***
Компания из четырех парней всегда держалась вместе. Они учились в одном университете, но на разных курсах и факультетах. Самым старшим из них был Лука, он учился уже на магистратуре. Виктор учился на переводчика жестового языка и был на два года младше от Луки. Они жили в одном доме, на одной лестничной площадке. Будучи соседями, так они и познакомились. Гранца всегда интересовало, что за сосед живёт напротив. Он часто слышал его смех сквозь тонкие стены. Лука оказался настоящим гением, работающим и днём и ночью над своими проектами. В университете он был одним из самых популярных и умных студентов, которые вели семинары и презентации для первокурсников. Виктор и не представлял, как такой умный и отданный науке человек вообще заговорит с ним. Но он безумно улыбался и просто приглашал зайти на чай. Эдгар был третьекурсником, как и Виктор. Но на год младше блондина. Он учился на факультете искусствоведения и этнической культуры. Гордыня, мизантроп и социофоб в одном флаконе, которого удалось затащить в уютную компанию тому самому гению. Они были похожи в одном: преданность своему делу, ценность знаний и стремление быть на шаг вперёд. Наука и искусство как никогда схожи, ведь и то и другое способствует познанию мира. Заключал круг их маленькой компании, второкурсник, Эндрю Кресс, которого притащил за собой Вальден. Он представил его своей музой, а вскоре они все подружились. На большой перемене они непременно встретятся в кофейне, что через дорогу от университета. Разговор, как всегда, начнет Бальса. Будь то новости о криптовалюте или о планах их ректора, Вальден как обычно найдет к какому слову прицепиться. Он любил спорить, стараясь выставить оппонента дураком. Лука мог притвориться тем самым дураком, лишь бы хрупкое Эго маленького художника не было разбито, как любимая мамина ваза. Виктор любил слушать их, восхищаясь про себя красноречиям Эдгара и интеллекту Луки. Сам Гранц редко вступал с ними в дискуссии, стараясь сохранять нейтралитет и быть тем самым ингибитором, что избавит перетекание дискуссии в ссору. Эндрю же чувствовал себя в их компании глупым, недалёким и неинтересным собеседником. Все, что он мог вызвать у них — это приступ жалости к своей персоне. Эндрю был из тех юношей, что выросли в религиозном окружении. Он боялся, что однажды Лука начнет доказывать ему, почему наука отрицает существование Бога. Но этого не происходило, ведь, Бальса понимал его, как верующего. — Я и сам своего рода верующий. Просто моя богиня — наука. Моя религия — теория. Мой храм — лаборатория. Запивая свои мысли о ничтожности своего существования апельсиновым соком, Эндрю надеялся, что сегодня они все вместе просто отдохнут. Без глупых видеоигр Луки, без критики любимых книг Виктора Эдгаром, без тысячу споров о искусстве. Сам Кресс надеялся, что его друзья, если их можно назвать таковыми, с ним не из-за жалости. Он точно знает, что Вальден дружит с ним только потому что он является его живым референсом. А ещё он увлечен мыслью, что у него получится остановить травматические действия по отношению к самому себе, чем иногда занимался альбинос. — Ты поймёшь, что ты живой пример красоты и уродства в одном флаконе. Все люди имеют изъян и он является их красотой. Я буду рисовать тысячи, нет, миллионы картин с тобой. Заставлять тебя смотреть на них сутками. Пока ты не поймёшь, насколько ты красив, идиот. Эндрю смотрел на свои руки, покрытые шрамами. Каждый из них — отдельная история. Каждый шрам — напоминание о том, что стоит стать лучше. Да, именно самоосознание это то, чего ему так не хватало. Эдгар пытался стать толчком в эту сторону, ведь насильно не заставишь человека апгрейдиться. — Если хочешь резать свои руки, то пусть каждый твой новый шрам — осознание твоей ошибки. Только проанализировав я разрешаю тебе покалечить себя, что бы больше никогда не допускать таких ошибок. Эндрю уважал Эдгара и был ему благодарен. Бог подарил ему жизнь, а Эдгар шанс полюбить эту жизнь. Виктор самый добрый и теплый человек… о котором