* * *
— В этот раз у вас действительно получилась выдающаяся работа, — Доён вежливо улыбается, возвращая распечатку. — Даже меня вы заставили понервничать в паре моментов, а я не могу назвать себя впечатлительным читателем. — Вот как, тогда приму это за комплимент, редактор Ким, — Мун Тэиль едва заметно кивнул головой в ответ, а его лицо по-прежнему осталось спокойным. Невысокий и кажущийся неэмоциональным, он мало походил на того, кто пишет настолько увлекательные мистические истории, но Доёну почему-то нравились и его тексты, и встречи с этим человеком, его присутствие словно бы несколько успокаивало. Доён был рад, что теперь только он будет работать с этим автором. — Тогда до понедельника? Я внесу последние правки и позвоню вам, если захочу изменить что-то ещё. — Да, буду ждать вашего звонка, — Доён поднялся, чтобы пожать чужую руку, но Мун неожиданно сжал его ладонь и как-то странно покосился в ответ, едва заметно хмурясь. — Эм, что-то не так? — Да нет, просто… — Мун нахмурился чуть сильнее и коснулся указательным пальцем второй руки своих губ. — Мне кажется, вы выглядите как-то очень измученно, и мне почему-то захотелось спросить, в порядке ли вы. — А… — Доён удивлённо моргнул и почувствовал, как потеплели его щёки. Было слишком странно слышать подобное беспокойство из уст человека, с которым он поддерживал только рабочие контакты. Получается, он настолько плохо выглядит? — Мне жаль, если вы такое подумали. Я в порядке, думаю, что просто сегодня плохо спал. — Это не только сегодня, — задумчиво протянул Мун, наконец выпуская доёнову ладонь. — Со дня первой нашей встречи вы заметно изменились. Не знаю, зачем я говорю это, но просто… берегите себя. Я постараюсь, чтобы я по крайней мере не добавлял вам лишней работы. — Спасибо, — Доён неловко поклонился и даже проводил Муна до дверей кабинета, поклонился ещё раз, перед тем, как закрыть дверь обратно и только после этого обернулся, недовольно складывая руки на груди. — Ну и где ты есть? Демон материализовался на конференц-столе, развалившись на нём в весьма вольготной позе, и ухмыльнулся, подмигивая Доёну. — Я тут. А ты что, соскучился? — Вот ещё, — пробормотал Доён себе под нос. Он расправил плечи, хрустнув затёкшими суставами, и прошёл прямиком к своему стулу, чтобы забрать вещи и покинуть комнату, в конце концов, его рабочее место было в другом месте, здесь они только беседовали с авторами, подальше от лишней суеты общего офиса. Демон следил за ним ленивым вглядом, точно сытая кошка за прыгающим вокруг неё воробьём. — И ты слышал, верно? Всё, что я получил, связавшись с тобой, это выражения в духе «вы в порядке, выглядите плохо». — Ну, как по мне, ты выглядишь отлично, — буквально промурлыкал демон, и у Доёна от этого тона пробежали по спине щекотные мурашки и захотелось облизнуть внезапно показавшиеся пересохшими губы. — И накануне ночью ты был тоже весьма… — Прекрати паясничать, — оборвал его Доён недовольно и собрал, наконец, свои вещи со стола. — И вообще, мне работать нужно. —Да, да, — Тэён легко спрыгнул со стола и направился за ним, лениво оглядываясь по сторонам. В издательстве, где работал Доён, было не так уж много сотрудников, но всё же когда приходило время сдавать книгу в печать, волей-неволей начиналась некая суматоха. Доёну и самому не раз приходилось помогать коллегам, но сегодня он точно был намерен заниматься только своей работой. Тэён помалкивал, уже принявший тот факт, что Доён ненавидит приставания в рабочее время, так что можно было спокойно подумать. Проверяя списки продаж в книжных, Доён именно этим и занимался: непонятно почему, но слова Муна не выходили у него из головы. Он правда стал выглядеть измученным? Он правда настолько сильно изменился? Доён хмурился, кликая мышью уже даже как-то инстинктивно, и наверное погрузился бы в эти тревожные мысли ещё сильнее, если бы его не вызвали к начальнику. А когда Доён вернулся, оставалось уже совсем немного времени до конца рабочего дня. — Ты сегодня какой-то совсем вялый, — констатировал Тэён, пока они добирались до метро. — Тебя настолько сильно это беспокоит? Слова того человека. Эта фраза прозвучала в голове Доёна с какими-то даже нотками ревности, заставив того хмыкнуть и поглубже сунуть замерзающие ладони в карманы пальто. Уже была середина декабря, а значит, и Рождество на носу — все атрибуты этого праздника уже щедро украшали город. Доёну было всерьёз интересно, должно ли всё это подействовать на демона хоть каким-то образом, но пока что рождественская кутерьма, разве что, вызывала у Тэёна любопытство. Он как-то раз даже признался, что ему всё это нравится: яркие гирлянды и запах ели, пузатые Санта Клаусы и традиционные праздничные блюда. Доён же тогда подумал, что интересно, это все демоны такие потому, что в Аду маловато красок и развлечений, или же всё же дело в самом Тэёне, который всё же как ни крути слишком уж противоречивый и человечный для нечистой силы, а демон, очевидно прочитавший, как водится, его мысли, почему-то промолчал, даже не попробовав поязвить ради веселья. В последнее время он в принципе делал это куда реже обычного, и Доёну казалось, будто он Тэёна понимает ещё меньше, чем раньше. — Да, они беспокоят меня. Не знаю, как там у вас, демонов, но у людей их внешний вид играет большую роль. И слышать, что ты стал выглядеть плохо… — Ты не выглядишь плохо, — голос демона прозвучал в его голове раздражённо, и люди вокруг внезапно застыли, точно размытые фигуры на стоп-кадре какого-нибудь фильма. Тэён появился перед ним и взял его лицо в ладони, его глаза были тёмными-тёмными, словно бы даже чернее обычного, и до странности серьёзными, а прикосновение тёплым, а не привычно обжигающим. — Ты выглядишь отлично. Мне нравится, как блестят теперь твои глаза, и мне нравится, как горят твои губы. Ты такой живой, я буквально смотрю на тебя и чувствую, как бьётся твоё сердце и бежит по венам твоя горячая кровь. Раньше ты не был таким. Поэтому не слушай… не слушай других. Только меня. Это прозвучало так отчаянно, что Доён почувствовал, как вспыхивают его щёки. Демон выглядел сейчас даже не то чтобы взволнованным, а… напуганным каким-то, и это невольно напугало и самого Доёна тоже. — Тэён… — позвал он тихо и облизнул пересохшие губы, трогая ладонь демона на своей щеке кончиками пальцев. — Всё в порядке? Тэён сверлил его своими чёрнющими глазами ещё долгое мгновение, а потом вздрогнул, опустил ресницы и сделал шаг назад. — Абсолютно. Доён моргнул — и прохожие вокруг снова зашевелились, снова заспешили по своим делам. А Тэён исчез, словно его и не бывало — снова растворился в воздухе без предупреждения, буквально бросая его посреди улицы со всеми вопросами, на которые, очевидно, никто и не собирался отвечать. — Ненавижу, когда он так делает, — пробормотал Доён вслух, тут же поймал удивлённый взгляд проходящей мимо женщины и отвернулся, ускоряя шаг. Домой теперь хотелось вдвойне сильнее. Но щёки горели от прикосновения, такого удивительно нежного, а из головы никак не хотел выходить этот испуганный взгляд и отчаянный шёпот, все эти слова, от которых у Доёна сжалось на секунду, а потом быстрее забилось сердце, точно у наивного подростка. Мог ли Тэён что-то знать? Надвигался очередной «откат» или что-то, куда более страшное? Доёну стоило начинать бояться? Может быть, Доён только внушал себе, что привык и морально готов к любым сверхъестественным потрясениям. Может, он так только самого себя подбадривал, а где-то в глубине души всегда знал, что связываться с этим самым демоном не грозило ему ничем хорошим? Доён очень старался не думать об этом, но мысли лезли в голову сами, пока он рассеянно изучал взглядом полки в Севен-Элевен, выбирая курицу на пять минут дольше обычного и швыряя в корзину коробку конфет для Тэёна совершенно бездумно. И когда квартира встретила его абсолютной тишиной и темнотой, то плохие предчувствия невольно стали только сильнее. Доён попытался заглушить их вкусной едой, на приготовление которой он не пожалел сил, и увлекательной серией новой дорамы про, кто бы мог подумать, противостояние каких-то ангелов и демонов, но все его попытки безуспешно провалились. Тэён вернулся только под утро.* * *
Иногда Ютаэль и правда считал себя каким-то неправильным. Там, на Небесах, в Небесной канцелярии, им частенько оставались недовольны. Не потому, что он плохо исполнял свой долг, был легкомысленным или склонялся к грехопадению. Нет, ни в чём таком он замешан не был и, конечно же, его не пытались в этом обвинить. Но всё же было в нём что-то, отличающее его от остальных, одинаково светлых, возвышенных и смиренно принимающих свою сущность и всё вокруг. И этим «чем-то» были эмоции. Нет, скорее уж, то, что на Небесах называли словом «страсти» — слишком сильные чувства, которые испытывали люди и которые совсем не поощрялись у святых небесных существ, ибо не нарушали равновесие и могли подтолкнуть на путь греха. Благодаря им Ютаэль так выделялся — точно земное животное, зебра с чёрными полосками, на фоне полностью белых лошадей, — и чем дальше, тем сильнее это было заметно. Он не знал, почему он такой — в конце концов, ни один из них не ведал о своём происхождении, казалось, что они просто были всегда, с тех самых пор, когда Бог решил создать их. И всё же вот, в этом конкретном стаде нашлась одна-единственная чёрная овца, так стоило ли винить их за то, что они избавились от него при первой же возможности? Интересно, подумал Ютаэль сухо, что именно им не понравилось больше всего — то, как он пытался критиковать приказы старших ангелов, или то, что он свысока относился к людям, которых он всегда считал низшими существами, или, может быть, то, что он в итоге осмелился почувствовать то, что ангелам было строжайше запрещено. Ютаэль, если честно, всегда считал это чем-то вроде особенно изощрённого лицемерия — то, что ангелы вроде как должны были быть преисполнены милосердия и любви ко всему миру, но вот только любовь к кому-то одному, какому-то конкретному существу, каралась и считалась грехом, ведь она должна была непременно «привести к жажде обладания, потом к похоти, а потом уже к неминуемому падению». И мнение о том, что любовь она любовь и есть, и вроде как сама по себе уже должна являться возвышенным чувством, на Небесах явно не поддерживалось. Не то чтобы он хотел вообще влюбляться в кого-либо — при его-то характере, который, по