***
Осуществить месть и отстоять честь брата, раз уж тот сам не способен этого сделать и даже не понимает, чем же именно ее опорочил, Тобирама решил через неделю, когда Хаширама отправился на очередной дружеский визит страны Ветра. Тот собрался так быстро, что Тобирама даже не успел уточнить детали похода. Но он особенно и не стремился. Когда ему еще выпадет такой шанс. Он пришел прямо домой к Мадаре и сразу же прижал его лицом к стене. Как ни странно, тот даже не начал сразу же сопротивляться, а только тихо посмеивался. — И тебе доброе утро, Тобирамушка. У тебя как всегда такой довольный вид. Что-то случилось? — Прекрати так со мной разговаривать! В одной руке Мадара сжимал стакан с водой, а второй перехватил руку Тобирамы, который уже пытался задрать его кимоно. — Я сделаю с тобой то, что ты сделал с моим братом, учиховское отродье. Тобирама вырвался из захвата, но в следующую секунду сам оказался прижат к стене. Мадара все сделал одной рукой, другой продолжая защищать воду. Он только успел издевательски провести языком по шее Тобирамы и шепнуть ему что-то про то, что если он так хотел переспать, то мог бы просто попросить, как из комнаты в глубине дома послышался неприятно-знакомый инфантильно-требовательный тон. — Дорогой, где моя вода?! Сколько можно? Я сейчас высохну. Мадара оскалился, а Тобирама оттолкнул его и быстрым шагом направился в сторону, откуда доносился голос. Хаширама сидел на стуле со связанными за спиной руками. Его глаза были прикрыты. — Когда мы уже начнем, мне натерло запястья, — старший Сенджу открыл глаза и мгновенно изменился в лице. — А, ой. Мадара! Немедленно меня отпусти! Мне нужно в деревню, скрытую в Тумане! Опять твои игры! — Скрытую в Песке, — с едва сдерживаемой яростью сказал Тобирама. — Что? — Ты собирался в деревню, скрытую в Песке. — А, — смущенно улыбаясь, выдал Хаширама. — Ой, — продолжил за него возникший в комнате Мадара и почти сразу начал поить Хокаге, одновременно разрезая веревки. — Прости, сегодня без наших игр. Тобирама пришел меня изнасиловать. Кажется, ты был прав и у него действительно недотрах. Я проспорил. Хаширама самодовольно улыбнулся, потирая запястья, хотя потом выражение его лица все же сменилось на недовольное в связи с непосредственной причиной его победы в споре. Тобирама пытался смотреть ему в глаза, но не мог перестать опускать взгляд на шею, покрытую яркими пятнами засосов и следов пальцев. Шея Мадары тоже была цветастой, пусть и не так сильно. — Почему вы говорили обо мне?! Еще и в таком ключе? — А почему ты никак не можешь отстать от нас? — с неестественной серьезностью парировал Хаширама. Тобирама не собирался сдаваться. Он сложил руки на груди, продолжая сверлить брата недовольным взглядом, но внезапно возникший за его спиной Учиха немного пошатнул показательное спокойствие. — Ты ведь до сих пор девственник, верно? Только этим ты сможешь хоть немного оправдать свое поведение, — заискивающе протянул Мадара, приобнимая Тобираму за талию с выражением мудрого превосходства в обсуждаемой области. Хаширама в это время просто наблюдал за происходящим. Они обсуждали этот вариант как один из немногих возможных хотя бы ненадолго заставить Тобираму отстать от них. Как сильнейших представителей кланов, стремившихся сохранить генетическую чистоту, факт инцеста их совсем не смущал. Напротив, Хаширама знал Мадару и знал, что, если он попросит и останется с ними, тот будет осторожен и сможет дать отличный опыт. — Это неправда! У меня была женщина. Тобирама вырвался из рук Мадары, но тот снова к нему приблизился. — А ты у нее был? Тобирама буквально отпрыгнул к стене. На этот раз Мадара не стал к нему подходить, так как его за руку удержал Хаширама. Он притянул любовника к себе и жадно поцеловал. Он всё так делал. Немного слишком. Но Мадара в этом слабо отличался. И если обычно их «слишком» было направлено в разные стороны, то в пределах спальни оно