Миллионы людей не заменят тебя.

      Шли дни. Недели. Тей чувствовал себя странно, как будто обманутым. Они вместе, они пара, но старший ломал все представления об отношениях. Он был открыт, нежен, ласков и очень тактилен. Когда они вместе, его не смущало присутствие посторонних. Он постоянно касался младшего, обнимал, прислонялся. Если между ними было расстояние, то взгляд Пи не отрывался от Тея ни на секунду. Стоило, кому нибудь подойти к Нонгу, будь то однокурсник за советом, молодая преподавательница с очередным заданием, или группа фанаток (Тей был очень популярен), взгляд Ена темнел, он каменел и выражение его лица не сулило нарушившему границу ничего хорошего. Пи был ревнив. Все это в купе было приятно и понятно, но то, как старший вел себя дома, когда они оставались наедине, когда Тей не мог дождаться, что Ен проявит инициативу, и они двинуться дальше, Пи, как будто подменяли. Они обнимались, с упоением целовались, но дальше – стоп. Ен уходил. В прямом смысле. Он или срывался в душ, или, под предлогом, что им надо поесть, попить, или еще чего, покидал спальню, или, вдруг вспомнив о недоделанном задании, садился заниматься. Все что угодно, но ничего даже отдаленно напоминающего сексуальные отношения. Тей пытался, видят Боги, он пытался. Его ласки могли расшевелить даже труп, но не упрямого Пи. Младший пытался проникнуть за любимым в душ, но дверь всегда захлопывалась, прямо перед носом и щелкала замком. Он даже написал целую кучу сообщений такого скабрёзного характера, что любой половозрелый мужчина, получив их, утащил бы его в ближайшее уединенное место и отымел бы и в хвост и в гриву. Ничего. Ноль. Даже знака, что он это получил. Тей начал нервничать, вдруг это последствия травмы? Ну нет, какие последствия, когда почти каждое утро, если младший первый просыпался в объятиях Пи, то он совершенно четко чувствовал его желание. Тей бы еще понял, если бы это была какая-то фобия, после его болезни все могло произойти, но проштудировав интернет, понял – не подходит. При фобии не просто боятся физического контакта, но и разговоров про ЭТО, а у них с Пи была одна очень занимательная беседа, даже воспоминание о ней вызывало у Тея неудержимую улыбку. Это произошло, когда они только начали официально встречаться. Через несколько дней после их первого свидания. Они сидели в саду у дома семьи Камчисават. Два легких ротанговых кресла стояли так, что старший мог держать Нонга за руку, перебирая длинные, тонкие пальцы и нежно гладя ладонь. Беседа была ни о чем, они шутили, поддразнивали друг друга, рассказывали смешные истории из детства и юности. Вдруг Ен посерьезнел. - Знаешь, я давно хотел тебя спросить… - М? - Расскажи мне, у тебя до меня много было парней? - Двое. - И? - Что и? - Ты с ними расстался? - Нет, зачем? Так веселее, ты третий в моем гареме. - Что??? - Ен, я тебя умоляю, думай перед тем, как говорить, твоя несдержанность тебя погубит! Ну что ты спросил? А? - Ой, прости, вот дурак то! Я не так спросил. Почему ты с ними расстался? Никогда не поверю, что на всем свете есть хоть один кретин, который бы смог бросить тебя. Вот не факт – пронеслось в голове Тея – Неизвестно, что будет, когда ты все вспомнишь. - С ними было до смерти скучно. Красивая внешность, а внутри пустыня. В голове только секс и собственное эго. А у тебя были парни? - Да, было тоже несколько, но так, ничего серьезного, физиология. - Давно? - Угу, еще в старшей школе. Помолчали. Подошедшая прислуга поставила на садовый столик фрукты и воду. Тей улыбнулся – какая заботливая мама. - О чем задумался, Пи? - Не знаю, стоит ли об этом… - Пи, я же говорил тебе. Ты можешь спросить что угодно, если вопрос касается меня. Я отвечу. - Какими были твои отношения? Нет. Не так. Они всегда были доминантны? - А, вот в чем дело. Ты хочешь знать, что я предпочитаю? Я универсал, как и любой нормальный человек, те, кто решает, что он актив, и никогда не будет снизу, лишает себя удивительных ощущений. - Но… - Давай я тебе объясню. Простой пример. Сколько раз ты кончаешь за один заход? - Один. - Правильно, потому, что ты надел на себя роль актива. Твоя прерогатива – заботиться о партнере, обхаживать его, ни в коем случае не доставить ему неприятных ощущений. - Да. - Вот. Идем дальше. Если партнер опытный, а чувства присутствуют, то пасс может кончить только от предварительных ласк. Это раз. Потом минет. Это два. После подготовка, при тех же условиях о партнерах, очень вероятен номер три. Ну и сам акт, опять же, если секс постоянный, то актив сдерживается и старается доставить партнеру все удовольствия, то вполне возможен не только четыре, но и пять. Подведем итог. Четыре или пять оргазмов, сметающих крышу напрочь против одного, ну такого себе. Не слишком ли большая разница, ради призрачной возможности почувствовать себя «доминантой»? - Ох… А я ни разу не пробовал… Да и не было у меня таких отношений, что