Амулет подобия

Грейс вновь обвела внимательным взглядом рунный круг Возвращения. Надписи были на старогерманском, руны из арсенала общества Ультима Туле. Ей двадцать три года, ее знают как Гарриэт Поттер, и она умирает, остаток амулета подобия сжигает ее. Ее магия перекачивалась через него в настоящую Гарриэт Поттер – и та расцветала. Лили Поттер разорвала помолвку той Гарриет с Фредом Уизли и прокляла Молли, бывшую подругу, ишь ты, победительницу Темного Лорда да амортенцией подпаивать! Так что настоящая ее дочка вышла замуж за Теодора Нотта.       По расчетам бывшей Гарриэт, а вернее, Грейс Розье, таково было ее настоящее имя и она действительно была сиротой, срок, когда амулет дососет ее до донышка, истекает завтра. Она же полусквиб, и своей магии просто не хватает противостоять ненасытному, вживленному прямо в сердце амулету. Вначале он заменял ей магическое ядро, и если бы через него не начался отток магии, она прожила бы долгую жизнь. Поттеры были артефакторами от бога или дьявола, а для спасения своей родной внучки от пророчества Флимонт расщедрился на амулет из самого глубокого сейфа в Гринготтсе. Сейф этот завязывался на пароль, но Грейс узнала его, как и многое другое о себе, о друзьях, преподавателях и родне. Или все же бывших для Грейс Розье, ведь после ее победы вылезли все причастные и непричастные, ей хотели вернуть внешность от рождения, но извлечь амулет не сумели, Флимонт с портрета куда-то исчез, а ждать его возвращения времени не было. Тому же магу, который рискнул бы провести изъятие амулета без точного знания ритуала или попросту подлить яд его носителю, грозил серьёзный откат. Так что проще было запереть ее рядом с Гриндевальдом в Нурменгарде, подальше от Англии. И включить обратный отток магии из амулета, сразу после ее победного самоубийства и победного же воскрешения. Азкабан не подходил, там Грейс умерла бы слишком быстро. Надо дождаться естественной смерти, тогда никому никакого отката не будет.       Тюремная маггловская передача по нитке между заключенными магами все прошедшие шесть лет таскала уменьшенные книги и рукописи из одной камеры в другую, окна выходили на вершины гор и с земли никто не мог разглядеть тонкие, без всякой магии, серые нитки тюремной почты. Кроме книг и рукописей, Гриндевальд присылал сведения о разработанной и проведенной его старым другом и любовником, Дамблдором, операции по замене ее, Грейс Розье, настоящей Гарриэт сразу после победы. И обо всех тонкостях операции двадцатидвухлетней давности по замене настоящей Гарриэт ею, никому не нужной сироткой, плакавшей у трупа убитых аврорами родителей. Слабая волшебница, почти сквиб, из противного его светлым идеям упертого рода с многочисленными нужными делу света книгами, идеально подходила для плана Дамблдора. Именно по его наводке убили родителей, а ей стерли память, подсадили амулет подобия и подключили к родовому алтарю Поттеров. У Поттеров их было три, два в Италии и во Франции, один в Англии. Сами Поттеры уехали на континент еще летом, а роль этой семьи исполняли еще два дальних родственника Розье, со стертой памятью и измененной внешностью, и она, Грейс. Волдеморта развоплотил созданный самим Дамблдором рунный круг в детской, и операция вошла в свою решающую фазу.       Сириуса неугомонного отослали в Бразилию, чтобы не выдал ничего раньше времени, сделали голема для Азкабана на его крови. Ее же передали в семью тетки и внушили тем относиться к сироте достаточно сурово.       Дамблдор посещал старину Геллерта почти каждое воскресенье, напившись своей любимой медовухи, хвастался такой тонкой, ни разу нигде не давшей сбоя операцией, а Геллерт в ответ начал свою игру. Ему оставалось только ждать и скучать в тюрьме, выпив три порции эликсира бессмертия, больше он ничего не мог поделать. Стены Нурменгарда были рассчитаны им самим ровно на сто лет, а после их разрушения в ночь на первое января две тысячи сорок первого года он проживет еще более двухсот. Оставалось всего восемнадцать лет, а Альбус к тому времени окончательно одряхлеет, ему Николас пожалел даже каплю эликсира. Но псевдофилософский камень дал, уж очень интересная задумка была у ученика, поймать удравший дух. Тогда, в детской дачного домика Поттеров, что-то не срослось и духу Волдеморта удалось улететь целиком, Дамблдор же рассчитывал его еще раз раздробить. И приманка в виде камня сработала. *** Старинные книги не соврали ни в чем, было очень приятно перенестись в свое же тело, но двенадцатью годами ранее, если дальше, то начинались сбои, и сразу получить тычок между лопаток от кузена Дадли. Грейс развернулась и заехала камнем, схваченным с бордюра у розовых кустов, в лоб кузену, тот и свел глазки свои свинячьи в кучку. В саду они были одни и Дадли хотел свой обычный трюк повторить, пихнуть на куст роз, сломать ее телом парочку стеблей и позвать мамочку.       Грейс с трудом отволокла тяжеленное тело Дадли к самому кусту, приоткрыла ему один глаз и внушила, что он споткнулся и упал с крыльца, а сама ушла поскорее в свой чулан. Рев Дадли раздался через пять минут и кудахчущий голос тетки сразу его перекрыл. Дверь в чулан та распахнула и недоуменно моргающая за стеклами очков девочка, читающая книгу по ботанике, полетела полоть грядки, и не заходить домой, пока Дадличке будут зашивать рану на переносице.       