Мундо, звери и Феанор

      Время, которого в Валиноре и так переизбыток, в нашей долинке течет совсем уж безмятежно. Песни и гомон Валимара и Тириона нас не достигают. Тишина, теплынь, большое чистое озеро. Наши подопечные народ малоподвижный. Сидишь себе на холмике среди цветущего кустарника, вдруг из листвы деревьев прямо перед тобой высовывается жующая морда. Это травоядный ящер нагуливает себе бока. Другого дела у него почти что и нет. День-деньской они пережевывали целые массы зеленых листьев, а хищники даже и этого не делали — дремали в полной неподвижности. Пищу они переваривали медленно, голодными становились редко, так что, несмотря на огромные размеры и усаженные зубами пасти, были гораздо менее опасными, чем прожорливые млекопитающие.       Эльфы любили к нам наведываться целыми компаниями. Мундо требовал ввести лимиты посещений, но от него отмахивались. Я тоже отмахивался. Эльфы к нам являлись не ради охоты. Ингвэ как-то выразился за всех: «Есть в вашем озере что-то от Куйвиэнэн!» Как ни странно, да. В нашей долинке всегда уютный вечерний свет, обилие недокучливой жизни и полное отсутствие всяких обязательств. Заря времен, детство вселенной. Эльфам у нас даже плясать было лень, они брали с собой массу всякой еды и устраивали пирушки. Травоядные жуют, и эльфы жуют в полном единении с природой.       — Мои зверюшки и мухи зря не обидят! — ораторствовал Мундо, обнимая за лапу своего чудовищного Когтика. — Он прежде чем на охоту выйдет еще три дня с мыслями будет собираться, да, мой сладенький?       Когтик, склонив ужасную голову, смотрел на своего создателя и пускал слюну с зубов ему на физиономию. Правда, раз в месяц Когтик ощущал аппетит, и уж тогда берегись. Сначала он начинал переминаться с ноги на ногу — грозный признак, через несколько часов шевелить башкой и принюхиваться. И вот тогда ему лучше было подбросить чего-нибудь пожевать, иначе он принимал меры самостоятельно. Охотился Когтик из засады и был здоров их устраивать, несмотря на то, что соображения не имел никакого.       Однажды чуть не сожрал Ауле… Все обошлось, и один только Ауле считал, что это было не смешно. Вала шел себе по тропинке и помахивал цветущей веточкой. Когтик вылетел прямо перед ним во всеоружии своих страшных зубов и попытался одним духом откусить Ауле голову. Тот, позабыв о валарском достоинстве, развернулся и ринулся прочь. Он мчался, как заяц, но с точки зрения Когтика был все же медлительной добычей. Когтик размеренно топал за одним из творцов мира, время от времени делая рывки и клацая зубами. К счастью, наш смелый повелитель вспомнил о положенных вале способностях и удрал.       С воем и визгом, вытягивая за собой столб дыма и огня, он рухнул у нас во дворе, принял повседневный облик и с ходу начал орать. Смысл криков состоял в том, что теперь всему конец, в особенности, нашим творениям. Он, Ауле, поднатужится, мобилизует скрытые резервы и что-то такое изобретет, что — бац! — и от нашей скудоумной братии только кости останутся.       Девочки во главе с Йаванной дружно выглянули из окон. Сочувствия на лицах не было. Незадолго до того один башковитый майя из наших придумал, как варить кофе, и я почувствовал, в чем подлинный смысл жизни. Даже Эру не в счет. Он только исполнитель, стоящий в начале процесса, который приведет к венцу творения — чашечке кофе с густой пенкой. Второй час шла дегустация кофе со сливками, топлеными сливками, взбитыми сливками и сдобными булочками с маслом. Йаванна взглянула на супруга отсутствующим взглядом, чашку оставила и осведомилась, не случилось ли чего. Ауле упер руки в бока и разразился речью. «В мир пришло слишком много всякой ерунды!», — явствовало из речи. «Арда отредактированная — вот наша цель!» В ней должны остаться только неодушевленные предметы: камни, металлы, минералы… эльфы нолдор… Дальше Ауле запнулся.       