Бабочки

Желтые бабочки летят по кругу, напоминая чем-то солнце. Такие яркие, быстрые, легкие. Но если оторвать ей крылья, она перестанет быть такой, станет некрасивой, бесполезной, мерзкой. Она умрет. Кому нужна бабочка без крыльев? Ни-ко-му. Сплав медленно поглощает тонкие лапки жалкого создания. Она хочет улететь, хочет попасть вот на тот красный цветочек. Он такой прекрасный! У него много пыльцы! Золото и платина сжалились над бабочкой, они ее отпустили. Вот только тяжелые частицы все равно остались на лапках, она упала, не в силах подняться. Рядом муравьи. А ведь аленький цветочек был так близко! Фосфофиллит смотрит на него, не понимая, что происходит. Зачем он привел ее в свою комнату, зачем над ней склонился? Учитель их такому не учил. Она чувствует себя той бабочкой, которой вот-вот оторвут крылья и бросят в муравейник. На луне повсюду муравьи, а она — некрасивая бабочка. В школе принято, что ходить без одежды — стыдно, без пудры — стыдно. Почему? Она не помнит знает. Ведь под одеждой все та же тройка с половиной… но сейчас они оба не покрыты мягкой тканью, бедный самоцвет не знает что делать. Наверное, на луне так принято. Ей было приятно, она наслаждалась. Мягкие прикосновения, поглаживания, и... как он это назвал? «Поцелуй». Странный обычай. И все однообразно. Кругом бело, как зимой. Интересно, льды еще шепчутся? Они же ее не забыли? Бедную, маленькую Фос. Ведь это они во всем виноваты. Если бы не эти льды, ее бы не забрали. Все было бы хорошо. Ласки прекратились, последний поцелуй закончен. Он все еще над ней, смотрит на стекающий из глазниц сплав. Стыдно, стыдно, очень стыдно. Она не хочет, чтобы кто-то видел ее слабость — неумение контролировать в этом месте. Видел лишь учитель, но ему можно. Или нельзя? Вокруг уже темно, наступила ночь. Ткань шуршит, и легкие (тяжелые) руки обнимают хрупкий минерал. Уснул? Не знает. Но сама закрыть глаза не может. Думает о том, что снова потеряет. Все ее драгоценности забрали на луну, не могут же еще одну забрать с луны и перенести на другую? Конечно нет, это же смешно. Кровати здесь широкие, не такие, как дома. Но дома мягкая трава, такая яркая на солнце, и темная даже рядом с красной ртутью. Она сейчас опять сидит, слушает шум океана. Наверное, уже забыла про мятный минерал. А почему должна помнить? Голова Фосфофиллит знает. А Фос нет. Странная смесь, жидкая, как вода. Ее пьют луняне, а потом начинают творить всякую ересь. Он сказал, что создал это специально для нее. А Адамант учил, что если что-то принимать через рот, то только загрязнишь себя. Но он только отшучивается. Минерал не чувствует ни вкуса, ни запаха, реагирует лишь на солнце. Жалкие создания, как бабочки без крыльев. Упускают столько всего! Жидкость разливается внутри, растворяется. Инклюзии шевелятся, торжествуют, похоже что все хорошо. Она забывает. Забывает про драгоценности, про зеленую траву, про прекрасных бабочек. Она счастлива. Хруст. Хруст. Хруст. Счастье переполняет ее, золото и платина радуются! Давайте же веселиться! Хруст. Улыбка на лице, впервые искренняя за долгое время. Вот только на лице одна улыбка и осталась, остальное разлетелось крупными осколками по сторонам. Забывать нельзя. Было бы прекрасно все забыть, уйти в небытие. Теперь она понимает лунян. Почему все хотят так бесследно исчезнуть, оставить все позади? Объяснить не может, но хочет. Напиток помогает забыться, спасает от удушающего чувства. Чувства тревоги. Оно медленно, хрипло дышит в ухо, что-то шепча. Скользкие пальцы пронзают, подстраивают под себя структуру камня. Ломая все прошлое, ничего не жалея. В голове постоянный треск, в теле как будто шестеренки, которые иногда ломаются, а иногда крутятся с бешеной скоростью. Она не может, но чувствует холод внутри. Прямо как тогда, зимой, она пряталась в золоте и платине, а стрела пронзила шею ее друга. Казалось, ледяная стрела пронзила и ее тогда. Учитель ее любил, всегда. А она его? Кто знает. «Почему ты сражаешься?», «Потому что я вас люблю» — отдалось эхом в скрипучей голове. Снова сплав из глаз, она снова все помнит. Пытается забыться, но он запретил давать ей еще этой чудной воды. Не понимает. Не пытается понять. Мерзость. Слизни ее утешают. Мягкие, скользкие, милые. Возникает мысль посмотреть на их внутренности, перебрать все, побыть похожей на… кого-то, какую-то шарлатанку. Не помнит. А с бабочками она так делала. У нее ничего интересного, кроме крыльев, нет. Пустышка. Зато муравьи были довольны.