Грядки были прополоты вчера, как убедилась Грейс, выйдя в огородик на заднем дворе, и пошла она по задним же дворам к миссис Фигг, в чей дом можно было влезть по приставной лестнице через окно чердака. Соседка, как обычно в это время суток, шлялась по подругам или по Косой аллее, так что летучего пороха Грейс нагребла полные карманы. Она ранним утром сходит на Косую аллею, изменит пароль в сейфе Флимонта Поттера и заберет парочку-другую нужных амулетов и зелий. С ними пройдет в Оттери в родовой дом Поттеров и спрячет его под Фиделиус, больно надо, чтобы кто-нибудь отключил алтарь. И сожжет портрет Флимонта, источник всех ее бед.       Грейс вернулась из своего похода к миссис Фигг как раз вовремя, тетя прилетела за метрикой и Грейс прочитала в ее беззащитном разуме, что у сыночка сотрясение и надо на ночь его оставить в больнице. Но она мать и одного дитятку не оставит, а потому иди ты, Гарриэт, с ночевкой к миссис Фигг, и написала той спешными кривулями записку. И выставила Гарриэт, и заперла дом. После ее отъезда Грейс вползла ужом в приоткрытое окно кухни и сперла пять таблеток сильного снотворного, если старая кошатница от передоза окочурится, она и слезинки не проронит. Но миссис Фигг в обед выпила сваренный Грейс кофе, уснула в кресле и проспала до вечера, а потом утащилась в свою спальню и даже не вспомнила на следующее утро, что к ней девочку отправляли вчера. Поутру болела голова, а на уменьшившееся количество летучего пороха кошатница внимания не обратила.       Гоблины на старушку не смотрели, пусть вещи миссис Фигг были Грейс велики, но и это, и измазанное сажей личико с проведенными на нем морщинами, и сгорбившаяся фигура, и хриплый голос были для коротышек не особо различительными признаками. Они видели потоки магии, а те были похожи на сейфовые, и пароль старушка прошептала в замочную скважину верный. Поэтому гоблины не побежали никому докладывать, они в дела магов не вмешиваются никогда. И никому не сказали, что вышедшая вскорости старушка изменила пароль, почему-то слова теперь были странные, шипящие. У новой Грейс уже не было того подселенца в шраме, но парселтанг не забылся, ведь умение вросло в разум за долгие шестнадцать лет, и некоторые книги Гриндевальда она читала на парселтанге.       Портключ в виде цепочки, взятый в сейфе Флимонта, выбросил Грейс прямо на крыльцо мэнора, и Фиделиус лег просто и привычно, уж пока Геллерт не убедился в усвоении этого заклинания, новых книг он жадной до знаний девушке не давал. И подкачивал своей силой, а силы у него было немеряно, и она по специально проложенному нитепроводу текла в амулет подобия по ночам. Но подкачки хватало только на день, амулет все истощался и истощался. Грейс училась лихорадочно и за шесть лет многое усвоила. Так что в Нурменгарде Фиделиус она на что только не накладывала, вот и сейчас привычно полоснула по ладони зажатой половинкой бритвенного лезвия, и слова Сокрытия выпили все силы. Очнулась Грейс к вечеру и поняла, чего они не учли в своем совместном плане, – амулет разряжался на такой выплеск магии. Но алтарь был рядом и насыщение амулета до предела произошло быстро, это раньше, в Хогвартсе, ей нужны были пара суток и пара зелий. С портключом Грейс рассчитывала от границ антиаппарационного барьера Хогвартса до крыльца Поттер-мэнора уж всяко добираться, если истощит почему-то амулет, а не валяться неделями в Больничном крыле. Портрет Флимонта был в кабинете, и на спящего старика выплеснулся специальный раствор его же авторства. В сейфе Поттеров было много всяких полезных зелий, наваренных еще Линфредом Стинчкомбским и хранящихся в стазисе больше семиста лет. Разъело не только полотно, но и раму, и пол под портретом. Старый Фиделиус должны были обновить в ночь на этот Самайн Дамблдор и Джеймс Поттер, но установленный поверх него новый полностью стирал прежний, так что теперь пятьдесят лет в дом можно будет попасть только по позволению самой Грейс.       Кусочек алтарного камня упал рядом, отколотый капелькой крови и Секо, и в гнездо на цепочке порт-ключа лег плотно. И повозился в нем, устраиваясь поудобнее, если это выражение можно применить к камню. Больше ничего в доме Грейс пока не надо было, аккумуляторной подпитки из кусочка алтаря хватит на пару лет, но для надежности она будет раз в год ночевать на родовом камне.       Если завтра Дадли выпишут, то они поедут на празднование его дня рождения в зоопарк и там ей подсунут разумную змею; так она убедится, что язык змей понимает, а когда через год ей подсунут уже василиска, это умение ее не поразит. Поэтому в городской больнице Грейс тихонько пробралась мимо тети, спящей около кровати Дадли, и добавила в капельницу инсулин, у миссис Фигг был сахарный диабет и упаковки лекарств валялись повсюду. Заменила бутылку с декстрозой на раствор хлорида натрия и унесла с собой почти полную бутылку, выбросила ее в мусорку и ранним утром наконец смежила уставшие глаза. В чулане было тихо и темно, и спала Грейс до следующего утра. Это магических сил ей алтарный обломок прибавлял, а вот физических было мало, сказывалось истощение.       