***
Некоторое время спустя
***
С тех пор Уэйд навещал его все чаще. Утро подкралось незаметно. Солнце разливается медом по бетонным джунглям Нью-Йорка, восхитительное время суток. Обзор особенно хорош с высотки в самом центре города. От завораживающего пейзажа, Питера, стоящего на самом краю здания, отвлек подозрительный шорох сзади, но паучье чутье не сигналило об опасности. — Я даже не знаю, что прекраснее эти тако или твоя сладкая задница, Питти-бой. Ох, этот голос Паркер узнает из миллионов. Подойдя со спины, Уэйд протянул ему еще тёплый тако. — Шучу. Твоя задница определённо лучше. Настолько, что я готов просить тебя стать моим парнем. Питер лишь усмехнулся и стащил с лица маску. Он уже давно привык не раздражаться на выходки Уилсона. — Ты помнишь, как мы встретились? Как давно это было? — Еще бы я не помнил? Ты был так прекрасен и грациозен в этот момент, даже не смотря на то, что у тебя закончилась паутина после затяжного боя и ты врезался в стену. И из-за силы всемирного тяготения, будь оно неладно, ты свалился с высоты примерно шестого этажа. Я правда хотел помочь тебе, но решил не подходить слишком близко когда ты снял маску. Ох, я с первого взгляда влюбился в тебя как мальчишка. Ты тогда еще свой веб-шутер обронил, и так и не нашёл его в темноте. А так как ты шёл хромая, ради твоей же безопасности я провожал тебя вплоть до самого дома с табличкой «Паркер». И, разумеется, на следующий день я нашел тебя, — все щебетал Дэдпул активно жестикулируя. Казалось, он мог пересказывать эту историю бесконечно, при чем во всех подробностях. Ну точно театр одного актёра. — Да уж забавный случай. Уже полгода прошло как я поневоле открыл тебе свою личность. Но ты только имя свое мне сказал, Уэйд! Почему-то, Питер совершенно не мог сдерживать эмоции когда дело касалось Уилсона. Ухватившись маленькими ладошками за широкую ладонь мужчины, сплетая пальцы, нежно заглядывая в глаза он буквально требовал внимания, заставлял смотреть на себя, и, естественно, сразу был прижат к широкой груди. В таком положении теперь уже не было неудобно. Совсем наоборот: тепло и уютно. — Я действительно считаю тебя своим близким человеком и хочу узнать тебя поближе. Я уже даже привык к твоим внутренним голосам. Я начинаю думать, что влюбляюсь в тебя. И я вовсе не против действительно стать твоим парнем. Но ты!.. Ты рядом со мной даже перчаток не снимешь! — уже спокойнее продолжил подросток, переплетая пальцы с пальцами Уилсона и прижимаясь к его плечу. На этом этапе разница в размере руки, ширине плеч, в росте уже не смущает, а даже умиляет Паркера. — Дорогуша, ты же знаешь, почему я так делаю. Я тоже очень тебя люблю. Просто не хочу пугать. Серьёзно. Даже Колоссу кошмары месяц снились, когда он меня увидел, — тяжёлая рука Уэйда мягко погладила взлохмаченные волосы. — Мне все равно, как ты выглядишь. Я хочу увидеть твое лицо, — в голосе явно слышались нотки печали. Питер так по-детски надул губки, что Дэдпул просто не мог не улыбнуться этому зрелищу. — Так что, предлагаю пари на желания. На следующую потасовку пойдёшь со мной. Кто больше преступников положит, тот и победил. Только никого не убивать. Ладно? И тогда, я обещаю: никто из нас больше не будет одинок. Последние слова Паркер прошептал, обнимая мужчину за шею и мягко касаясь губами маски в том месте, где должен был находится рот. — Ты это серьёзно? Это же совсем не честно, я не привык не убивать. Однако, ладно, Паучок. Но если проиграешь, пеняй на себя. Как ни странно, долго ждать не пришлось. Не прошло и часа, как парни вовсю разбирались с целой бригадой хорошо вооружённых грабителей. Слышались выстрелы, рев бензопилы, шум сирены и много ругани. Изящно и ловко маневрируя Паук обезоруживал противников одного за другим, но и Дэдпул старался не отставать, пуская в расход даже собственные конечности. Спустя пятнадцать минут, бесконечно долгих, как показалось Питеру, дюжина