Почитаем вместе?

      2020-й в основном является катастрофой. Еще не прошло и полгода, а весь мир стоит на ушах. По разным причинам. Что-то постоянно происходит и, к сожалению, это что-то редко оказывается приятным. «Високосный год» — слышится слабое оправдание всему этому хаосу. На связи бабушка Тамары, девчонки, исполнившей роль Джоаны в популярном подростковом сериале. — Тами, я тебя прошу: не пропадай. Я уже у тебя бабуля в возрасте, но все еще в уме, — женщина мягко смеется. — Да, ба, помню, прости. Я просто… — брюнетка прерывается, устремляя взгляд на тестовый документ, появившийся пару минут назад в ее электронной почте. — Тами, что-то случилось? — взволнованно реагирует на такое молчание Миссис Рончесе. — Нет, все в норме. Прислали сценарий к четвертому сезону. Здесь явно больше, чем в прошлом. — Ну вот и славненько. Я вообще бы тебе дала главную роль. Моя малышка, ты такая молодец. Ладно, не буду тебя задерживать, у тебя появились дела поинтереснее, — в ее голосе нет обиды, лишь гордость за такую талантливую внучку. — Спасибо, ба. Будем на связи, — Тамара звучит потерянно, будто она уже и не здесь вовсе. — Целую, — она завершает звонок, на том проводе теперь слышатся гудки.       Этот звук будто сливается с биением сердца темноволосой, таким же нервным, быстрым, неспокойным. Время вырваться из своего маленького мирка, в котором Тамара последние месяцы упорно игнорировала существование «Скама» в своей жизни. Проект многое дал ей. Её фанбаза, вероятно, не была бы такой огромной, не привлеки она к себе внимание. Она превосходный артист, но даже таким нужно сначала засветиться где-то. И у нее получилось. Неизвестно полюбился ли людям персонаж, если бы его сыграл кто-то другой. Что-то в ней есть. То, чего не хватает в других. То, что сносит крышу, заставляет остаться. Словно она пользуется какой-то магией, что невидимыми цепями приковывает к себе взгляды.       Весной они завершат съемки в сериале. Завершат и разойдутся навсегда. Начнут новую эру. Тами думает сделать челку, а Феррейро отрезать волосы по плечи. Это лишь малая часть тех изменений, через которые они пройдут. Самая несущественная для них обеих. Появится больше свободы. Обе погрузятся в развитие своей карьеры. Они отпишутся друг от друга, перестанут видеться, контактировать в соц.сетях. Больше не будет надобности разводить движ перед началом сезона, подогревая интерес зрителей. Больше Ирене не запостит песню Тамары к себе в сториз, а Тами уже не пошутит про гей-панику. И мир не остановится от этого, и не произойдет катастрофы — они просто продолжат жить.       Девушки расстались больше полугода назад, и Тамара наконец движется дальше. Они не оказались судьбой друг для друга. Существует ли вообще этот загадочный вселенский план? Даже если ответ на сей вопрос «да», их линии вряд ли пересекутся еще раз.       Хотите ли вы углубиться в психологию этих отношений? Разобрать на атомы то, чего уже нет? Я буду кратка. Да, они встречались. Это было очевидно для всех: их зажимания у стенки и поцелуи, случайно попадавшие на камеру их коллег по сериалу, их взгляды, слова, прикосновения не оставляли сомнений. Да, для них это было разным. Если Тамара, будучи влюбчивым человеком, кинулась в этот омут с чертями и решила тонуть с улыбкой на лице, то Ирене воспринимала все по-другому. Не подумайте, Тами действительно нравилась ей. Они провели достаточно времени на съемках и подготовке к ним, на репетициях, читках сценария. И Рончесе была другой. У нее была чертовски яркая жизнь, много опыта позади. Возможно Ирене даже влюбилась. Себе она, конечно же, не признается, но… В любом случае она не была готова к этому. Желание сковывать себя узами отношений у нее было такое же, как у ее персонажа в первом сезоне. Ноль. Если уж быть до конца откровенными, с Тами все было иначе: не так, как с бывшими блондинки. Эмоции захватили чуть-чуть сильнее, а ощущения, пусть и на самую малость, были интенсивнее. Может поэтому все так и закончилось?       Тамара иногда думала об этом. Значила ли их связь хоть что-то для Ирене? Теперь уже неважно.       Она смотрит на первую страницу своего сценария. Джоана в больнице, хм… класс, меньше дней на площадке торчать, — крутится в голове мысль. — Во время второго сезона она звонила мне, чтобы почитать сцены вместе. Черт, может позвонить ей?— она качает головой, не верит, что могла додуматься до такого бреда. — Перед третьим мы не созванивались. Но там ведь и Джоаны меньше было? Да и раны свежие еще были, — теперь она кривится из-за драматичных выражений, которые подобрал ее собственный мозг. — Раны? Фу, сколько тебе лет?       