бы кто то предложил. - Ну, какие твои годы! Парни расхохотались. Тей надеялся, что после такой подробной «лекции», Ен попросит его воплотить это в жизнь, но не тут-то было. Ничего. От слова совсем. Непонимание и обида копились. Тут подступили экзамены. Нельзя было допустить, что бы непристойные мысли о старшем и почти не спадающее возбуждение помешало перейти на следующий курс. Нужен был тайм-аут, но как договориться с Пи, который даже мысли не допускал, что Тей будет, где то, не с ним. Поговорив с мамой, постановили пойти на хитрость. Госпожа Камчисават решила, что все- таки надо лечь на обследование, здоровье ее, в последнее время, беспокоило всю семью, а присутствие единственного горячо любимого сына, ей будет необходимо. Против такого Ен ничего не мог возразить. Они расстались на долгих две недели. Виделись мельком, говорили только по телефону. Очень скучали оба. Ен совсем извелся за эти две недели. Ему вроде было легче физически, когда вечного раздражителя в виде Нонга не было рядом, но как же тяжело душевно! Все это время, как они стали встречаться, он мучительно выискивал любой предлог, что бы не сорваться. Он убегал от одного намека на интим, как целомудренная школьница. В голове постоянно гремело набатом: НЕЛЬЗЯ!!! У тебя так уже было, ты проиграл, ты нанес обиду, ты сделал больно! И сам потом страдал, нельзя! Сделать младшему больно – это табу. Буду страдать сам, но не допущу! Он настолько был уверен в своем решении, что даже не подумал о чувствах Тея, даже не видел очевидных намеков. Страх причинить боль, обидеть затмевал все. За две недели, что были врозь, Ен почти не спал – отвык спать один, не мучился от страха одиночества, почти прошло, просто лежал и смотрел в потолок, или листал на телефоне фотографии Нонга. Когда прошла половина срока, вдруг в голову пришла мысль – сделать любимому сюрприз. Десять дней отдыха после экзаменов, это было бы здорово. Надо было обдумать и подготовиться. И вот свершилось! Экзамены сданы. Маму Тея выписывают. Сюрприз продуман и подготовлен. Ен ждал у дверей больницы. В руках букет цветов и большая коробка с десертами для мамы любимого. Он переминался с ноги на ногу от нетерпения уже в течение четверти часа, когда дверь открылась и из нее вышла госпожа Камчисават. Одна. - Мама! С выздоровлением! Я так рад Вас видеть! Ен бросился навстречу, поцеловал руки, вручил подарки. Его уже ощутимо потряхивало. - Здравствуй, милый! Ну-ну, не нервничай так, сейчас он выйдет, только бумаги оформит. Дверь больницы вновь разошлась, открываясь, и выпустила Тея. Будда, вот он! Наконец то! Аааа, какой он красивый! МОЙ! Иди ко мне, быстрее, сейчас! – мысли бились, руки дрожали, дыхание стало хриплым. Ен бросил умоляющий взгляд на маму Тея. - Беги уже – мама улыбнулась, она все понимала. Он рванулся так, что ноги едва поспевали за телом и вытянутыми вперед руками. Преодолев разделяющее их расстояние за доли секунды, Ен обнял любимого, прижал к груди так сильно, что для того, что бы расцепить их понадобилась бы специальная техника. Отстранился. Вгляделся в родное лицо. Опять прижал к себе. - Как я люблю тебя! Как я скучал! Не отпущу больше никуда, ты мой, понимаешь? Только мой! Пришью к себе и будем сиамскими близнецами. Никуда больше не уйдешь! Он зацеловывал Тея, не давая тому вздохнуть, обнимая так, что трещали ребра. - Тише, тише, милый мой, родной мой, успокойся, я тут, никуда не уйду! Пойдем, мама ждет. Ен еще пару секунд постоял, обнимая, надышался любимым запахом, и наконец, отпустил. Госпожа Камчисават смеялась, глядя на них, так ее радовало счастье мальчиков. - Езжайте-ка вы домой, дети, вот уже дядюшка Фу подъехал, он меня отвезет, папа встретит, а вам надо побыть вдвоем. - Спасибо, мама, берегите себя! – «Вай» Ена был самым почтительным. Они поцеловали женщину в обе щеки, и, взявшись за руки, пошли к машине. Когда время в пути превысило два часа, а у Тея уже болели губы, он все таки решил узнать, куда это они направляются? - Это мой сюрприз, мой подарок тебе, малыш. - О, и куда, все же? - Первая остановка в Паттайе, так что, отдыхай пока. - Хорошо, только я же ничего с собой не взял? - Вот уж об этом можешь не беспокоиться, у нас будет все, что нам понадобится. Тей поерзал, устраиваясь, привалился к теплому боку Пи и задремал. Проснулся он, когда почувствовал, что его усаживают на что-то неудобное и неустойчивое. Вокруг сгущались сумерки, и кроме тускло блестевшей воды, вокруг не было ничего видно. - Что это, Пи Ен, где мы? - На лодке. Тей потер глаза, и рассмотрел, что сидят они на скамейке, на корме большой моторной лодки, которая, резво рассекая волну, мчит их неизвестно куда. Да ему и не было интересно куда, больше интересовал вопрос – когда? Когда это закончится? У Тея с детства возникала морская болезнь на любом виде водного транспорта. Его укачивало даже на понтонных мостках. И сейчас он радовал Пи светло зеленым