злому комментарию одного из испытавших оный на себе, скорее подошёл бы демону, — вот только никто его не спрашивал. Этот ангел не походил на других — по крайней мере, Ютаэлю так казалось: красивый, нежный, с тихим голосом и милой улыбкой, он был его полной противоположностью, потому что проявлял милосердие чаще остальных, потому что плакал над грешниками и пытался примирить тех, кто на его глазах вступал в какие-то распри. Он был готов пригреть любого, и Ютаэля тоже, и тот невольно тянулся к этому, чувствуя что-то странное и щекочущее, когда просто смотрел в чужие глаза. Ему казалось, что теперь-то его уж точно поймут и примут таким, какой он есть, вот только… Вышло так, что как только он заикнулся о чувствах, только произнёс заветные «я люблю тебя куда больше всего, что есть в этом мире», те самые глаза посмотрели на него уже не с теплотой и нежностью, а с откровенным страхом. И с тех пор Ютаэль, наверное, и правда превратился в грешника, потому что в нём не осталось кое-чего важного, того, что обязательно должно быть у слуги света. В нём не осталось надежды. А потом его вызвали к старшему, и Ютаэль сразу всё понял. — Ты отправишься в мир людей, — сказал ему архангел и поморщился, словно говорил о чём-то неприятном. Или, может быть, ему просто был неприятен Ютаэль. — И займёшься тем, что спасёшь одного человека из лап демона. Спасать человека. От демона. Ютаэль не мог припомнить ни единого случая, чтобы они занимались подобным. Охранять людей должны были ангелы-хранители, и если они терпели в этом неудачу, то с тех самых пор на души этих грешников получали все права создания Ада. Так почему… — Ты, должно быть, совсем возгордился и забыл о своём предназначении, ангел Ютаэль, — рассердился старший. Его глаза вспыхнули, и на мгновение даже показалось, что он осерчает настолько, что покарает наглеца не только ссылкой на землю, а и чем-нибудь пострашнее. Ютаэль слышал шепотки про «воздушную тюрьму» и про геенну огненную, куда могли угодить не только согрешившие люди, но и ангелы тоже. — Тебе напомнить о том, что в обязанности властей входит именно это — борьба со злым началом? Ему пришлось стиснуть зубы и принять это унизительное назначение, ибо в противном случае его всё равно сбросили бы с Небес, а пасть ему совсем не хотелось. Его гордая, переполненная страстьми сущность просто не выдержала бы этого, и Ютаэль совсем не хотел думать о том, что, кажется, в нём и правда становится слишком много гордыни. Опасно много для того, чтобы шагнуть за ту грань, где светлое становится тёмным. Он и правда не любил людей. Нет, даже не так — он их презирал. Потому, что на них Создателем возлагалось столько надежд, а они тратили свои никчёмные жизни только лишь на то, чтобы эти надежды разбивать в пух и прах. Казалось, эта непреодолимая тяга к греху в них была заложена с самого начала, настолько сильно они тянулись к этому, точно мотыльки, летящие на свет. И поэтому Ютаэль, светлое небесное создание, совершенно не мог понять их, а, соответственно, и сочувствовать не мог тоже. Это было против его природы. И он не очень-то хотел даже с этим ощущением бороться. Однако данный конкретный случай вызвал интерес даже у него. Завязка истории была максимально банальной — человек продал демону душу в обмен на исполнение желания. Жалкий, глупый и совершенно бессмысленный поступок, конечно же, но такое случалось сплошь и рядом, оно бы и не стоило внимания, вот только… Вот только вышло так, что демон вроде как желание исполнял, а брать плату с человека не торопился. И даже, кажется, пытался охранять этого человека от последствий «сделки», которые неминуемо должны были его настигнуть. По мнению Ютаэля, это всё было лишь игрой со стороны лукавого создания — всего лишь попытка растянуть процесс, скорее всего, от скуки, — но, так или иначе, это всё выходило за рамки обычного мироустройства. И это нужно было немедленно прекратить. Если демон не захотел забрать душу человека самостоятельно, значит, Ютаэль спасёт её. В его полномочия как власти входила возможность схлестнуться с адским созданием напрямую, и это странным образом будоражило. Ютаэль был не против продемонстрировать, насколько он силён. Ютаэль был более чем счастлив продемонстрировать людишкам и демонам, что ангелы превосходят их во всём и добро всегда побеждает зло, иначе и быть не может. Но всё же мир людей встретил его совсем неласково. Ютаэль опустился на землю в том месте, где его не могли заметить — он совсем не хотел привлекать к себе внимание этих глупых созданий, так что если кто его и видел, то разве что какая-нибудь помойная кошка. Спина странно зазудела — возможно, потому, что он давно не прятал своих крыльев, а, возможно, ему просто не нравился здешний отравленный воздух. После Небес, кисло подумал Ютаэль, это местечко точно напомнило какое-то преддверие Ада. Он заправил за ухо вечно выбивающуюся прядь своих длинных чёрных волос и достал из кармана плаща кусочек пергамента с заветным именем. Ютаэль понятия не имел, кто Ким Донён такой, молодой ли он или, наоборот, старый, и что за желание такое, раз за него и бессмертную душу оказалось не жаль. Но он знал, что отыщет этого человека, и если он приземлился именно в этом месте, то это явно не может быть просто так — это значит, что объект наверняка должен был быть где-то поблизости. И объект, и его демон. Ютаэль облизнул губы и выпрямил спину, горделиво приподнимая подбородок. Пусть людишки не смогут увидеть его, но всё равно, даже так, он не должен был забывать о том, кем он являлся. — Подожди немного, заблудшая душа, — пробормотал он, оглядываясь по сторонам, чтобы решить, куда ему двинуться для начала. — Я обязательно спасу тебя. Кошка, сидевшая на краю мусорного бака и таращившая на него свои жёлтые, как у демона, глаза, зашипела, стоило только ангелу сделать первый шаг, и спрыгнула на землю, поспешно скрываясь где-то в темноте грязного проулка. Ютаэль подумал, что эт о так похоже на людей — забиваться как можно глубже в тень и темноту, подальше от света, который пугал их. Должно быть, этот Ким Донён тоже из таких. Ютаэль в этом даже ни на мгновение не сомневался.* * *
Тэён смотрелся в зеркало. Это, на самом деле, звучало странно — при условии того, кем он являлся. Нет, конечно, некоторые демоны отличались крайним нарциссизмом — но, в основном, это были преимущественно инкубы, именно те, для кого внешняя красота была более чем важна для того, чтобы цеплять на крючок глупых людишек даже без траты своих демонических сил. Тэён прежде не замечал за собой особой любви к разглядыванию своего лица в куске полированного металла, но — это было прежде. Раньше он не менялся, поэтому в этом и не было надобности, но теперь… Тэён понятия не имел, почему это происходит. То есть нет, у него были подозрения, но он от них с усердием отмахивался, потому как они откровенно пугали. А других, более приемлемых, вариантов не находилось, и это злило. Выводило из себя даже. А Тэён искренне ненавидел терять контроль. Он коснулся кончиками пальцев корней своих волос с правой стороны головы. Отвратительно белых корней, которые этой своей белизной только ярче выделялись на фоне алого окраса прядей. Нет, конечно, он обычно был более чем способен менять цвет своих волос — что он и делал неоднократно, и он знал, прочитав мысли Доёна, что понравился ему с белоснежным оттенком. Вот только проблема была в том, что эти корни Тэён контролировать не мог. Даже если он пытался закрашивать их с помощью своей силы, то у него не выходило — казалось, красный, как кровь, цвет просто кто-то высасывает, и это было неправильно, это было… Зеркало пошло трещинами, глубокими, но тонкими, раздался треск, и Тэён по-человечески вздохнул, разжимая стиснутые до этого челюсти. Он коснулся гладкой поверхности зеркала кончиками пальцев, и трещины мгновенно затянулись — Доёну бы не понравилось, если бы в его доме что-то испортили, а с некоторых пор его мнение Тэёна искренне волновало (и это тоже было чертовски странно). Доён ещё спал. Свернулся в клубочек в своей постели, такой трогательный, с милыми приоткрытыми губами и упрямой складкой на лбу, хмурящийся даже во сне. Возможно, оттого, что Тэёна нет рядом и приходится обнимать только подушку с его запахом. Тэёну самому такой расклад совершенно не нравился, и демон внутри него требовал, нет, т р е б о в а л — подмять под себя, прижать к постели, стиснуть хрупкие запястья, наслаждаясь испугом в тёмных глазах, и взять всего, выпить до дна. Чтобы и думать забыл о комплиментах от кого-то другого. Чтобы думал только о нём одном. Тэён по-прежнему хотел верить, что это у него так его естественный инстинкт демона желаний проявляется. То, что он восполняет свои силы именно тем, что получает то, что хочет — милое ворчание Доёна, его забавно нахмуренные бровки, его вкусные завтраки и сытные ужины, его сладкие поцелуи и его горячее тело. Вот только Тэён всё ещё не был глупцом, чтобы эта наивная вера ослепила его. Тэн был прав — он влипал в ту игру, в которой выиграть не имел ни единой возможности. Не говоря уже о том, что вообще не имел права в неё играть. Потому, что исполнить своё предназначение как демона — забрать душу Доёна — Тэён теперь не мог, ведь это означало для него потерять Доёна. А одна только даже мимолётная мысль об этом заставляла адское пламя в нём вспыхнуть с невиданной силой: казалось, этой мощи было бы достаточно для того, чтобы спалить всю планету. Этого огня было достаточно для того, чтобы биться за Доёна с кем угодно, даже в самой неравной схватке. И Тэён знал, что это время вот-вот придёт, только вот «бороться» ему дадут, разве что, для развлечения и совсем недолго. Он мог только лишь оттянуть это время так сильно, как только получилось бы. И всё бы ничего, только вот случилось два осложнения: то, что сам Доён начал что-то подозревать, и то, что близость демона (и близость с демоном) начала играть свою чёрную роль. Да, пожалуй, в этом была даже какая-то особо извращённая ирония — то, что даже искренняя любовь демона могла тебя убить просто потому, что всё, связанное с Адом, могло только лишь убивать и портить, не больше и не меньше. Искренняя любовь демона была чем-то противоестественным, не могущим существовать в природе, но Тэён отказывался соглашаться с этим. Когда наконец телефон под его подушкой выдал звонкую трель — Тэён совершенно не разбирался в