В тени раскидистых акаций

Майор Мак-Наббс, удобно расположившись у «фамильного» камина поместья Гленарванов, которому, казалось, и лет было едва ли не больше, чем самому дому, решил освежить в памяти события минувшего года. Он воспользовался минутой тишины и покоя, когда отгорело солнце и домочадцы говорливой толпой высыпали из замка, оставив нашего героя в блаженном уединении. Паганель долго уговаривал того присоединиться к гуляниям, да и повод был — Мэри с Манглсом праздновали годовщину свадьбы — однако в этот раз шотландец был непреклонен. Плед, виски, тлеющая сигара — все под рукой. Когда-то Мак-Наббса спросили, в чем секрет его невозмутимости. Ответил просто — научитесь наслаждаться тем, что имеется, и тогда никакие душевные недуги не потревожат покой вашей души. Вероятно, он был не до конца честен. Сначала в мыслях возникли из марева дремоты яркие эпизоды перехода через Кордильеры, затем пересечение Австралии и «вулканическое чудо» ученого друга. Одни сцены сменяли другие: да, есть, что вспомнить. Надо сказать, что майор никогда не был склонен к бахвальству, однако сейчас счел нужным похвалить себя за расторопность в путешествии. В какой-то момент неспешной рефлексии Мак-Наббсу вспомнилось то, что осталось где-то на самом краю разума, изрядно подпорченное адреналином ярких приключений и смертельных опасностей. Не до того было. Кажется, случилось то в Патагонии. Нет, в Австралии. Ай, черт с ним. А что, собственно, стряслось? — осведомятся осторожно мои читатели. О чем вспомнил бывалый вояка? Неужели какое-то географическое открытие или, может быть, еще один бесчестный враг? Нет, ничего из этого. Майору припомнился один случай, когда… Да что я вам рассказываю, сейчас и узнаем. *** Они пробирались сквозь кусты уже добрые часа два, не меньше, казалось майору, несколько подуставшему от колючих веток и резких шорохов. Виду тот, конечно, не подавал, не подумайте, однако такие долгие переходы через дикие джунгли, где не ступала нога благородного путешественника, да еще и с непривычки — своего рода испытание на прочность. Время от времени мимо проползали скользкие змеи или другие примеры местной наглой фауны, от чего приходилось постоянно быть начеку. Мак-Наббс, как старший в команде, брал львиную долю ответственности за безопасность «отряда» по спасению Гарри Гранта на себя. Паганель отвлекал и даже малость раздражал своей непосредственностью и безмерным любопытством. Благо, болтал поменьше, на том спасибо. В какой-то момент после привала майор решил сам выйти на разведку, а за ним хвостом увязался географ, ненасытный до знаний об обитателях тропиков. Пытаться отогнать француза к Гленарвану было бесполезно, тот частенько поступал так, как сам считал нужным, не оглядываясь на бесплодные попытки добраться до зерна рацио в его рассеянной голове. — Господин майор…! — раздался приглушенный крик сзади. Ну конечно, никогда не было и вот опять. — Господин Паганель, вероятно, мне стоит повторить свою просьбу держаться позади меня на случай, если пение местных райских птиц вас сбило с верного азимута. — Да нет же, майор, идите скорей сюда…! — Если вы увидели очередное нандуподобное пернатое создание и вам не терпится поделиться этим открытием с вашим единственным слушателем, то буду вынужден… — обычно майор так ни с кем не распинался. Сказано — сделано. Он заметил за собой странные изменения с момента появления географа в своем окружении. Это заставляло задуматься, отчего любая реплика Паганеля вызывает в отлаженной системе Мак-Наббса невнятные ошибки и заставляет реагировать, временами эмоциональнее, чем следует. — Мак-Наббс, ради всего святого…! — тон француза был подозрительно обеспокоенным. Кабы не стряслось чего — подумал майор и направился по направлению к источнику звука и всех треволнений «отряда». Он нашел Жака Паганеля среди лиан и листьев кустарника, всего скрюченного, сутулого — больно смотреть. Причина проблемы не сразу открылась шотландцу — глаз замылился от однообразных видов. — Что случилось, месье Паганель, кто посмел обидеть известного французского ученого? — усмехнулся майор, ему страсть как нравилось порой подколоть географа, в котором нередко просыпалось безобидное тщеславие. Паганель смешно нахмурил брови, дернулся и тихо вскрикнул. Беспричинная веселость с майора тут же слетела и тот бросился осматривать товарища на предмет увечий. Тогда он осознал, с чего вся беда приключилась. — Ваши волосы, Паганель… — … Д-да, как видите, они очень понравились раскидистым ветвям акации и вот… мы здесь. — Паганель попытался улыбнуться, но попытка с треском сучьев под ногами путешественников провалилась. — Не составит ли труда вам выручить меня…? — Не дергайтесь, разве что. Зачем вы сюда полезли, сударь? — майор приблизился к несчастному и осторожно коснулся его головы, придерживая, а свободной рукой принялся за тонкую