цветом лица, и приступами подступающей тошноты. Хорошо, что он проспал полдороги, и ничего не ел, а то было бы еще хуже. - Ох, прости, малыш, я не знал, я не подумал! - Ничего, не страшно, сколько нам еще ехать? - Около часа, может чуть меньше, прости. - Угу, я потерплю, ты же не виноват. - Виноват, почему ты обо мне все знаешь, а я не удосужился даже поинтересоваться, прости. Через час, когда они пришвартовались к причалу, Тей был так измучен, что не смог даже сам идти, пришлось Ену нести его до спальни. Младший провалился в сон, как в обморок, он не слышал и не чувствовал, как Пи переодел его, обтер влажным полотенцем, и заснул рядом, даже побоявшись обнять своего несчастного Нонга. Утро порадовало парней яркими лучами, падавшими прямо на подушки, они вечером не закрыли шторы. И если от света можно было прикрыться рукой, или натянуть на голову одеяло, то от жары было не спрятаться, про кондиционер тоже никто не вспомнил. Старший тяжело вздохнул, и отодвинулся от своей «обезьянки», Тей, как обычно, обвивал Ена всеми конечностями. Пи встал, задернул плотные шторы и настроил кондиционер – пусть младший еще поспит, вчера он был совсем слаб. Первым делом, он позвонил в дом Камчисават, узнал, встала ли госпожа, и получив утвердительный ответ, набрал номер мамы любимого. - Здравствуйте мама! - Здравствуй сынок, как вы там? - Я опять сделал глупость, я не сказал Вам, что место, где мы будем, находится на острове, я не подумал. - Ох, милый, Тей… - Да, мама, он страдал всю дорогу, а потом был так слаб, что не мог сам идти, простите меня. - Ничего, дорогой, не переживай, это уже в прошлом, теперь послушай меня. И госпожа Камчисават подробно рассказала «старшему сыну», все, что надо предпринять, когда младший проснется. В одной из комнат он обнаружил шкаф, открыв который, обомлел. Это была «аптечка», но какая! Два отделения шкафа занимали полки с подсветкой, на которых выстроились коробочки со всевозможными лекарствами, баночки и бутылочки, блистеры и дозаторы. Чего тут только не было – от витаминов, до наборов для простейших операций. Третье отделение было небольшим холодильником с ампулами и различными препаратами, которые должны находиться в холоде. На дверцах шкафа висела подробная инструкция, где и какое лекарство лежит. Так что Ену не понадобилось много времени, что бы найти нужное. После он отправился на кухню. Надо было накормить Тея и напоить лечебным чаем. Ен часто оставался один, и, несмотря на старания повара и кухарок, очень любил побаловать себя, чем-нибудь этаким. Он хорошо готовил, и очень гордился этим. Приготовив младшему бульон с гренками и заварив чай на травах, он пошел будить свое чудо. Тей еще спал, найдя старшему замену в виде скомканного одеяла и пары подушек, которые и обнимал самозабвенно. Поставив поднос с едой на прикроватную тумбочку, Ен наклонился и поцеловал любимого, тот зашевелился, открыл глаза и потянулся с ответным поцелуем. - Как ты, малыш? - Вроде все хорошо, Пи. - Вот лекарство, выпей, потом буду тебя кормить, а то не поел один день, и вон, скоро зубы сквозь щеки будут видны. - Фууу, Пи! - Что фу, ешь давай, не разговаривай! После завтрака, они помыли посуду, впрочем, мыл только старший, а Тей стоял сзади него, и обнимал Своего Пи. Сидеть на прогретой солнцем веранде, на ротанговых шезлонгах, в тени полосатого тента было просто великолепно! Тей отпил сока из запотевшего стакана, и повернулся к Пи. - Ну, я слушаю. - Десять дней на острове, где кроме нас никого, прекрасный отдых после напряженной учебы, нет? Тей прикрыл глаза, обдумал, улыбнулся. - Знаешь, рядом с тобой, я чувствую себя девчонкой. И не могу сказать, что это мне нравится. - Перестань, ну какая из тебя девчонка, ты парень, МОЙ парень. - Твой, твой, что делать то будем? Купаться? Или пойдем обед готовить? Если нет никого, надо самим не умереть с голоду. - Обед позже, море тоже никуда не денется, я хочу показать тебе одно место, тебе должно понравиться. Ен поднялся на ноги и протянул руку, младший с улыбкой принял помощь, и последовал за любимым в сторону густых зарослей. Идти было несложно, широкая тропа, по сторонам которой росли нежные, поразительно ароматные плюмерии, наводили на мысль об искусственности дорожки. Им, жителям мегаполиса, буйство красок тропического леса, было непривычно, и утомляло глаза. Тропинка вела в тенистую глубину леса, как вдруг Ен остановился и попросил Тея закрыть глаза и не подглядывать. Он повел парня за руку еще несколько метров, тропа повернула, еще пару шагов, и старший поставил Нонга перед собой, мягко взяв за плечи. - Открывай! Тей открыл глаза, и задохнулся, от восхищения. Небольшая поляна упиралась в отвесную скалу, где то в два человеческих роста, с которой с тихим плеском падал поток воды, то ли крупного ручья, то ли малой речушки. Вода собиралась внизу в почти идеально круглую чашу озерца, и была так кристально чиста, что