человеческой музыке, но, кажется, эту певицу звали Ариана или как-то так, — Доён завозился в своём коконе из одеяла. Он пробормотал что-то и зашарил вокруг себя в слепом поиске, Тэён мог бы помочь ему, но так было бы неинтересно; он волновался за Доёна, так что теперь тот обязан был развеселить его за это. Так прошла минута, потом ещё одна — всё это сопровождалось пением той самой Арианы про какие-то там пять колец, если Тэён правильно расслышал, — пока, наконец, Доён не вытянул двумя пальцами ненавистную трубку. Сонно моргая и напоминая сейчас надутого кролика, шевелящего губами, он отрубил сигнал и снова свернулся на пару минут, будто всем собой давая понять, что даже не подумает вставать в такую рань, но потом таки открыл глаза и рассеянно уставился на Тэёна. — Ты вернулся, — произнёс Доён наконец, так и продолжая сверлить его мутным взглядом. Тэён ответил насмешливой улыбкой. — Как видишь. Но если тебе нужно официальное подтверждение, то пожалуйста, вот он я. Здесь. Рядом с тобой. Точное расстояние… — Ой, заткнись, пожалуйста, — недовольно перебил его Доён и перевернулся на живот, утыкаясь лицом в подушку. Тэён смотрел на его спину с торчащими сквозь футболку лопатками и давил в себе желание прикоснуться. Нет, не так. Не сейчас. Не будь настолько зависим. — Может, мне попросить тебя раз и навсегда отменить понедельники и ранние подъёмы, м? — Ну, во-первых, сегодня не понедельник, — Тэён позволил себе коротко рассмеяться. — А во-вторых, у тебя больше платить нечем, забыл? Твоя душа и так моя. — С тобой забудешь, — проворчал Доён и высунул из-под одеяла руку, чтобы поймать тэёново запястье. На его кисти по-прежнему был браслет — он смотрелся очень красиво и действительно дорого, как настоящий антиквариат, заставляя руку выглядеть ещё более изящно. Кроваво-красный камень пульсировал, точно живой, точно человеческое сердце. И прикосновение Доёна тоже было тёплым. — Где ты был? Когда вернулся? Тэёну захотелось так чисто по-человечески вздохнуть. Да, Доён всегда задавал много вопросов и был крайне любопытным. Но всё же в последнее время и он тоже изменился — прежде Тэён легко мог читать его мысли, но теперь в голове Доёна царила настоящая какофония и сумятица; Тэён выхватывал только лишь отдельные фразы и не всегда мог правильно их судить. Казалось, Доён пытается спрятаться от него, хотя, безусловно, было более чем понятно, что он не может этого сделать сознательно. — Не веди себя как… — не отнимая у Доёна своей руки, Тэён пальцами второй постучал себе по губам, словно бы задумался на мгновение. — Как сварливая жёнушка, вот. Что ж, по крайней мере, именно эта фраза заставила Доёна проснуться окончательно и вскочить, сев на постели. Его лицо буквально пылало праведным возмущением, и на вкус Тэёна это выглядело очаровательно. Ему ужасно хотелось зацеловать это злое личико. — Не смей называть меня жёнушкой, ты, демон-липучка! — Разве я липучка? — невинно отозвался Тэён и пошевелил рукой в чужой хватке. — Это ведь ты держишь меня… Доён вместо ответа просто ткнул его кулаком в плечо, явно всерьёз, но Тэён ловко перехватил и его второе запястье тоже, прижимая его своим телом к постели. Тот забился было, но они оба знали: это не попытка вырваться, это всего лишь вопрос контроля над ситуацией, и Доён не простит себе, если не попытается. В итоге они оказались тесно прижаты друг к другу, губы в губы, глаза в глаза, и Доён больше не просил, о нет — он сам поцеловал, так жадно и немного отчаянно, словно всю ночь не сомкнул глаз, боясь, что его личный демон больше никогда к нему не вернётся. И Тэён ничего не мог поделать против этого — он плавился буквально, точно плитка шоколада в горячих пальцах, от каждого прикосновения этих губ, чуть влажных и таких мягких, то ли разжигающих в нём то самое пламя, то ли наоборот, успокаивающих и умиротворяющих. Доён был мягким и податливым после сна, казалось, ему просто жизненно необходимо прямо сейчас снова обвиться вокруг чего-нибудь — или кого-нибудь, — судя по тому, как легко его отпущенные руки обняли тэёнову шею, а ноги скрестились у Тэёна на пояснице. Так легко было просто дать ему то, что им обоим было нужно, но у Тэёна внутри снова распускались те самые робкие цветы нежности и заботы, которые убеждали: нужно с этим подождать, нужно позволить Доёну восстановиться. Нужно разорвать эту смертельную связь между ними как можно скорее. — Ты опоздаешь на работу, — напомнил Тэён нарочито издевательским тоном и снова мог полюбоваться мордочкой, которую немедленно скорчил Доён. — Или ты готов пренебречь делом всей своей жизни ради того, чтобы отдаться своему демону, м? — Фу! — Доён передумал его обнимать и вместо этого пихнул ладонями в грудь, отталкивая от себя. — В твоих устах это звучит как сюжетец какого-нибудь бульварного романа для подростков. — Да, который я тебе давно предлагал написать, — Тэён отстранился нарочито небрежно и легко оказался на ногах, позволяя Доёну выпутаться из одеяла и наконец спустить босые ступни на пол. — И ты правда сегодня не торопишься совсем… это для того, чтобы потом меня во всех своих бедах обвинить, да? — Даже не сомневайся, потому что во всём, что творится в моей жизни, виноват и правда ты,— Доён швырнул в него подушку прежде, чем прошлёпать в ванну, на ходу потягиваясь так, что пижамная футболка ненадолго открыла кусочек открытой кожи на пояснице. Тэён закусил губу, потому что не смог не залипнуть на этом. На всей стройной, ладной доёновой фигуре. Окей, сейчас он сдержался, но ведь и ежу понятно, что вечером уже не выйдет. Потому, что Доён был слишком красивый, потому, что Доён тоже хотел его и потому, что их чересчур сильно друг к другу тянуло. В такие моменты Тэён всерьёз сожалел, что он не может просто быть обычным человеком. Чтобы жить с Доёном под одной крышей, просыпаться в одной постели, уплетать его завтрак и любить его всюду — на диване, на кухонном столе, в душевой кабинке, в прихожей прямо у двери. И, что главное — делать это, не пятная душу Доёна, не вытягивая из него силы. Глупые, неисполнимые мечты. Но Тэён, наверное, был слишком необычным демоном, раз всё равно хотел и пытался претворить эти мечты в жизнь. Доён там, за закрытыми дверями ванной, что-то напевал себе под нос, и Тэён великодушно позволял ему это уединение, хоть и не мог перестать представлять себе, как капли воды скатываются по доёновой коже. Да уж, подумал Тэён и всё же чисто по-человечески вздохнул, Тэн был абсолютно прав, но я ни за что не признаюсь ему в этом.* * *
Иногда Доён боялся, что он и правда чересчур впал в зависимость от своего демона. Раньше, даже уже после того, как он привык к постоянному присутствию Тэёна, отлучки демона воспринимались как что-то радостное, с облегчением — Доён испытывал чувства, сходные с теми, что бывают у подростков, когда родители уезжают и оставляют дом в их полное распоряжение на целые сутки. Можно было наконец-то расслабиться и насладиться долгожданным личным пространством без постоянного наблюдения и дурацких шуточек. Но с тех пор, как они впервые переспали — Доён отчаянно боялся даже для самого себя признать, что это был не только и не столько секс — всё как-то слишком круто изменилось. И эти перемены пугали. Тэён не был человеком. С ним нельзя было строить что-то, даже отдалённо напоминающее романтические отношения, но всё как-то само собой пошло так, что со стороны выглядело именно чем-то подобным. Доён хотел его, его всего — и получал: шутливые перебранки, дурацкие романтические вечера в обнимку перед телевизором, поцелуи в шею по утрам, пока он готовил завтрак на двоих. Чем не идеальный роман, которым наслаждались оба. Да и такого сексуального аппетита Доён прежде тоже за собой не замечал, уже не получалось списывать это всё на давний недотрах или даже на то, что Тэён был нечеловечески красив и наверняка использовал свою демонскую магию. Хотя, конечно, в последнем Доён и не сомневался даже: каждый раз, когда они занимались этим, он буквально отдавался — весь, целиком, Тэён будто бы выпивал его досуха, и сил после не оставалось. Зато было удовольствие. Много удовольствия, от которого появлялась странная энергия, хотелось делать, творить, в самом пафосном смысле менять мир вокруг себя; Доён мог подорваться посреди ночи, только-только восстановив дыхание после секса и даже минимально не одевшись, возвращаться за стол и упоённо вносить правки в чужие тексты. Тэён в такие моменты оставался в постели и, подперев щёку ладонью, наблюдал за ним чуть поблёскивающими глазами, и Доён буквально терялся в течении времени, приходя в себя уже утром, когда ложиться спать было поздно. Это всё недостаток сна виноват, внушал он себе после, замазывая вынужденно купленным консилером круги под глазами и разглядывая похудевшее лицо. Талия тоже превратилась в ещё более стройную,и хотя Доён понимал, что ничего здорового в этом нет, но всё же почему-то ему казалось, что он стал красивей. Он хотел быть ещё красивей для Тэёна. Это было максимально глупо. Если честно, Доён всё больше хотел, чтобы Тэён показывался перед ним в своём настоящем демоническом облике, с рогами и драконьими крыльями, чем с растрёпанными волосами и в старой растянутой футболке. Потому, что так он точно не забыл бы, что всё это игра. В которой он сам, Ким Донён, проиграл ещё до начала этой самой игры. А ещё в последнее время Тэён начал странно себя вести — в смысле, уклоняться. Если в первые дни их изменившихся отношений он сам буквально не отлипал от Доёна, прикасаясь к нему, целуя, разводя на секс всеми возможными способами, то теперь наоборот, он сбивал Доёну настроение, он то и дело пропадал и практически совсем перестал проявлять инициативу. А Доён обнаружил, что в таких случаях совсем перестаёт контролировать собственные действия: например, оказывается у Тэёна на коленях, или начинает язвить, зная, что того это заводит, а ещё, что, наверное, было самым худшим — он ревновал. Мысли сами собой норовили скатиться то в страх, что Тэён, наигравшись, подобрал себе нового интересного «клиента» (вот только браслет по-прежнему был на его, доёновой, руке), а то и вспоминался тот самый Тэн, который вроде как и не друг, но слишком привлекательный для того, чтобы нервничать. Доён даже представлять не хотел, как смеётся Тэён, читая его мысли. Но тот вовсе не выглядел смеющимся. Даже напротив — Доён то и дело ловил на себе чужие взгляды, полные беспокойства. Словно бы Тэён знал, что с ним должно вот-вот случиться что-то плохое. И, конечно же, он явно не собирался этим знанием делиться. Доён иногда всерьёз подумывал о том, чтобы попросить его об одной простой вещи: «пожалуйста, скажи мне заранее, когда будешь забирать мою душу, чтобы я успел с родными попрощаться». Но в итоге не просил, и всё просто шло своим чередом. В тот день тоже. Тэён по-прежнему сохранял себя невидимым, но поверх неизменной сетчатой майки в этот раз пристроил не кожанку, а вполне себе стильное длинное пальто, которое засчёт украшений выглядело как какая-то причудливая военная форма. Доён, мельком окинувший его взглядом, про себя безусловно оценил это, но вслух произносить не стал, да и концентрировать свои мысли на этом — тоже. В конце концов, он уже достаточно говорил Тэёну о том, что тот красивый. — По какому поводу ты так вырядился?