Вечная жизнь

— Девочка моя, подожди! — Нет! Я должна идти. Прости меня, Виктор. Прости и отпусти. Солнце, казалось, такое далекое и недостигаемое, жарило нестерпимо. Оно походило на раскаленные искры от костра, попавшие на кожу, на тлеющие багрово-красным оттенком угли в камине, на потоки лавы, вытекающие из жерла вулкана. Оно светило со всех сторон, ощущаясь вздымающимся вокруг пожаром, пожирающем все на своем пути и неотвратимо смыкающемся в круг, становящийся все меньше и меньше. Виктор думал, что давно забыл эти ощущения. Последние столетия он практически никогда не выходил на солнце, предпочитая наблюдать за ним из-за тонированных стекол автомобиля. Однако сейчас, стоя около скамейки в парке и бездумно смотря на шныряющих туда-сюда людей, он понял, что такое не забывается никогда. В жизни вампира все эфемерно: когда ты знаешь, что вечен, некоторые проблемы становятся неважными, пустяковыми, и ты просто отмахиваешься от них, словно от надоедливых мошек. Года летят словно часы, часы — словно минуты. Именно поэтому многие люди стремятся достичь бессмертия. Правда, в силу своего маленького жизненного опыта, им сложно понять, что бессмертие не столько дар, сколько тяжелая ноша. Что первые сто лет пролетают как единое мгновение ярких событий, а за ними приходит медленное осознание себя и смысла жизни. Все сложнее становится взаимодействовать с внешним миром и полностью не уйти во внутренний. Все сложнее оторваться от размышлений у себя в голове и обратить внимание на происходящее вокруг. Все сложнее становится почувствовать себя живым. — Э, братан, все нормально? Виктор медленно повернул голову в сторону звука. Человек, подошедший к нему и бесцеремонно назвавший его «братаном», выглядел не очень. Огромные синяки под глазами, кровоподтеки на щеках, взгляд, долго не задерживающийся ни на чем и постоянное покачивание из стороны в сторону свидетельствовали, что он либо пьян, либо находится под сильными психостимулирующими препаратами. — Спасибо за беспокойство, все в порядке, — холодно сказал Ван Арт, борясь с желанием брезгливо поморщиться. — Да я ж вижу, что все не оч, — человек бесцеремонно плюхнулся на скамейку, закинув голову в верх и уставившись прямо в лицо Виктору. — Сам видишь, я в этом прошаренный. Он похлопал по скамейке рядом с собой, как бы приглашая Виктора присесть, и тут же, забывая об этом, снова завертел головой во все стороны. Если бы была ночь, возможно, Виктор припугнул бы его: показал клыки или взял под гипноз, дабы в голове этого жалкого недоразумения больше не возникало мысли об алкоголе или еще чем похуже, но сейчас, под палящим солнцем, он буквально не знал, что предпринять. Просто взять и уйти, а потом снова копаться в себе, замерев под убийственным светилом неподвижной точкой? Или пересилить себя и продолжить разговор, чтобы не оставаться один на один со своими мыслями? … — До свидания, — проговорил Виктор, зажмуривая глаза. Все-таки для него было дикостью обсуждать свою личную жизнь и проблемы в целом с незнакомцами. Ван Арт развернулся, вздохнул полной грудью и аккуратно пошел по дорожке, ведущей к тени деревьев. — Братан! — донеслось ему вслед. — Накатить тебе надо, и все проблемы покажутся фигней!.. *** — Я очень ценю твою помощь, твою дружбу, тебя! Как же ты это не понимаешь, Вик? И я не хочу терять тебя насовсем. Ты же сам говорил, что у нас всегда есть выбор, и только наше дело — принять его или отвергнуть. Стакан с недопитым виски опрокинулся, и Виктор безучастно смотрел, как напиток растекался по столику. В «Новой жизни» все по-прежнему: этот клуб набрал поистине огромную популярность, и прийти сюда ночью, не застав никого, стало невозможно. Отовсюду слышались радостный смех, сдержанные разговоры или живые беседы. Единственным местом, где было более-менее тихо, оставалась вип-зона. Из нее можно было наблюдать за всем клубом, оставаясь в тени, и именно в ней Виктор в данный момент допивал вторую бутылку в одиночестве. София, по началу присоединившаяся к нему, быстро поняла, что разговаривать со стеной-Ван-Арт не входило в ее планы, и быстро ретировалась, сказав напоследок: «Тебе