spirits

      первые симптомы птср у юли костя замечает после её участия в боях. он находит врачей, предлагающих полную анонимность; он отдаёт часть сбережений на её лечение, он отвозит её в закрытую больницу и знает: это конец. конец её карьере и работе в фэс, конец их дружбе [«я же люблю тебя, дура»]. но лисицына это волнует в последнюю очередь, он плевать хотел на себя, он думает и переживает только о юле; он злится на неё, на рогозину и всю фэс за то, что решили, будто это — хорошая идея, он готов порвать их за соколову и жалеет о том, что его не было на этом деле и на задержании.       костя привозит ей фрукты и любимые соки, приезжает после каждой смены и по выходным, в любое время суток вздрагивая от телефонных звонков.       он делает невозможное, находя обожаемые юлей блюда из школьных столовых [во время каникул], любимые цветы девушки [зимой], привозит «приветы» от коллег, которые уверены в том, что юля в отпуске.       костя приезжает, чтобы юля могла спать. он держит её, словно фарфоровую куклу, пока она лежит головой на его коленях; он отгоняет ночные кошмары, он оберегает её от панических атак и чёртовых флешбеков, которых с каждой ночью становится всё больше. лисицын не спит: он не может заснуть дольше, чем на час за всю ночь; он поправляет одеяло на девушке, гладит её по голове и шепчет, что будет рядом, когда она проснётся.       юлька кричит во сне, пытается драться, защищается или же сворачивается клубочком, и тогда костя чувствует слёзы, что беззвучно покрывают его форменные брюки, пропитывая их солёной влагой насквозь.       без кости юля не может спать, отказывается обедать и ужинать, еда покидает организм с той же скоростью, как раньше, когда она лечилась от рпп. [и кажется, что годы лечения от проблем с принятием пищи — насмарку, и пошёл уже тридцать девятый день юлькиного голода, и весит она снова сорок два, и еда, что костя привозит, портится в местном холодильнике, а он знает и всё равно продолжает привозить: вдруг поест?]       юлька почти не двигается, лишь сидит и смотрит в одну точку на бледно-персиковой крашенной стене клиники.       они давно расстались, они не любят друг друга так, как обычно любят пары, но несмотря на это — ближе и роднее юльки для лисицына никого нет, а юля подсознательно доверяет только косте.       она на препаратах, она ловит приступы амнезии и не помнит об ужасах прошлых лет: ранение в начале работы в фэс, другие случаи «прикрытий», закрытые города, воинские обязанности на востоке, участие в боевых действиях...       но отчётливо соколова помнит видеозапись: она сидит верхом на девушке, лидирует в рукопашном, слизывает её кровь с собственного кулака; помнит, как николай петрович выносил её с блядского ринга, как она блевала рядом с заводом дальше, чем видела, как ревела в плечо круглова и чувствовала привкус крови во рту ещё неделю.       и никто не знает, когда она сможет справиться с этим, как будет жить дальше, получится ли у юли в очередной раз побороть свои страхи, через себя перешагнуть и вернуться в строй. для начала, ей нужно снова научиться спать одной, без кошмаров и приступов паники, без страха от прикосновений чьих-либо, кроме кости.       врачи дают хорошие прогнозы, а костя до сих пор злится: юлька собрать себя воедино не может, а у рогозиной новая благодарность от министерства, и так хочется всё ей высказать, но он знает: служба.       и то, что галина николаевна против была, а юлька упёртая до ужаса — тоже знает.       но легче не становится.