Её внутреннюю дискуссию прерывает телефонный звонок. На секунду у нее появляется глупая надежда, что это Ирене. Ну, знаете — «вспомнишь лучик, вот и солнце». Но на экране вибрирующего устройства появляется имя режиссера. — Тамара, добрый день. Мы разослали сценарии. Все дошло? Документ открылся? — Да, конечно. Уже начинаю читать. — Отлично, там у твоего персонажа будут свои отрывки. Представляю уже как рухнет интернет, когда они увидят, — Бегонья говорит о фанатах с широченной улыбкой на лице.       Тамара смеется, только сейчас осознавая как соскучилась по всему этому. Теплый голос Бегоньи возвращал ее к воспоминаниям о втором сезоне. Тогда они часто созванивались и ходили к психологу, чтобы поговорить о ПРЛ ее персонажа, и много общались со съемочной группой. — Есть пара вещей, на которые я хочу услышать ваш с Ирене фидбэк. Там несколько альтернативных вариантов, и я думаю вам будет интересно поучаствовать в принятии решения. Можете с ней это обсудить? — Да, наверно. Мы тогда обсудим, а потом отзвонимся? — Да, так будет удобно, ну или можете приехать в студию. Сценаристы тут в любом случае будут, да и я тоже на месте. — Тогда до связи, — брюнетка завершает звонок.       Телефон оказывается отброшенным на мягкую постель, пока Тамара упирается сжатыми кулаками в стол.       Черт, дернуло же подумать об этом, вот, получай теперь. И лучик, и солнце, — Тамара будто винит себя за те мысли. Стороннему наблюдателю такие действия с ее стороны покажутся бредом, да и сама брюнетка в хороший день посмеялась бы с таких умозаключений. Но сегодня, как и последние несколько недель, она не в лучшем настроении.       Вы когда-нибудь отходили от долгой влюбленности? Была ли это глубокая любовь или лишь сильное увлечение — неважно. Если вы были на этом месте, вам, вероятно, знакомо отсутствие привычного позитива в жизни и чувство опустошенности, окутывающее вас холодным туманом безразличия. У вас будто отобрали наркотик, который занимал пространство ранее, не давал скучать и заполнял мысли. И теперь, стоит человеку остаться одному, эта пустота вновь начинает давить. Это не депрессия, нет. Просто хочется, чтобы кто-то вновь ворвался в голову по полной, ведь тогда ты будешь чувствовать сильнее. В таком состоянии, пусть и с переменным успехом, пребывала Тамара. Она даже лучше стала понимать своего персонажа, ведь в последнее время ее, как она сама выражалась, штырило по-Джоановски.       Она позвонит Ирене позже. Сейчас она сделает кое-что очень несвойственное ей… Пойдет на пробежку. В Мадриде сейчас шесть вечера: идти цеплять кого-то в клубе еще рано, к тому же это не совсем в ее стиле. Она могла бы, но нужно ли? Поэтому она одевается, наливает бутылку воды и выходит на набережную. Река Мансанарес небольшая в географических масштабах, но легкоатлета-новичка явно устроит. Тамаре стоит скинуть то небольшое напряжение, невольно появившееся из-за произошедшего сегодня. У нее на уме были и другие способы сделать это, но к тем методам она предпочитает прибегнуть, когда будет находиться в правильном расположении духа.       Спустя сорок минут бега девушка замедляется и переходит на шаг. Она делает пару жадных глотков из бутылки, нетронутой ранее. Во время сегодняшней тренировки она словно оказалась в состоянии транса: казалось, что мыслей в голове одновременно и много, и ничтожно мало. Тамара удивленно оглядывается по сторонам: она забежала далеко и едва узнает окружающую ее местность.       Лежа в постели дома, она наконец приступает к полноценному чтению сценария. На часах восемь, и кружка горячего шоколада стоит на столе у кровати, создавая ощущение невероятного спокойствия и уюта. В этом моменте хочется раствориться, продлить его и жить так, пока не станет скучно. Однако такая стабильность приносит Рончесе счастье лишь когда появляется в ее жизни в маленьких дозах. Как перерыв от бешено несущегося времени. И словно в подтверждение этому, комната вновь наполняется звуками мелодии звонка телефона. Тамара тянется рукой к столу, пытается нащупать устройство, не вставая с постели.       Черт, это Ирене. В этот раз действительно она. — Привет, — слышится неуверенный голос. Тами так давно не слышала ее. — Хэй. Как там жабьи дела? — Ты когда-нибудь уймешься? — через улыбку говорит Феррейро. Ей на самом деле приятно, что некоторые вещи все же не меняются. — Полагаю, Бегонья и тебе звонила? — Да, я подумала: может почитаем вместе, как раньше?       Ага, значит, не только я ностальгирую… — Только если ты прочитаешь мне то, чего нет в моем. Хочу спойлеров, — на лице появляется хитрая улыбка, прямо как в старые добрые. — По рукам. Но сначала может конкретно нашу часть обсудим?

