Коллеги

Сколько они уже путешествовали? Пару месяцев? Пол года? Ламберт даже как-то и не задумывался. Пора бы отправляться на зимовку, а заказ на "Бестию в горах" был где-то десятым или около того. А значит прошло уже пол года. Пол года они мотались черт знает по каким уголкам в поисках способа вернуть сереброглазую ведьму домой. Только вот что-то часто они соблазняются заказами, даже если они не совсем по пути. Ламберт в секундном порыве ярости стукнул кулаком по столу так, что кружка с пивом весело подскочила и чуть не опрокинулась. Ничерта они уже не искали. Если подумать, то, как правило, именно Анна склоняла ведьмака взяться, проверить, помочь. Она тянет время. И водит его за нос. Эта бестия не собирается отправляться восвояси. Действительно, зачем, когда можно доводить его, Ламберта, до бешенства, порой ни слова при это не говоря. Мужчина почувствовал непреодолимое желание нажраться в этот вечер так, чтоб даже мутации не спасли от вертолетов. На это его самогона не хватит. Но у него есть деньги с последнего заказа, а у корчмаря краснолюдский спирт. Не размышляя больше ни секунды, Ламберт приступил к осуществлению плана по осушению запасов спирта в этой корчме. Четыре бутылки. Ну, может что и получится. Первая закончилась быстро. Вторая опустела на половину уже через четверть часа. Вот она, доля защитника человечества, истребителя чудовищ. Пить в одиночестве в корчме, полной народу. Ведьмака снова накрыла волна ярости и затаенной обиды, но на этот раз стол не пострадал. Ламберт резко и злобно опрокинул в себя очередную рюмку, быстро наполнил, повторил и так несколько раз, пока уровень зеленоватой жидкости не опустился почти до дна. Не долго думая, мужчина схватил бутылку и залпом допил оставшееся, отметив про себя, что алкоголя там оставалось куда больше, чем ему виделось, еще рюмки три точно. Перед глазами плыло и до боли хотелось чисто по-человечески посидеть хоть с кем-то. Выразить все своё негодование по отношению к спутнице, обменяться парой колких фраз и, в конце концов, просто почувствовать себя человеком. Со своими мелкими проблемами, друзьями, со своей женщиной, в конце то концов. Правда больше одной ночи такого счастья закоренелый путник уж точно не переживет. Мужчина усмехнулся. В таких случаях он обычно снимает на ночь девку. Проститутку или просто распутную деревенскую красавицу - уж как повезет. Почему-то спят с ним куда охотнее, чем дружбу водят. В частности женщины и вовсе странные существа: видно же, что не без страха с ним ложатся, но ложатся, тем не менее. За размышлениями ведьмак осушил третью бутылку и осоловевшими глазами пытался усмотреть четвертую. Наконец взгляд удалось сфокусировать на запечатанном горлышке, правда потребовало это концентрации всех оставшихся крупиц сознания и для пьяных размышлений не осталось вычислительной мощности. Однако руки все еще слушались исправно и бутыль была открыта в считанные секунды. Или может так казалось только самому пьянчуге: мужики за соседним столиком со снисходительными и предвкушающими улыбками наблюдали за неловкими движениями завернутого в доспехи мутанта. Ламберт это заметил и напрягся. Еще бы. Если бы токсическое воздействие влияло на его бдительность - он уже давно был бы мертв. И все же такая мелочь не помешает ему добить последний пузырь спирта. Теперь распитие напитка напоминало некую смесь психологической дуэли и намазывания себя кровью и измельчённым тухлым мясом близ гнезда гулей. Чем меньше алкоголя оставалось в бутылке, тем наглее становился оскал на лицах мужичья. Сомнений не осталось: стоит только Ламберту подняться и выйти на улицу, как они его догонят, стукнут по башке и обчистят карманы. На лице у мутанта расплылась ехидная улыбочка, он поднялся, допил остатки и грохнул бутылку об