видны мельчайшие камушки на дне, обманывая взгляд своей глубиной. - Ох… - Красиво? - Нет, это неправильное слово. Я не знаю, как это назвать, даже во сне такое не увидишь! Тей в восторге смотрел на старшего. Тот ласково ему улыбался. - Искупаемся? - Пи, как можно, это как святой источник. - Глупости, пойдем! Они скинули рубашки и шорты, и пошли в воду. Несмотря на жару, вода оказалась пронзительно холодной, но тело быстро привыкло. Парни плавали, баловались, брызгая друг в друга водой, и счастливо смеялись. Тей запыхался, стоял в воде, которая ласково оглаживала его плечи и смотрел на Пи. Его любимый был прекрасен! Тело сильное, но аккуратное и тонкое, плавно очерченные мускулы покрывали торс, складываясь в четкие кубики пресса и сходясь двумя крыльями косых мышц под пояс боксеров. А руки! Руки Ена давно стали фетишем для Тея. Тонкие, длинные музыкальные пальцы, узкие восхитительные кисти, переплетение вен, под полупрозрачной кожей. Взгляд на все это вызывал дрожь и заставлял рот пересыхать. Тей подошел к любимому, прижался со спины, обхватив за талию. Ен взял руки младшего в свои, поцеловал пальчики и, выпустив, отплыл подальше. Будда, больше нет сил терпеть! Ну за что? Почему? Зачем тогда это все? Я не буду ему ни другом, ни братом! Надо заканчивать эту комедию. Драму? Фарс? Не могу больше! Не хочу! Тей зажмурился, сжал пальцы в кулаки, чуть постоял, потом развернулся и вышел из воды. Сел на траву. Закинул голову вверх, стараясь удержать слезы – нельзя, что бы Пи видел его слабость. Ен вышел почти следом. Сел рядом, смотрел обеспокоенно. - Что случилось, малыш? Тебе нехорошо? - Нам надо поговорить, Пи. Понимаешь, я больше так не могу, не хочу. - Да, что произошло, ты меня пугаешь! - Ты совсем меня не хочешь? Не могу быть рядом с тобой и не нужным тебе. Отпусти меня, Пи. Я с ума схожу каждый день, я смотрю на тебя ночью и повторяю себе – ты ему не нужен! Это так больно, Пи! Я так больше не хочу! - Боги, Тей! Что ты себе напридумывал? Я так хочу тебя, что мне больно даже смотреть на тебя, я постоянно хожу возбужденным. Мастурбация уже не помогает, а смысл? Как только увижу тебя, здравствуйте, готов. - Зачем же ты мучаешь меня и себя, Пи? - Я не могу!!! В голове постоянно мысль, что так уже было, что я все испортил своей похотью. Не помню когда, где, с кем. Но я причинил боль и потерял кого то. Ну как я могу потерять еще и тебя? - Любимый, посмотри на меня! Ен, я не мальчик! Ты отлично знаешь, что ты у меня не первый. Если у нас что-то будет, то только по нашему обоюдному согласию, потому, что в противном случае, я смогу за себя постоять. Ты просто не сможешь причинить мне боль, ни какую, потому, что я люблю тебя, родной мой! Выброси из головы весь этот вздор, и поцелуй меня. Я не могу больше ждать! Ен накинулся жадно. Поцелуй был резок и горяч. Язык хозяйничал во рту Тея собственнически, вылизывая все, до чего мог дотянуться. Когда воздух в легких закончился, стал обцеловывать лицо, шею, уши. От такого напора Тея вело, хотя особо приятно не было. Он понимал, что это все от длительного воздержания и долго не продлится. У них есть впереди время, они все успеют, а сейчас можно и потерпеть. А Ен уже спустился ниже и прикусывал ключицы, оставляя свои метки, ниже, ниже, он тоже не мог терпеть и не мог задерживаться на чем-то долго, иначе не успеет дойти до самого главного. Наконец Тей почувствовал, как сильные нетерпеливые пальцы обхватили его естество. Он так долго этого ждал, что теперь боялся опозориться и кончить только от этих прикосновений. Всю свою волю и выдержку он направил на то, что бы отсрочить, продержаться хоть чуть-чуть. Когда член опалило горячее дыхание, а теплый язык прошелся по головке, задевая кончиком уздечку, Тей застонал, чувствуя свое поражение – не сможет, не вытерпит! - Ен… я не могу… я сейчас… Старший втянул его член до самого конца, но успел сделать всего пару движений, когда терпкая солоноватая жидкость ударила в горло, заставляя и его тело дернуться в судороге оргазма. Они лежали отдыхая в объятиях друг друга, не переживая, что все произошло так быстро и несуразно. Теперь все будет хорошо, они все наверстают, некуда торопиться. Ен захихикал. - Как мальчишка, в штаны… Тей посмотрел на счастливого, встрепанного любимого и прыснул смехом. И вот они уже вместе смеются, не над старшим, а от того, что им невыразимо хорошо вместе, что счастливей их, сейчас нет на всем свете. Лежать на такой мягкой траве было приятно, а руки на теле, губы на теле, еще более приятно. Чей протестующий против голода живот заурчал первый, не важно. Надо идти готовить обед, некому накормить, и в ресторан не сходишь. Ен занял кухню и стал творить волшебный обед для любимого. Тей пытался помогать, пытался показать, что тоже неплохо готовит. Не вышло. - Сегодня я забочусь о тебе, сегодня ты моя крошка, завтра, так и быть, твой мужской день. Мозг Тея, привыкший