они почти ничего не знают. Изначально, он мало о себе говорил, и они все питались понять его ссылаясь на его действия и выражения лица. В нем было что-то загадочное, возможно, он имеет темное прошлое. Эндрю единственный, кто так не считает. Для него Виктор подробный ангелу, чьи действия всегда будут оправданны добром и бескорыстием. Эдгар боялся Виктора. Боялся оставаться с ним один на один. Боялся начать рисовать его. — Я не верю, что бывают такие светлые душой и телом люди. Но вместе с тем, он обожал его в их компании. Вальдену было приятно взглянуть на эту улыбку, на ветром растрёпанные медовые волосы. Он был прост, как банальная книга. Но даже в самой обычной банальной книге может быть страница, которая перевернет весь сюжет в ней. И Вальден боялся, что его мнение о Викторе ложное. Он боялся ошибиться, что его музой был не он. Вместе с этим, Эдгара раздражали книги, сериалы и фильмы, что любил Виктор. — Как примитивно и банально. Ты мог бы читать великолепные романы, пропитанные настоящим искусством. Мог бы читать стоящие энциклопедии и гайдбуки, но ты читаешь… о каких-то глупых переключениях, выдуманных островах и мирах. Когда можно исследовать наш мир, сквозь страницы ценных книг. — Меня душат серые реалии этого мира. — А я думал, что я здесь безнадёжный романтик. Лука любил их всех, не смотря на их страхи, вредные черты характера и мировоззрения. Каждый был дорог по своему, у каждого было ценное место в его жизни. — Мне так нравится есть с вами мороженое, — счастливо смеётся Бальса, — мы можем целый час говорить о науке, а потом просто начать кидаться этими холодными липкими шариками и громко смеяться. — Я ненавижу, когда вы так делаете! — Как всегда дуется Эдгар. — Зато мне нравится потом помогать тебе мыть волосы. — Честно признается Виктор. Пыльные книжные полки, всегда закрытие плотными шторами огромные окна и искусственный свет. Эндрю любил помогать с уборкой Луке, котрый когда находился в лаборатории, то забывал обо всем. Украдкой альбинос смотрел на своего друга, желая когда-то тоже быть таким же преданным любимому делу. Каждый его шрам на теле от электрических разрядов и неуклюжих припаек, был великолепен по своей природе… в отличии от шрамов нанесенных на тело Эндрю собой же или другими людьми. Они были категорически не совместимы, как казалось на первый взгляд. Но атмосфера чего-то общего все же царила в их компании. — Разве у дружбы должны быть объяснения? Общаемся и общаемся, это здорово. — Всегда убеждал их Виктор. Дружба, которая была домом. Спасением. Вдохновением. Вот только они никогда не говорил друг другу об этом. А жаль… В кабинете Эдгара не пахнет канифолью и окна всегда открыты. Зато там пахнет красками, растворами, дорогим парфюмом и чаем. Чай напоминал Эндрю о том, что сегодня придется долго позировать. И они считали, что в дружба это социальный конструкт, где каждый может помочь найти себя, дополнять друг друга, приобрести опыт и знания или же наоборот потерять себя. В этой дружбе друг друга дополняли Эдгар и Лука. Первый всегда напоминал Луке, о том что наука съедает сердце, высушивает характер и зрение. Напоминал картинами и наклейками, что искусство спасет его, успокоит истощавшую душу. И он возвращаясь, весь уставший и голодный, поднимал свой взгляд, чтоб заметить красоту городского пейзажа, что воронкой вертелся вокруг него. Дружба Виктора и Луки была опытом, который заставлял Гранца обращать внимание на факты, доводы. Лука учил его анализировать, рефлексировать и искать истину, там, где блондин терялся. Вместе с этим, Виктор начал обращать внимание на многое, во многом начал разбираться. А сам же Гранц предоставил огромный опыт для Бальсы, в виде ценности слов. Лука раньше не замечал, как пусты были его невыполненные обещания. Как его ложь, которую он использовал совсем не со зла, а с целью отвязаться от вопроса, причиняла вред другим и вредила ему самому. Как он не приходил на встречи, опаздывал, ведь назвал совсем другое время. Недоговаривал, превращал все в