лишь распаляло обоих. Каждый их поцелуй был похож скорее на попытку полного слияния. Они отрывались друг от друга лишь на несколько секунд, чтобы отдышаться. И даже в это время между ними оставалась тоненькая ниточка слюны. Тобирама пытался отводить взгляд и закрывать лицо руками, но из комнаты он не выходил, а между пальцами каждый раз оставались небольшие щели для обзора. Война кончилась, ему было не на что вымещать все физиологические потребности, а это вызывало сильнейшую фрустрацию. Хаширама посмотрел на него и с мягкой улыбкой поманил пальцем. Тобирама покраснел, наверное, впервые на памяти всех троих. — Отстаньте от меня! Почему у всех нормальные братья, а мой… — А мой постоянно врывается в комнаты и не дает мне переспать с человеком, которого я люблю. Тобирама убрал руку просто для того, чтобы убедиться, что над ним не издеваются и посмотреть на реакцию Мадары. Тот продолжал стоять с выражением раздражающего самодовольства, видимо, слыша это признание не раз и не два. — Ты же просто играешь роль подстилки! Как ты можешь? — А вот это уже обидно, — Хаширама действительно состроил обиженное выражение лица и направил на Мадару ищущий сочувствия взгляд. Но правда была в том, что оба просто не могли воспринимать это оскорбление серьезно. Они были достаточно уверены в себе и друг в друге, в вопросах интимной близости уж точно. Мадара, уставший от всего происходящего, в который раз оказался возле Тобирамы и на этот раз не стал медлить, а, схватив его рукой за щеки, напористо поцеловал, не давая вырваться. Второй рукой он удерживал его запястье, чтобы в случае чего не позволить сложить какую-либо печать. В них Тобирама определенно был хорош. Этого не мог не признать даже Мадара. Сначала Тобирама продолжал сопротивляться. Плотно сжал губы и уперся свободной рукой в широкую крепкую грудь Мадары, скрытую лишь тонкой тканью кимоно. Но потом он сдался и приоткрыл рот. Он оправдывал себя тем, что если он позволит обоим действовать по их плану, то сможет ослабить бдительность и уйти. Только вот его никто и не держал. Хаширама сел на стул на котором совсем недавно сидел связанным и закинул ногу на ногу, вновь просто наблюдая за происходящим. Он не чувствовал ревности, потому что любил обоих стоящих у стены людей. И все же ему тоже хотелось внимания. — Не нужно стесняться своих желаний, братец. — И уж точно не стоит пытаться их реализовать путем изнасилования кого-то, — добавил Мадара. Он усадил внезапно ставшего более покорным Тобираму на кровать и снял с него верх. Тобирама окинул обоих слегка затуманенным взглядом, но его лицо все еще выражало недовольство происходящим. Внезапно придя в себя, он выставил руку вперед. — Я не мой брат и не позволю тебе… — А мне? — Хаширама прервал Тобираму на полуслове и подошел к нему, приподнимая лицо за подбродок и заглядывая в глаза. Надоедливые пряди закрывали половину обзора. — Мадара, ты можешь?.. Учиха подошел сзади и ловким, явно натренированным движением завязал волосы партнера в низкий хвост. Свои волосы он тоже убрал, хоть это и было сложнее. Хаширама благодарно кивнул, после чего сел Тобираме на бедра. Поцелуй был совсем не таким, как с Мадарой, скорее целомудренным, если это слово вообще возможно употребить в сложившейся ситуации. И все же он таким и был. Осторожным, мягким, их губы едва соприкоснулись. В отличие от Хаширамы, Мадара ревновал. И ревновал сильно, несмотря на то, что буквально минуту назад сам раздевал младшего Сенджу. Он сел позади Тобирамы и вынудил Хашираму переключиться на него, не давая в должной мере впервые насладиться запретным плодом. Пояса ослабли и кимоно обоих распахнулись, из-за чего Тобирама оказался между двух обнаженных торсов. Это чем-то напоминало поход в музей с редкими экспонатами, только трогать не запрещалось. И Тобирама поспешил воспользоваться этой возможностью. Он положил руки на обе груди и медленно заскользил ладонями