за последнее время думать в одном направлении, сразу закидал картинками «мужского дня». Что ж Пи Ен, не я это сказал! Подождем до полуночи, и ты получишь все прелести моего мужского дня! Впереди еще пять часов, готовить ты будешь час, или чуть дольше, я займу тебя на пару часов, еда и отдых, с натягом, но должно получиться! Пока старший колдовал у плиты, Тей полистал сообщения, зашел на сайт университета, почитал новости вслух, потом включил пару любимых треков, и они изобразили танцы, Пи у плиты и разделочного стола, Тей вокруг большого обеденного. - Пи Ен! - М? - Скоро? - Совсем голодный? Надо немного потерпеть, я все сделал, но в духовке еще час стоять будет. - Нет, не голодный, пойдем, поплаваем? - Темно уже… - Вот и хорошо, посмотри, какая луна, не хочешь плавать, так на берегу посидим, звезды посчитаем, а то тут такие запахи… - Пойдем, погоди, я вина возьму. Они вышли к морю, сели на каменную скамью. Сидеть под ярким прожектором луны, рядом с любимым и слушать тихий плеск волн – это ли не счастье? Долетавший до Тея запах парфюма старшего, смешанный с его, таким родным запахом, заставлял поджиматься пальцы на ногах и кружиться голову. Он хотел его. Хотел всегда. А сейчас нетерпение приносило ощутимый дискомфорт на грани боли. Едва слышно пискнула духовка, зовя вернуться к столу. Ен быстро расставил приборы, и приготовленные блюда. Все было очень вкусным. Тей, после утоления голода, решил, что он не может больше ждать. Начал класть кусочки еды в рот с таким видом, как будто они приносят ему сексуальное удовольствие, облизывался и вздыхал прерывисто. Ен, глядя на эту вакханалию, прикрыл глаза, стараясь унять дрожь в руках и выровнять дыхание. Когда он открыл глаза, в них плясали языки огня, зрачок затопил всю радужку и в нем вспыхивали звезды. Тея такой взгляд накрыл с головой, он уже не видел ничего, кроме этих глаз, да и не нужно было больше ничего, только глаза любимого, смотрящие на тебя с таким желанием. Ен резко поднялся, покидал всю посуду в мойку, и подошел к младшему. Поднял его со стула и обнял, крепко прижимая и отрывая от пола. Отодвинул ногой мешающий стул, и усадил Нонга на край стола. Тей удивленно изогнул бровь. - Извини, малыш, я уже никуда не дойду. Парень опустил взгляд. Ну да, уже не дойдет. Не важно. Хочу его! Ен целовал нежно, но напористо. Руки его забрались под рубашку Тея и оглаживали желанное тело. Ненужная и такая раздражающая сейчас тряпка! Тей одним движением, ничуть не заботясь о пуговицах, стянул ее через голову и бросил куда-то в сторону. Ен чуть нажав на плечи младшего, уложил его на стол. Губы целовали приоткрытый рот, вылизывали чувствительные места за ушами, зубы цепляли набухшую пульсирующую венку на шее, и умопомрачительные ключицы. Пальцы нашли соски, и оторваться уже не смогли. Они ласкали, потирали, покручивали нежные горошины, пока те не стали горячими и не затвердели. Тогда в ход пошли губы. Они целовали, облизывали, засасывали… Тей чувствовал себя на столе, как на раскаленной сковороде. Тело выгибалось навстречу губам любимого, он метался, стонал, цеплялся за края, за плечи, оставляя на них царапины. Мокрая дорожка спустилась на пресс и ловкий язык, обойдя каждый квадрат мышц на напряженном животе, направился к резинке шорт. - Нет…- голос, сорванный стонами, сипел. - Что? – у Пи был не лучше, хрипел и прерывался. - Хочу сейчас, скорее, ну! - Надо подготовить… - Нет, сразу! - Будет больно, не надо… - Пусть, плевать, хочу боль, хочу тебя в себе немедленно! Ен зарычал, стащил младшего со стола, и, развернув спиной к себе, схватил за шею и прижал к столешнице. Одним рывком сдернул шорты вместе с трусами, откинул в сторону, прошелся ладонями по внутренней стороне ног, заставляя раздвинуться шире. Стянул свою одежду. Будда, только б не порвать! – мелькнула мысль, а глаза уже шарили вокруг. Попавшая в поле зрения бутылка с оливковым маслом была моментально схвачена, и открыта. Налив в ладонь обильную порцию, выкупал свой изнывающий член, и остальное вылил в две очаровательные ямочки, чуть выше упругих ягодиц. И уже оттуда щедрой горстью между самых красивых в мире полушарий. Младший уже так дергался в нетерпении, что пришлось придавить его поясницу к столу. Прижался налившейся головкой к розовому отверстию и резким движением вошел на всю длину. Тей кричал. Кричал так самозабвенно и отчаянно, что наверно было слышно на соседних островах. Это не был крик боли, хотя она тоже присутствовала, но не критично. Это был крик облегчения, наслаждения и счастья. Когда у человека зудит где-нибудь, а почесать нельзя, то это сильно напрягает, а потом дотянется, почешет и аж застонет. Вот это можно сравнить с чувствами Тея, только помноженное на сто, потому что его желание было огромным. Ен замер потрясенный и испуганный. - Малыш, очень больно? Выйти? - Я тебе выйду! Двигайся! Ну! Сейчас развернусь и придушу тебя, если не начнешь