злоумышленников была аккуратно упакована в паутину и наручники. Счёт 7:5. Человек-паук победил. Уже совсем потемнело, когда молодые герои вернулись на «свою» крышу. Сидя на парапете оба слегка подрагивали, один от резких порывов ветра, другой от страха и безысходности. Нет, он, конечно же, знал, чем все это закончится, но надежда все еще тлела глубоко в душе наёмника. — Ну же, Уэйд! Обещаю, как бы ты не выглядел, я смогу это принять. Голос Питера тверд и настойчив, взгляд все так же сверлит душу. Путей для отступления, запасных планов уже больше нет. Даже голоса умолкли в предвкушении грядущего коллапса. Дэдпулу придётся смириться с этим. — Спасибо. Это были чудесные шесть месяцев, я искренне благодарен тебе за них. И благодарен судьбе за встречу с тобой. Даже если ты меня бросишь. Говорю это сейчас потому, что скорее всего другой возможности попрощаться с тобой не будет. Так что… Хех, под конец, даже я не могу подобрать нормальные слова. В предательски дрожащем голосе слышались грустная улыбка. Таким обескураживающим, жалобным голос Дэдпула Паркер еще не слышал, но сейчас, на самом краю здания, в этот переломный момент он не мог позволить себе остановиться. Только не сейчас. Он уже слишком близко подошёл к Уилсону. Паркер знает, что Уэйду страшно и, наверняка, есть чего бояться. Но сейчас он мог только не отрывать взгляд от сильных рук, следить за каждым скованным и неуклюжим движением. Широкие ладони упакованные в жёсткие кожаные перчатки медленно потянулись к липучке на затылке, негнущиеся пальцы подцепили края красной маски. Питер следил за каждым мелким движением и каждым шорохом, и от его взора не укрылось тяжелое дыхание, словно стоящий перед ним мужчина готовился к прыжку в ледяную воду. Наконец-то, решив больше не оттягивать неизбежное, Дэдпул, коротко выдохнув, одним резким движением стянул маску. От ощущения прохладного воздуха на непривычно оголенной коже, Уэйд слегка поежился. Ветер неприятно касался лица, которое выглядело так будто с него сдирали кожу, а после облили кислотой. Глаза мужчины были зажмурены, а губы сжаты в тонкую полоску, словно он ждал удара. Повисло тяжёлое молчание. Еще долго Уилсон не решался взглянуть на Паркера. Спустя пару бесконечных минут Уэйд все же отважился поднять глаза и наткнулся на перекошенное от отвращения лицо Паркера, полный презрения взгляд и приоткрытый в немом крике рот. Пережив первые мгновения шока, Питер наконец оторвал взгляд от пугающего лица мужчины. Выдавив из себя лишь едва ли слышное хриплое «Прости…», Паук спрыгнул с крыши, улетая на паутине. Вернувшись домой, Питер первым делом приложился к алкоголю, иного способа собрать в кучу мысли парень попросту не видел. Игнорируя все мысли о том, что сказала бы Мэй, он заперся в своей комнате, преисполненный жалости и ненависти к собственной персоне. Нежелание кого-либо видеть было столь же сильно, сколько и страх одиночества, а попытки утопить этот контраст в бренди успехом увы не увенчались. Он ведь так хотел быть с Уэйдом, хотел его принять. Слушать его ласкающий слух баритон, вдыхать терпкий аромат его кожи, быть так нежно любимым его грубыми руками. Питер хотел его полюбить. Так почему же он не смог этого сделать? Нужно все это переосмыслить. Нужно принять решение, и каким бы оно не было нужно извиниться перед Уилсоном.***