вниз, попутно окончательно развязывая пояса. Остановился он только в тот момент, когда пальцы с обеих краев коснулись штанов. — Ты такой нерешительный, Тобирамочка. Вот уж не ожидал, — с высокомерным ехидством проговорил Мадара, отпрянув от старшего Сенджу. В следующую секунду его крепко схватили за промежность, а Хаширама рассмеялся, наблюдая за происходящим. Откровенно говоря, первое время веселость Первого в такие моменты очень раздражала Мадару, но со временем он к ней привык и даже стал видеть в этом какую-то изюминку. — Ты это делаешь не совсем правильно. Давай покажу, — мягко произнес Хаширама, успокоившись. Он окончательно снял кимоно и положил руку на пах Тобирамы, чередуя легкие надавливания основанием ладони и не сильное сжимание пальцев. Завороженный умелыми движениями, Тобирама ослабил захват начал делать тоже самое с Мадарой. Раньше он никогда не думал о брате… вот так. Да и о Мадаре тоже. На секунду он подумал о том, что его, быть может, погрузили в какое-то генджицу и сейчас ему стоило бы изо всех сил бороться, но ощущения были такими реальными и приятными, что останавливаться совсем не хотелось. Да и запах брата казался слишком родным, чтобы быть простой симуляцией. — Надеюсь, я не сижу тут среди подушек и вы не смеетесь надо мной в стороне, — все же хрипло произнес Тобирама, когда все трое остались без верха, а его с двух сторон целовали в грудь и плечи. — Трахнуть тебя в иллюзии, хотя я могу сделать это в реальности? Вот уж нет, спасибо. — Он пока не освоил его настолько хорошо, ты бы понял. — прошептал Хаширама, облизывая твердый сосок. Он уже не был уверен, был ли это Мадара или Тобирама, тела их почти слились в одно целое. — Только ты и понимаешь, когда оказываешься под действием моих глаз. — Тобирама тоже понял бы, ты его всегда недооцениваешь. Как-нибудь проверим. Теперь Хаширама был уверен, что ласкает Мадару. Он увидел собственный укус, оставленный пару дней назад скорее ради развлечения нежели в порыве страсти. Теперь же он нежно поцеловал это место и опустился ниже, утыкаясь носом в пах, все еще спрятанный под плотными слоями ткани. Мадара заметил, что Тобирама вновь наблюдает за ними с напряжением и недовольным выражением лица. Он хотел было в очередной раз съязвить, но на этот раз удержался. Предположил, что тогда Хаширама остановится и перестанет целовать его член, попутно стаскивая обеими руками с него штаны и белье. Длинный язык и большая глотка Первого подходили не только для того, чтобы заговаривать зубы представителям враждующих с ними стран. Учиха только и удивлялся тому, как у Хаширамы с самого первого раза получалось брать так глубоко, что Мадара не мог сдержать стоны не только от приятных ощущений, но и от того, какой ему открывался вид. Особое удовольствие доставляло то, что он был единственный, кто видел, что Хаширама хорош не только в качестве бойца и политика. Впрочем, теперь это увидел и Тобирама. Тобирама, в котором вновь росло недовольство из-за так называемой чести в том извращенном виде, в котором он ее видел. Но Мадара заткнул младшего Сенджу очень грубым поцелуем, почти сразу проталкиваясь языком в его рот. Одной рукой придерживая член Мадары, второй Хаширама залез в штаны младшего и начал надрачивать его пока еще недостаточно твердый член. Это не давало сосредоточиться на чем-то одном. Хаширама подавился и выпустил изо рта член, чем вызвал у Мадары разочарованный выдох. — Хаширама, давай еще немного, — требовательно попросил он, но просьба не была исполнена. Хаширама уже занимался братом, раздевая его и раздеваясь самостоятельно. Он хотел было уже обхватить губами член Тобирамы, но тот успел остановить его, прижав ладонь ко лбу. — Не нужно. Это же… неприятно, — смущенно пробормотал Тобирама, пытаясь понять, чего Хаширама хочет этим добиться. Он знал, что ему самому понравится получить минет, но заставлять его делать брата он не хотел. — Неприятно? — за