лучше побыть одному». Виктор не знал, сколько времени прошло с того момента, как он, уже немного не в себе, завалился в собственный клуб и приказал бармену принести лучший алкоголь в вип-зону. Он вообще был не в состоянии это оценивать. Кажется, люди называют подобное «депрессия»? — Я присоединюсь? — послышался голос от входа. Ван-Арт даже не повернул головы. Ему не составило труда определить, кто находится за его спиной. Моника аккуратно протиснулась между столиком и Виктором и села рядом. На удивление, она выглядела не так, как вампир привык ее видеть: вместо глубокого декольте и до неприличия короткой юбки на Монике красовалось миленькое черное платье. И было в этом что-то интересное. Вроде бы оно совершенно не подходило вампирше: ее формы явно не вязались с этим скромным нарядом, но в то же время платье сидело как влитое, будто она ходила в нем всегда. В раздумьях Виктор нахмурил брови. Он сам не понимал, что в Монике заставило его отвлечься от множественных мыслей. — Ты, кажется, виски разлил, — задумчиво протянула Моника, беря салфетку и вытирая жидкость на столе. — Это на тебя не похоже. — Ты на себя тоже не похожа, — колко ответил Виктор, потянувшись за бутылкой. — В этот раз, наверное, скажу прямо: оставь меня одного. — Нет, Виктор, — вампирша внезапно подняла голос и резко выпрямила спину. — Это я скажу прямо. Ты выглядишь так, словно целый день стоял под солнцем. Сморщенный, хмурый, постаревший на три сотни лет. Ни с кем не поддерживаешь контакт, полностью ушел в себя. Заперся в своем доме, не отвечаешь на звонки своих отца, брата и друзей. Все дела за тебя ведут Артур и Ксандр, а новообращенные вампиры вообще думают, что местная княгиня — София Фон Гельц. Ван Арт поморщился. Ему не хотелось этого признавать, но Моника чуть ли не первый раз в жизнь была настолько права. — Это не твои дела, Моника. — Конечно, не мои! И конечно же не касаются всех вампиров! Подумаешь, их князь заперся в своем доме и сходит с ума по какой-то смерт… — Моника осеклась. — По какой-то девке! — Ты пришла меня отчитывать? — зло оскалился Виктор, подпрыгнув на диване. — Ты? Скажи спасибо, что мы не заметили тебя на стадионе, и ты до сих пор жива. Если бы не Мия, мы бы все сейчас украшали памятный альбом Итана Вуда «Все те, кого я выпил». Виктор сам не знал, как пал так низко. Он понимал, что ни Моника, ни Гилберт, ни кто-либо еще из шайки Вуда не нес ответственности за своего бывшего князя, а просто подчинялись его приказам. А Моника вообще была фактически не при чем, уйдя со стадиона еще до начала главной битвы. Но вся обида, живущая в нем, все те чувства, которые он, казалось, забыл за долгую жизнь, выплеснулись в один миг. Виктору хотелось бить, крушить, устраивать хаос; ему хотелось кричать так сильно, как он не кричал даже после смерти Аллегры, и плакать от собственного бессилия. — Я здесь не для того, чтобы злить тебя, — спокойно сказала Моника, пропуская мимо ушей обвинения. — Я пришла, чтобы наконец сказать то, что накипело за то время, пока ты сидел, бездумно смотря в одну точку. Знаешь, Виктор, ты можешь беситься, не обращать на меня внимание, прогонять меня и так далее, но я знаю, что ты слышишь то, что я говорю… Вернись к жизни, Ван Арт. Прислушайся к здравому смыслу. Рано или поздно боль пройдет, регенерация справится. — Регенерация не может затянуть раны на душе, — горько сказал вампир. — Разве я говорила про регенерацию вампира? У людей есть забавная поговорка, — хмыкнула Моника, — Мне ее рассказала Грейс, когда была новообращенной. «Время лечит». Да, возможно, звучит глупо и наивно, но задумайся: у людей в запасе всего сто лет, у нас — тысячи. Они верят, что все забудется через год, два, десять, и их вера дает им силы дальше жить. Почему же ты, Виктор Ван Арт, считаешь, что твоя жизнь кончилась? У тебя, в отличие от людей, впереди вечность… Возможно, для Моники эти слова были ничем, просто утешением. Но Виктору действительно стало легче. Он устал слишком много думать о прошлом. Если поразмыслить, он делал это множество раз: постоянные воспоминания о молодости, об Аллегре, о жизни в Европе не давали ему наслаждаться