Уэйд лежал на холодном бетонном полу в какой-то заброшке в луже собственной крови, растекшейся на многие метры вокруг. «Быть может, если избавиться от сердца, оно перестанет так сильно болеть?» — крутилось в голове у наемника. Вот только это уже пятое или шестое сердце, которое Уилсон собственноручно убирает из груди. Я правда старалась, Уэйд, — говорит Ванесса. Прости, — шепчет Питер. И они уходят, оставляя Уэйда наедине с его личными демонами. Что ж, Уилсон достиг своего Ада, теперь он прямо как Будда, только чуточку наоборот. Боль сменяется истерией. Хочется разорвать это злосчастное тело на тысячи кусочков, сжечь, так чтобы даже пепла не осталось. Хотелось простого человеческого сдохнуть, рак его дери! Но никаких увечий было не достаточно. Болела душа, тело — нет. Да, лицо и тело Уэйда безобразны, но как же красиво выглядит его кожа исполосованная любимым ножом! Ох, это завораживающее зрелище когда лезвие касается тела, когда из-под изрубцованной кожи проступают первые рубиновые капли. Секунда за секундой. Порез за порезом. Уэйд не боится, что вставит слишком глубоко. Так даже лучше, намного. Руки, ноги, живот, грудь, шея и лицо. Все в мелких (на первый взгляд) порезах. Да уж, толщина и острота любимого ножа воистину идеальные. Еще один смачный порез на шее и Дэдпул проваливается в сладкую негу беспамятства, в объятия старой подруги Смерти. Только так, только рядом с ней Уэйд может почувствовать себя человеком, а не гребаным монстром. Звук телефонного звонка эхом катится по бетонным стенам заброшки. — Нет, еще пять минут, — жалобно тянет наемник, с горечью чувствуя, как от него ускользает почти родной образ. Открывать глаза совсем не хочется, ведь тогда придётся столкнуться с реальностью, с холодом бетонного «чертога», с отсутствием кого-нибуть поблизости, с осознанием собственной ничтожночти. Идиллию мрачности нарушает лишь раздражающее пищание мобильника. Сколько бы его не сбрасывали, кто-то очень настырный все равно находил в себе терпения перезвонить. Хочется запустить чертов телефон куда-нибудь в стену, но отчего-то вместо этого Уэйд отвечает на звонок с неизвестного номера. — Уилсон? Помнишь меня, старина? — Неа, — максимально честно ответил Уэйд, даже не пытаясь вслушаться в голос по ту сторону. — Как бы там ни было, сделай мне одолжение. На южной окраине города есть заброшенная фабрика по переработке дерева. На ее базе нескольких не особо законопослушных граждан организовали нарколабу. Будь другом, ликвидируй ее для меня. Разумеется, в долгу не останусь… Мужчина на том конце говорил что-то еще, но Дэдпул уже не слушал. Слова «Фабрика по переработке дерева» звучали крайне заманчиво. Немногим позже, когда лаба была уничтожена, а ее сотрудники убиты, Уэйд Уилсон стоял у одного из аппаратов по обработке дерева. Тихое жужжание механизма успокаивало. Что ж, Уэйд, самое время испытать новый способ суицида и прилечь в дереводробилку!— саркастично пропищали голоса в голове.***
В это же время где-то еще
***
Нью-Йорк скорее походит на отдельную страну. Это целый мир, изолированный от других ему подобных миров. Как еще объяснить разительный контраст между тем что видит мальчик, и тем что он привык видеть? Мальчик в красной толстовке плетется по грязным улицам гетто, кишащими жуткими людьми, зло зыркающими на него. В тусклом мерцании одинокого фонаря его внимание привлекает ржавая вывеска около таких же ржавых перекошенных дверей. Зайдя в бар, бедолага тут же натыкается на толпу огромных мужиков, пожирающих глазами юное тело всю его дорогу до барной стойки. — Малыш, здесь не подают молока, — скептично взглянул на него мужчина в очках и гавайке. — Я кое-кого ищу, — твердо произнес паренек. Мужчина внимательно всмотрелся в ясные карие глаза. — Я ищу Дэдпула. — И зачем же такой лапуле понадобился наемный убийца? — «ненавязчиво» поинтересовался присевший рядом громила. — Вы знаете, где его найти? — старался не обращать на него внимание Питер. — Дэдпул загадочная личность, кто знает где он сейчас, но я его уже дня три не видел, если честно, — лениво ответил бармен. — Раз ты так ищешь Пула, я могу тебе подсказать, где он, — все не унимался мужик рядом. — И я готов поделиться информацией, всего лишь за… Договорить верзила не успел, ибо его лицо оказалось впечатано в барную стойку. — Если кто и знает, где Уэйд Уилсон, то только ты, — произнес парень, въедаясь пристальным взглядом в мужчину. Невинный блеск в глазах сменился раздражением. Тихо вздохнув, Хорек рассказал любознательному мальчишке про фабрику. По прошествии получаса, мальчишка в толстовке уже был доставлен в нужное место болтливым таксистом.***