стол, так что та разлетелась на осколки, а затем побрел к выходу, по пути выронив получившуюся розочку. Ну же, шавки. Или стоило самую малость пошуметь, чтоб вы обосрались? Нееет, вот они, скоты, вылезли, дубинки подоставали. Даже меч вынимать не охота. Да и считать их тоже лень. В грязи валялась оглобля, которую ведьмак и подхватил и, резко развернувшись, огрел одного по голове. Похоже перестарался: сердце конвульсивно забилось, дыхание замерло*. Остальные резко отшатнулись, что-то злобно заорали и стали обступать. Еще парочке прилетело оглоблей, выбив воздух из легких и временно обезвредив. И вот тут то наш герой и понял, как сильно он набрался. Попытка увернуться от атаки последнего оставшегося обернулась неловким падением в лужу. А временно обезвреженные к этому моменту стали потихоньку подниматься, крепко вцепившись в свое оружие. Все бы закончилось весьма плачевно, если бы в последний момент голова атакующего не была бы снесена огромным мечом. Ламберт выдохнул и расслабился в луже, лежа на спине. Она за ним пришла. Интересно, а если бы он все же прихватил из корчмы не кучку бандитов недоношенных, а какую-нибудь девку, как в какой-то момент хотел... Улыбка, вызванная приятными мыслями о возможной физической близости даже не успела как следует проявиться на лице ведьмака. Во-первых, в нос ударил резкий запах крови. Тут уже и ежу понятно, что зарублен далеко не один человек. Сильно же она ненавидит таких как они... А вот мысль "во-вторых" казалась настолько скверной, что ее даже думать не хотелось. Она только затронула край осознания, а уже вызвала во внутренних органах гаденьки трепет. "Интересно, не приревновала бы Она" - ведьмак с опаской покосился на девушку. Вот еще, будет он так о ком-то думать. Но Ламберт хочет ее - это точно. Хотя бы потому что наличие спутницы отпугивает потенциальных "девок на ночь". Особенно спутницы с огромным мечом. А охота нападает не только на солдат и батраков. Пожалуй, раз она создала проблему, с нее и спрос - решил мужчина и как бы нехотя принял протянутую руку. - Анна - как-то слишком резко выдохнул, ну да ничего, - пойдем в... Ик... Комнату... Дело есть! Ик!.. Вот такого точно мутант от себя не ожидал... Но да ладно... Будет знать, что могут сделать с ним четыре бутылки зелененького за полтора часа. Анна промолчала. Понятно, негодует, надела опять свою маску отстраненной и высокомерной сереброглазой стервы. Двое "монстров" вернулись в корчму и поднялись в снятую комнату, заперев за собой дверь. Анна воткнула меч в пол и уселась, прислонившись спиной к лезвию. Не просто негодует: злится. Демонстративно возвращается к старым привычкам. У Ламберта до сих пор в голове не укладывалось, как мутант может быть настолько чувствительным. Подумаешь, напился чуть сильнее обычного, чуть не огреб по башке от какого-то корма для гулей. Обидно, конечно, но не настолько же. - Анна, знаешь, ты сильно изменилась с момента нашей встречи... - Знаю. Своеобразный ответ. - Но я пока не знаю, как к этому относиться, - задумчиво добавила девушка, - Я будто проснулась, а вся моя жизнь в родном мире в качестве "исполнителя" просто была ночным кошмаром. Так легко: не глотать обиду, позволяя себя избивать и унижать под страхом смерти, а дать отпор, защитить того, кто дорог, а не смотреть, как над ним издеваются. Нет Организации, нет того презрения и безнаказанности: люди ведь не знают, что я такое. Знаешь, мне теперь так легко, что это кружит голову. Ламберт тяжело вздохнул. Действительно "легко". На его памяти она впервые так разоткровенничалась. - Раз уж мы решили изливаешь друг другу душу, то давай и я выскажусь. Я хочу тебя трахнуть, - наглые глаза в темноте светились как угольки и ловили любые изменения в поведении собеседницы, - Сама понимаешь, мне