— подумал он вместо этого, зябко пряча замерзающие ладони в карманы своего собственного пальто. — Выглядишь, правда, по-прежнему как мечта девочки-подростка. — Значит, ты себя видишь девочкой-подростком? Не знал таких подробностей, — фыркнул Тэён в ответ и не пошёл сзади, как обычно делал при сопровождении, но и не рядом тоже. Он устроился перед Доёном — шагал спиной вперёд, чтобы иметь возможность сверлить взглядом лицо Доёна, а может, и не только, может, ещё и чтобы присматривать за ним со всех сторон. — И не пытайся скрыть, что тебе нравится. Я всё ещё нахожу твои кинки весьма интригующими. — Понятия не имею, о чём ты, — отчеканил тот, нарочно наступая демону на ногу. Определённо были некоторые плюсы тому, что Тэёна видел только Доён один. — И вообще, я не хочу с тобой разговаривать, пока ты не скажешь мне, где пропадаешь. Отлыниваешь от исполнения моего желания, да? Тэён приподнял свою левую бровь, облизнул губы и заправил за ухо прядь волос весьма кокетливым жестом. Доён сделал вид, что не заметил эту попытку отвлечь его. — Я снова слышу в твоём голосе ревность, — Тэён буквально промурлыкал это и вновь облизнулся, точно предвкушал что-то. — Мне так нравится, когда ты проявляешь ко мне столько привязанности, Доён-и. — Понятия не имею, о чём ты, — снова повторил Доён про себя, но уже куда раздражённее. Телефон в его кармане завибрировал и пришлось достать его, чтобы ответить на звонок. Это был Чону, какой-то слишком перевозбуждённый, он хотел встретиться вечером и, конечно же, не преминул спросить о Тэёне. Доён метнул хмурый взгляд на демона, который в этот момент изучал полными любопытства глазами витрину с яркими коробочками для рождественских подарков, и подумал рассеянно, что пора бы уже и правда о подарках подумать. — Ладно, тогда приезжай ко мне в семь, — спохватился он после: так привык говорить с Тэёном мысленно, что забыл, что Чону его так не услышит. — И прекрати пить столько кофе с самого утра. — Эй, я всего лишь одну кружку! — возмутился было тот, но Доён уже положил трубку. Потому, что иначе этот разговор мог бы превратиться в бесконечный. Он убрал телефон обратно в карман, зацепился взглядом за очередную рождественскую ёлку и подумал, что, может, купить маленькую домой и украсить её тоже. — Я только за, — жарко выдохнул Тэён ему в самое ухо, заставив вздрогнуть и охнуть слишком громко. — Как поживает твой симпатичный брат? — Достаточно хорошо для того, чтобы явиться сегодня ко мне домой, — Доён смерил демона нарочито холодным взглядом и даже легонько толкнул в плечо, чтобы не прижимался слишком близко. Хотя ему и понравилось, что у Тэёна было игривое настроение, которое тот давненько не демонстрировал. — Обещаешь вести себя прилично? — Да, мамочка, — буквально пропел демон и тут же засмеялся. Пусть даже люди вокруг и не могли его видеть, но всё же мелкий снег падал на его алые волосы и широкие плечи, тая на чёрной ткани пальто, и это, чёрт возьми, было так красиво, что Доёну даже пришлось моргнуть, дабы развеять вспыхнувшую перед глазами картинку горячих поцелуев под какой-нибудь из рождественских ёлок. — За мамочку ответишь, — ответил он вместо этого и отвернулся, поспешив к переходу, пока как раз загорелся зелёный. На этой маленькой площади всегда было мнгоголюдно: перекрёсток четырёх дорог, как-никак, да и вокруг были сплошные магазины и салоны. Доён не очень-то любил продираться тут — слишком часто приходилось извиняться и слишком редко получать извинения; вот и сейчас, когда в него на полной скорости кто-то врезался, да ещё и за плечи поймался, Доён приготовился к избитому «простите, пожалуйста», но даже когда он произнёс заветные слова, незнакомец не выпустил его. Доён удивлённо заглянул в чужое лицо: красивое, с рублеными чертами, оно казалось чуточку бледным, что только подчёркивали длинные, до плеч чёрные волосы, и было, конечно, привлекательным, только строгим каким-то. И всё бы ничего, но в глазах этого незнакомца было что-то такое, нечеловеческое как будто, и Доён ощущал исходившую от него силу, будто бы… Он вздрогнул, когда незнакомец оторвал одну руку от его плеча и коснулся кончиками пальцев доёнова лба. Кожу обожгло чем-то, и дальше всё развивалось буквально в течение секунды: люди вокруг застыли смазанной чёрно-белой картинкой, а Доён вдруг оказался уже совершенно в других руках, горячих и знакомых. — Не смей прикасаться к нему, — прошипел Тэён, и от этого шипения у Доёна побежали по спине испуганные мурашки. — Он мой. — Да ну? — незнакомец брезгливо встряхнул рукой, будто только что чего-то неприятного коснулся. — Ты в этом так уверен, демон? Он видит Тэёна. И он назвал его демоном. Что ж, сомнений в том, что перед ними не обычный человек, после такого и вовсе не осталось. — Наконец-то я нашёл тебя, Ким Донён, — продолжал незнакомец тем временем. — Не знал, что в этом пропащем городе так много жалких людей, готовых продать свои души демонам за какой-то тщетный пустяк. Почему-то неприкрытое высокомерие в его голосе ужасно Доёна взбесило. Он выпрямился, стряхивая руки Тэёна со своих плеч, и с вызовом уставился на этого сноба: — Не знаю, кто вы такой, но у вас нет никакого права судить людей, их желания и их свободную волю. — Нет никакого права? — незнакомец едва заметно искривил уголок губ в презрительной усмешке. — Ты уверен, человек? Возможно, такому ограниченному существу, как ты, этого не понять, но… Только сейчас Доён обратил внимание на то, что он одет в какой-то старомодный и совершенно не подходящий к погоде длинный белый плащ, но оказалось, что белизна его одежды и кожи не шла ни в какое сравнение с цветом его крыльев. Большие, больше, чем у любой птицы, существующей в этом мире, они раскрылись как будто с натугой, но всё же достаточно изящно, и казалось, будто кончики даже на вид шелковистых перьев сияют. Доён поймал себя на том, что стоит с открытым ртом, и выругался — незачем показывать себя ещё глупее, чем он есть, в конце концов, если существуют демоны, то почему бы и не быть ангелам? В этом мире же всё в равновесии, разве нет? — Так что, небеса послали ангела, дабы отбить меня у Ада? — максимально язвительным тоном осведомился Доён, явно не желая уступать этому наглецу. Надо же, а ведь когда-то он всерьёз считал, что сильнее Тэёна его не может взбесить никто, но воистину жизнь была полна сюрпризов. Ангел сухо хмыкнул только, и кончики его крыльев покачнулись, когда он едва заметно пошевелил ими. — Создатель даровал жалким вам свободную волю, так что нет, никто не станет противитья вашему падению во грех. Я прибыл потому, что правила оказались нарушены. Потому, что это презренное существо за твоей спиной затеяло какую-то игру вместо того, чтобы исполнить свой долг. И я должен остановить это, пока миропорядок не пошатнулся. Доён растерянно моргнул. Правила… нарушены? Тэён сделал это? Сделал — что? — Так почему ты не забрал его жалкую душу, демон? — ангел, очевидно, решил, что человек его внимания не заслуживает, и переключился напрямую на Тэёна. — И почему ты по-прежнему праздно остаёшься в этом мире, хотя у тебя нет таких полномочий? Доён сглотнул, вспоминая то самое: «в Аду ужасно скучно, в мире людей куда интереснее, так что я хочу пробыть здесь подольше». Почему Тэён никогда раньше не упоминал о том, что даже за такую вот простую прихоть его могут наказать, и не только в «родном» Аду? Впрочем, подумал Доён и горько усмехнулся, вряд ли я вообще хоть что-то знаю о настоящем Тэёне. — А с какой стати я вообще должен перед тобой отчитываться, ангел? — тот отмалчиваться не стал и сделал шаг вперёд, словно бы прикрывая Доёна собой. Сейчас он уже выглядел куда больше похожим на демона: крылья и рога, правда, не появились, зато снова налились алым глаза, буквально пылая, да и воздух вокруг него потрескивал. — Этот человек заключил со мной договор, и теперь его душа моя. Я имею право забрать её, когда пожелаю. И вообще, может быть, длительный срок — это часть нашего с ним договора. — Это могло быть частью вашего договора, — сухо, неохотно признал ангел. — Вот только даже в таком случае человек должен был претерпевать некоторые изменения. Но этого не происходит. Потому, что ты, демон, защищаешь его от этого. А ты не имеешь на это права. Доён боялся повернуть голову и посмотреть на Тэёна после таких слов. Потому, что воздух вокруг них двоих внезапно вспыхнул, окружая обоих пылающим кругом. И потому, что, возможно, он боялся услышать то, что мог сказать ему демон. Не сейчас. Позже. Когда они останутся наедине. Когда… — Он выбрал меня сам. А значит, я имею право делать с ним всё, что пожелаю. Так что возвращайся на свои небеса, ты не отберёшь его у меня. Доён чувствовал повисшее между ними напряжение — а вдруг сейчас эти двое устроят тут драку, как в фильмах про апокалипсис? — но Тэён с силой сгрёб его в объятия, заставив покачнуться, а потом мир вокруг внезапно вытянулся в белые линии и закружился, словно на бешеной карусели. Доён зажмурился, утыкаясь лицом в тэёново плечо, а когда снова открыл глаза — то стоял уже посреди пустого конференц-зала. Один. — Тэён? — позвал Доён, торопливо оглядываясь. Он отчаянно хотел, чтобы демон появился откуда-нибудь: из-за шторки вылез, из шкафа выпрыгнул, да хоть бы и с потолка свалился — только бы был здесь, сейчас, с ним. — Прекрати свои игры и выходи немедленно! Но ответом ему была тишина. Да ещё заглянувший в дверь коллега, чтобы удивлённо спросить, с кем это Доён так громко разговаривает. Тэён испарился, словно его и не бывало. Доён устало опустился в ближайшее кресло, потирая пальцами виски. По сути дела, он не должен был быть настолько взволнованным — ведь если с демоном что-нибудь случится, то Доёну только порадоваться стоит, что его душа теперь снова будет ему принадлежать. Но почему-то именно об этом совсем не думалось, и вместо этого упрямо лезли мысли про то, что тот ангел выглядел опасным и что совсем не хочется, чтобы Тэён сталкивался с ним без присмотра. Стоп, оборвал Доён сам себя, без присмотра? Он что, маленький ребёнок? Эта мысль заставила его невольно улыбнуться, но только на секунду. Нужно было вернуться к работе. Нужно было сконцентрироваться только на этом. Так почему же у него никак не получалось? Вот только вернись, мрачно подумал Доён, и ты у меня попляшешь. Тебе придется ответить на все мои вопросы, и платить я тебе за это не буду. А ещё он понадеялся на то, чтобы этот ангел больше никогда им не встретился.* * *