Предчувствие чего-то ужасного призывало бежать на помощь возлюбленному со всех ног. Но из-за чувства вины конечности предательски одеревенели. Приоткрыв тяжелую дверь цеха, откуда доносилось множество едких запахов, Паркер проскользнул внутрь. Доведенные до состояния салата тела явно сигнализировали: Дэдпул уже успел тут побывать. Но куда он сам делся. Желание увидеть болтливого наемника пересиливало ужас перед всем, что видел юноша. Где же ты, Уэйд? — все крутилось в ясной голове Паука. Из размышлений его вырвал резкий пронзительный писк какого-то аппарата. Питер пытался некоторое время его игнорировать, осматривая помещение, но через несколько минут он не выдержал и подошел к машине в надежде отключить ее. Зеленоватый экран панели управления выдавал уведомление об ошибке: «посторонний предмет». От дурного предчувствия голова шла кругом, взгляд и разум Питера был прикован к окровавленным клочьям ткани и разным примочкам, застрявших в желобе. Нет, нет, нетнетнет! Этого не может быть!!! Ты не мог так поступить! — все крутилось в голове у Паука. Негнущиеся ноги сами понесли хозяина к противоположной стороне аппарата. Посреди лужи крови и ошметков человеческой плоти лежало, на удивление, целое тело. Не в силах более бездействовать, юноша подбежал к нему. Сейчас Дэдпул выглядел еще более жутко чем обычно, но звук его тихого сердцебиения заставил молодого героя выдохнуть с облегчением. Не решаясь приводить его в чувство, Питер тихо присел рядом, бережно укладывая голову мужчины себе на колени. Карие глаза пристально всматривались в некогда красивое лицо, стараясь запомнить все черты и малейшие детали. Быть может, это последний шанс на него насмотреться. Питер обязательно дождётся пробуждения любимого болтливого наемника, и до тех пор он не сдвинется с места. Паук признавал свою вину. Он не заслуживает прощения за свое предательство. После всех уговоров открыться он всадил нож в сердце любившего его человека. Вовсе он не святой, а требующий от жизни прекрасного. «Юный герой чудесный Человек-Паук» оказался пугливым мальчишкой, и если Уэйд прогонит, если скажет больше не показываться ему на глаза, это будет справедливо. От горечи накативших мыслей, по юному красивому лицу покатились горячие слезы, падая на уродливое лицо мужчины. Соленые капли и тихие всхлипы заставили Уилсона приоткрыть голубые глаза. — Я, что, наконец-то, умер и попал в рай? — удивленно спросил он, привлекая внимание к собственной персоне. Все казалось ему нереальным: Питер, его удобные бедра, где покоилась голова наемника, его счастливые глаза, смотрящие на Уилсона и его слезы. — Малыш, если тебя кто-то обидел, только скажи, и они пожалеют об этом, — Дэдпул поднял было руку, чтобы коснуться лица юноши, но не увидел на ней перчатки. Воспоминания о последних событиях и осознание того, что все его обезображенное тело выставлено напоказ Пауку, повергли мужчину в шок, и он резко подорвался с удобных колен. Безумно хотелось убежать и спрятаться где-нибудь. Уилсон так и сделал бы, если бы мог подняться, но тело еще не до конца оправилось после дереводробилки. Внезапно его окутала волна приятного тепла, вырывая сознание из самопрезрения. Питер обнимал его, орошая лицо поцелуями. Он целовал не глядя в щеки, нос, глаза и лоб, шепча что-то бессвязное. — Прости, прости меня, пожалуйста, Уэйд. Позволь остаться с тобой. Не уходи от меня, пожалуйста, Уэйд! Я люблю тебя, люблю! Осознание реальности происходящего приходит не сразу. Однако решив, что хуже уже не будет Уилсон покрепче прижал к себе миниатюрное тело, поймав соленые от слез губы парня в настоящий поцелуй. И ему отвечают, по подростковому неумело, но зато со всей самоотдачей. Теперь они оба знают: все будет по новому. Все будет хорошо. Тело болит, но душа уже нет.