Дядя был уверен, что она у миссис Фигг, сам себе сварил кофе и поехал к жене и сыну в больницу. Там царила суматоха, у Дадли под утро начались судороги и рвота и его перевели в палату реанимации, уж не до праздников им стало. И зря Наземникус Флетчер прождал в зоопарке под мантией-невидимкой, и впервые у Дамблдора его операция дала сбой.       Сегодня Грейс отдала ту записку соседке и на одну ночь добросовестно осталась ночевать на продавленном диванчике в гостиной. Миссис Фигг до сих пор бродила по дому, как в тумане, и Грейс сварила сытный мясной суп, мяса для котов было в достатке. Стазисная корзина у старухи была в полном порядке, Грейс утащила ее на свой чердак, и весь суп в пятилитровой кастрюле тоже. Вот и решена проблема еды – подливать снотворное надзирательнице, варить из ее продуктов и прятать в ее же корзине. С таким питанием и утащенными из заначки Дадли сорока фунтами, для покупки сладостей и фруктов, Грейс вытянулась за месяц на пять сантиметров, и хотя штаны с широкой кузеновой задницы еще подвязывала веревочкой на впалом животе, но не подворачивала их, как и рукава рубашек.       В этом перерождении шрам был тоненькой белой ниточкой, вернее, стал ею за один день, самый первый. Для хорошего зрения Грейс было достаточно лишиться подсаженного Дамблдором кусочка души Реддла; она сама удалила подселенца, по методике Геллерта, быстро и безболезненно. Об этом способе знал и Дамблдор, как и о подселениях, они вместе с Геллертом его и разработали еще в тридцатых годах. Стекла в очках Грейс заменила на обычные оконные, вырезала дядиными инструментами почти сразу идеально. То, что в дужках находятся следилки, было видно по остаточному следу от них в темноте. В прошлой жизни Грейс видела так плохо, что и не замечала никаких световых полос, затухающих постепенно. Поэтому днем Грейс носила почти такие же очки, украденные у мальчика в библиотеке, свои оставляя под подушкой. Они ей еще пригодятся в школе, и неоднократно, ведь там так много нужно сделать. Репаро без палочки позволило снять скотч с переломанной дужки, стекол Грейс нарезала про запас пару десятков. Челка под ободком прилегала плотно ко лбу, и Грейс надеялась, что никакого дедулю своим видом не насторожит, а остаточными эманациями от шрама будет еще пару лет нести.       Не все ее приключения планировал дедуля, он вообще хотел начать готовить ее к самоубийственной атаке на Волдеморта со второго курса. Так что на первом курсе ей просто показывали разницу между мирами грубых магглов и добрых магов, а в погоню за философским камнем втянула по большому счету Гермиона Грейнджер. Она, кстати, первой просчитала всю выгоду отречения от бывшей Гарриэт и к настоящей втерлась в доверие довольно легко. Это не туповатый Рон, которому на пальцах объясняли, что к чему, и которому та Гарриэт, что прожила в Италии и Франции шестнадцать лет и была вся такой золотисто-утонченной, понравилась больше шрамоголовой полуслепой подружки. *** Свои первые письма из Хогвартса Грейс спрятала подальше, она видела на них какие-то чары, и те лежали на чердаке в стазисной корзинке, под амулетом отвлечения внимания, под вечной кастрюлей с наваристым супом. Остальные, как и в прошлый раз, были распиханы по яйцам и бутылкам с молоком, и от Грейс больше ничего особо не зависело. Переселили ее во вторую спальню без истерики младшего Дурсля, того перевели в какой-то лондонский госпиталь. Подлитый в капельницу инсулин побудил врачей более внимательно обследовать толстяка, так что диета для всей семьи наступила на год раньше. Но грейпфрут только лакировал ночной обед, и Грейс даже радовалась, ей доставалось не по четвертинке цитруса, а по половине, и она работала себе на огородике, загорая топлесс. До сисек ей еще пару лет расти и расти.       В этот раз дядя никуда не поехал, рисковать здоровьем сына не стал. Тете пришлось объявлять Грейс, что она волшебница, и вести ее на Косую аллею самой, а там уже писать ответ Макгонагалл. Так что прежнего прихода Хагрида не было, явилась недовольная декан львятника и аппарировала с Грейс к крыльцу банка. Ключ Грейс безропотно отдала, но к сейфу-то ездила одна, Макгонагалл наотрез отказалась сопровождать. Грейс взяла ровно разрешенных сорок галеонов, и попросила купить дополнительно Историю Хогвартса, на что Макгонагалл ответила, что в замке библиотека полна этих историй, и не разрешила покупку. Денег осталось пять галеонов, палочка досталась опять та же, как и история про нее. Макгонагалл аппарировала снова на Тисовую, отдала конверт с билетом и тут же исчезла, встреча с нужными людьми была продумана Дамблдором до мелочей.       Блок Надзора с палочки Грейс сняла уже ночью. Когда она втащила в дом сундук, стояла тишина, и на второй этаж сундук Грейс не поволокла, ведь до школы ей ничего, кроме палочки, в нем не нужно будет. Не перечитывать же ей, по знаниям вполне магистру ритуальной и защитной магии, учебники первого курса. Дядя оценил стремление Грейс не раздражать их, запер чулан и на вопрос, не отвезет ли ее он первого сентября к девяти часам утра на Кингс-Кросс, кивнул утвердительно. Билет Грейс показала, но копию, с измененным временем.       