Хашираму ответил Мадара. Он был возбужден и хотел обычного бурного продолжения, а не преподавания урока моральных и психологических влияний минета на обе стороны. — Посмотри на своего брата и спроси себя еще раз. Тобирама перевел взгляд на раскрасневшегося Хашираму, сидящего с приоткрытым ртом и высунутым кончиком языка. Его взгляд был затуманен, а тело блестело от капелек пота и слегка подрагивало. Мадара с нескрываемым наслаждением окинул взглядом стройную атлетичную фигуру. Неделю бы из спальни не выпускал, если бы не эти дурацкие обязанности Хокаге. Молодое тело Тобирамы тоже было хорошо, но Мадара испытывал к его непосредственному владельцу слишком сильную неприязнь, чтобы признать это вслух или каким-то мимолетным жестом. Тобирама позволил взять свой член в рот и шумно втянул в рот воздух сквозь плотно стиснутые зубы. Член Мадары был немного длиннее и толще, так что заставить Тобираму сжимать простыни и шумно дышать от ощущения языка и стенок горла было совсем не сложно. Хаширама и сам разгорячился так, что начал постанывать, пока Мадара не потянул его за хвост, заставляя оторваться от новой игрушки. Это действительно можно было назвать в некотором роде игрушкой. Хашираме нравилось играть, выискивая чувствительные места брата. Он прекрасно знал, что если целовать Мадару в бедра, засасывая кожу каждые секунд десять, то через минуту он будет согласен на что угодно, даже поучаствовать в подобной авантюре. Но Тобирама был для Хаширамы чистым листом, каждый стон и каждое движение бедрами которого было открытием. И он прекрасно понимал, что больше такого шанса у него не будет, поэтому неудивительно, что он разочарованно охнул, когда пришлось подняться. — Как думаешь… я смогу… принять вас двоих? — тяжело дыша, спросил Хаширама, вытирая влажные губы тыльной стороной ладони. — Исключено, — бескомпромиссно ответил Мадара и встал с кровати, чтобы взять с полки отполовиненную баночку с маслом. Тобирама развернулся и нахмурился, пытаясь понять, что сейчас будет происходить, но Хаширама не дал ему и шанса. Он сразу же наклонился к брату и поцеловал его, теперь отыскивая его чувствительные места уже руками. Сильнее всего тот прижимался и задерживал дыхание, пытаясь сдержать стоны, в те моменты, когда пальцы Хаширамы касались подмышек и кожи под ними. Старший, разгадав место, почти сразу переместился туда с поцелуями и коснулся губами и языком каждого сантиметра кожи в этом месте. Едва уловимый запах пота возбуждал только сильнее, заставляя ерзать на кровати в надежде как можно скорее получить больше. И когда он заметил, что это же делает Тобирама, все сильнее подставляясь под поцелуи, он кивнул Мадаре. Тобирама уже слабо понимал, что происходит, он просто хотел, чтобы к нему продолжали прикасаться, прикасаться все сильнее, поэтому он неожиданно быстро стал так, как показал ему Хаширама. Стоя на локтях и коленях вплотную друг к другу, они поцеловались, пока Мадара в это время стал сзади. Он огладил поясницы и ягодицы обоих, а Хашираму еще и шлепнул напоследок. — Я не хочу тут истерик, поэтому спрошу сразу. Тобирама, ты не будешь безуспешно пытаться меня убить, если я сделаю это? Мадара поясняюще показал два блестящих от масла пальца, а Тобирама покраснел еще сильнее, качнул головой и уткнулся лбом в сложенные на кровати руки. В Мадаре чувствовалась стать и сила. Он был очень горяч в такой позе и вызывал фантазии, от которых рот переполнялся слюной, а член начинал болезненно ныть. Тобираме хотелось этого продолжения, как хотелось и слизнуть капельку смазки с набухшей головки. Сев между ними, Мадара ввел в Хашираму два пальца, от чего с губ Первого сразу сорвался стон. Они знали слабости друг друга, и Мадара без труда нашел нужный угол и скорость, чтобы Хаширама кусал подушку, чтобы хоть ненадолго заглушить постоянные стоны. С Тобирамой же он испытал тот же азарт, что и Хаширама. Тобирама продолжал внутренне