двигаться! Ну же! Ен отстранился, вышел почти целиком, а потом, крепко зажмурив глаза, со стоном, снова загнал член на всю длину. - Боги, как же мне хорошо! Тей уже не кричал, он скулил, от невозможности упереться во что-нибудь. Тело ерзало по столу с каждым толчком. А так хотелось глубже и сильнее! Ен слегка изменил угол. И сразу почувствовал, как вздрогнуло и напряглось тело младшего под его руками, и услышал его громкий стон. Тогда он просунул одну руку тому под живот, а вторую под грудь и вздернул Нонга на ноги. Их не особо большая разница в росте тут сыграла важную роль – проникновения стали глубже, а когда уже не стонущий, а непрерывно воющий Тей стал насаживаться сам, чуть сгибая ноги в коленях, Ен уже ничего не соображал. Он вторил подвываниям младшего низким утробным рыком. Они уже стояли на краю, совсем немного, и оргазм сбросит их вниз, в бездну наслаждения, а хотелось не вниз, хотелось вверх, к счастью, к небу, к звездам! Еще одно, последнее движение, одного вверх, другого вниз и обоих накрыло одновременно такой потрясающе яркой волной ощущений, что сил не осталось совсем. Ноги тряслись и не держали. Тей попытался, хоть как то ухватиться за стол, что бы не повалиться навзничь, но его подвела лужа масла, стекшая по его ногам прямо на пол. Было ощущение катка, и первого раза на коньках. Ен рванулся подхватить, но наступил в ту же лужу, подбил младшего, словно кеглю, прижал его к своему животу и покатил в неизвестность. Это было то еще зрелище – Пи вовремя отклонился назад, что бы не разбить лицо об край стола, проехал на попе больше метра, крепко обнимая лежащего на нем Тея, который был весь масляный от пояса и ниже, поэтому постоянно соскальзывал. Они лежали под столом, не особо понимая, что произошло, разглядывали столешницу, которая простиралась над ними, как крыша. Вдруг Тей пискнул, и закатился истерическим смехом, через миг ему уже вторил Ен. Скорее всего, так выходил испуг, а может перегруженная нервная система дала сбой, но смеялись они долго, пока младший не стал задыхаться. Ен не нашел ничего лучше, как подтянуть его повыше и впиться поцелуем в смеющийся рот. Дыхание младшего сразу сбилось, замерло, а потом опять появилось, уже ровное и глубокое. Это помогло - сняло истерику. - Малыш, ты как? Больно еще? - Да ну, Пи, ерунда, это не та боль, на которую надо обращать внимание. - А ты случаем не мазохист? - Вроде нет, просто полгода воздержания, имея объект желания прямо в руках, прямо перед глазами, это очень тяжело. Вот психика и не выдерживает. - Тогда скажи мне, мой дорогой, как мы будем отсюда выбираться? - Ну, если бы ты не решил, что пол литра масла, это оптимальная для меня норма, то и не было бы всей этой ситуации. Они опять посмеялись. Но смех смехом, а выбираться пришлось. Беда была в том, что они так перемазались, что, сколько бы не отползали на чистое место, что бы встать, место сразу становилось скользким и липким. - Пи, если мы это не прекратим, то нам дня не хватит тут все отмыть. Надо двигать в сторону ванной, и вымыться, потом займемся полом, иначе никак. Делать было нечего, и они поползли к входу в ванную комнату. - Ен, залезай в душ, я построю тебе дорожку из бумажных полотенец, как выйдешь – начни мыть пол, я потом к тебе присоединюсь. - Я думал мы вместе… - Нет, Пи, не думай, делай, как я говорю, если мы пойдем в душ вместе, то мыться мы не будем, а толкаться в тесной кабине, значит, опять все перемажемся, и не приведи Будда, упадем. Не, не, полезай, я разложу полотенца. Бумажные полотенца очень помогли. Они хорошо впитывали масло, и скоро пол был чистый, просто блестел, оставалось только помыть, а то, вдруг, ночью кому нибудь захочется поесть или попить, поскользнется. Развели в воде моющее средство, и в две тряпки быстро все закончили. На часах было половина первого ночи. - Пи, ты устал? - Не особо… - Пойдем тогда в спальню. - Ты устал? - Нет, Ен, я просто хочу в спальню. Тей взял старшего за руку и повел за собой. Спальня встретила прохладой и полной темнотой. Наученные горьким опытом они утром закрыли плотно шторы, и кондиционер отлично справлялся со своей работой. Тей нажал выключатель. Загорелись два прикроватных светильника. Свет их был рассеян и мягок. Младший провел своего Пи на середину комнаты, и закинув руки ему на плечи, стал нежно, едва касаясь губами целовать любимого. - Тей. - Ммм? - Что ты делаешь? - Выполняю свои обязанности. Помнишь, я тебе говорил, думай перед тем, как сказать? - Помню, конечно. А что я такого сказал? - Вот видишь, не помнишь, значит, не думая брякнул. А я помню, и не дам тебе отказаться от сказанного. - Будда, да что я такого мог сказать… - Ты сказал – завтра твой мужской день. - Угу, помню, и что? - А то, что завтра уже наступило, и сегодня ты моя крошка Пи Ен, и сегодня я забочусь о тебе и люблю тебя. - В смысле? - В прямом Пи, ты, когда то хотел попробовать и стать