По прямой

      — Ты же понимаешь, что нужно сделать, — безразлично говорит Колчин.       Вадим сначала молчит. Потом невнятно, словно собираясь с мыслями, пытается убедить — в первую очередь самого себя, — что не знает, куда пропал Антон.       Вульф, замечая смятение, заглядывает прямо в душу, ища правду. Вадим неловко мнётся с ноги на ногу, будто он снова нерасторопный школьник, пытающийся не выдать волнение. Он и сам не знает, откуда оно только взялось, особенно сейчас и так некстати.       — С предателями по другому нельзя, Вадим, — продолжает напирать Колчин, и у Вадика холодеет внутри.       Этой ночью невыносимо душно, пока наконец не собираются тучи и не начинает лить как из ведра. Мокрый асфальт кажется до ужаса скользким и противным. Как и те трое в чёрных куртках, что следуют сейчас за Уваровым, держась на почтительном расстоянии.       Конечно, Вульф не доверяет и даже не пытается это скрыть, и эти трое как стая тех дрессированных псов, каких держит Войтевич, — то ли нападут на врага, то ли на самого хозяина. Вадим знает, что эти люди лишь номинально подчиняются ему и шанса на повышение не упустят, стоит только ему немного расслабиться. Или, что ещё лучше для них, ошибиться. И сейчас Уваров затылком чувствует не только их голодные взгляды, но и то, что он сам сейчас приближается к той самой заветной ошибке, которая может стоить ему головы.       Центр Москвы: какой-то слишком освещённый переулок, закрытая на ночь веранда кофейни, множество припаркованных автомобилей возле высокого здания отеля с яркой фигурной подсветкой фасада.       По рации Вадим велит своим-не-своим людям контролировать периметр кофейни, лишь бы отослать их подальше по ложному следу, прежде чем войти внутрь отеля. Переполненный светом вестибюль заставляет жмурить глаза, а громадная люстра неприлично нависает над головами посетителей. Подходить к миловидной девушке на ресепшене нет смысла.       Лифт, третий этаж, длинный коридор. Вадику не нужно звонить брату или пытаться отслеживать его мобильный, чтобы точно знать, где искать.       И найти.       Стук в дверь, тишина. Повторный стук. Антону сейчас не до брата, но Вадим не уйдёт просто так. Только не сейчас.       — Зачем ты здесь? — Вместо приветствия сердится Антон, всё же впуская брата в номер.       В номере свет приглушённый, совсем не такой, как в вестибюле. Всё на своих местах и выглядит нетронутым: Антон здесь не ночевал, что логично, думается Вадику. Если бы он подался в бега, то тоже не стал бы подолгу задерживаться на одном месте.       — Если ты пришёл помешать мне, то ты успел.       Вадим отрицательно мотает головой и молчит под хмурым взглядом брата.       На кровати раскрытой лежит небольшая чёрная дорожная сумка. Антон наспех неаккуратно забрасывает в неё зарядник телефона и попутно вылавливает из вещей кепку.       Вадик заставляет себя пройти от двери вглубь комнаты. На кофейном столике лежат авиабилеты, сразу несколько: у Антона со странами схема та же, что и с отелями. Вадим отворачивается от них и искушения узнать страны прилёта.       — Разве твоей преданности не хватает, чтобы пристрелить меня? — Антон очень зол. И, кажется, слегка напуган. Суетливость выдаёт его. — Или за тебя это сделают те другие, которые наверняка сейчас сторожат парковку в ожидании меня?       Вадим не знает, что ответить. Он запутался в этой истории не меньше брата, и сейчас, придя сюда и всерьёз обзаведясь столь же мятежными мыслями, уже не считает побег от немцев чем-то из ряда вон выходящим. Глядя на собирающего вещи брата, он раздумывает о том, что сбежать вместе очень даже неплохо. В конце концов, они оба знают, что Вадим пришёл сюда вовсе не затем, чтобы исполнять чьи-то жестокие приказы.       Для Вадима это шанс на новую жизнь, для Антона — прощание.       — Надеюсь, что вы все рано или поздно сгниёте в одиночных камерах. Большего убийцы не заслуживают.       Вадим остро чувствует, как внутри разом ломается и исчезает навсегда что-то очень важное.       Антон хватает собранную сумку и билеты со столика, надвигает на глаза кепку и быстро покидает номер, не желая напоследок взглянуть на брата.       Антон бежит. Бежит в надежде, что однажды сможет вернуться. Утром он будет уже далеко отсюда. «Элефтериос Венизелос»* встретит его солнцем, совсем не так, как Москва.       В Москве следующим утром так же холодно и по-прежнему мокро. Вадим лжёт. Лжёт, глядя Вульфу прямо в его такие же ледяные глаза, о том, что упустил Антона.