Тэн нашёл его сам — он всегда чувствовал зов и легко откликался на него. Возможно, дело было в том обязательстве, которое пролегло между ними прочной нитью, а может, ему просто было всегда скучно. Тэён в принципе не отрицал, что правда может быть где-то посередине. В этот раз они встретились возле одного из ночных клубов — Тэён помнил, что это было одно из любимых мест «охоты» для Тэна, и пусть даже сейчас это заведение было закрыто до вечера, но тот явно чувствовал себя здесь спокойнее. Хотя ладно, это было не совсем «возле» — Тэн окликнул его с высокого голографического экрана для рекламы, и Тэён легко взлетел к нему, даже не раскрывая крыльев. — Любишь же ты всякие верхотуры, — не удержался он от ворчливого, на что Тэн только лишь изящно пожал плечами. Тэён сел рядом с ним, рассеянно уставился на суетящихся внизу людей, и подумал, что если бы был одним из них, то наверное сейчас было бы уместно закурить. А ещё — замёрзнуть. — Ну и что там такого экстравагантного у тебя случилось, что ты сам позвал меня? — нарушил Тэн тишину с явным любопытством в голосе. Тэён оскалился, поймал себя на этом и тут же прикрыл рот ладонью. Нужно себя контролировать, не хватало ещё как-нибудь Доёна напугать. — Помнишь, ты говорил, что у меня будут проблемы из-за того, что я… — он всё же не нашёл в себе силы для того, чтобы признаться напрямую, даже если для самого себя уже давно признал. — Из-за того, что я с человеком. — Говорил, и всё ещё так считаю, — спокойно согласился Тэн и покачал ногой. — Что, они тебя уже нашли? Ты не справился с его откатом? Или он уже прозрачный из-за твоей страсти? — Я справляюсь с его откатами, пока что, — сухо фыркнул Тэён. — И я уже некоторое время почти не сплю с ним, за что он меня, кажется, уже ненавидит и начал думать, что вместо него я трахаюсь с тобой. — Ну надо же, какая богатая фантазия у твоего любовничка, — Тэн произнёс это таким елейным голоском, что его буквально на мгновение захотелось ударить. — Тогда в чём твоя проблема? — В том, что сегодня мы встретили ангела. Который сказал, что я, своей защитой Доёна и нежеланием забирать его душу, нарушаю законы мироздания, и это может привести к чему-то неприятному. Каково, а? Ну, хотя бы что-то Тэёна повеселило после случившегося — реакция Тэна, который уставился на него буквально с открытым ртом. — Ангел? Ты что, реально? Настоящий? — Абсолютно, — ужасно хотелось сделать хоть что-нибудь, и Тэён дал волю той самой демонической вредности: собрал ладонью снег в комочек и кинул его в одного из ничего не подозревающих прохожих, попав прямо в спину между лопаток. — С белыми крыльями и прорвой высокомерия. Если честно, я даже у нас в Аду настолько напыщенных кадров не припомню. — Ого, звучит интересно, — Тэн снова перешёл на тот сладенький полумурлыкающий тембр, который Тэён тихо ненавидел, ибо это означало, что Тэн что-то задумал. — Никогда прежде не встречал ангелов, так что немного завидую даже. — Можешь забрать его себе, если я с ним ещё раз, не дай Пекло, столкнусь, — Тэён поморщился и буквально отключил свои чувства, чтобы не слышать больше, как Доён зовёт его мысленно. — И что, ты даже не прочитаешь мне лекцию о том, как сильно я вляпался, и не станешь надо мной насмехаться? — Ну, смысл над тобой насмехаться, ты и так жалкий, — невинно пожал плечами Тэн и его лицо не изменилось, даже когда аура вокруг Тэёна предупреждающе вспыхнула. — И я совсем тебя не боюсь, так что можешь меня не запугивать. Ты знал, на что идёшь, хотя, конечно, ангела никто из нас предвидеть не мог. Так что, ну, ты всё ещё можешь своего… — Нет, — прорычал Тэён, и на висящей поблизости гирлянде лопнули лампочки, осыпав мелкими осколками людей внизу. — Я не заберу его душу. Он нужен мне. Тэн только лишь руками развёл. — Тогда, скорее всего, вы и правда встретитесь снова. Ангелы, они вроде как настырные обычно. Возможно, придётся драться. — Я готов, — произнёс Тэён и в то же мгновение подумал, что он и правда готов. И, может быть, даже хочет этого. Схлестнуться с кем-нибудь сильным, выплеснуть наружу всё своё волнение, всю свою ярость, весь свой страх. Снова почувствовать себя практически всесильным демоном, а не скованным по рукам и ногам рабом так называемой любви. — Если он снова попытается отнять у меня Доёна, то я окончательно забуду про «законы мироздания» и просто уничтожу его. — Воу-воу, — Тэн заглянул ему в лицо, словно для того, чтобы убедиться, и на его лице, которое обычно было либо равнодушно-спокойным, либо вызывающе-флиртующим, либо, на худой конец, издевательски-язвительным, теперь была абсолютная серьёзность. — Ты уже и сражаться за него готов, как настоящий рыцарь… неужели он так хорош? Что настолько сильно тебя привлекает в этом человеке, раз ты с ним преображаешься на глазах и отказываешься от своей сущности? Тэён поджал губы, не зная, что ему ответить. Он бы и рад попробовать найти в Доёне что-то конкретное, что опьяняло его и заставляло держаться за него руками, ногами и зубами, но чем дольше, тем сильнее он понимал: это весь Доён. Это должен был быть именно Доён. — Что с твоими волосами? — внезапный вопрос выбил его из колеи, и Тэён растерянно хлопнул ресницами, но Тэн, как всегда бесцеремонный, дёрнул его за прядь на виске. — Это у людей новая мода какая-то? Двухцветные. — Ах, это… — Тэён поморщился, вспомнив недавнее недовольство своё. — Я не знаю, что с ними творится. Но они белеют, а моя магия не действует на них, не получается сменить их цвет. Вот и получается такое. Тэн нахмурился сильнее, а потом вдруг резко выпрямился, стоя на самом краю узкого ребра рекламы. Человек никогда не смог бы удержаться с такой грацией. А уж если бы кто из людей внизу его увидел, то точно подняли бы шум, приняв за суицидника. — Ты должен поговорить об этом с твоим старшим. А если это признак того, что ты теряешь силу, или чего-то похуже? — Да вот ещё, докучать ему такими глупостями, — буркнул Тэён и, подумав, поднялся тоже. Пожалуй, может, Тэн и прав — тут, наверху, так приятно и дышится как будто легче. — Это всего лишь волосы, мелочь. Если совсем надоедать будет, попрошу у Доёна человеческую краску. — Ага, снова твой Доён. Ты можешь не говорить о нём хотя бы немного? — Нет, — честно признался Тэён и почему-то рассмеялся. Тэн в ответ только глаза закатил. — Когда ты вообще превратился в такого? Вроде ещё в прошлый раз был куда адекватнее. Или это на тебя так семейная жизнь влияет? Тогда я очень рад, что больше не связываюсь ни с кем надолго. — После того раза? — тихо спросил Тэён, и Тэн ничего не ответил, просто кивнув. — И вообще, ты и меня очеловечить как будто пытаешься, мы то и дело встречаемся и чешем языками, как человеческие подружайки. Этак мы совсем свою демоническую сущность растеряем, а мне она, знаешь ли, слишком нравится! Тэён видел, что Тэн пытается перевести тему и сердится за напоминание, поэтому легко пошёл ему навстречу и рассмеялся даже. — «Подружайки», говоришь? Я тебя теперь так и буду звать. А вообще, я сначала тоже так думал. Постоянно говорил Доёну, что «я из-за тебя своей репутации лишусь», а потом, в какой-то момент, я вдруг осознал, что это всё глупости. И демоны на самом деле куда ближе к людям по своим эмоциям, чем те же ангелы. Так что неудивительно то, как сильно нас тянет ко всему человеческому. Тэн смотрит на него в ответ с каким-то даже суеверным ужасом. — Ты ещё и философом заделаться успел?! Ну всё, тебя точно стоит спасать! И меня заодно за то, что я с тобой связался! В этот раз Тэён рассмеялся уже куда искренней. Всё же Тэн и правда был очарователен — именно в такие моменты, когда не кокетничал, не давил своей привлекательностью и силой инкуба. Но вряд ли, конечно, кто-то из тех людей, кого Тэн забирал энергию, а иногда и души, видел его таким. За исключением, конечно, того самого. Наверное, подумал Тэён, мне лучше не говорить ему, что в нём тоже много человечности и всегда было. — В общем, я подумал и решил, — Тэн на мгновение отбросил свой человеческий облик и сквозь него проступили алые, как кровь, губы, и кошачьи вертикальные зрачки в глазах. — Позови меня, если этот ангел снова тебя разыщет. Думаю, тебе не помешает помощь в случае чего, да и мне правда любопытно на него взглянуть. — Вот ещё, я сам справлюсь, — фыркнул Тэён, но всё же кивнул. — Так что только ради твоего любопытства. Они помолчали ещё немного, просто разглядывая город под ними, а потом Тэн лениво спросил: — И чего ты тут торчишь? Не торопишься к своему благоверному? — Нет, — Тэён тяжело, недовольно вздохнул. — Он будет задавать вопросы. И я всё ещё слишком взбудоражен, а он ненавидит, когда я нагибаю его прямо над столом в каком-нибудь из кабинетов. — Воу-воу, — Тэн насмешливо хохотнул. — Какие горячие подробности. Ты точно демон желания, а не… — Точно, — перебил его Тэён, нарочито скривившись. — Ни за что не хотел бы как ты. — Да ну? — Тэн кокетливо взмахнул ресницами. — А ведь я несу любовь… И вообще, будто тебе до твоего Доёна никогда не приходилось делать это с людьми. — Не напоминай, — произнёс Тэён с нажимом. — Не хочу вспоминать об этом. Никогда. Тэн сочувственно хлопнул его по плечу и раскрыл крылья, легко спланировав вниз. Тэён пронаблюдал, как легко он влился в толпу на перекрёстке и как быстро умудрился привлечь чужое внимание, абсолютно ничего для этого не делая. Когда-то Тэёну тоже было легко, он наслаждался своей демонической сущностью и не думал ни о чём другом, но теперь… Он не мог сказать, что сожалеет. А значит, так всё и должно было быть.* * *