План усиленного питания и раздобывания скромной, но новой одежды удался с палочкой отлично. На другом краю Литл-Уингинга хлопки от аппараций авроров на сработавшие Акцио и Конфундус случались пару раз в неделю, но юркая Грейс успевала отбежать от супермаркета, и на последнее примененное ею Акцио уже никто не прибыл. Авроры просто посчитали, что неподалеку от дома под особым контролем поселился какой-то безобидный волшебник, и на срабатывание желтого сигнала на карте больше не смотрели, не красный же, то есть не непростительное колдуют. Причем колдуют только в магазинах, а не рядом с тем самым домом. Так что докладывать светочу добра не стали, запихнули рапорты подальше, а к приезду из отпуска Аластора Грюма, их командира и друга Дамблдора, уже и подзабыли, тем более в сентябре все прекратилось. *** Сундук Грейс погрузила на тележку, вежливо спросила у волшебника, а кто еще мог так вырядиться, в сюртук и треники, не поможет ли тот ей пройти к Хогвартс-экспрессу. Наземникус Флетчер понял, что девочка та самая, несмотря на рост, и легко ее провел, ведь колдографии ее сам высылал каждые полгода Дамблдору. Про план свести Грейс с семьей Уизли, по понятным причинам, не знал, Дамблдор не любил делиться своими планами со всеми подряд. И только через месяцы Дамблдор узнал, кто тот нехороший маг, что спутал немного, как он думал, карты.       Грейс нашла купе с Ханной Аббот и Сьюзен Боунс, девочки были очень хорошие, как и все на этом факультете, и единственные не кинулись завоевывать признание другой Гарриэт. Про подмену они не знали, но что дело нечисто, заподозрили. Так что Грейс представилась, пережила бурю восторгов и девочки научили ее плести волшебную косу сразу же, а не на четвертом курсе. Дружба с лохматой и непричесанной Грейнджер многого лишила Грейс, в том числе и помешала узнать способы ухода за собой. Ведь только перед Святочным балом на четвертом курсе Макгонагалл посоветовала ей сборник бытовых чар, а так бродили по школе две растрепы и думали, что прекрасны и сами по себе.       Проходившая мимо сто раз Гермиона случайно сотню же раз спрашивала их о жабе Лонгботтома, ответа не ждала, но окидывала внимательным взглядом купе с блондинкой, брюнеткой и рыженькой, что все плели и плели друг другу то косы, то опять косы, то еще раз косы. Мальчики разные тоже несколько раз заходили, и на этот раз Малфой вовсе не показался ей снобом, так, мальчишка как мальчишка. Разговор про факультет Хаффлпаф вышел сам собой, девочки рассказали и про кухню рядом, и про внимательную деканшу, и Грейс твердо решила проситься только туда.       Раз на первый год планов на нее у Дамблдора не было, кроме сближения ее с семьей Уизли и демонстрации их доброго отношения к сиротке, по контрасту с Дурслями, то Грейс попробует хорошей жизни. И на каникулы уедет в гости, уж она постарается навести мосты. А из волшебных домов проще выбраться на континент, надо отключить вторичные алтари во Франции и Италии до лета. Поттерам они там особо и не нужны, ритуалы не проводят, так, есть алтарь, и ладно, все равно после окончательного ухода из этого мира Волдеморта закроют эти летние особняки.       Настоящая Гарриэт окончила тогда под псевдонимом Шармбатон и только при сдаче ЖАБА открыла свое настоящее имя. Но до этого момента Гарриэт-фальшивка решила покончить со всей семейкой, что убила ее родителей и почти убила ее, да-да, теми самыми аврорами были Джеймс Поттер и Сириус Блэк. Они же и дразнили ее, размахивая перед носом плачущей девочки рукой мертвой мамы, пока не пришел Дамблдор. Дамблдор рассказывал этот эпизод Гриндевальду и смеялся над шалунами-мародерами. Грейс после прослушивания этого откровения, а Гриндевальд умел из подручных средств сооружать Омуты памяти, плакала глухо в подушку, сама не ожидала от себя, зачерствевшей вроде бы прочно. Наставник Грейс не сбегал из тюрьмы из-за русских магов, пусть пройдёт сотня лет и злость на него у тех немного пригаснет; он оттачивал в своем комфортном заключении таланты и учил Грейс – и окклюменции, и созданию всяких ложных узлов в памяти.       Гриндевальд и Грейс долго рассуждали, зачем нужна была такая многоходовка, и поняли одно – у Дамблдора "Кукуха поехала", по-русски написал Геллерт. Или же он тоже крестражей наклепал и опять-таки крышей сдвинулся. След крестражей Грейс к семнадцатилетию различала четко, и узнавала людей, которые их создавали, по странной, плывущей ауре. По крайней мере, такая была у Волдеморта и на кладбище, когда убили Седрика, и при последней битве.       Так что после своего распределения на Хаффлпаф Грейс из-под ресниц поразглядывала Дамблдора и уверилась, что да, крестраж у того был. Многое встало на свои места, ведь Фламель иногда приходил к Гриндевальду и рассказывал, как раз за разом отказывал воняющему козлом, а это и было для древнего колдуна признаком разлада в душе, в эликсире бессмертия. Вот Гриндевальду он таких три порции принес сам, душок тот козлиный у него исчез полностью. И обещал, что после его освобождения из разрушенного Нурменгарда они уедут сначала в Гренландию, оснуют лаборатории и попробуют совмещать магические и маггловские разработки. Книги и эликсир Фламель приносил в привязанном к себе пространственном кармане.       Грейс пришлось пообещать, если их план выгорит, то старика – тут белокурый ариец блеснул всеми молодыми зубами прямо в письме-нитке, через Омут памяти лучше получалось учиться и Грейс наконец вживую увидела красавца лет тридцати на вид – она навещать тоже будет, вплоть до две тысячи сорокового года.       