недостает общения, покуда ты распугиваешь всех легкомысленных девиц, куда бы мы ни пришли. Может для человека ее мимика и кажется нечитаемой, для его глаз все крайне красноречиво вырисовывается. В комнате повисло гнетущее молчание и твердый, холодный ответ охотницы раздробил тишину на кучу звенящих в ушах осколков. - Ты не захочешь. Поверь. Это он то не захочет? Он, который на нее уже хренову кучу времени весьма неоднозначно поглядывает и не только? Мужчина подорвался с кровати, в один прыжок оказался над хрупкой на вид девушкой. Застыла. По глазам видно, не от страха или неожиданности. Обречённость и жалость... Как будто дарит разбитую вазу в праздничной упаковке. Ламберт не первый мужчина, решивший воспользоваться ею. Правда тогда это были вонючие разбойники, но даже они разбежались, при виде её обнаженного тела. Тем лучше, если он сейчас увидит. Лёгкое покалывание в груди может тогда исчезнет вместе с дурацким призраком надежды, родом из далекого прошлого, когда она еще была человеком: почуял перемены, всплыл в сознании, явился. Анна потянулась руками к черной полоске ткани, заправленной за ворот ее обтягивающей кожаной куртки, освобождая материю затем, чтобы полностью снять с шеи. Затем о пол звонко грохнули тяжелые наплечники, наручи, ламинарная юбка. На лице ведьмака сперва отразилось недоумение, затем удивление, промелькнули попытки поверить в реальность происходящего. Она действительно раздевается? Куртка уже расстегнута наполовину и продолжает медленно расходиться, скрывая в своей тени молочно-белую кожу. Миг - в темноте сверкнули глаза цвета расплавленного белого золота и куртка распахнулась. Ламберт попятился назад и не глядя присел на ветхий стул. Длинный разрез от ключиц уходил под ткань штанов. Не шрам. Вполне свежий разрез, весьма непрезентабельного вида, шитый разными нитями, местами неаккуратно, явно наспех. И больше ни единого изъяна. Во рту мгновенно пересохло. Откуда у нее могут быть такие раны? На вид шву не может быть больше пары дней. Идиот. Животное. Предложить ей, когда у нее такие раны... Но откуда? И кровью совсем не пахнет. - Это не боевое ранение. Неужели вслух? - Твоё лицо говорит до безобразия громко, Ламберт, - ответила с горькой усмешкой. Ведьмак проглоти собственное возмущение вместе с готовой уже сорваться колкостью. - Тогда откуда - охрипшим голосом пробормотал ведьмак, внимательно глядя собеседнице в глаза. - Как я получила такую отметину? Очень просто: стала той, кем являюсь. Мутантом, если по-вашему. Я наполовину монстр. Кровь и плоть должны же были в меня как-то поместить. Как результат, незаживающая рана. Через этот разрез в меня поместили органы твари, сородичей которой я должна была истреблять. - А как же регенерация? Я сам видел, как на тебе все заживает как на вампире, даже шрамов не остается. - Эта рана получена, когда я еще была человеком. А если я ее сращу - моё тело разрушит моя собственная сила. Хотя возможно в этом мире это и не актуально, так как в воздухе энергии не намного меньше, чем в моём теле, а возможно даже и больше. Но проводить эксперименты на собственной жизни, знаешь, не очень хочется. Теперь понятно, почему сшито обрывками разных нитей. Рану рвали, задевали в бою, а затем края плоти снова сшивались. От какой картины перед глазами пробежали премерзкие мурашки по спине. Даже для ведьмака как-то слишком... Она была права, желание ее трахнуть пропало. Не покидало ощущение отзвука ее боли, хотя умом вроде понятно, что такая старая отметина болеть уже не должна. Пока в голове ведьмака переворачивалась часть мира, иномирка с грустной усмешкой, так и кричащей: "я же говорила" - поспешно застегнула одежду и привалилась спиной обратно к мечу, прикрыв глаза. Ей на сегодня событий хватит. Она намерена хоть немного поспать.