сопротивляться, часто сжимался и не давал двигаться. Что уж говорить, добиться от него хоть чего-то похожего на стон наслаждения не удавалось, в то время как Хашираму пришлось осадить. Вытащить пальцы, со всей силы шлепнуть, а после сжать ягодицу и приказать не трогать себя. Чтобы хоть как-то отвлечься и отвлечь брата, Хаширама убрал с лица выбившиеся пряди и припал к спине Тобирамы, покрывая ее поцелуями и едва ощутимыми царапающими движениями ногтями. Не сразу, но младший расслабился, и Мадара смог добавить второй палец. Заходить дальше он не собирался, но этого и не потребовалось. Казалось, что Тобирама сам не ожидал от себя стона. Он сразу же закусил губу и начал издавать лишь нечленораздельное мычание. Все неприятные ощущения больше не имели никакого значения на фоне получаемого удовольствия. Мадара массировал простату, почти не двигая пальцами. С Тобирамой осознание того, что представитель Сенджу находится под его властью играла намного большую роль в получении удовольствия, нежели с Хаширамой. С Хаширамой он испытывал чистое наслаждение от секса с человеком, которого ты, осознаешь ты это или нет, любишь. Хаширама вновь получил внимание к своей персоне, только в своем темпе, чуть более быстром и смелом, чем у Тобирамы. Комната наполнилась стонами и просьбами не останавливаться, пока оба не кончили с последним протяжным стоном. Тобирама так и остался стоять на четвереньках, а Хаширама перевернулся на спину и уставился в потолок. Времени было лишь на то, чтобы немного отдышаться. Первый старался всегда уделять внимание нуждающимся, вот и сейчас он понимал, что очень нужен Мадаре. Он подкрался как наевшаяся пантера, медленно и довольно улыбаясь. Несколько раз Хаширама широким языком провел по члену и почувствовал, что рядом с ним появился еще один человек. Несколько измотанный Тобирама начал делать тоже самое с другой стороны, а затем проявил инициативу и спустился ниже. Действуя исключительно под действием первородных инстинктов, он взял в рот яичко, нежно его посасывая. Наслаждения он получал, конечно, далеко не так много как Хаширама, но и стандартное для его лица недовольство сейчас отсутствовало. Мадара не стонал, а только шумно дышал через нос, чем вызвал у Хаширамы насмешливую улыбку. Сдерживается. Прямо как в их первые разы. Первого так и подмывало сделать что-то из секретных приемов, но он устоял и только в самом конце, когда сдержанное мычание благодаря умелой работе одного языка и старательной второго стало походить на всхипы, Хаширама прислонился губами к самому уху Мадары и, надавив большим пальцем на головку, прошептал с придыханием: — Вот так папочке нравится? — Ты сволочь, — только и смог ответить Мадара, уткнувшись Хашираме в шею. Только старший Сенджу мог всего парой фраз вывести его из себя, заставить поверить в светлое будущее или кончить так, что пальцы на ногах поджимались и колени начинали дрожать. Тобирама с очень смешанными чувствами посмотрел на собственную руку, перепачканную спермой.***
— Мы меняемся, — сонно проговорил Мадара. — Что? — нахмурившись, спросил Тобирама. Он спать не хотел и сейчас все еще голый сидел на стуле, пытаясь осмыслить произошедшее. Лежащий на груди Мадары Хаширама удивленно приподнял брови, не открывая глаз. Он, очевидно, понимал, что подразумевает Учиха, но никогда не думал, что он сознается. В каком-то роде у них с Тобирамой были схожие понятия чести и слабостей. — Когда ты застал нас в тот день… если ты видел, как я трахаю твоего брата, это не значит, что я не позволяю ему трахать меня. Но только ему. Если ты еще хоть раз заявишься ко мне с подобным намерением, я тебя убью и никакая твоя новомодная техника тебе реанимироваться не поможет. Тобирама фыркнул и вновь вернул на свое лицо недовольное выражение. Их противостояние продолжалось, а единственный, ради кого они могли пойти на уступки, тихо посапывал, даже не потрудившись дослушать очередной спор.