Посещения Гриндевальду разрешались хоть каждый день, если посетитель был весомым человеком. После приема эликсира, а Фламель первую порцию принес сразу после посещения Гриндевальда Волдемортом, начинался процесс омоложения. Так что после третьего приема Гриндевальд снова стал получать авансы от Дамблдора, пусть дряхлая плоть того никак не хотела вставать, несмотря на все зелья и ритуалы. И оставалось Дамблдору только облизываться на бывшего любовника, пить медовуху и хвастаться умом и сообразительностью. Да и кому Гриндевальд сможет рассказать, если он его единственный собеседник, в этом его уверял каждый раз начальник тюрьмы – и не врал, сам веря. Просто шестисотлетний Фламель был куда искушенней в ментальных практиках и внушения свои производил ювелирно. Про Грейс Дамблдор забыл вовсе, нет девчонки перед глазами – и хорошо. Вот про операцию свою, названную им "Для всеобщего блага", чтобы позлить Геллерта-красавца, рассказывал много, видя явную заинтересованность собеседника. И про положенные плюшки после победы, а они двинули своих орденцев в Министры Магии не только в Англии, но и во Франции. А он, серый кардинал, пользуется почетом и уважением и книгами из библиотек загнанных в Азкабан темных родов.       Осталось только женить Сириуса Блэка на Гермионочке, и от них такое потомство пойдет, самый смак. Ведь от магглов за два поколения после войны всего две ведьмы и получилось, уж он проверил, это действительно дети самой магии, а не потомки сквибов. Так что Уизли пусть утрутся, хоть и родственники его по матери, Кендре Прюэтт-Селвин, из американской их ветви, но наглеть стали что-то. И опять рассказ Дамблдора съезжал на переставших его восхвалять выпускников Хаффлпафа, уезжают они потихоньку, а ведь гербологов только там можно хороших найти. М-да, зря он Лонгботтома не туда снарядил, но дура-Августочка ему в рот смотрит, вот и пошел мальчонка не туда, да уж. И что-то тоже поговаривает об отъезде, не иначе, свою Ханночку слушает. *** Грейс интересовало, как на этот раз ей будут навязывать Уизли, ведь она не побежит спасать девицу из другого факультета. Но оказалось все проще некуда. Зельица, они, родимые. Ей начали подливать прямо на второй день за завтраком. Ведь на завтрак все блюда выставлялись на стол в семь утра и хранились горячими под крышками, так что капнуть зелье в кубок на обычном месте Грейс было проще некуда. Это на обед и ужин блюда подавались прямиком из кухни, по прибытию учеников за столы. А магия эльфов Хогвартса была так заложена Основателями, что если они, заразы ушастые, чуяли зелья, а они чуяли их все, то блюда просто уничтожались и они только уши выкручивали, преданно глядя директору в глаза. И кивали, но каждый раз выливали и выливали, ведь так никаких денег не хватит на ингредиенты.       Капал зелья Перси, два раза в неделю, по понедельникам и пятницам. Дамблдор пару раз увидел, как Грейс пьет тыквенный сок, и перестал следить.       Невербальное Эванеско и Агуаменти удавалось Грейс в насыщенном магией месте легко, про подливаемые зелья без кольца-анализатора "не знала", но она ненавидела тыквенный сок и потому заменяла его обычной водой. Это в прошлой жизни давилась, она вообще все подряд мела тогда, наедаясь после голодного детства. И сок даже нравился, на какой-то мазохистский манер. Тогда Грейс все думала, что недостойна такого счастья, и ела, что дают, и дружила, с кем предложат, и шла на веревочке покорно, куда ведут.       Окклюменция за шесть лет в Нурменгарде усвоилась хорошо, и в ложных ее узлах Дамблдор и Снейп могли ковыряться хоть до посинения. Кольцо же такое Грейс планировала завести на зимних каникулах, после беседы с тетей Сьюзен, начальником ДМП. Та хоть и благоволила к Дамблдору, но дело свое знала четко и про всякие добавки рассказала племяннице еще задолго до начала учебы. А Грейс старательно не замечала, как Сьюзен каждый раз проносит руку с кольцом над своим кубком, и иногда подсовывала свой, если директор отсутствовал. Сьюзен тогда замирала, потом отливала во флакончик пару капель и вечером ее филин вылетал в окно совятни. И каждый раз мрачнела, читая утреннее письмо от тети. И с новым усердием проверяла и общие блюда на столе, а Грейс ела только те, что ела и Сьюзен. Так что пришлось полюбить овсянку и мармелад из яблок, а от яичницы и меда отказаться, потом наоборот, если блюда с зельями менялись.       На уроке полетов, единственном совместном с Гриффиндором, – расписание было известно на весь год, менять его стоило больших усилий и до конца года больше никаких совместных уроков у барсуков со львятами не было, – произошла все та же история с Невиллом, его напоминалкой и воплями Малфоя и Уизли. Но на этот раз летали только мальчики вдвоем, ведь Грейс вытащила новый номер Ведьмополитена, что пришел ей этим утром по подписке. Всего пять галеонов стоила подписка на такой нужный для овладения гламурными чарами журнал, и заклинания в нем стоили того. Ханна и Сьюзен, предвкушающе улыбаясь, утянули Грейс под стену, и все трое никакого внимания на суету в небе не обратили. Рон Уизли вскоре упал и тоже сломал руку, на его вопли примчалась Макгонагалл и всех разогнала по своим гостиным.       