее дышать, но ненадолго. Гай ориентируется интуитивно, старается не перетянуть. Какаши обхватывает его талию ногами, притягивает к себе, выгибается навстречу. Гай располагает ладонь на его шее, сжимает её в области ошейника. Так гораздо интимнее. Чувствовать, как подрагивает под ошейником его горло, чувствовать, как Какаши сглатывает слюну и медленно дышит. Гай неспешно двигает бёдрами, выдерживает свой собственный ритм, вглядывается в выражение лица Какаши — тот довольно жмурится, кусает губы, облизывается. Движения постепенно становятся быстрее, Гай отпускает шею, чтобы переместить ладонь на затылок Какаши. Хватается за его светлые волосы, немного притягивает к себе, чтобы поцеловать. Какаши хрипло мычит ему в губы, поскуливает. Голова приятно болит, кружится, разум немного замутнён из-за вожделения и недолгого удушья. Он пробовал сдавливать своё горло когда удовлетворял себя сам, но такого возбуждающего эффекта ещё ни разу не мог добиться. Гай суетливо снимает с Какаши ошейник, припадает к его шее губами. Ему нравится ласкать её языком, оставлять незначительные следы зубов на покрасневшей коже, всасывать её до малиновых отметин. Какаши зажимает себе рот рукой, чтобы чересчур громкий стон не распространился за пределы тонких стен его жилища. Гай игриво кусает его за тыльную сторону ладони, вынуждает её убрать, чтобы наградить Какаши страстным поцелуем. Снова обхватывает шею ладонью, свободной рукой ласкает его член, чтобы довести до оргазма. Какаши кончает с протяжным стоном всего через несколько секунд, спустя ещё несколько — чувствует, как кончает Гай. Тот заваливается рядом на кровать, не разъединяя поцелуя, прижимает Какаши к себе так, словно тот может куда-то исчезнуть. — Спасибо, — хрипло шепчет Какаши, подмечая, что горло приятно саднит. По крайней мере, сейчас эта боль приятная, вот завтра он уже и слова нормальным голосом сказать не сможет. Придётся помолчать. — Тебе спасибо, Какаши, — чуть ли не мурлычет Гай, утыкаясь носом в его щёку. — Знаешь, не думал, что мне может понравиться вся эта пошлятина. — Да-а-а? — он посмеивается, но быстро прекращает. Больно. — А по-моему, кое-кто был совсем не против попробовать связывание. И воск. И это... — С тобой я готов на что угодно, соперник, — гордо хмыкает Гай. — Да верю, верю. Какаши улыбается губами, улыбается взглядом. Давно им обоим не было настолько хорошо в постели.