***

      Они говорят по телефону уже около часа. Странно, но иногда их разговор прерывается на какие-то рандомные истории из жизни, так или иначе напоминающие происходящее в сериале. Будто они две старые подруги, что решили просто поболтать за кружкой чая. —А вот это уже горячо. У нас же вроде рейтинг низкий был, — смеется Ирене. — Подожди, где ты? Я походу еще не дочитала до этого. — Я там, где мы остановились. Ты страницу посеяла? — Просто прочитай уже, что там. — Наверно насчет этого Бегонья и звонила. «Кристина теряет самообладание из-за реакции ее матери, поворачивается к Джоане и страстно целует ее перед родственниками», — цитирует написанное блондинка. — Тут еще пометка с вопросом: «язык?», — девушка моментально краснеет, понимая, о чем идет речь.       Тамара на секунду зависает, перестает перебирать листы бумаги с уже напечатанным текстом. В голову приходит ее разговор с режиссером, когда та предположила, что можно снять более откровенную сцену в четвертом сезоне. Феррейро уже будет совершеннолетняя, да и персонажи будут старше. Они обсуждали это давно и в отсутствие Ирене, и сейчас брюнетке кажется это диким. Тамара находит несчастный лист с текстом, но все еще молчит, переваривая информацию. Читает, разглядывает пометки сценаристов, думает, представляет.       Она соскучилась по ее губам. По ее мягкой улыбке и взгляду. Или это была Крис? Не суть. Она так скучает по ней. По ее телу, по тому, как идеально они подходили друг другу: как минимум на физическом уровне. И тогда она детально начинает продумывать сцену для их персонажей. Тами может спрятаться за это, сказать, что это лишь для роли, и эти оправдания дадут ей разрешение продолжить. Продолжить мечтать о ней. Мечтать о близости, о том, как ее мягкие руки пройдутся по ребрам брюнетки, задерут и снимут футболку. Возбуждение накатывает волной, принуждает забыть обо всем и укутаться в этом обволакивающем ощущении. — Ауу, ты жива там? — голос Ирене все же пробивается сквозь помутнение в сознании брюнетки. — Да-да, я на месте, — хриплый ответ, за которым следует кашель.       Блять, сколько времени прошло? Видимо воздержание от плотских утех хреново на меня влияет, — хмурится Тамара, убирая руку с живота.       Конечно же, она скинет все на долгое отсутствие секса в последние месяцы. Но правда в том, что в голове она уже успела раздеть девушку и почти пошла дальше, если бы не… — Так вот, они походу хотят затронуть тему нашей личной жизни. Надо обсудить, насколько далеко мы пойдем с этой сюжеткой. Понятно, что Крис расскажет родителям, у Джоаны свои проблемы будут с ПРЛ, но это типа отдельное. Они уже в первой серии намек сделали на секс на пляже, и… — Что прости? — А, точно, у тебя этого нет. Ну, там короче они все обсуждают секс в первом отрывке, и Крис такая: «вот в порно секс на пляже — заебись, а в реальности — это другое», — имитируя голос Сото, рассказывает блондинка. — Ооо, так вот оно как. Смотрю, они решили все-таки покормить фанатов. — Это уже вроде как нам решать. — Ты хочешь этого? — Тамара и сама не замечает как затаила дыхание, ожидая ответ на заданный вопрос. — Думаю, они хотят, — не понятно о ком уже идет речь: фанаты или создатели сериала. — Тогда, наверно, стоит сделать это? Ты уверена? Слушай, ты же знаешь, Бегонья заставлять не станет. — Ты меня отговариваешь что ли? Ты не хочешь? — Я буду счастлива посмотреть на то, как люди будут биться в истерике, когда увидят. Игра стоит свеч. — Хорошо, — смеется Ирене. — Полагаю, нам стоит обсудить это. — На таких сценах обычно присутствует координатор, я правильно понимаю? — Да, он должен быть. Но они же наверно хотят знать наши границы, где там, я не знаю, комфорт заканчивается и т.д и т.п. — С тобой я могу хоть порнозвездой стать, — ухмыляется брюнетка. — Ха-ха-ха, — саркастично отзывается девушка, — я серьезно вообще-то.       Сейчас у обеих появляется чувство, что они и не расходились вовсе. Разговор идет так спокойно, будто они всегда были вместе, будто обсуждать такое абсолютно нормально для них. И одновременно с этим, лишь одна мысль о предстоящем будоражит, заводит и заставляет организм выдать ответную реакцию.       