шутки. Лука не знал, как искренность и честность могут влиять на дружбу, взаимоотношения и чувства. Он никогда не забудет эти искренние глаза и слова поддержки. Лука никогда не умел и не хотел никого поддерживать, пока не встретил Виктора. Лука никогда не чувствовал, что можно быть важным и кто-то тоже может быть важным. Виктор и Эдгар — та дружба, где каждый что-то теряет от себя. Гранц терял свои предпочтения, когда Эдгар приносил ему свои диски с фильмами, книги и блокноты. Его мир предпочтений был высококлассным, со вкусом и стилем. Крутые фильмы, прекрасные музыкальные композиции и действительно захватывающие книги. Виктору нравилось то, что приносил ему Эдгар. Но вместе с ним он терял то, что ему нравилось. Ведь единственный, с кем он мог разделить свои интересы был Эндрю. Эдгар эгоистично не хотел его слушать. А сам Вальден терял в этой дружбе частичку своего эгоизма, гордыни и мизантропии. Ведь рядом с этим светлым и простым человеком, которого, кажется, может ранить всё, Эдгару приходилось пытаться подбирать слова. Он начал обращать внимание на то, какой вес имеют его слова. Как его действия ранят или исцеляют. Вальден понял, что такое ответственность. Эдгар помогал Эндрю, как и тот ему. Взаимопомощь помогла сблизиться, прочувствовать друг друга. И они оба в глубине души надеялись, что кроме взаимопомощи их и правда связывает дружба. Как бы не были они связаны, каждый имел свое представление о жизни и смерти. Эндрю считал, что смерть избавит от земных мучений. Виктор считал это данностью, которая есть ценой прожитой жизни. Лука считал, что это естественно, как бы грустно не было. И лишь Эдгар боялся смерти, которая может лишить его всего. Виктор и Эдгар сидят на диване в лаборатории Луки, пока тот испытывает новую, подаренную преподавателем, канифоль. Дверь почти срывается с петель, когда в неё влетает Кресс. Он падает на колени, выпуская из рук Новый Завет. Его руки дрожат, а глаза опухшие от слёз. — Нам нужно… в церковь… Нам всем нужно исповедоваться. Мы умрём, если не сделаем этого. — Эндрю, что на тебя нашло?! — почти кричит испуганный Эдгар. — Пришествие… будет пришествие. Мы все умрём в муках, если не пойдем на исповедь. Небо больше не будет синим, трава будет красной. Мне снилось это, мне снилось это почти каждую ночь. Всю неделю. И я просил у Господа ответ. И Он ответил мне. Что мы все умрём, если не пойдем на исповедь… Виктор помог приподняться с пола. Он хотел было обнять альбиноса, но тот лишь потряс его за плечи, все ещё крича, что времени мало. — Я пойду с тобой, только успокойся. — Тихо сказал ему Эдгар. — Вы все должны пойти. — Прости Эндрю, ты же знаешь мое отношение к церкви. — Пожал плечами Лука. Эндрю плакал всю дорогу, крепко держа за руку Эдгара. Второй злился, потому что альбинос нес бред, и он не знал, как успокоить его.***
Здания падают, как домино. Стекла, летящие с горящими ветками, материалом кровли крыш и горящими частями тел. Пожары, которые съедают города, страны и жизни, что ни одни пожарники не остановят. Никто не верил в это, ведь очередным новостям о метеорите, падающим на землю уже давно никто не верит. И это были последние новости об этом. Тот самый четверг, когда обрушилось все. Когда смерть наступила для одного полушария Земли мгновенно, и продолжает съедать пожаром и напастью остальную часть. Кажется, что это страшный сон и хочется попытаться проснуться, но… ты уже не сбежишь от этого в книжки, интернет или свою комнату. Нет книжек, нет связи, нет своей комнаты. Больше нет ничего, кроме догорающего города, сломанных высоток и горы трупов, которые когда-то были мирными жителями, на твоём пути в университет. Эдгар бежит к Виктору домой, потому что тот живёт на окраине, и скорее всего, ещё жив. Он должен быть жив… Шатен находит Виктора во дворе, рядом с горящей собачьей будкой. Блондин трясется, и пытается кричать, но из его рта не слышно ни единого звука. Эдгар просто опускается рядом и пытается сделать слезы, глядя на догорающее тело пса своего