На Хэллоуин к ним подбежала почему-то Лаванда Браун, глядя Грейс прямо в глаза, проорала, что у них Гермиона Грейнджер плачет в туалете, уже с обеда, ее Роничек обидел. Грейс взглянула с искренним недоумением и с ним же в голосе спросила, а почему декану своему и старостам она это не говорит, а им, людям совсем с другого факультета. Глаза Лаванды подернулись поволокой и она снова начала слово в слово проговаривать про плачущую Гермиону. Но тут к ним быстрыми шагами подлетела староста школы и уволокла всех троих за шиворот по направлению к их гостиной. Грейс волоклась охотнее всех, просто побежала вприпрыжку впереди старосты и разглядела рыжие волосы за поворотом к их гостиной слишком поздно. И врезалась в старосту Гриффиндора, отъевшейся за два месяца тушкой сбив того с ног. Палочка рыжего старосты отлетела куда-то под стену, и толпа барсучат пробежалась по Перси Уизли бешеным галопом, следуя стадному инстинкту, ведь Грейс бежала, визжа громко и испуганно. И выпучив от усердия глаза.       У Дамблдора, просмотревшего не по одному разу воспоминания и Лаванды Браун, и Перси Уизли, закрадывалось подозрение, что девочка-избранная слишком зашуганная, вон как чешет в страхе. И не рвется спасать кого-то, надо было не Гермионочку подставлять, а кого-нибудь из барсучих. Но Помона ему бы тогда башку отвернула, нет, это он виноват. Надо было не Лаванду отправлять, а... А кого еще отправлять-то, план ведь на коленке состряпан был, и надежда была на героизм Гарриэт, а та визжала как трусиха и не стремилась спасать незнакомую ей девочку, дошло до Дамблдора. Ну вот почему эти Уизли бестолочи такие, ведь разжевал же, что агитировать Девочку-которая-выжила надо было на Гриффиндор.       Только теперь руки дошли узнать, как же это они лоханулись, и выяснил Дамблдор неприятный момент – Грейс сразу к барсучихам будущим попала, и на фырканье Гермионочки не обращала внимания, как та ни старалась отвлечь Гарриэт от причесок. А на пришедшего знакомиться Рона даже не посмотрела, ей как раз чесали гриву, и Гарриэт от удовольствия глаза прикрыла. А во второй раз на пришедшего Рона зашикали уже и племянница Амелии, и ее подружка, и напустили на того фирменную икотку семьи Аббот, причём без палочки. Так что надо срочно понижать у Дурслей агрессию, хрен с ними, с Уизли, так вообще никакой героини не получится, если девочка собственной тени боится до того, что зелья приязни к рыжим не подействовали никак. Да, был такой момент в принятии этих зелий, если объект был очень запуган, то привязанность его к кому бы то ни было не закреплялась. Так что пока, до каникул, никаких зелий. К тому же пару раз ему ведь уже и письма из ДМП неприятные приходили, когда Перси путал кубки садившихся на завтраке рядом Гарриэт и Сьюзен. *** Во время Рождественского обеда Дамблдор уточнил у Помоны, уже принявшей на грудь пару стопок ее любимой сливовой настойки, когда Гарриэт-сиротинушка к праздничному столу выйдет, и похолодел – курица эта, несмотря на его прямое указание, разрешила той уехать на все каникулы домой. Хорошо еще, что он уже снизил агрессию у Дурслей. Или только хотел? И решил назавтра сам отнести подарок, псевдо-мантию, и проверить, как там Гарриэт, и подкорректировать поведение родственников. Но назавтра утром пришел вызов от дорогого Геллерта, тот раздобыл женьшень и сварил возбудитель. И пока тот действовал, Дамблдор нежился в объятиях любовника, а про Гарриэт и мантию вспомнил только через неделю. Хороший трах прочистил, как казалось, мозги и Дамблдор решил не торопиться, ведь Еиналеж он еще не выставлял в пустой класс, а ну как кто-нибудь туда забредет ненароком.       То, что изъятие камня надо завязать на Гарриэт, осенило после Хэллоуина, так никто другой не сможет достать драгоценность. А Гарриэт он до этого раньше времени не допустит, но после активации ловушки на Волдеморта камень надо вернуть Фламелю в целости, хоть и подделка тот, но подводить старого пердуна не надо, может, еще расщедрится на капельку эликсира. Вот так девочка и почувствует себя нужной, но вначале артефакт надо на нее настроить. *** Письмо Гриндевальду пришло первого августа одна тысяча девятьсот девяносто первого года по тайной почте, что побудило его отнестись серьезно к фантастическому его содержанию. Гриндевальд прочитал его и долго потом ржал. Его операция началась двенадцать лет вперед, исполнительница кратко описала этапы. Потому Геллерт пожертвовал зельем иллюзий и счастья, и прибежавший по первому зову Дамблдор целую неделю дрочил на его ростовой портрет сорокалетней давности, а сертифицированный веритасерум и мягчайшая легилименция создали у старикана, потерявшего от похоти разум, полное впечатление исполнившейся наконец мечты. А та самая Грейс, что станет (или уже нет) его развлечением и его ученицей в недалеком будущем, ритуал Возвращения исполнила четко и переписывала свою историю.       