Когда веленью чувств готовы мы поддаться

Шатийон знал, что при дворе Месье его не любят. Друзья принца считали его выскочкой и опасались, что он может внести хаос в отлаженную систему. Ведь они неплохо зарабатывали, пользуясь тем, что Месье им доверяет. Брали деньги с тех честолюбцев и воротил, которые хотели быть представленными брату короля, получить у него должность или стать поставщиками товаров для его двора. Однако те кавалеры, которые не могли похвастаться столь почётной близостью к Месье, обратили на Шатийона пристальное внимание. Ведь он мог помочь подвинуть в сторону могучую кучку во главе с шевалье де Лорреном, изменить расклад сил и позволить другим припасть к целительному источнику богатства и власти. Самому Шатийону эти интриги были противны. Он хотел одного: быть с Месье и приносить ему пользу как угодно. Но, видно, при дворе корыстные помыслы обязательны. Все чистосердечные надолго здесь не задерживаются. Так уверял Варанжевиль*, а у него богатый опыт. Да и сам Шатийон за четыре года подле Месье успел в этом убедиться. Однако всё-таки он старался ни во что не ввязываться. Не только его натура противилась этому. Также инстинкт подсказывал, что Месье выделяет его среди прочих за чистоту и пылкость сердца. Начни Шатийон интриговать против Лоррена, Месье к нему переменится. Понимать это было неприятно, однако время и иные факторы играли на стороне Шатийона. Он значительно моложе Лоррена и характер у него куда лучше, и позади него нет шлейфа из альковных побед, который тянется на многие лье. Варанжевиль говорил, что Лоррен подобен змею, пожирающему себя самого. Недолго до того момента, когда от его фавора останутся одни воспоминания. Шатийон во что бы то ни стало собирался этого дождаться. Случившиеся недавно перемены давали ему сил. Он получил завидную должность первого камер-юнкера. А немного погодя Лоррен и Месье заключили мировое соглашение: если уж Месье так хочет позабавиться с Шатийоном, то пусть. Лоррен не против. Однако это он будет давать добро на интимные встречи. Месье, верно, решил, что лучше так, чем никак и снова позволил Лоррену считать себя хозяином положения. Надо же было погладить шевалье по шёрстке после того, как за его спиной было принято важное решение. Шатийон особенно не вникал в эту ситуацию. Потому что для него важно было другое: Месье не желает с ним разлучаться. И пусть после каждой ночи с Шатийоном Месье вынужден докладываться Лоррену, а тот язвит и насмешничает. Шатийона стрелы не ранили. Главное бывать с принцем почаще. - Ваше высочество, я так соскучился, - шепнул он Месье, завязывая ленты на его камзоле, во время утренней церемонии одевания. Месье едва заметно кивнул, давая понять, что соскучился тоже. - Какие-то секреты? – спросил Лоррен насмешливо. – Быть может, нам всем выйти, чтобы не стеснять вас? - Анри, пусть господа знают, что вы шепнули мне, - велел Месье, глядя не на Шатийона, а на Лоррена. Шатийон какое-то мгновение колебался. Он понимал, что Месье его испытывает. Откровенно говоря, Месье нравилось ставить его в затруднительное положение, чтобы выяснить, насколько Шатийон смекалист. Пока что удавалось не ударить в грязь лицом. - Вы подобны неувядающему цветку, ваше высочество, - сказал Шатийон. – Вот, что я сказал. - Какая прелесть, - холодно улыбнулся Лоррен. – Вы сравнили его высочество с сорняком. Ведь только они отличаются стойкостью. Прочие цветы очень скоро вянут. - Это комплимент, поэзия, - отчеканил Шатийон. – А не задание по ботанике. Месье не вмешивался, лишь устало прикрыл глаза и вздохнул. Можно было решить, что словесные схватки между фаворитами его изрядно утомили. - Его высочество скоро не выдержит, - шепнул Беврон на ухо стоящему рядом Эффиа. – И тогда нам всем не поздоровится. - Мой дорогой, я вас умоляю, - шепнул в ответ Эффиа и закатил глаза. – Месье страшно доволен. Шатийон нужен ему затем, чтобы держать шевалье в напряжении. Неужели вы не заметили, что с тех пор, как Месье стал в открытую спать с Шатийоном, шевалье стал реже спать с фрейлинами Мадам? А всё почему? А всё потому, что теперь в его отсутствие Месье не тоскует