друга. — Виктор… Эдгар впервые так обнимает человек, отчаянно и крепко, пуская слёзы и эмоции. На самом деле он ужасно рад, что Виктор жив. Придя в его дом, Эдгар обнаружил, что Виктор не может говорить. Гранц взял в руки блокнот и начал дрожащими руками писать ему о том, как часть метеорита задела будку Уика. Он начал писать что-то о Луке, но так и не закончив предложение, Виктор уронил блокнот и начал беззвучно рыдать. — Нет, подожди…нет… Они сидели несколько часов под столом, обнимая друг друга и вытирая слезы грязной верхней одеждой. Эдгар успокоился первым и утупил свой взгляд на разбросанные листы блокнота Виктора, где предложения были почти нечитабельнными из-за слёз, что почти размыли надписи. «у него должен был быть выпускной» «Вайленг, в той высотке…» «я проходил там днём, но дойти я не смог из-за огня» «той части города больше не существует…» «я больше не могу говорить у меня нет сил» «у меня сорваны голосовые связки» Эдгар поднялся на дрожащих ногах и молча ушел в сторону дома Эндрю. Он был неподалёку от дома Виктора, но ближе к эпицентру событий… Переступая через горящие трупы, от которых кружилась голова и подходил ком рвоты и слёз, он все же добрался быстро и почти без происшествий. Вальден не заметил, как Виктор пошел за ним. «Я тоже волнуюсь за Эндрю» гласила кривая надпись на бумажке перед ним. Часть его дома была заваленная. Виктор выбил стекло на окне, что было в более менее нетронутой части дома и аккуратно полез внутрь. Эдгар наплевав на всё просто запрыгнул за ним, не обращая внимание на то, как распорол руку. Обыскав не заваленную часть, с ужасом, но они не обнаружили Кресса. Виктор пролез сквозь дыру в стене, чтоб оглянуть последнюю комнату. Эдгар долго стоял в тишине, пока не услышал тихий плач где-то за сломанной дверью. Быстро выбив её, он истошно закричал. Эндрю лежал на полу между упавшим на его ноги шкафом и небольшим столом, на котором раньше стоял аквариум. Он разбился о его тело, и сейчас из груди альбиноса торчали несколько огромных и острых стёкол злочастного аквариума. — Прости, Эдгар… я больше не выгляжу так красиво… как раньше. — О чем ты говоришь, замолчи! Не трать силы. Виктор! Эдгар вытаскивает свой телефон, но на ни по прежнему нет связи. Он швыряет его об стену в истерике, понимая, что весь мир рухнул. Он смотрит на свои руки, на которых дорогие кольца. В его кармане лежит кредитка с огромной суммой, но… его богатство не решит ничего. Не воскресит Луку и не излечит эти раны на теле Эндрю. Виктор находит их и быстро что-то пишет в своем блокноте. «я пойду искать помощь. возможно смогу привести врачей» Вальден молча кивает и блондин почти выбегает из комнаты. — Я не хирург, но постараюсь вытянуть из тебя стекло. Руки Вальдена дрожат и его воротит от вида крови. Миллиметр за миллиметром он вытаскивает осколки из бледного и почти холодного тела Кресса. Его красные глаза блестят, но на его лице даже нет эмоций. — Даже если я выживу, я не смогу ходить. Шкаф передавил мне конечности. — Да чёрт с ногами, Эндрю, главное не сдохнуть. Эдгара не хватает надолго и он успевает вытянуть только два осколка из пяти. Отрывая кусок ткани со своей рубашки, парень пытается закрыть ими раны. Он не помнит, как нужно останавливать кровь. Не помнит уроков по первой медицинской помощи. Виктор бродит по улицам на ватных ногах и с болью в спине. Единственные люди, которых он встречал на улице были трупами под ногами. Огромная дымка впереди закрывала обзор, и он понял, что дальше идти бесполезно. Найдя по дороге аптеку, он с надеждой забежал туда, но за прилавком никого не было. Аптекарь даже не взял свой телефон, на котором тоже не было связи. Гранц набрал бинтов, спирта, жгутов и остальных принадлежностей, которые могли бы понадобится. Все ещё не веря в то, как природа зло пошутила над этой планетой. В его голове проскакивали все фильмы и книжки об этом. Тогда это казалось захватывающим и интересным. Но не сейчас… — Не закрывай глаза, слышишь?! — Мне очень холодно, Эдгар. И я хочу спать… А пока