Она же и подтвердила, что план сработал и она успела алтари в Италии и Франции утопить в море. В гротах они стояли в полной безопасности от искавших их магов, но его разработка и тут не подвела. Грейс сумела на своей измененной амулетом крови сделать Скрытный ход Поттеров и в ночь на Рождество изъяла алтари из обоих особняков. Портключ сработал штатно, отчиталась его ученица. Еще она рассказала, что вскоре его посетит сам Фламель и будет давать ему свой эликсир. Письма Гриндевальд аккуратно уничтожал после прочтения, и смеялся над каждым отчетом сумасшедшей девчонки. Почему они придумали такой план, Грейс обещала рассказать летом одна тысяча девятьсот девяносто восьмого года. *** В мае сгорела от драконьего пламени избушка Хагрида; пострадал не только он. Рон Уизли до сих пор лежал в святом Мунго, в отделении пострадавших от магических животных. Дамблдору было жалко отдавать аврорам такого полезного полувеликана, но тут его усилия отмазать прошли даром – незаконное разведение драконов, да еще и пострадавший студент были аргументами весомыми, и Хагрид загремел в Азкабан на три года. Молли Уизли отказалась даже обсуждать приезд Гарриэт к ним на месяц на летних каникулах, у нее сын наполовину обуглившийся лежит в коме и не до девочек ей всяких. И еще, как оказалось, зелья теперь не подольешь, Гарриэт съездила зимой в гости к Боунсам и просветилась ненужным ей знанием. И колечко свое не снимала, несмотря на две беседы с нею, ведь в присутствии клуши-наседки по мозгам у девочки особо не полазить. А Помона своих барсучат после бесед с ним сама обследовала и пригрозила нажаловаться кому надо, если еще раз какую-нибудь бяку у кого-нибудь обнаружит.       То, что Помона периодически проверяет своих студентов после бесед с ним, самым великим светлым магом, стало очень неприятным открытием для Дамблдора, как это так, ему – и не доверять? Но так же периодически приходившие проведать Помону друзья были все как на подбор Мастера ментальной Магии, так что пришлось затаиться. И Гарриэт к Еиналеж так и не подвел, клуша-то за ней особо бдила. Только он внушит той желание пройтись до нужного места, как срабатывает оповещение от эльфа, надзирающего за каминной сетью, и в кабинет декана Хаффлпафа снуют типы всякие, и из святого Мунго тоже. Бывшие соученики Хаффлпафа после школы связей не теряли, и все получали Мастеров на континенте, обучаясь опять-таки совместно то в Сорбонне, то в Риме, то в Киеве. Помона вот Киевский институт гербологии и природной магии окончила, а деканом мог быть только имеющий Мастерство. Это его Минервочка Ирландский, самый низший разряд имела, а ведь даже Северус, мальчик такой нужный, Мастера в Риме получил, стараниями пусть и Волдеморта. Ну а про Флитвика и говорить нечего – три Мастерства, и Минервочка нервничает, мол, пора бы и ей подтвердить в Сорбонне степень. И не понимает, глупая, что шанс упущен последний еще несколько лет назад, а он ей ничего и не скажет, пусть надеется девочка, м-да. *** Квиррелл в недоумении стоял перед абсолютно пустым зеркалом, у него что, все мечты уже сбылись? На вошедшего Дамблдора кинул задумчивый взгляд и понял, что пришел сюда неизвестно почему, ведь вселенец-то его покинул еще ночью. И затылок уже зарос, после того, как черная дымка ночью впиталась в зеркальную поверхность. Так что стоявший без тюрбана учитель ЗОТИ снова кинул мимолетный взгляд на отвесившего нижнюю челюсть Дамблдора и вышел восвояси, пора паковать вещички. И получил в спину Адское пламя, так, на всякий случай. Дамблдор поворошил пепел молодого мага носком изысканно-вычурной туфли и стал вглядываться в свое отражение. Гермионочка не сумела привести Гарриэт, в ее воспоминании та покрутила у виска пальцем в ответ на вопль "Снейп пошел воровать философский камень!" и ушла с двумя своими подружками-клушками на пикник. Гермионочка тут же к нему прилетела и так рыдала, бедняжка. Пришлось Сомниусом приласкать да под дверью оставить, ведь сигналка сработала около зеркала. А там стоял в какой-то прострации Квиринус, тоже нужный мальчик был, м-да, пришлось уж упокоить многознающего, легилименция что-то стала плохо удаваться. Но вот куда дух-то подевался и когда? – и не увидел Дамблдор, как сзади подкрадывается кто-то незаметный и толкает его в Еиналеж. *** Артефакт гоблинской работы, установленный вчера вечером вместо Еиналеж, притянул и дух Волдеморта, и старого дурака целиком, и там, внутри, шла нешуточная драка. Еиналеж гоблины забрали через вход в Тайную комнату, своими же силами установили полное его подобие в конце полосы препятствий, мастерски обойдя свистелки-перделки Дамблдора. Взамен за эту услугу получили от Грейс уговоренный меч Гриффиндора и отбыли в самое глубокое хранилище банка. Там зеркало зачаровали своей магией на неразбиваемость на сто лет и выкинули ключ подальше. И вообще объявили уровень на сто лет закрытым. Меч Грейс удалось достать из Шляпы буквально накануне, директора вызвал Геллерт на очередные потрахушки и задержал на сколько надо. Портреты директоров и феникс легко заморозились из-за двери амулетом-антихроноворотом Флимонта Поттера. Пароль был прежний, сладенький, и перебирать пришлось недолго. *** Грейс доучилась до ЖАБА спокойно, крестражи все собрала еще первым летом, и никаких дневников никто никому не подбрасывал. Наземникус Флетчер, тренировавшийся изображать Малфоя-старшего и преуспевший в этом, в августе не получил ни оговоренный сигнал, ни черную тетрадь. И Добби, его личный эльф-воришка, ушел от него к Хогвартским эльфам, и команды красть письма девчонки не успел получить. Дамблдоровская привязка к нему непослушного теперь эльфа оборвалась внезапно, еще в июне, и эльф все чаще бурчал, что он честный трудяга, а не вор. И назад не пришел, а в Хогвартс у Наземникуса доступа не было.       