Неизведанность

Звук поворачивания механизма дверного замка нарушил утреннюю тишину здания. Рано уходящие на работу соседи уже привыкли, что в это время некий Скотт Коутон только возвращался домой с ночной смены. Иногда на него недоверчиво косились люди, ведь о пиццерии Фредди Фазбера ходило множество пугающих слухов, про которые Коутон прекрасно знал, но старался умалчивать о их правдоподобности из соображений собственной безопасности. Парень скрывается за дверью квартиры, повесив куртку на крючок и лениво обувь снимает. Ночка выдалась для него не лучшей, потраченные силы и постоянное стрессовое состояние из-за того, что вдруг он где-то ошибся и на него нападут или аниматронник просто не уйдет от офиса в другое помещение. Скотт в ванную комнату заходит, очки снимает и бережно на полку перед собой кладёт, открывает кран с холодной водой и, прежде чем умыться, он несколько секунд просто смотрит на слабый поток, который казался размытым из-за плохого зрения. В голове мелькнули мысли о том, что в одну из ночей он может не вернуться домой, как обычно не откроет дверь, не снимет одежду, не откроет кран. До работы в пиццерии алоглазый жил без подобных раздумий, а теперь боязнь за собственную жизнь и её возможное внезапное прекращение постоянно терзали охранника. Надо бы уволиться, пока не поздно. Но отпустят ли его с пиццерии живого из-за всей той информации, которую он знает о компании, её сотрудниках и металлических обитателях? Коутон наклоняется, холодной водой лицо умывает, чувствует, как сжатые от напряжения сосуды стали постепенно расширяться, восстанавливая кровоток. Немного, но становилось легче. Скрип из коридора вынуждает быстро закрыть кран и в спешке найти очки, нацепив их на переносицу, затем медленно и осторожно выглянуть из комнаты. В коридоре не изменилось ничего, ровно как и тот факт, что никого не было видно. Парень подумал о том, что паранойя стала преследовать его уже и в собственном доме. Надо начать пить сильные успокоительные, иначе до сумасшествия не так уж и много осталось. Скотт постоянно убеждал других, что всё хорошо и нечего боятся, в то время как его самого изнутри обжигает чувство опасности, беззащитности, растекающееся по венам подобно раскалённому железу. Коротко выдыхая, охранник переходит на кухню, жмурясь от лучей солнца, которые показались из-за горизонта и попадали прямо в окно. Восход солнца — явление обыденное, но Коутон слабо улыбался и радовался ему как маленький ребенок радовался чему-то новому. В сознании невольно возникает новая депрессивная мысль о том, что возможно этот рассвет будет для него последним. Он хмурится и качает головой, быстро отрицая собственные предположения. Если постоянно задумываться о вечном, можно умереть гораздо быстрее, чего тот никак не хотел. Скотт взгляд переводит на газовую плиту, думает, что надо бы поесть после суток на работе — сначала запись инструкций, затем ночная смена. Из-за усталости ему было невмоготу что-то делать. Красноглазый подходит к дивану и ложится на него, сжимаясь в комок и глаза закрывает. Хочет просто уснуть, забыть всё, затем проснуться и понять, что это был просто кошмарный сон и не более, но… это его жизнь как охранника пиццерии. Под эти мысли телефонный парень погружается в дремоту. Сквозь сон он чувствует, как кто-то мягко перебирает пряди его вороных волос, в  успокаивающем жесте поглаживая его по голове. Коутон резко глаза открывает и переводит взгляд вверх, замечая над собой два маленьких бирюзовых огонька разного диаметра на черном фоне и крупный силуэт. От неожиданности ситуации Скотт закрывает голову руками и вжимается в диван, готовясь, что его сейчас схватят металлическими лапами и насильно впихнут в костюм, изрешетив тело сотнями пружинных механизмов и прочими деталями эндоскелета. Лишь через несколько секунд до него доходит осознание, кто является обладателем холодных бирюзовых глаз. Парень на локти приподнимается и рассматривает существо перед собой. Массивное тело, густая белая грива, красующиеся на левой лапе острые шипы, мерцающий посередине глюк и этот тяжёлый, но беззлобный взгляд. — Волк. — шёпотом, но с улыбкой произносит охранник и руки тянет к аниматроннику, за шею его обнимает и прижимается. Серогривый ответно лапы устраивает на спине человека, глаза прикрывая. После многочисленных повреждений и потери части процессора Искажённый стал вести себя менее агрессивно и более нейтрально по отношению к людям, в большинстве