я не уснул, я-я хотел бы сказать тебе. Извиниться. Что я так и не смог стать самым лучшим. Красивым и смелым. Но я благодарен тебе, за то, что ты пытался помочь мне. И сейчас, только сейчас я… правда хочу жить. Мне так жаль, что я не ценил свою жизнь раньше. Как было здорово сидеть с вами всеми. Просто существовать. Когда все было хорошо… — Не говори так, вроде прощаешься, — вытер грязным рукавом слёзы Вальден, — я тебе не разрешаю умирать. Виктор скоро придёт и мы поможем тебе. — А где Лука? — Он… — Я понял, можешь не говорить... Они сидят в темноте, потому что электричества больше нет. Как и Луки. Вдали виднеется огонь от пожара, что даёт все же несильное освещение в комнате. У Эндрю уже нет сил разговаривать, а Эдгар со всех сил пытается не упасть в обморок от стресса и потери крови. Только сейчас он замечает, что его рука по локоть в крови: он порезался, когда залезал в выбитое окно. Рана была глубокая и тянулась от ладони до локтя. Виктор приходит поздно, из-за дыма ему сложно было дойти разад быстро. — Простите, я не любил себя и свою жизнь… Господь наказал меня. Кресс закрывает глаза и из последних сил тянется к своему нательному кресту, чтобы сорвать его и вложить в руку Эдгару. — Пусть Господь хранит тебя… Его глаза медленно закрываются, а грудь вздымается все медленнее. Виктор роняет все из рук и нависает над Эндрю, но даже не может ничего сказать. Вырывая стекло из его груди, пытаясь закрыть остальные раны. Виктор понимает, что они не медики, и как минимум, даже не смогут обработать глубокие раны. Альбинос потерял много крови, которая уже засохла под ним на полу. Около получаса они пытались сдвинуть шкаф с его ног, и когда наконец-то получилось — Эдгар наклоняется к Эндрю и проверяет пульс. Парень бледнеет, когда не обнаруживает его. Виктор хрипло что-то говорит глядя на окровавленное тело, когда-то своего друга, из последних сил пытаясь заговорить. Эдгар не выдерживает и теряет сознание, глухо падая на валяющиеся рядом сломанные стулья. Они хоронят Эндрю скромно, во дворе его дома. Вместо красивой могилы Виктор ставит его портрет, нарисованный когда-то Эдгаром. Единственное, о чем сейчас жалеет Вальден — так это о том, что он не успел сказать Луке, как он гордился им. Не успел сказать Эндрю, как он гордился его борьбой с самим собой. Не успел… Он смотрит на Виктора и тоже боится, что не успеет сказать ему, как парень ему дорог. Художник и сам теперь молчит и нервно дёргается, когда ходит. Гранц аккуратно берёт его под руку и тащит к себе домой. Его дом единственное укрытие, которое у них осталось. Дом Эдгара взорвался, когда на него упал горевший спутник сотовой связи, а самому парню повезло, потому что в этот момент он был в парке, что неподалёку от дома Виктора. Каждый день уходит на то, что бы искать остатки еды и лекарства. Из всего города, кажется, остались только они. Пожар продолжается уже пятый день, пожирая остатки магазинов и домов. Они понимают, что скоро огонь дойдет и до них. Виктор, кажется, совсем отчаялся и просто принимает все как есть. Он спокойно засыпает, не боясь, что дым поглотит его. Эдгара же съедает паранойя и страх умереть в любой момент. Он хватается за Виктора, как за последнию золотую жилу. Не выпускает одного из дома, в страхе, что он больше не вернётся. — Я нашёл тут работающий водопровод. Пошли, я помогу помыть тебе волосы? Вальден старался ухаживать за Виктором, который иногда даже отказывался есть. Было так странно и страшно видеть своего друга таким. Знать и понимать, что этот светлый человек больше никогда не улыбнётся. Вряд-ли они смогут прожить вдвоем долго и счастливо, но хотелось сделать всё, чтобы он хотя бы когда-то улыбнулся. Эдгар старался перестать думать, как выжить одному. Теперь ему приходилось думать за двоих. Когда Виктор заболел, Вальдену пришлось выйти в город одному. Среди уже разложившихся трупов и тонн пепла было невозможно ходить. Он надевал по три маски, что бы пепел и трупный запах не мог просочиться. Он и сам бы хотел опустить руки