Давай, Тами, успокойся. Юмор поможет. Да-да, точно, надо отвлечься. — Что ж, если серьезно, мне кажется, в нас обеих течет жилка звезд взрослого кино, поэтому можно и координатора нахрен послать. Я серьезно, он же вообще может натуралом оказаться. Как он сцену то ставить будет? — Рончесе, ты идиотка, но в этом есть доля правды. — Ну так, я умная идиотка.       Они обе замолкают, снова возвращаясь к мыслям о сцене. В своей голове Тамара уже несколько раз пришла к разрядке, ну и уж точно представила отрывок в деталях. Она давно это сделала. Еще во втором сезоне они обсуждали это, и она знала, что делать. Уже тогда. Собственная рука неосознанно вновь пробирается под майку и в этот раз успевает подняться выше, дотронуться груди. Брюнетка закрывает глаза, в телефоне пока слышен лишь слабый шум ноутбука Ирене. Для них это в порядке вещей — «повисеть на линии», с включенным звонком, но молчанием по оба конца. Ирене сейчас тоже в мыслях, думает о том, как и когда это лучше сделать, оставляет свои пометки рядом с выделенным текстом сценаристов, рядом с каждым вопросиком.       Это займет у нее время, я должна успеть. К черту.       Телефон все еще в руках брюнетки, но мозг перестает работать и уступает другому месту. Девушка облизывает два пальца и возвращает руку к груди, обхватывает фалангами сосок и чуть оттягивает его. Так делала Ирене. А с закрытыми глазами можно притвориться, что она и сейчас здесь. Рука очерчивает второй сосок, переходит на ребра, низ живота, пытается поцарапать. У брюнетки ногти короче, и так же, как это делала Ирене не получается, но она пробует. Хоть как-то. Ей так нравилось, когда та играла с огнем. Этот тонкий баланс наслаждения и боли Феррейро соблюдала превосходно. Пальцы проникают под резинку нижнего белья, так близко, но не двигаются. Она мучает сама себя, ведь это то, что сделала бы… — С языком? — нарушает молчание блондинка. — Что? — она отвечает на выдохе, пытаясь держать себя в руках. — Сцена, где Крис хочет родителей выбесить. Тут пометка с вопросиком. Ты не против? — Звучит отлично, — она вкладывает в свой голос максимум непринужденности, и, кажется, это работает.       Это должно было привести ее в чувство, заставить остановиться, но присущая Ирене хрипотца в голосе лишь разжигает еще больше, подталкивает продолжать. Именно так она и делает. Указательный палец размашисто всей поверхностью делает движение между мокрыми складками. Кровь в венах кипит, а лицо становится красным, и девушка поджимает подбородок к области ключицы. Она добавляет второй палец, все еще не входя внутрь, даже не прикасаясь толком к клитору, разводит половые губы в стороны. Ей нужно больше. В голове всплывает множество образов: она в точности помнит каждый изгиб, каждый вздох блондинки. Помнит последовательность действий, которыми она доводила ее до состояния изнеможения, когда шумные стоны сменялись немыми криками. Помнит запах ее парфюма вперемешку с ее естественным, в котором хотелось утонуть как в том чертовом бассейне из сериала. Кончиком указательного пальца девушка, наконец, прикасается к чувствительному пучку нервов. Она шумно выдыхает, отстраняя телефон подальше от уха. Ирене же этот выдох распознает как усталость и решает, что ей нужно поторопиться: — Я готова обсудить свой вариант, — виноватым голосом выдает она. — Давай, — Тами опускает голову обратно на подушку, пытается набрать в легкие воздуха. Но теперь она не сможет остановиться, даже если светловолосая догадается. Она уже пересекла границу, где ее волновали приличия.       Она слушает, но смысл слов различает слабо. Хриплый голос, исходящий из динамиков телефона, возбуждает до невозможного, и Рончесе возобновляет работу пальца, мягко и мучительно медленно наращивая темп. Дыхание становится тяжелым, когда она очерчивает круговым движением клитор и поддается бедрами вперед. Тамара неосознанно повышает уровень разврата: широко раздвигает ноги, пододвигая пятки ближе к себе и ускоряясь. Как раз тогда с ее губ слетает первый тихий стон. — Ты в порядке?       