Ангелу Божьему не полагалось испытывать низменных страстей: жадности, похоти, корыстолюбия, гордыни, гнева. Но именно последнее — гнев, сильный, обжигающий — Ютаэль и испытывал сейчас. Он пытался успокоить себя, сдержать этот гнев и вытолкнуть его наружу, чтобы полностью очистить мысли от всего недостойного, но получалось плохо, и это злило ещё больше. Ютаэлю не нравилось в человеческом мире — грязном, испорченном, шумном; казалось, всё здесь создано лукавым и поэтому отравляло. Он не мог себе представить, как тут вообще могли существовать другие ангелы, которых отправляла Небесная канцелярия, и как тут вообще могли появляться хоть какие-то праведники. Один сплошной смрад и мерзости. И тот самый человек, душу которого Ютаэль должен был спасти, разочаровал тоже. Нет, даже не то чтобы разочаровал… просто Ютаэль его совсем не понимал. Отказывался понимать. Человек не только не боялся своего демона, даже наоборот — он жался к нему так, словно демон был основой его существования, неотъемлемой частью. Так крепко обвивал руками и доверчиво прижимался, словно… Ютаэлю даже подумать об этом противно было. Демон, впрочем, был ничуть не лучше — его слова про «не отдам, моё» отлично подходили его гнилой сущности, но то, что он так бережно заботился о человеке — о своей жертве! — не вписывалось просто ни в какие рамки. Когда Ютаэль только узнал об этом, то даже и не поверил сначала, но увидев своими глазами, уже не мог отрицать. Однако одно дело действие, а другое — его причина. И вот над причиной такого вопиюще странного поведения демона Ютаэль и ломал голову. В то, что презренное существо из Ада могло испытывать глубокие, чистые чувства по отношению к кому бы то ни было, он поверить не смог бы ни при каких условиях. У демонов не было сердца и не было души, им буквально нечем было любить, и Ютаэль знал, что с ним согласится любой ангел, даже из вышестоящих. Так что у этого существа непременно был какой-то другой замысел, и Ютаэль чувствовал, что если раскроет его, то сможет, наконец, выполнить свой долг и навести порядок в этом месте. Снова разложить всё по правильным полочкам, чёрное к чёрному, белое к белому. Одного прикосновения к человеку было достаточно, чтобы оценить его состояние: умеренное истощение, куда меньшее, чем полагалось бы для столь длительной жертвы. Не говоря уж о том, что вокруг человека были барьеры. Неумело выстроенные — ещё бы, откуда ж демону было уметь такое! он и без того должен был быть, наверное, весьма одарённым — но всё же ограждающие от того, что люди называли кармой. От несчастий, связанных с добровольной связью с нечистым существом. Как будто демон имеет право решать, заслуживает ли какой-то человек спасения. Когда даже ангелы не могут вмешиваться в человеческие дела… больше, чем им положено. Город был украшен к Рождеству, и, наверное, это было даже красиво, но у Ютаэля уже было такое состояние, когда он во всём начинал видеть только плохое. Совсем не ангельская черта, а? Шёл мелкий сухой снег, к вечеру поднялся сильный ветер, и Ютаэль брезгливо смотрел на грязную мостовую под подошвами своей обуви. Он уже тосковал по светлым и чистым Небесам с их всегда тёплой погодой, пусть даже и не чувствовал холода в полной мере. В отличие от людей вокруг. Пожалуй, Ютаэль видел их так близко впервые. Прежде его никогда не считали достаточно «надёжным» для отправки в человеческий мир, так что приходилось наблюдать только издали. Да ещё слушать разговоры других ангелов, у каждого из которых было своё собственное мнение. Кого-то люди буквально очаровывали, у большинства было к ним нейтральное отношение, почти как к земным животным. Кого-то чересчур печалило, что человечество не может жить спокойно и стремиться к «просветлению»; вместо этого оно стремилось к научно-техническому прогрессу, постоянно устраивало между собой войны и упрямо пыталось сунуть нос в те аспекты мироздания, которые должны были быть для них навечно недоступны. Человечество жило своей суетной жизнью буквально на грани добра и зла, немного одного, немного другого, но чаще всего что-то посередине, и наблюдение за ними только лишь позволило Ютаэлю убедиться в этом. Мужчины, которые пили алкоголь и радостно стремились в заведения, очевидно продающие разврат; женщины, которые уставали от домогательств и тяжёлой работы и срывались на собственных детях; отравленный выхлопными газами воздух и тёмное небо, на котором из-за тлетворного влияния города не было видно ни единой звезды. Ютаэль знал, что не должен был так думать, но всё же не мог перестать: он не верил, что этот мир заслуживал спасения. Скорей уж, нового всемирного потопа, чтобы очистить его от скверны и заставить людей начинать всё с нуля, заново, хотя предыдущий опыт ясно показал, что это не помогает. И всё же он был должен попытаться спасти этого глупого человечишку. А значит, нужно было понять, как именно ему стоит действовать. Набродившись по городу и местами почти желая сделаться видимым, вмешаться в неправедную жизнь здешних людей, Ютаэль, в конце концов, отыскал для себя относительно уединённое место — дальнюю скамейку в парке. Рядом с ней тускло горел одинокий фонарь, холодный ветер шевелил волосы ангела, и почему-то тут было практически тихо, казалось, что шум отвратительного, очевидно никогда не спящего города доносится откуда-то издали, как будто из другого мира. Здесь Ютаэль почувствовал себя куда лучше — и его мысли наконец прояснились тоже. Судя по поведению этого Ким Донёна, добровольно отказываться от связи с демоном он явно не собирался. Может быть, будь на месте Ютаэля какой-то другой ангел, более доброжелательный, более склонный к убеждениям… но Ютаэль не умел и не хотел убеждать, уговаривать. Он предпочитал действие. И он знал, что ему было дозволено уничтожить демона для того, чтобы равновесие мироздания не поколебалось. Что в таком случае станет с человеком, уже никого не волновало. Хотя нет, почему никого — конечно спасение души считалось делом праведным, но это было уже вторичным, как минимум потому, что этот Ким Донён явно не из тех, кто раскается и начнёт грехи замаливать. «Ты слишком пристрастен к нему, это недостойно посланника Небес, — прозвучало вдруг в его мыслях голосом, подозрительно напоминающим тот, что принадлежал тому, кого хотелось забыть. — Разве ты не должен помочь этому человеку вступить на путь истинный?». Нет, подумал Ютаэль и поджал губы недовольно, я не должен, моё предназначение — уничтожать зло и поддерживать порядок. Души пусть спасают другие ангелы. Он был уверен в том, что прав. Он считал, что не сомневался — что у такого, как он, не может быть сомнений. Но вместе с тем сомнения у него, к сожалению, были. И мысли о том, что спасать — тоже нужно. Как можно сильнее спасать. Ютаэль так привык отмахиваться от всего этого, что это уже вошло в привычку. И нет, драться с демоном всё равно придётся, очевидно, что другого выхода нет. Ютаэль был уверен: он сильнее. И он прав. Так что осталось дождаться новой встречи. Совсем скоро. И потом можно будет вернуться на Небеса. Навсегда.* * *
Тэён вернулся в тот момент, когда Доён вставил ключ в замок двери своей квартиры. Обнял сзади, прижался, ластился, как нашкодивший кот, целуя в шею мягко-мягко, нежно, и Доён сломался сразу. Наверное, потому что слишком перенервничал за день и просто был рад видеть Тэёна живым и, кажется, здоровым (это вообще приемлемо по отношению к демону?). Все вопросы умерли на его губах, а спустя мгновение он уже развернулся в тэёновых руках и позволил целовать себя по-настоящему, снова наполняясь этим горячим, пощипывающим кончики пальцев ощущением, когда ты теряешь силы и одновременно обретаешь энергию, с которой можешь весь мир перевернуть. Ничего не хотелось так сильно, как раствориться в этом ощущении полностью, отдать Тэёну всего себя и забыть на краткий срок хотя бы, какими разными они на самом деле были. Но, увы, Доён слишком хорошо помнил, что скоро должен был явиться его кузен, и нельзя было позволить Чону застать их в постели (или даже после неё). — Даже не думай, что я сдался и не буду ничего у тебя спрашивать, — выдохнул Доён, с крайней неохотой отстраняясь. Тэён облизнулся в ответ, так сыто, словно только что попробовал нечто ужасно вкусное, и это не сделало ситуацию лучше. — Просто Чону будет тут вот-вот, поэтому благодари его за то, что твой допрос отложен. — Я непременно скажу ему спасибо, когда увижу, — промурлыкал Тэён, и его глаза довольно блеснули. — Мне можно присутствовать, или лучше не надо? — Когда ты становишься таким покладистым, это точно значит, что ты от меня скрываещь что-нибудь, — Доён погрозил ему пальцем и снял наконец пальто, а потом и ботинки. — Оставайся, он всё равно будет про тебя спрашивать, и я лучше кину этому крокодилу в пасть тебя, нежели сам позволю доконать себя расспросами. — А меня так тебе совсем не жаль, — Тэён скорчил жалобную мордашку и тоже принялся раздеваться: подумал, наверное, что если на вешалке окажется только верхняя одежда Доёна, это будет выглядеть странно. — Это кто ещё среди нас демон… — Ещё одно слово — и ты останешься без сладкого, — спокойным голосом предупредил Доён и, подхватив принесённые с собой из супермаркета пакеты, прошёл прямо на кухню. Он знал, что Тэён непременно придёт следом, ибо он слишком уж любил наблюдать за тем, как Доён готовит. И иногда даже помогал — работать ножом у него выходило неплохо так, Доён похвалил его, кажется, пару раз, но сегодня он просто попросил Тэёна помочь расставить готовые блюда на столе. Они как раз закончили с этим, когда в дверь позвонили. Чону за то время, пока они не виделись вживую, немного изменился — перебрался из строгих водолазок и кожаной куртки в клетчатое полупальто и легкомысленные рубашки; перекрасил волосы в иссиня-чёрный и проколол ухо. А ещё он был не один — за его спиной топтался какой-то незнакомый парень со светлыми волосами. Очень высокий парень — Чону сам по себе был весьма немаленьким, но его спутник в этом явно его превзошёл. — Привет, хён, — Чону впорхнул в квартиру как всегда бесцеремонно, приобнял пребывающего в лёгком недоумении Доёна и только после этого соизволил выдать хоть какое-то объяснение. — Прости, что мы вместе пришли, но мы были на свидании и не бросать же мне его было. Это Юкхэй, мой