универсалом, сейчас я предоставлю тебе эту возможность. - Эээ… - Не бойся, милый, это не так страшно, как ты думаешь. Я попрошу тебя только об одном – доверься мне, и делай все, как я скажу. Эта ночь для тебя, любимый! Тей подтолкнул Ена к кровати. - Ложись, расслабься и не нервничай. - Как не нервничать, это мой первый раз! Может перенесем? Я не готов… - Ты вполне готов, Пи, я сделаю твой первый раз незабываемым! Посмотри на меня! Ты мне веришь? - Да. Тей подошел к лежащему Ену и уселся ему на бедра. Склонился, огладил лицо ладонями, пробежал пальцами по губам. Ен прихватил палец ртом и втянул его внутрь, он посасывал тонкий пальчик, как любимую конфету, и млел. Тей забрал палец и накрыл губы Пи своими. Они целовались так долго, что губы опухли, и их стало покалывать. - Ен! - Аахм – простонал старший. - Ты сделаешь, как я скажу? - Да, я сделаю все, что ты захочешь! - Тогда послушай меня. Я хочу, что бы эта ночь была для тебя, что бы ты прочувствовал мою к тебе любовь. И я не хочу, что бы ты отвлекался, даже на меня. Поэтому я сейчас привяжу тебя. Если боишься или не хочешь, скажи, все закончим и будем спать. - Я не боюсь, делай, что считаешь нужным. Тей сходил в ванную и вернулся с длинным мягким поясом от банного халата. Завел руки Пи за голову, обмотал их поясом, не туго, нельзя причинять боль, а Пи будет пытаться освободиться, и привязал к изголовью кровати. - Закрой глаза, я хочу, что бы только чувствовал, зрение пока не нужно, скажу, когда открыть. Ен ощущал себя таким уязвимым, что по коже то и дело пробегали мурашки. Это не было страшно, он знал, что Тей никогда не навредит ему. Его вело от ожидания, когда не видишь и не знаешь, что произойдет, так заводило и нервы трепетали в предвкушении. Член тоже был заинтересован и его головка пыталась найти выход из под боксеров. Он почувствовал запах Тея, и ощутил его губы на своих. В рот толкнулся чужой язык, облизал губы, прошелся по зубам, призывая впустить. Впустил, и тут же под веками заплясали вспышки. Языки терлись, переплетались, танцевали какой-то сумасшедший танец. Вдруг во рту резко пересохло. Это теплый язык переместился за ухо, нашел именно то местечко, от ласки которого Ену сносило мозг. Глаза еще были закрыты, и мозг не отвлекался от ощущений ласкающего языка, усиливая их втрое. - Сними, пожалуйста! – просипел парень, ему было больно, от трения ткани трусов об напряженный член. Тей стащил со старшего белье, и откинул куда-то вбок, а сам вернулся, к прерванному занятию. Ен застонал обиженно, когда влажная нега ушла, но она переместилась на шею, и сейчас ее выцеловывали, облизывали и покусывали. Его пробирала дрожь, и он не мог остановить это, а каждое новое движение губ и языка заставляло кровь в венах превращаться в лаву. Острые зубки прошлись по ключицам, почти вероятно оставляя после себя следы, ммм, как же хорошо! Стон хотел сорваться, но воздух куда-то делся, дыхание перехватило. Это губы, язык и зубы любимого добрались до сосков. Что там с ними делал Тей, Ен уже не мог идентифицировать, волна удовольствия была такой всепоглощающей, что тело скрутило спазмом, а оргазм накрыл и отключил все чувства. Он мог только лежать и думать, что это его самый первый оргазм, в котором не участвовал его «самый важный орган». Мокрая дорожка поцелуев начала спускаться ниже. Юркий язычок обрисовал круг в центре живота и юркнул во впадину пупка. Поясница прогнулась, прижимаясь ближе к желанному рту. Ен только тут заметил, что голова больше не принимает участие в происходящем, тело живет своей жизнью. Язык заскользил по животу под пупком, а зубы прикусили нежную кожу. Все мышцы напряглись, пресс закаменел, член дернулся и приподнялся. Его тут же опалило горячее дыхание. Губы уверенным движением оттянули кожу вниз, и влажный язык прошелся по набухающей головке, спустился к основанию, следуя рисунку выступивших вен, и приласкал подтянувшуюся мошонку. Ен опять был в полной боевой готовности. Его руки судорожно цеплялись за прутья изголовья, тело трепетало, пальцы ног, казалось, никогда уже не разогнуться. - Смотри! – разрешил голос младшего. Ен открыл глаза, они привыкли к темноте за веками, и сейчас, от слабого света, щурились и не желали фокусироваться. Парень с усилием проморгался, и опустил взгляд вниз. То, что он увидел, чуть опять не опрокинуло его в оргазм. Он лежал, бесстыдно разбросав ноги по кровати, а между ними устроилась голова Нонга, который с эйфорией на лице обцеловывал и облизывал его возбужденный член. Когда он поймал мутный, от затопившего его желания, взгляд Тея, больше не смог оторваться. Младший, убедившись, что на него смотрят, вернул свое внимание предмету своей страсти. Он накрыл головку языком, широким мазком слизал с нее сочащуюся смазку, пощекотал кончиком щелочку уретры, потом, приоткрыв свои идеальные пухлые губы, вобрал всю длину члена почти до конца. Ен стонал, вскрикивал и пытался