в постели один. Но только не говорите никому, не будем портить его высочеству игру. Беврон с уважением поглядел на маркиза и кивнул. Он не заметил, как Эффиа стиснул зубы и странное выражение его лица. Лоррен и Шатийон продолжали спорить. Лоррен нападал, Шатийон пытался защищаться с достоинством. Реплики первого у присутствующих кавалеров вызывали подобострастный смех, реплики второго – усмешки. Месье продолжал держать нейтралитет. Лишь иногда в его тёмных глазах мелькали искры веселья. - Вы так похудели, ваше высочество, – сказал маркиз де Марсийяк*, подпоясывая талию принца белым шёлковым кушаком. - Вот и Мадам твердит мне то же, - вздохнул Месье. – Но как может быть иначе, если на войне я постоянно в седле*? - Просто пореже высовывайте нос из шатра, - сказал Лоррен. - Исключено, милый, - возмутился Месье. Шатийон был солидарен с Лорреном только в одном: очень уж Месье рисковый. Безусловно, на войне каждый кавалер стремится показать свою храбрость и доблесть, но Месье без нужды усердствует. Чудо, что до сих пор он получал только незначительные царапины. - Чем сегодня намерен заняться мой принц? – спросил Лоррен, делая акцент на слове "мой". - Хочу покататься на лодке для начала, - ответил Месье. - Распоряжусь, чтобы музыканты спустились к реке, - встрепенулся Эффиа и вышел из спальни, стоило принцу кивнуть. Шатийон скис. Для него речная прогулка означала, что ему придётся быть пассажиром какой угодно лодки, но не той, где будут Месье и Лоррен. С расстояния придётся наблюдать, как нежничают эти двое. Лучше уж совсем не ехать. Дождавшись, когда спальня Месье опустеет и смолкнут голоса кавалеров, Шатийон пошёл искать Варанжевиля - своего друга, наставника и некогда любовника. Только Варанжевилю он мог поведать то, что у него на душе. Долго искать не пришлось. Варанжевиль был секретарём Месье, а потому много времени проводил в кабинете его высочества, разбирая корреспонденцию. - Почему вы здесь, Анри? – спросил Варанжевиль, отвлекаясь от письма, которое писал. - Потому что на реке моё присутствие необязательно, - ответил Шатийон, прохаживаясь вдоль шкафов, заполненных книгами в дорогих переплётах. - Заблуждаетесь, - возразил Варанжевиль. – Вы должны всегда быть в поле зрения Месье. Что если вы ему понадобитесь, а вас не дозовутся? - При нём Лоррен, я не понадоблюсь, - мрачно ответил Шатийон. - Анри, Анри, вы забыли, что я вам говорил, - покачал головой Варанжевил. - Не забыл, поверьте, но… - Никаких "но". С глаз долой – из сердца вон. Знаете такое выражение? Шатийон понурил голову. - Ладно, - сжалился Варанжевиль. – Оставим эту маленькую оплошность в прошлом. Он снова заскрипел пером по бумаге. Шатийон опустился в кресло и задумался. Удивительно, что Варанжевиль всё ещё занимает должность главного секретаря Месье. Лоррен наверняка не единожды требовал его отставки, но у Месье получалось отнекаться. Легко догадаться, что отказы были нежными, завуалированными и всякий раз сопровождались подарками. Наверное, поэтому Лоррен их проглатывал. Но, интересно, с чего началась вражда между секретарём и архиминьоном? Варанжевиль утверждал, что дело в человеческих качествах Лоррена – высокомерного наглеца и бессовестного распутника. Также Варанжевиль утверждал, что Лоррен обкрадывает Месье. Однако, если тому есть доказательства, почему бы не предъявить их Месье? Шатийон однажды задал этот вопрос. В ответ получил: "Бесполезно, Анри. Его высочество ослеплён любовью". Как бы там ни было, нынче при дворе Месье только один Варанжевиль выступал против Лоррена. Какая отвага, какая поразительная верность господину. Или дело в чём-то ещё? Может, Варанжевиль хотел бы занять место Лоррена да только лицом не вышел? Шатийону стало совестно за такие мысли. Он ведь всем обязан Варанжевилю. - Вы, правда, полагаете, что мы близки к успеху? – спросил он, прочистив горло. - О, безусловно, - проговорил Варанжевиль, не отрываясь от писанины. – Месье в бешенстве из-за связи Лоррена с мадемуазель де Лубе. Наш прекрасный сатир совершил ошибку, гоняясь за этой нимфой по полям и рощам. - В бешенстве… – пробормотал Шатийон, дивясь. Он