нынешний парень. — Парень? — скептически переспросил Доён, но названный Юкхэем уже совал ему свою крупную ладонь. Горячую и чуть влажную на ощупь, как оказалось. — Нет, ну, конечно, приятно познакомиться. Проходи и чувствуй себя как дома. Я Доён. — Приятно очень, — голос у парня был под стать ему, низкий и чуть рокочущий. А вот лицо казалось немного детским, и вообще почему-то он напомнил Доёну какую-то большую и добрую собаку, хотя, наверное, странно было так характеризовать человека при первой же встрече. — Чону много о тебе рассказывал. — Не так уж и много, — отмахнулся тот, раздеваясь и по-хозяйски доставая для себя тапочки. — Кстати, а где твой… о, привет, Тэён-хён! Показавшийся из кухни Тэён изобразил дружелюбную улыбку, помахал, но потом натолкнулся взглядом на Юкхэя и как-то резко нахмурился. Доён вопросительно покосился на него, но Тэён почти сразу же расслабился и покачал головой, мол, нет, всё в порядке. Телепатически он связываться почему-то не стал — наверное, не хотел отвлекать Доёна. — Ну, давайте не будем толпиться в коридоре, — решил тот наконец и кивнул в сторону кухни, а Тэён понятливо посторонился. — Будет неприятно, если еда остынет. — А-а-а, я так люблю твою стряпню, хён! — Чону аж засветился от счастья, цепляя за локоть своего парня. — Она всегда такая, что просто пальчики оближешь. Ты непременно должен попробовать тоже, Юкхэй. — Ну, думаю, у меня будет такая возможность, — широко улыбнулся тот, и Доён снова подумал о том сравнении с большим псом. Парень Чону в итоге оказался шумным и неуклюжим, так что сравнение вполне себе оправдалось; он нахваливал готовку Доёна, иногда как будто бы путал слова, оживлённо жестикулировал и отвешивал Чону глуповатые комплименты, которые тому, очевидно, нравились. Они, конечно, хорошо смотрелись вместе — высокие, красивые, со стороны, должно быть, их даже можно было принять за моделей, — да и ладили неплохо, так что Доён всё же решил порадоваться за своего ветреного кузена, надеясь, что эти отношения продлятся подольше. Вот только Тэён рядом с ним продолжал оставаться каким-то нервным, щурился на Юкхэя с явным подозрением, отчего тот то и дело запинался, если говорил, и улыбался слегка растерянно. Чону, кажется, ничего не замечал, зато Доён не выдержал в конце концов и поймал демона за руку под столом. — Да что ты так на бедного парня уставился-то? Ты видишь его в первый раз. Тэён фыркнул в его голове и сжал его ладонь в ответ, переплетая пальцы и невольно посылая дрожь предвкушения по позвоночнику. — Ничего. Просто я вижу кое-что из того, что не можешь видеть ты. Но это не имеет значения. — Что-то, что не вижу я? — немедленно забеспокоился Доён. — Кто он? Кто-то из ваших? Если он может навредить Чону, то… Юкхэй не выглядел опасным. Даже наоборот, в нём по-прежнему ощущалось нечто светлое и доброе, пусть даже и чуточку грубоватое. Но ведь первое впечатление могло быть обманчивым, Доён это знал даже слишком хорошо. В его мыслях снова прошелестел тихий тэёнов смех, низкий и бархатный, почему-то прямо сейчас не раздражающий, а даже наоборот, успокаивающий какой-то. — Тише-тише, ты, зайка-паникёр. Он не навредит твоему брату. Говорю же, то, что я вижу, развлекает меня в силу моей сущности, только и всего. Ладно, подумал Доён и почувствовал некоторое облегчение даже прежде, чем оборвать сам себя. — Кстати, Тэён-хён, — начал Чону тем самым милым тоном, который у него обычно не предвещал ничего хорошего. — Я до сих пор так и не услышал, как вы познакомились. — Ты тоже не рассказал, как и когда успел обзавестись бойфрендом, хотя ещё на прошлой неделе ныл мне, как тебе скучно одному, — вмешался Доён немедленно, раздражённый тем, что очевидно не подумал о подобных расспросах и поэтому не заготовил подходящей легенды. — Так что… — Мы встретились в магазине, — жизнерадостно заявил Тэён вдруг, перебивая Доёна и предупреждающе сжимая его руку. — Доён-и тогда как раз искал подходящий браслет, а я тоже заглянул посмотреть кое-чего, и в итоге мы как-то незаметно разговорились. — Ого, надо же, — Чону забавно округлил глаза. — У хёна, конечно, нет никаких проблем с коммуникацией, но всё же раньше он вроде никогда не знакомился с кем-то в магазинах. — А я и не хотел знакомиться, — фыркнул Доён, решив, что ладно, он примет правила этой игры. — Просто кое-кто не понимает слова «нет». — Потому, что я знал — наша судьба быть вместе, — даже в устах Тэёна это прозвучало чересчур слащаво, и Доён скривился, а Чону рассмеялся. — И не делай такое лицо, я ведь знаю, что понравился тебе с первого взгляда. — Только если в твоих мечтах. Тэён состроил оскорблённую мордашку, но его глаза весело блестели, а скромная улыбочка на самом деле для Доёна выглядела как весьма намекающая. Ну да, демон явно развлекался вовсю. — Вы такие милые, — прокомментировал Чону, до этого с интересом на них поглядывающий. — Я рад, что ты всё же смог уговорить его, Тэён-хён. Потому, что хён… я давно уже за него волновался, потому что вместо личной жизни он предпочитал работу, а это никогда до добра не доводит. Доён фыркнул только, в очередной раз подумав, что знал бы Чону, чем именно ему расплачиваться за всё это «счастье». Но, пожалуй, теперь он начал сильнее видеть в словах брата правду: кто знает, может, если бы Доён больше времени уделял своей личной жизни, чаще с кем-то встречался, то не захотел бы этого выходящего за все возможные рамки романа с демоном. Хотя… может, это и правда было бы неизбежно. Потому, что Тэён красивый, непредсказуемый и совершенно нескучный. И потому, что Доён никогда не ищет лёгких путей. Чону предложил посмотреть фильм вместе, все согласились. Но сначала Юкхэй ушёл в туалет, а Тэён, по-прежнему слишком подлизывающийся, вызвался убрать грязную посуду со стола. Доён мстительно решил и вправду оставить на него ещё и мытьё, о чём не поленился сообщить в самое ухо демона (это тебе за то, что ты тогда смущал меня перед Чону там, в клубе), а после ушёл в гостиную, чтобы найти фильм и включить его. Чону плюхнулся рядом с ним на диван и приобнял за плечи — ластился, как в детстве ещё, и Доён рассеянно потрепал его по волосам, всё ещё жёстковатым после краски. — С тебя всё ещё рассказ, как и где ты прибарахлил этого своего дылду, — сообщил он тихо, не в силах сдержать саркастической усмешки. — Но как-нибудь потом, за чашечкой кофе или даже бокальчиком коктейля. Я не ты и не имею привычки говорить о деликатных вещах в присутствии кого-то ещё. — Да уж, — тихо фыркнул Чону, опуская голову на его плечо. — Хён всегда был весьма деликатным. Но на самом деле всё случилось так быстро, и я до сих пор не могу поверить в это. У меня тоже быстро, подумал Доён со вздохом, настолько быстро, что это всё теперь я себя чувствую, как упавший в море и утонувший в нём. Опускающийся всё глубже и глубже на неведомое тёмное дно. И крепче прижимающий к себе камень, висящий на шее, чтобы ну не дай Бог потерять и не всплыть обратно. — Главное, чтобы не закончилось так же быстро. Ты выглядишь счастливым с ним, поэтому я надеюсь, что… — Я тоже надеюсь, — быстро произнёс Чону и смущённо потупил взгляд. Доён в ответ только лишь умилённо вновь потрепал его по волосам. В гостиную заглянул Тэён, открыл было рот, чтобы, как примерный человек, которого он и пытался всеми силами изобразить, что-то спросить, но заметил уютно прижавшихся друг к другу Доёна и Чону, и его брови немедленно нахмурились. Доён даже на секунду разглядел в него того самого демона, каким Тэён был на самом деле, и почувствовал более чем неприкрытую ревность (весьма его позабавившую — ну, знаете, это даже как-то чувство собственной важности повышало, что почти всемогущий демон вот так ревнует тебя, простого человека). Её даже Чону почувствовал — заметил, наверное, что температура в комнате разом упала, а может, ощутил взгляд, которым впору и мясо с костей снимать — и тут же поспешил отстраниться с невинной улыбкой. — А-а-а, прости-прости, Тэён-хён, просто хён такой тёплый, и я так давно его не видел… Тэён только лишь мрачно кивнул, выдавливая натянутую улыбку, которой, наверное, можно было кого-нибудь напугать. К счастью, тут как раз вернулся Юкхэй и, удивлённо оглядывая всех, спросил, что случилось и будем ли мы смотреть фильм. Доён сказал, что да, конечно, и поспешил врубить Нетфликс, который, из-за разговора с Чону, настроить так и не успел. В итоге с гостеприимством, наверное, получилось не очень, потому что Чону и Юкхэй предпочли усесться на пол и уступили диван им. Тэён сразу же заключил его в объятия, настолько крепкие, что, казалось, ими можно было сокрушить, и Доён хныкнул, недовольно уставившись на него, но Тэён «отмер» не сразу. И только когда понял, то растерянно заморгал и ослабил хватку, пробормотав «извини» вслух. Но отстраниться он и не подумал, всё так же практически затащив Доёна себе на колени и явно раздражённо дыша в шею. Дыхание это выводило и заводило одновременно, потому что Доён ничего не мог поделать с чёртовыми мурашками, и в конце концов он просто мысленно спросил: — Из-за чего ты так перенервничал? Чону мой брат, пусть и двоюродный. Никто на меня не претендует, ты, демон-собственник. Тэён недовольно поджал губы и сильнее зарылся носом между шеей и плечом Доёна. — Я знаю. Но это было… на мгновение я с трудом мог себя остановить. Мне хотелось испепелить всё вокруг просто из-за того, что кто-то другой к тебе притронулся. Это было странно для меня. Может, это всё из-за того ангела, который хотел отобрать тебя у меня. Доён оторвал взгляд от экрана, на котором главная героиня отчаянно пыталась от кого-то убежать, и вместо этого посмотрел Тэёну в глаза. Тот и правда выглядел сейчас каким-то уязвимым — как ребёнок, которого припугнули тем, что бросят одного где-нибудь — и это было так внезапно очаровательно. Доён подумал, что интересно, знали ли сам Тэён, чувствовал ли, как сильно он очеловечивается, как эта вызывающая вредность из самого начала их неординарного «знакомства» постепенно всё чаще сменялась удивительной мягкостью. Будто бы внутри, под демонической «скорлупой», прятался человек Тэён, и Доён как-то случайно оказался тем ключом, который выпустил его наружу. Может быть, именно поэтому Доён и привязывался к нему всё сильнее. Что сначала он и правда, возможно, был одурманен неземной привлекательностью и обаянием демона, но потом узнал и полюбил его с другой стороны. Полюбил, чёрт