Вместо тысячи слов на французском

Полночь. Комната Ремингтона. Он лежит на полу, в полной темноте и смотрит в потолок - солист просто слушает тишину, не думая ни о чем. Раздался тихий стук в дверь. Не дождавшись ответа, в комнату вошел барабанщик. Он сел рядом с братом на пол, положив голову Реми к себе на колени. Младший Кропп стал гладить волосы Лейта, пропуская сквозь пальцы отдельные прядки. - Je t'aime… Je te veux dans mon lit... J'aimerais te faire un câlin tous les soirs… Je veux que tu saches mes sentiments pour toi… Mais je ne te parlerai jamais d'eux… tu es à moi, mais tu n'en sais rien c'est Alors… Казалось, что поток этих слов не прекратиться никогда. Но Ремингтон не знает французского и не понимает признаний, что ему говорит младший. Лейт поднял голову и недоуменно посмотрел на барабанщика. В ответ Барретт лишь нежно улыбнулся и обнял солиста за плечи, прижимая к себе: - Que ce soit mon secret… *** Спустя пару таких вечеров, полных непонимания и недосказанностей, Лейт стал уходить из дома: Коридор. Ремингтон снова собирается ретироваться. Он уже одевал свою кожанку, но в этот момент в коридор вышел Эмс: - Ты куда? - По делам. - Секреты? Je suis jaloux… - в ответ Ремингтон лишь раздраженно фыркнул. - Ладно. Не важно. Je t'aime. - солист метнул гневный взгляд в сторону брата и вышел из дома, хлопнув дверью. *** И так, день за днем, ночь за ночью, прошел целый месяц: Ремингтон уходил по вечерам и Барретт оставался один. В оглушающей, липкой тишине пустого дома. Все эти часы он провел в обнимку с блокнотом, выводя на страницах хаотичные линии - просто убивал время, чтобы не взвыть от одиночества. Наступил очередной вечер. Но в этот раз Лейт не ушел из дома. *** Ремингтон сидит на балконе, положив голову на стол, и смотрит на багровый закат. Его ярко оранжевые всполохи придавали окружающему миру волшебною атмосферу. Теплый ветер, шорох листьев – полное единение с природой. Сзади к Лейту тихо подходит Барретт. Барабанщик кладет руки на плечи брата, наклоняется к нему и шепчет: - Tu me manques tellement... j'ai tellement envie de toi… Je veux couvrir ton corps de baisers… te toucher là où personne n'est autorisé… Je veux tellement que tu me comprennes… Ремингтон резко разворачивается лицом к брату и, так же, на французском, отвечает: - Je te comprends! - пусть его произношение звучит не так чисто и красиво, как у младшего… Но Эмерсон понимает каждое слово и в его глазах появляется страх: - Ты… Все это время..? - Вместо тысячи слов на французском... - шепчет Лейт, притягивает Барретта к себе за ворот рубашки и нежно целует его. Эмерсон отвечает на поцелуй, прикасаясь к таким желанным губам. - J'en ai rêvé pendant si longtemps… ne peux pas croire… - шепчет Эмерсон, отстранившись. Он с надеждой заглядывает в глаза брата, надеясь найти там ответ. - C'est la réalité… - Ремингтон снова целует брата, обнимая его за шею, прижимая к себе ближе. Эмерсон же сначала положил руки на талию Лейта, но, почувствовав на своих губах беззвучный стон, опустил их на бедра брата: - Je te veux tellement ... mais ton avis est important pour moi... - Vous m'avez ouvert des sentiments inconnus. Je veux les connaître avec toi. - Combien de temps ai-je attendu ces mots, combien de temps ai-je voulu te sentir. Des mois de tourment ... Remington je t'aime - слова становятся бессмысленным шепотом, шепот становится первым стоном. Эмерсон поднимает брата на руки и сажает на столик, одновременно стягивая с него футболку. Он покрывает шею, ключицы грудь солиста бесконечными поцелуями, а Ремингтон... Ремингтон просто сполна отдается моменту, каждой клеточкой тела впитывая касания, поцелуи и ласки брата.

"Une ne veut rien dire. Et deux c'est déjà un feu." "Один ничего не значит. А двое уже огонь".