ничего такого не замечал. А ведь обычно, когда Месье в бешенстве, не заметить это сложно. Потому что на пол и в стены летят посуда, статуэтки и прочие дорогие вещицы. - Да-да, - Варанжевиль отложил перо, чтобы не испортить письмо кляксой. – Месье явно свою ревность не показывает. События минувших дней научили его, что всякий ревнивец смотрится глупо, даже если он брат короля. Но по натуре он человек страстный. Эмоции его разрывают. Обычно бледные, как воск щёки Варанжевиля заалели, на узком лице появилось восторженное выражение. Но через минуту и следа от этого не было. - Лоррен сейчас танцует на граблях, Анри, - продолжил он уже спокойно. – Поэтому вы всегда должны быть рядом с Месье. Чтобы немедленно предложить его высочеству утешение, когда он и Лоррен рассорятся. - Если я возьму лошадь и поскачу к реке, ещё успею запрыгнуть в какую-нибудь лодку, - сказал Шатийон, вставая. - Погодите, - взгляд Варанжевиля затуманился. Он обдумывал какую-то идею. Шатийон молча ждал, наблюдая, как растягиваются в усмешке тонкие губы его наставника. - Вы ведь умеете плавать, Анри? Бросьтесь в воду и держитесь рядом с лодкой его высочества. Когда вас спросят, что за дела, ответьте, что хотите уподобиться дельфину, который сопровождал Венеру. Видя, что лицо Шатийона недоумённо вытянулось, Варанжевиль пояснил: - О, это безумный поступок. Я не отрицаю. Но он приятно поразит Месье, станет доказательством вашей страсти. Только представьте, как будет беситься Лоррен. Он ведь не способен на такое. Шатийон представил и улыбнулся. Ради такого и утонуть не жалко! Но он не утонет. Он молод и вынослив. Пусть Месье видит и это тоже. Наверняка в нём проснётся желание. - Ну же, Анри, поспешите, - сказал Варанжевиль. Когда за Шатийоном закрылась дверь, Варанжевиль откинулся на спинку кресла и помассировал переносицу. Этот красивый юноша был подарком судьбы. Без него не получилось бы поквитаться с Лорреном. Жаль, что Варанжевилю суждено быть только ментором красоты, но такая уж у него судьба. И лицо самое обычное, и тело худосочное. Хорошо, что он это рано понял, смирился и тем самым избавил себя от разбитых надежд. Он даже научился извлекать некоторую пользу из своего положения. Снимал пенку с варенья, предназначенного для его высочества. Так и с Шатийоном было. Юноша согласился спать с секретарём Месье, чтобы познакомиться однажды с самим Месье. А когда стало ясно, что его высочество Шатийоном увлёкся, Варанжевиль отошёл в сторону. И нисколько об этом не жалел. Куда приятнее представлять падение Лоррена, чем пикантные сцены с участием Шатийона. Падение Лоррена… О, с того самого момента, как пал Люцифер ничего подобного не было. И снова всему виной гордыня. Лоррен полагает себя равным принцу. Месье с ним, как ни прискорбно, согласен. А ведь всё дело только во внешности Лоррена. За красоту ему прощают всё. Из-за красоты Месье додумывает ему достоинства. Тогда как сухие факты свидетельствуют о том, что Лоррен глуп и талантами не блещет. И как представитель младшей ветви Лотарингского дома на принца не тянет. Хоть его семейка из сил выбивается, чтобы обратное доказать. Но ничего. Лоррену исполнилось 32 года - столько же, сколько и Варанжевилю. Скоро начнётся его закат. Скоро лицо его подпортят морщины, глаза потускнеют, зубы станут черны и поредеют, стан потеряет стройность. А ещё вернее то, что он подхватит дурную болезнь, от которой спасения нет. В Италии он уже подхватил что-то, чем заразил Месье, а тот – Мадам. Но в целом обошлось малой кровью и небольшим скандалом. Когда Лоррен подхватит сифилис, всё будет иначе. Мучить его будет не только гниение тела, но и возвышение Шатийона. Его высочество наконец поймёт, что Шатийон по всем параметрам старого фаворита превосходит. Варанжевиль уже видел, как они с Шатийоном почивают на лаврах. Ведь с уверенностью можно сказать, что ученик не забудет учителя. Да и Месье щедро отблагодарит Варанжевиля за то, что тот некогда привёл к нему Шатийона. Ах, какие славные времена настанут. А пока что… А пока что следует разобраться с корреспонденцией его высочества. Как много ещё нераспечатанных писем!