Тетрадь ту Грейс спалила в последний свой учебный день, через окно, вместе с кабинетом Дамблдора, портретами директоров и фениксом-крестражем – адское пламя не действовало на простых фениксов, но на одержимых запросто. Вход в кабинет она запечатала намертво.       Ритуал принятия истинного лица Грейс провела после оговоренной беседы с Гриндевальдом, тот только это условие и поставил. Фламель ее провел в Нурменгард очень просто, как делал и все остальное, в пространственном кармане воздуха было много. *** Синеглазая и белокурая девушка с плохо скрытым презрением смотрела на оборванного Сириуса Блэка, поиздержался тот в Бразилии и поистаскался. Грейс Розье имела теперь в груди амулет подобия без функции внешнего подобия. Фламель и Гриндевальд времени не теряли и сумели отключить иллюзорную внешность, сохранив подпитку магией, а алтарь Поттеров под Фиделиусом исправно заряжал его, так что сил было всегда много.       Поттеры не смогли выехать из Италии – как им можно было открыться миру, если они числились умершими вот уже шестнадцать лет, а Дамблдор посодействовать больше не мог... Настоящего лица мамы Грейс Розье умерший Сириус Блэк так и не вспомнил, но Грейс, вечером на свидании по-простецки вогнавшая ему из пистолета пулю между глаз, сказала – "Первый пошел", и в умирающем мозгу у Сириуса что-то в памяти щелкнуло. Он прибыл из Бразилии только этим летом, на красивую девушку по привычке облизнулся и кинулся от ее презрительного взгляда домой. Но дом на Гриммо не открылся, как и усадьба дяди Альфарда и сейфы в Гринготтсе. Все пароли оказались сменены, все явки упразднены, и непросыхающий Блэк костерил старого манипулятора на все лады. Поттеры наливали все неохотней, самим бы выжить, Гарриэт-то чахнет на глазах, и невозможно никак отключить подпитку к сучке рода Розье, главный дом закрылся и вспомнить его месторасположение не удается. Портрета отца в летних особняках не было никогда, и подсказать никто не смог. А алтарь теперь из них магию тянет, Гарриэт пришлось со второго курса Шармбатона уходить, Лили постарела. Да и сам Джеймс уже пару раз лежал при смерти, подливает кто-то ему амортенцию к какому-то белокурому ангелу, Лили отворотное устала готовить. В последний раз ангел прошел мимо них на пляже и так соблазнительно качал попкой и бедрами, что Лили от злости переборщила с антидотом и села на десять лет в местную тюрьму для магов, убив-таки мужа. Гарриэт-настоящая дожила до восьмидесяти сквибом, в какой-то момент откачка прекратилась. Но знать, что раньше умела колдовать, и видеть старую мать, убившую отца из ревности, было очень мерзко. Так и сидели две мегеры в особняке и не разговаривали ни с кем. Денег им Грейс переводила очень немного, лишь бы на еду хватало. *** Минерва Макгонагалл, когда узнала при подаче заявления на сдачу Мастерства в гильдию Трансфигураторов на следующий год после внезапного исчезновения дорогого Альбуса, что все сроки прошли еще пять лет назад, была отстранена от должности декана, гильдия уж постаралась уведомить Департамент Образования. И осталась совсем одна. Вот к Помоне на пенсии все сновали ее студенты, а она как будто никому ничего хорошего не сделала. Ведь даже близнецы Уизли, которых она покрывала до четвертого курса и которые после ее отставки вылетели из Хогвартса за очередную проделку, винили ее же, мол, надо было разъяснять получше, что кровь из носа – не всегда удачная шутка. А восемнадцать пострадавших еще и в суд подали, и на них, и на нее, и на медиведьму школы. Они, мол, и раньше скрывали подобные шутки. Но ведь дорогой Альбус так велел, а теперь никто не слушал их оправданий... *** Грейс Розье была в числе награжденных орденом Мерлина первой степени за ряд изысканий в Теории Магии. В две тысячи сорок втором году она вышла замуж за какого-то немецкого мага, такую же белокурую бестию, и ничего не имела против бисексуальности мужа. В шестьдесят лет особо уже не волнуют пристрастия и предпочтения избранника, главным в нем Грейс считала полностью изменившиеся взгляды на магглов и их разработки.       В лабораториях Гренландии трудилось много выпускников Хаффлпафа, определяющим фактором при приеме на работу в это престижное место был именно выпуск из этого факультета. Так что его стали ставить в пример даже Когтеврану, второму по значимости при отборе на работу. Здесь ценили командную работу и мозговые штурмы, так завещали в своем прощальном письме бессменная руководитель Отдела работы с пространством, великая Грейс Розье-Вальддегрин, ее друзья-соратники и муж. Они, то есть Николай Фламенко, его жена Нелли Фламенко, Грейс Розье-Вальддегрин и ее муж, Лергелт Вальддегрин, исчезли за Аркой, добровольно войдя в нее. Арка та появилась на секретном уровне года три назад, а после их ухода постепенно схлопывалась. Записи были зашифрованы парселтангом, и после их расшифровки в узенький проход Арки успели пройти только двенадцать магов.       Остальные лаборанты решили тоже построить нуль-переходную камеру в иные миры и теперь работают над этим. Парселтанг стал обязателен к изучению в Хогвартсе.