каждым моментом настоящего. Смотря на Мию, он вновь и вновь возвращался назад, видя перед собой другое лицо, как бы существуя сразу в двух эпохах одновременно. Так может в этом вся проблема? Может, он слишком много замывается о прошлом, и слишком мало о настоящем и будущем? Некоторое время Виктор и Моника сидели молча. Ван Арт больше не притронулся к алкоголю, а вампирша ни разу на него не взглянула. Каждый думал о своем, не нарушая создавшуюся обстановку. — Что я пропустил? — немного погодя спросил Виктор, окинув взглядом помещение клуба. — Ты хочешь узнать о делах или послушать сплетни? — приторно протянула Моника. — Давай и то, и это. Следующие два часа вампиры разговаривали ни о чем и обо всем сразу: немного обсудили финансы (удивительно, но совсем не производящая такого впечатления Моника отлично разбиралась во всем, что касалось экономики), прошлись по новообращенным (среди которых вампирша случайно упомянула Тришу, но сразу перевела беседу в другое русло) и условились, что Виктор наконец-то перестанет изображать тень и начнет вести княжеские дела самостоятельно. Тему оборотней Моника старалась не затрагивать, но между делом все же упомянула о странной дружбе между Ксандром, который очень нетерпимо относился к волкам, и Дидье Обье. В сфере сплетен у Моники не было равных. Виктор сам не мог вспомнить, как они выбрались из клуба. Все, что всплыло в его памяти — салон машины Моники, петляющая дорога, какой-то огромный дом и его явное нежелание туда идти. «У нас всегда есть выбор». «У нас всегда есть выбор» — Я ждала тебя полвека, Ван Арт. Неужели ты решил, что я сдамся на полпути? В этот день у Виктора выбора не было. *** Утром Ван Арт проснулся от грохота упавших с тумбочки часов. Едва раскрыв глаза, он завертел головой, пытаясь определить, где находится. К его собственному удивлению, он проснулся в своей спальне, на своей кровати. На дисплее телефона светилось три пропущенных от Софии сообщение: «Ты вчера немного перебрал, и я довезла тебя домой. Если все в порядке, желательно позвони. Моника». Тяжело вздохнув, Виктор повалился на кровать, размышляя, что делать дальше. *** На кухне пахло маринованным мясом и запекшийся в духовке птицей. Солнце приветливо светило в окно, громкое пение птиц раздавалось с каждого дерева. Мия нетерпеливо ходила вокруг стола, проверяя, все ли готово, когда в дом ворвалось что-то среднее между бурей и ураганом. — Зашторь окна, страж сумерек! — выкрикнул вихрь в лице Триши. — Я теперь не могу на него даже смотреть! Мия рассмеялась, подбежала к подруге и крепко-крепко ее обняла. Триша выглядела все так же ярко, несмотря на обращение. — Дэрил все-таки отказался ехать с тобой? — спросила Мия, любуясь подругой. — Да ну его. Я тебе такие новости принесла! Ты в обморок упадешь! — выкрикнула Триша, плюхаясь на кресло. — Ну, это, конечно, вряд ли, но рассказывай. — Тебе про что? Про все сразу или про самое главное. — Хм, — на секунду задумалась Мия, — Давай с главного. — Тогда слушай. Во-первых, Дэрил нашел себе неплохую работу в «Новой жизни». Барменом, конечно, но это же так круто! — А старый бармен куда делся? — Так его обратил Артур, и он решил завязать с коктейлями. Ну, оно и правильно: достало, наверное, полжизни вампирам бокалы чистить. — В принципе, я это ожидала… — Ага, слушай дальше. Похоже скоро Виктор откроет еще одно заведение. Планирует назвать его «Вечная жизнь». По-моему, у него вообще никакой фантазии, — рассмеялась Триша. — И вот главное. Только не воспринимай близко к сердцу. — Ты меня заинтриговала, — призналась Мия, садясь рядом с подругой. — В общем, прошел слух, что Виктор начал встречаться с Моникой. — С Моникой?! — Ага. И «Вечную жизнь» он ей подарит. Ну, это я так думаю. Триша замолчала, следя за реакцией подруги. Мия сидела с непроницаемым взглядом, но за время, когда они жили в колледже, Триша научилась понимать, что что-то не так. — Ты расстроилась что ли? — спросила она, сочувственно надув губы. — Нет, — пожала плечами Мия, — Просто неожиданно как-то. — И правильно! Ты же все время мне говорила: «У нас всегда есть выбор». Ты же сама выбрала Макса, верно?