В ответ на свою реплику Феррейро слышит лишь громкое сопение и протяжный выдох, почти перешедший в стон. Она узнаёт этот звук. Сначала она отгоняет от себя мысль о таком, но потом вспоминает фетиши брюнетки и понимает, что этот вполне вписывается в общую картину симпатий со стороны Тамары. Окончательной каплей в чашу уверенности в происходящем становится еще один полувыдох-полустон. Ирене соврет, если скажет, что не скучала по своей бывшей и что это маленькое происшествие не заводит ее. —Тами? — Не останавливайся, — ей сейчас так нужен ее голос. — Пожалуйста.       Ирене, все еще в растерянности, продолжает свою речь на тему их пары в сериале. Для Рончесе она готова притвориться, что ничего не поняла.       Тамара тем временем уже почти скулит от раздражения. Никогда еще ей не было так трудно прийти к разрядке. Такое ощущение, что чем больше она усиливает стимуляции, тем еще больше просит ее тело. Ирене перестала говорить с минуту назад, но она все еще здесь… сама не понимает зачем. Она слышит напряженные выдохи, что брюнетка пытается сдерживать, слышит шуршание одеяла, слышит, как иногда часть бумаг валится на пол. — Не молчи, — выдавливает из себя брюнетка. — Тами… — Помоги мне, я не могу, — она понимает, что Ирене умная девочка, она точно уже обо всем догадалась. — Блять, — это не стон наслаждения, не победный крик. Это слово человека, который только что сдался. Это белый флаг, поднятый в знак капитуляции, мольба о помощи, потому что еще немного — и она сойдет с ума от неудовлетворенного желания, от собственных мыслей и маленького чертика на ее плече, что неустанно твердит о том, какая она жалкая. — Тшш, расслабься, — шепчет Ирене. — Я буду здесь. — Не могу, — еще чуть-чуть и, кажется, она заплачет из-за беспомощности. — Отпусти, — снова этот хриплый низкий голос. — Помнишь концерт в Барселоне? Тебе было хорошо тогда? — Даа-ах. — Нас чуть не застукали прям в самом разгаре действа, — глухой смешок доносится из телефона. — Мои пальцы явно были непозволительно глубоко для того общественного места.       Средний палец Рончесе оказывается очень близко к влажному входу и впоследствии погружается внутрь. — Перестань сдерживаться, Тами. Это было уместно тогда, а не сейчас. Ты так мило стонала, кто бы мог подумать, что ты такой пассив, — сквозь хитрую улыбку шелестит девушка.       Она знает правила. Если не делать то, что просит Феррейро, все закончится слишком быстро. И она наконец отпускает себя, отдается этому полностью и безоговорочно. Позволяет себе дышать, двигается резко, грубо трахает себя, думая о ней. Все как в тумане: есть только она и эти редкие, разбивающиеся о стены стоны, хлюпающие звуки и глубокий, мягкий голос, проникающий в каждую клетку, несущийся по венам с бешеной скоростью, воспламеняя все, что находится рядом.       Два пальца с легкостью скользят внутри, и ей кажется, что она сейчас взорвется от микса из стыда и переизбытка эмоций. Голова пустая, девушка не может угнаться за собственными мыслями и концентрируется на ощущениях. Ирене продолжает путешествие по различным воспоминаниям из Барселоны. Ей не нужно говорить пошлости, чтобы довести брюнетку, достаточно просто не молчать. Стать белым шумом, еле различимым, но таким необходимым. — Дыши, Тами. Сейчас, давай.       Брюнетка выпускает телефон, оставляет его одиноко лежать рядом с ухом. Левая рука тоже опускается вниз и одного прикосновения к клитору хватает, чтобы громкий стон слетел с уст Рончесе. Она надавливает сильнее, и это перебрасывает ее за черту наслаждения. Тамара дергается всем телом, корпус которого на долю секунды частично подымается над поверхностью кровати, почти вскрикивает, но вовремя замечает это и утыкается лицом в подушку. Оргазм кроет похлеще любого наркотика, придуманного человечеством, и образ Ирене, как гребаное наваждение, вновь появляется перед глазами.       Сбивчивое дыхание грозится перейти в истерический плач, и Тамара, не сказав и слова, завершает звонок, отбрасывая телефон опасно близко к рабочему столу. Глаза слезятся и она решает, что этот «Високосный год» — ее личная ебанная катастрофа.