и просто сдаться. Если бы мог. Оказывается, хотеть умереть и умирать по-разному сложно. Эдгар принес лекарства и кое какую еду. Виктор сегодня спал весь день и выглядел немного лучше. «мне кажется, что мы давно не живы. что это все сон, котрый нам сниться. что мы давно вдохнули этот дым, и этот сон — последнее видение» — Лучше бы я сгорел, как и все остальные. Когда еда закончиться или вода. Нам некуда убегать, Виктор. Пожар с северной стороны. С южной огромная дыра… я не знаю её масштабов. На востоке все завалено бывшими высотками, через них не пройти. А на западе горы, которые нам не перейти… Виктор крепко обнимает его и утешительно гладит по спине. Блондин чувствует себя бесполезным и никчёмным. Оставшись вдвоем, все что они могут — это принять смерть. Гранц знает, как Эдгар боится смерти. И каково ему будет, если все же пожар их настигнет. Но и помочь тоже ничем не может. Впервые в жизни он так беспомощен и не может найти выход из ситуации. По ночам Виктору снится смеющийся Лука. По ночам Эдгар просыпался в поту и слезах, потому что чувствовал вину, за смерть Эндрю. В тот день он хотел пригласить его тоже в парк, но… был обижен, за то, что альбинос снова нанес себе пару порезов. Если бы тогда он не так глупо обижался. А если бы Лука остался жив? Этот чертов гений смог бы заново провести электричество. Спасти их. Спасти Землю. Они бы все выжили... остались вчетвером, последние люди на этой планете? Но сейчас он такой же пепел, как и тонна остальных. — О чем ты думаешь, Виктор? «все, о чем я сейчас мечтаю, так это горячий душ и лакричные конфеты :)» Эдгар выдавил из себя подобие улыбки. Виктор оставался Виктором даже сейчас. Клубы дыма заполняют последнее пространство этого города, небо давно не было голубым, а трава зелёной. Эдгар сидел на кухне, крепко обнимая Виктора, понимая, что возможно в последний раз. Пальцы блондина путались в густых отросших волосах Вальдена, пытаясь успокоить хотя бы немного. Если открыть окна, то дым заполнит дом. Пожар настиг их и деваться было некуда. — Мы можем перепрыгнуть на крышу соседнего дома, а потом ещё на несколько влево. Так можем немного оторваться от огня. «у меня не хватит сил перепрыгнуть» — гласит надпись в блокноте. — Я помогу. Перепрыгнуть первую крышу было даже легко. Вторая далась уже сложнее, и Виктор немного поранил ногу. Третья крыша была самой сложной и сам дом был выше того, на котором сейчас они стояли. Первый прыгнул Эдгар, а за ним Виктор. Получилось вроде неплохо, но… только сейчас они заметили, что над ними была горящая многоэтажка. — Чёрт, здесь небезопасно. «думаешь снова прыгать назад?» — Лучше прыгнуть назад, чем случайно сгореть. Умереть в один день, конечно романтичн- Эдгар не успел договорить, когда увидел падающую на них колону свыше. Она, к тому же, была горящей. Быстро оглянувшись назад, он понял, что либо их сейчас сметёт колона, либо… её можно оттолкнуть. Но оттолкнуть колону придется только одному. И упасть с ней вниз тоже. — Я всегда был эгоистом, прости, Виктор. Виктор успел схватить его лишь за ленточку в волосах. Теперь кроме горящего неба, горящей многоэтажки над Гранцом… было ещё и горящее тело его друга, которое падало вниз, вместе с колоной. Противный теплый ветер вместе с кусками гари и пепла врезался в мокрое от слёз лицо Виктора. Он стоял все там же, не находя сил сдвинуться с места. Все что оставалось — лечь на крыше, наблюдая за всемирным пожаром, обнимая тонкую синюю ленту Эдгара, которая пахла его любимыми лакричными конфетами. Их дружба теперь тоже пепел. Закрыв глаза, он почувствовал себя тем маленьким мальчиком, который когда-то увидел горящий дом. Он просто хочется уснуть, надеясь, что этот ужасный сон закончится. Виктор засыпает, там, на крыше, забывая обо всем вокруг. И только голоса его друзей в голове напоминают ему о реальности. «Вечность — это знания» — вспомнились слова Луки. «Вечность — это искусство» — сказал Эдгар в его воспоминаниях. «Вечность — это мы» — однажды сказал Эндрю. И только он был прав.