двигаться навстречу этому волшебному рту, но привязанные руки мешали, он пытался вытащить их из пут, но ничего не получалось. Будда, как же хотелось запутаться пальцами в темных волосах, притянуть голову ближе, что бы ни миллиметра плоти не осталось необласканным. То чувство, когда Тей сжал щеки и, расслабив горло, пропустил член на всю длину, старший запомнит на всю жизнь. Тей двигал головой вверх и вниз, не забывая ласкать головку горячим языком, а тонкие пальчики его игрались, нежно перебирая мошонку. - Тей.. я не могу.. сейчас.. скорее.. – хрипел Ен между стонами. Младший ускорил темп, и очередной оргазм почти лишил Ена сознания. Когда он едва пришел в себя, он почувствовал, что его руки больше не связаны, а нежные ладошки любимого растирают покрасневшие запястья, пытаясь восстановить кровоток. Он сразу притянул Тея к себе и благодарно целовал его глаза, щеки, рот. Младший отстранился. - Лежи спокойно, Пи. Все потом, сейчас только ты. - Малыш, я наверно больше не смогу вынести ничего, я умру… Тей лишь ласково улыбнулся старшему, но ничего не сказал. Он протянул руку и достал что-то из тумбочки. Ен заворожено и с опаской следил за его действиями. Он видел, как младший открутил крышку баночки и налил себе что-то на ладонь. Потер ладони друг о друга и протянул руки к нему. Ен напрягся, но вопреки ожиданиям, смазанные пальцы легли на член. Хватило нескольких влажных скользких движений и легкого поцелуя в головку, как «Ен - младший» снова был заинтересован в продолжении. Что, опять? Нет, не может быть, этого просто не может быть! – Мелькнуло в мозгу. Никогда еще он не возбуждался столь часто, за малый промежуток времени. Младший продолжил играть с членом Ена. Он целовал, облизывал, дул на головку, перебирал пальцами кожу и рисовал по венкам. Старший заинтересованно наблюдал, комкая в пальцах простыню. Тонкие иглы наслаждения опять туманили мозг. Но тут прибавилось чувство легкого дискомфорта. Он понял, что пальцы Тея уже внутри него, когда тот нашел гладкую округлость простаты и стал, лаская, прохаживаться пальцами по ней. Так же он чувствовал, что пальцы растягивают его, прокручиваясь и раздвигаясь. Удовольствие и вспышки возбуждения заставляли Ена извиваться по кровати, бедра вскидывались в желании более глубокого проникновения. И вот он уже сам насаживается на пальцы Тея, стремясь к быстрейшей разрядке. Тей убрал пальцы Чувство пустоты и потери поглотило, вызывая обиженный скулеж. - Что, Ен? - Войди, пожалуйста, ну пожалуйста! Нервы были так напряжены, что парень чуть не плакал, опасаясь не почувствовать больше ничего в себе. Вдруг комната крутанулась, и он уперся лицом в подушку. Почувствовал руки на бедрах. Его подтянули вверх, заставив принять колено - локтевую. Не смутило. Не до того. Он в нетерпении оглядывался назад. Ну что же так долго! Быстрее! Я не могу ждать! К пульсирующему от возбуждения входу прижалось что-то прохладное. Ен взрыкнул и попытался сам насадиться, лишь бы не ждать. Его придержали за бедра. Тей не хотел ненужной боли, он решил войти медленно и постепенно, но Ен больше не мог сдерживаться. Как только он почувствовал, как член Тея раздвигает стенки прохода, качнулся с силой назад и принял в себя всю длину младшего. Ен вскрикнул и упал головой на кровать. Тей замер, ожидая, когда пройдет боль, ругая про себя несдержанного старшего. Это не была сильная боль, ее можно было стерпеть, можно было вообще не обращать внимания, потому, что чувство наполненности было за гранью удовольствия. Ен опять поднялся на локти, и прогнулся в пояснице, что бы было еще глубже. Тей начал двигаться, при каждом толчке оглаживая членом простату. Стоны старшего слились в один звук. Он понимал, что не выдержит долго, полностью поднявшийся член бил по животу и пачкал его текущей смазкой, поэтому хотелось быстрее. Он изменил темп своих толчков навстречу младшему, но тот поняв, что любимый на грани, протянул руку и пережал основание члена, не дав кончить. Ен выругался еле слышно, а в это время его опять перевернули, подхватили ноги и подняли на плечи. Тей вошел резко, сразу на всю длину, и изо рта старшего вырвалось изумленное – Ооо!!! Оказывается, можно еще глубже, еще восхитительнее! Нервы не выдерживали, слезы катились по щекам, руки били по кровати, тискали простыни, хватались за плечи напротив и врезались ногтями во вспотевшую спину младшего. Они оба были мокрыми от пота, дыхание рвалось стонами и срывалось на визг. Тей вбивался в своего Пи с такой силой и мощью, что кровать ходила ходуном и стучала изголовьем о стену. Всю комнату наполнил густой запах мужского пота и секса. Ен сдался первым. Его трясло и скручивало в оргазменных судорогах, заставляя сжимать в себе член любимого. Тей еще пару раз толкнулся и тоже задрожал освобождаясь. Когда вымотанный до предела Тей скатился с Ена, и захотел прижать любимого к себе, тот уже крепко спал. И улыбался во сне.