возьми. Хотя… чёрт уже как раз и взял, разве нет? Доён ждал, что Тэён как-то прокомментирует его мысли, скажет хоть что-нибудь, но тот молчал. И тогда Доён решил, что попробует выразить свои чувства по-другому — прямо как Чону до этого, он погладил Тэёна по волосам. Пряди под его пальцами оказались мягкими, чуть взъерошенными на затылке и достаточно густыми, перебирать их было приятно уже само по себе, но Доён следил внимательно и он не пропустил тэёнову реакцию. Тэёну явно понравилось. Он издал горлом какой-то тихий, но явно довольный звук, и придвинулся ещё ближе, буквально вжимаясь бедром в бедро Доёна. Взмахнул ресницами, обжигая взглядом, и облизнул губы, словно бы намекая на «ещё». Доён послушно погладил снова, потом ещё и ещё, пока, наконец, не сполз ладонью чуть ниже, на заднюю часть шеи. Погладил тут тоже, и даже чуть почесал-пощекотал ногтями чужую шею. И вот на это чужая реакция оказалась особенно сильной — Тэён хныкнул громче, откинул голову Доёну на плечо, словно бы подставляя шею доверчиво, и его глаза под полуприкрытыми ресницами затуманились. Тэён буквально плыл от этих прикосновений, точно большой кот. Доён не удержался и впридачу к ласкам загривка почесал его ногтем за ухом, и это, кажется, тоже вполне себе понравилось. Ну что же, теперь он может с полной уверенностью говорить о том, что приручил большого адского котёнка. — Простите, что помешал, конечно, но мы тут фильм смотреть пытаемся, — прервал их Чону, совсем, впрочем, не возмущённым, а, скорее уж, откровенно любопытствующим тоном. — Так что если вам очень нужно, может, в спальню пойдёте? Кто бы говорил, подумал Доён, потому что большая ладонь Юкхэя весьма по-хозяйски лежала у Чону на бедре и не было никаких сомнений, что они там не только (И не столько) в экран втыкали. — Нам и тут неплохо, — фыркнул он, но его рука у Тэёна на загривке всё же замерла, и тот недовольно открыл глаза. — Вообще-то ты в гостях, Чону, так что помолчи и смотри фильм. — Не замечал раньше у тебя тяги к эксгибиционизму, хён, — подколол тот, и Доён только лишь пожал плечами. — А у меня её и нет. Зато вот у Тэёна… Они рассмеялись все втроём, и только Тэён непонимающе приподнял бровь, но Доён снова провёл пальцами легонько — и всё другое было забыто. Чону со своим парнем заспешили домой сразу после того, как на экране замелькали титры — Доён, если честно, вообще ничего в итоге не запомнил, но, в общем-то, ему и было всё равно. Они снова обнялись в коридоре, и Чону шепнул ему напоследок: — Надеюсь, вы и дальше останетесь такими же влюблёнными, хён. И ты выглядишь потрясающе. Доён закатил глаза, конечно, но не стал отнекиваться и просто кивнул. А когда он, наконец, закрыл дверь за гостями, то обернулся, наконец, к Тэёну, который оказался стоящим прямо позади него и напугавший его этим. — Не знал, что у демонов шея это эрогенная зона, — не преминул подколоть его Доён, складывая руки на груди. Тэён дёрнул уголком губ, и в его глаза вернулась на мгновение прежняя вызывающая вредность. — Не у всех, это только я такой особенный. И раньше сам, кстати, об этом не подозревал. — Да ну? — фыркнул Доён. — Своим другим любовникам ты не позволял трепать себя за загривок, как хорошего питомца? — Каким другим? — Тэён фыркнул презрительно и сделал шаг вперёд, а потом ещё один и ещё, заставляя Доёна упереться спиной в дверь. Да ещё и руками «зафиксировал» по обе стороны. — Не знаю никаких других. — Это мне чувствовать себя особенным ещё сильнее? — попытался было отшутиться Доён, но его губы накрыли настойчивым поцелуем, и всё тело снова охватила та сладкая слабость, сопротивляться которой не выходило совершенно. — Я не против, чтобы ты считал себя особенным со мной, я даже за, — шептал Тэён ему в губы между поцелуями, крепче прижимая к двери своим сильным гибким телом. — И я знаю, что я должен тебе много объяснений — я уже понял, что человеческие отношения должны работать именно так — но не сейчас. Дай мне сначала разобраться с… со многим. Я сам ещё далеко не всё понимаю, и ты не представляешь, насколько это злит такое существо, как я. — Да уж представляю… — Доён пытался отдышаться, но Тэён своей жадностью почти не давал ему это сделать. — Но ты обещаешь, что расскажешь мне? И… чёрт возьми, это так неправильно и глупо звучит, но я хочу, чтобы ты обещал мне не вредить себе, защищая меня. Хорошо? Тэён рассмеялся в поцелуй, но этот смех был какой угодно, только не весёлый. — Ты, кажется, уже начал забывать о том, что я демон. Я ни за что не стану жертвовать собой ради человека. Это полностью против моей природы. — М-м-м, отлично, это прямо успокаивает, — съязвил Доён и охнул, потому что его весьма бесцеремонно подхватили под зад — и уронили на постель. — А ещё меня пугает, когда ты вот так телепортируешь меня даже без предупреждения. — Ладно, учту на будущее, — фыркнул Тэён, но Доён точно был уверен в том, что демон не удосужится это сделать. Они так давно не делали этого, что у Доёна были ощущения, будто в первый раз. Тэён был нетороплив настолько, что, судя по треску, с этой футболкой теперь стоило только лишь распрощаться навсегда; он прижался губами к ключице, и Доён выгнулся с тихим стоном, потому что за простым поцелуем последовали зубы и язык, должно быть, там точно останется след. На одном этом демон не остановился — он, казалось, хотел всего Доёна покрыть своими отметинами, опечатать этими болезненными поцелуями, чтобы все видели, чтобы все знали. Ключицы, шея, грудь — Доён точно знал, что завтра он будет бояться смотреть в зеркало, но сегодня… сегодня он только лишь цеплялся за шею Тэёна и царапал её ногтями, безмолвно повторяя «ещё». Хотя, конечно, одних только поцелуев ему было мало — внизу живота ощущалось только горячее и набухшее, особенно когда Тэён втиснул колено ему между ног и потёр провокационно, снова сорвав с губ Доёна протяжный всхлип. — Мне очень нравится то, какой ты отзывчивый, — низким, соблазнительным тоном поведал Тэён ему, потираясь так же снова и проводя влажным языком по доёновой шее и кадыку, снизу вверх. — Помолчи и лучше сделай что-нибудь, — выдохнул Доён в ответ, чувствуя, как пылают его щёки, и вызывающе приподнимая бёдра, чтобы самому вжаться пахом в чужое колено. — Иначе я решу, что ты не демон желания, а демон, который просто слишком много болта…ах! Колено вдруг резко сменилось рукой, наглой и бесцеремонной. Тэён сжал его прямо сквозь брюки и бельё, и перед глазами Доёна будто вспыхнули цветные огоньки. Хотелось ответить тем же, но пошевелиться не удавалось, руки и ноги будто превратились в пластилин, а в висках гулко ухало сердце. Наверное, проклятый демон подчинил его себе, чтобы не мешал своими действиями, и Доён наверное сообщил бы об этом вслух (так как мысли его были чересчур перепутаны), но его губы снова были захвачены в плен, а в рот проник чужой язык. Когда Тэён отстранился, облизываясь и оставляя Доёна хватающим ртом воздух, точно выброшенная на берег рыба, на Доёне уже не осталось совсем никакой одежды. Доён хотел быстрее, он буквально изнывал от разрывающего его изнутри нетерпения, но всё же когда Тэён наконец взял его, ощущения по-прежнему были далеки от облегчения. Он впивался ногтями в чужую спину так глубоко, что, наверное, с обычного человека содрал бы кожу; он изо всех сил пытался скрестить лодыжки на тэёновой пояснице, но вспотевшая кожа скользила на каждом глубоком толчке; ему казалось, что он слишком громкий именно в эту ночь — куда сильнее, чем во все их предыдущие. В этот раз почему-то всё казалось каким-то другим, и Доёну хотелось бы спросить, чувствует ли Тэён что-то подобное, но он не мог. Да и, наверное, не знал, получилось ли бы у него такое в принципе. В конце концов, Доён мог быть откровенным во всем, кроме собственных чувств. Он смотрел в лицо Тэёну неотрывно, то и дело смаргивая влагу с ресниц — на напряжённую линию челюсти демона, на его чуть приоткрытые губы, в глаза, которые из тёплых карих снова почернели, и в этой чёрной бездне то и дело вспыхивали огни, точно те самые отблески адских костров, они завораживали, и Доён сам себе казался мотыльком, летящим на них. Тэён был таким красивым — и таким невыразимо близким именно сейчас. Как будто между ними треснула и утекла водой какая-то доселе неведомая прозрачная стена. Наверное, рассеянно подумал Доён, между нами их должно быть много, мы ведь, как-никак, представители разных миров. Ему хотелось сказать Тэёну что-нибудь — может даже те самые дурацкие три слова, и плевать, пусть тот будет высмеивать его в ответ, в конце концов, демонам это положено — но нет, выходило только стонать. Так же, как и у Тэёна — только дышать шумно да рычать ему в шею, изливаясь. Доён хотел, чтобы между ними всё было по-прежнему — без вот этого напряжения, без этого ощущения какой-то тревоги и сильной боязни потери, которая более чем очевидно была взаимной. Но он уже понятия не имел, можно ли вообще к этому всему вернуться. Когда-то, в каком-то американском фильме, была фраза про то, что когда занимаешься хорошим сексом, то как будто движешься по дороге в рай; Доён сам не знал, почему вспомнил об этом именно сейчас, но ему это показалось ироничным: ведь теперь, пожалуй, это единственная возможность увидеть рай для того, кто так легко отказался от своей души. Тэён остался с ним после — послушно завернул их обоих в одеяло и обнял, пристраиваясь острым подбородком на плечо. Доёну было хорошо лежать с ним вот так, переплетаясь телами — хорошо, уютно и тепло, местами даже слишком; обнимая его, можно было спокойно и не торопясь подумать о чём угодно. А можно было просто лежать и перебирать тэёновы волосы, слушая, как тот усердно пытается изобразить спящего. Вот только в этот раз внимание Доёна кое-что привлекло. На левой стороне тэёновой головы волосы были совершенно обычными, красными как кровь, но с правой... его корни и даже несколько прядей оказались белыми, точно выцветшими или поседевшими. Это удивило Доёна — он всегда думал, что уж такие-то вещи демон точно мог контролировать с лёгкостью. Может, он задумал причёску сменить или это что-то значит? — Тэён? — позвал Доён тихо, продолжая перебирать эти странные белоснежные прядки. — А что у тебя с волосами? Тэён промолчал. Не первый раз и не последний оставляя доёновы вопросы без ответа.* * *
На следующий день ангел ждал их на том же месте, где они встретились в прошлый раз.