случаев просто игнорируя их, как и других аниматронников. Однако, Коутон своими действиями и не равнодушием завоевал некое доверие хвостатого. Уильям Афтон уже смирился с тем, что одно из его творений стало существовать подобной жизнью. Починка Волка и перепрошивка его системы займёт очень много времени и денег, да и восстанавливать машину для убийств, создавая себе еще больше проблем он не хотел. Аниматронник привык выходить из оживленного помещения в безлюдный коридор, закрывая глаза и ощущая, как обгоревшие провода в горле натягиваются и трещат, сенсорная система слуха иногда отключалась, робот словно терялся в пространстве. Голоса людей и аниматронников за спиной только и подталкивали к тому, чтобы скорее уйти подальше от компании. Искажённый вновь и вновь скрывался за дверью подсобки, возвращаясь на своё место, закрывая морду лапами, а обгоревшая система раз за разом строчила новые неясные коды. Свет из еле-еле приоткрытой двери падал на робота, словно показывая, что он ещё нужен. Волк устал от своей двоякости. Устал быть лишь инструментом, послушно всё выполняя, независимо от того, сколько повреждений это принесёт самому Искажённому. Он не желал быть тем, кем его создали. Не хотел убивать, когда того требовала система, а нули и единицы не будут давать отчёта, кто перед тобой: незнакомый человек, сотрудник пиццерии или кто-то близкий. Раз за разом Бирюзовоглазый прокручивал в голове разные события своей жизни, где на первом плане всегда было достижение цели Создателя. Волк устал быть и н с т р у м е н т о м. С волей или без воли, с выбором или без выбора, с любовью или без любви, Искажённый оставался всё той же грудой металла и кодов. У аниматронников не бывает мыслей о том, что их система неверна. Они следуют программе и никогда не выходят за ее пределы. Программа Волка была повреждена более четырёх раз, что привело к возникновению девиации и образованию сотен новых кодов, к иному поведению и собственным принятиям решения. До нового приказа. Все свои раздумья он высказывал Скотту, помогал охраннику и тот ответно старался в чем-то помочь, и спустя некоторое время это умудрилось перерасти в любовь, если это чувство можно назвать таким словом. Странно, необычно, презрительно, невозможно, история с одним концом. Они много что слышали на этот счёт и оба прекрасно осознавали итог. Это — билет в один конец. Коутон может переехать в другой город или умереть, Волка отключат или разберут за банальную ненужность. Всё понимали. Всё. Но решили жить этим днём, настоящим, а не думать постоянно о будущем. — Это ты шумел в коридоре?.. Уильям будет недоволен тем, что ты вышел за пределы пиццерии и ходил по городу. — обеспокоенно прошептал Скотт, зарываясь носом в гриву Волка, прикрывает глаза и всё так же улыбается, не придавая значения тому факту, что они получат по шее от начальства. — Нева-а-а-ажно. Я зам-е-е-етил, что тебе б-б-было пло-о-о-охо и реш-ш-шил пойти следом, чтоб-б-бы поддер-р-ржать и просто побыт-т-ть рядом. — с негромкими пролагами в голосе отвечает Волк и переползает на диван, укладывая охранника поверх правой части своего тела. Коутон довольно прижимается к мягкой шерсти Искажённого, греясь о него и просто безмерно рад тому, что хоть кому-то не без разницы. Может, груда металла и проводов вправду будет человечнее и сострадательнее многих людей? — Рад, что ты пришёл. Правда, я очень рад! — Скотт рукой проводит по гриве бирюзовоглазого и за ухом его чешет. Искажённый практически не чувствовал прикосновений, но понимал, что это жест является проявлением ласки и заботы. Аниматронник обгоревшие провода тянет и чуть приоткрывает пасть, пытаясь создать подобие улыбки, но получается не так, как хотелось. — Я п-п-просто хочу поб-б-быть рядом. — Волк левой лапой и хвостом человека накрывает, словно обнимая. — Настолько сильно, что решил выйти из пиццерии, пройти по всему городу, подвергая себя опасности? — Да. Им-м-менно та-а-ак. — Давай договоримся, что ты так делать больше не будешь? Если хочешь, будем уходить вместе, но одному тебе бродить по улицам опасно. Люди могут пострадать легко в городе, а аниматронник так тем более. Я просто волнуюсь за тебя, понимаешь? — Рррргх. Хорошо, х-х-хорошо, так и будем поступать. А т-т-теперь тебе требуется от-т-тых. — Ты прав. Доброго утра, Волк — парень алым взглядом благодарности на Искажённого смотрит, вновь мягко улыбнувшись и закрывает глаза, вскоре засыпая. Завтра новая ночь. Четвёртая .