работу по освобождению географов с минимальными потерями. Он ощутил причудливую мягкость каштановых прядей, волнами скатывающихся по грубым от пороха и табака пальцам. — Там я увидел цветок, о котором говорил один знаменитый… Ах! — последнее междометие сорвалось с губ спутника как-то даже совсем невпопад. Паганель отнюдь не испуганно — изумленно воззрился на спасителя, будто бы до него снизошло откровение. — Я сделал вам больно? Виноват, потерпите. — снисходительно молвил майор, не отрываясь от своего занятия. — Нет, это… — ученый подался немного назад, ближе к руке Мак-Наббса, служившей опорой затылку, и чуть смежил веки. — Наверное, было щекотно. — Наверное? — осведомился собеседник и чуть сдвинул руку, которая начала постепенно затекать от неловкой позы. Паганель задрожал крупной дрожью и громко выдохнул. Майору почудилось, будто тот самую малость потерся о пальцы. Воображение играет злую шутку над органами чувств. Почти все пряди освободились из плена тонких лиан, осталось совсем немного. Мак-Наббс, сосредоточенный на своей задаче, не сразу заметил, как расстояние между ним и географом значительно сократилось. Последний издавал странные вздохи, майор пытался убеждать себя, что тот старается не показывать собственного дискомфорта, но лишь до поры, пока волосы не распутались окончательно. Тогда шотландец решил отследить ответную реакцию на помощь и повернул голову. Лучше бы не поворачивал, бес ведь дернул. На смуглых французских щеках вспыхнул пятнами опасный румянец, длинные ресницы подрагивали, а губы вдох за выдохом грели кусочек чужой портновской работы. Слишком близко, пора бы и честь знать. Однако соблазн понять, что вообще происходит, был велик и даже такой стойкий воин холодных северных долин, каким майора считали друзья и знакомые, не смог не поддаться искушению на пробу потрогать ученого у виска. Характерные звуки повторились, к ним прибавилось тихое мычание, но никакой попытки вырваться. — Вы понимаете, что делаете? Что мы делаем? — серьезно спросил Мак-Наббс, а мысль парила где-то над лесами. — Не убирайте руку, еще немного… — прерывисто и горячо прошептал обладатель непослушных каштановых волос и с громким шелестом листвы положил ладонь на напряженный бицепс спутника. Этого оказалось достаточно, чтобы шотландец опять взял инициативу на себя. Он ненавязчиво привлек Паганеля к себе, позволив тому уложить шибко умную голову на крепкое плечо друга и начал мягко массировать кожу над мозжечком, перебираясь то и дело на висок, и обратно. Географ трепетал, давил голос и машинально гладил в ответ, по линии мышц до сгиба локтя и вверх. — Это приятно? — Мак-Наббс не нашел сил удивиться, как хрипло и неровно прозвучал его собственный голос. Зачем спрашивал — да сам не разумел, думать не хотелось. — Невероятно. В-восхитительно. — с предыханием произнес Паганель. — Никогда раньше не… Майор остановил ладонь и ученый постепенно вернулся к реальности. Он встретился взглядом с шотландцем и отчего-то замер, как статичная фигура, только глаза, большие, красивые, по-кошачьи зоркие глаза не находили себе места в глазницах под крупными очками. У Мак-Наббса было достаточно времени оглядеть каждую морщинку, очевидно от частых улыбок, каждую крохотную родинку на коже, и это даже завораживало. Что-то не так — не уставал повторять голос разума — так не должно быть, но в какой-то момент его слушать перестали. — Вы еще можете вернуть все, как было. — предупредил майор, чуть отклонив голову. Ответа не последовало. Паганель качнулся вперед, коснулся длинным носом чужой переносицы и… — Кузен! Месье Паганель! Где вы? — совсем рядом послышался голос Гленарвана, явно озадаченного долгим отсутствием товарищей. Его шаги становились все громче. Майор вовремя вернул себе самообладание и, не оборачиваясь, вынырнул из кустов, оставив ученого стоять, оглушенного, посреди полянки средь кустарников. Сердце отчего-то зашлось, но усилием воли Мак-Наббс успокоил его и махнул рукой Эдуарду. — Мы немного отклонились от курса, ибо наш любезный друг стал жертвой лесного царя. — бросил шотландец и повернулся к Жаку, который самым невинным образом разминал затекшие ноги и спину. — Вам у него хоть понравилось? Француз улыбнулся как-то лукаво и молвил, чуть погодя: — Несомненно. *** Мак-Наббс решил, что задремал, и все это безобразие ему приснилось. Нет, сон не шел. Сколько он просидел вот так? Гленарваны, Манглсы и честная компания уже вернулись. В дверях показалась встрепанная голова ученого. — Не скучали, друг мой? — От вас отдыхал. — Полно вам. Я пришел попрощаться до утра, предположил, что вы спите. Майор повернулся, окинул тяжелым взором угловатую фигуру географа и поднялся с кресла. Он отмерил специально шагов пять и остановился у порога. Есть лишь один способ проверить, что греза, а что реальность. Мак-Наббс протянул руку, а Паганель не отстранился.