В свое время он громогласно анонсировал свое новое творение: разумные существа, которые должны обнаружить такую красоту, изящество, ум, обаяние, глубокое проникновение в суть мироздания… Манвэ мечтательно улыбался, эльфы заранее поджимали губы… Но тут Ауле сообразил, что мы, пожалуй, слишком многого ждем, и прикусил язык.       — Мундо, голубчик, разберись, — приказала Йаванна, дослушав мужа до конца. Ауле взорвался в прямом смысле этого слова. У нас во дворе заработал небольшой вулкан, после чего Йаванна увела супруга в дом, где перед ним поставили персональный кофейный поднос. Кофейник Ауле тут же швырнул в Мундо, который, сидя в углу (смелый эксперимент) сосредоточенно закусывал кофе свежими огурцами. Мундо увернулся и заорал от злости.       — Ах, да, что же это я, чуть не испортил прекрасную вещь! — лицемерно раскаялся Ауле и отправился распрямлять погнувшийся кофейник.       — Почему такое случается именно с тобой? — поинтересовалась Йаванна, вместо кофейника водружая перед супругом бутылку наливки. — То крокодил тебя покусал, то…       Это как раз не загадка. Ауле, вооруженный безграничным валарским самомнением, привык переть прямо на любой живой объект, не обращая внимание на размеры и количество зубов. Млекопитающие более или менее сообразительны, их такое поведение пугает. Я сам видел, как целое семейство львов поднялось и, трусливо поджав хвосты, потрусило прочь с дороги Ауле. Наши ящеры не таковы. Страх им ведом только в тех границах, какие указал Мундо. Боятся они по преимуществу друг друга.       Отведав наливки, Ауле быстро утешился и даже соизволил рассказать, что понесло его в нашу долинку. Он искал там Феанора. Феанор в последнее время взял моду бродить в одиночестве в поисках новых идей. О своих маршрутах он никого не уведомляет, а ставить капканы на его любимых тропах Ауле как-то не додумался. У Ауле тоже дефицит идей, вот он и надеялся устроить с Феанором мозговой штурм.       Мундо вскочил и бросился прочь. Но не на поиски Феанора, это ясно. Мой приятель полетел к Когтику. Оказалось, тот голодным не остался, позаботился о себе сам, поймал какого-то травоядного бедолагу, половину съел и сел охранять оставшуюся. Мундо, летящий навстречу любимому творению, был встречен громоподобным рыком и оскаленными зубами. Когтик решил, что он покушается на его запасы. Мундо еле увернулся, но не обиделся. Усмирил Когтика, обнял его за лапу и нежно упрекнул:       — Коготь мой, Коготь… что ж ты тупой такой…       После чего Мундо расчувствовался и даже в порыве раскаяния чмокнул его в чешую.       Чтоб объяснить, почему Ауле искал Феанора именно в нашей долине, нам придется отмотать назад довольно много времени и оказаться в том дне, когда стало ясно, что Мириэль не удастся вытащить из Лориэна, а у нас был напрочь испорчен обед.       Девочки заболтались, потом всей толпой ушли поливать цветочки и напрочь забыли про огонь и плиты. В итоге от великолепного барашка остались одни угольки, а Мундо взамен устроил великолепный скандал. «Эльфы легкомысленны и взбалмошны!» (особенно женщины) «Животные напрасно гибнут ради их причуд!» (особенно женщин).       Барашек мог чувствовать себя полностью отомщенным.       Нам, майя, строго-настрого запрещено применять к эльфам рукоприкладство, а вот эльфы другое дело. Им подобных указаний никто не давал. В разгар разоблачительной речи Мундо получил по лбу половником. К месту происшествия подтягивались свежие силы. Эльфы вступали в перебранку, майя только посмеивались и молчали. Мундо и так замечательно подбирал аргументы. Разгорающийся свет Лаурелина начал мигать и меркнуть, и тут очень вовремя появилась Йаванна. Мгновенно разобравшись в ситуации, она объявила, что Мундо не прав по всем пунктам, и увела его с собой. Я увязался следом.       — Ну, как так-то?!!! — орал возмущенный Мундо, когда мы уже были далеко в полях.       — Мундо, дорогой, в тебе я уверена, потому так и сказала, — ответила Йаванна, — Ты все правильно поймешь. Не правы девочки, но сейчас говорить им об этом бесполезно. Думаю, они сами чувствуют свою вину, поэтому так… взвинчены. А мы с тобой прогуляемся до Круга Судеб. С твой мудростью тебе там самое место. А барашек уже перевоплотился. Можешь навестить его на пастбище, когда мы вернемся. Бедный барашек…       К кому относилась последняя реплика, понять было сложно, но Мундо мгновенно остыл и так разулыбался, что я оспорил бы размеры его мудрости.       Короче, так мы и оказались в Кругу Судеб на первом эпохальном заседании, посвященном Финвэ и Мириэль.       Намо восседал на своем престоле угрюмей обычного. Он уже как-то привык к тому, что Чертоги отданы ему в безраздельное владение, и отчаянно не хотел посторонних. Вайрэ, иногда Ниенна, больше ему никто не нужен, и он надеялся, что мы уломаем Мириэль насчет радостей материнства: бессонные ночи, грязные пеленки, детский ор. Сказка. Ну как от такого можно уйти в Мандос? Но Мундо его не поддержал. — Да пусть катится куда хочет, — с ходу заявил он. — И младенца прихватит… Чего еще?! Намо побелел. Он встал и произнес красивую речь о ценности жизни и недопустимости…вот всего этого, что вы задумали. Испугался. Они и Мириэль-то не рады, а тут еще младенец. Почем знать, вдруг они в Мандосе не растут? Говорил он красиво и долго. Ниенна впитывала каждое слово и смотрела на него прекрасными, блестящими от слез глазами. Она у нас, вроде, дурочка. — Противоестественно разлучать мать и дитя… — Чего там противоестественного?! — орал взъерошенный Мундо. — Я ж ее не призываю икру метать! Вот это было бы противоестественно. Ауле на своем престоле укисал от сдерживаемого смеха, утирал слезы и показывал большой палец. — А зачем ребенку такая мать? — бросил финальное Мундо. — Пусть катится. Без нее воспитаем! Манве спросил, не хочет ли Мундо заняться этим лично. «Хочет!» «Хочет! Чего там… млекопитающее… какие рефлексы отработать? Чтоб не кидался без команды, или чтоб в принципе не возникал?» Финвэ сына не отдал. Испугался, наверное, что с отработанными рефлексами тот станет слишком хорош для Валинора. Феанор явился к нам уже на своих ногах лет через восемь. Однажды мир и порядок в нашей долинке в который раз был нарушен эльфийским гомоном. Мы с Мундо бросили расписывать кораллового аспида и поспешили на голоса. Феанора мы узнали сразу. Этот ребенок уже гремел по всему Тириону, и слава его постоянно ширилась. — Ты, что ли, Мундо? — спросил он, одним движением руки усмиряя сопровождающих эльфийских дев. — Ты, что ли, Феанаро? — в тон спросил Мундо. Эльфийские девы не находили слов. Никаких условий! Даже дома нет. Мы с Мундо бродили, где придется, и ночевали, где попало. Иногда даже в ветвях огромного дерева, по-братски деля его с парой удавов и большим ассортиментом красиво окрашенных ядовитых змей. Змеи! Девы подняли крик. Феанор топнул ногой и остался. В доме у своего отца от чувствовал себя достаточно вольготно, возглавляя целую армию эльфов обоего пола, и уже начинал подозревать, что Арда сотворена персонально в его честь. У нас можно было отдохнуть от высокого происхождения, бродить, где попало, не вылезать из воды (даже, если в ней полно ядовитых змей) и есть то, что с дерева сорвал. Наших подопечных Феанор даже полюбил. Говорил, что приятно, когда они по тебе ползают. Змеи тоже его полюбили. С точки зрения холоднокровной змеи нет ничего уютней мальчишки, вечно пылающего от разных идей и планов. Однажды мы с Мундо были свидетелями фантастической сцены: подросший Феанор проповедовал перед двумя десятками ящериц, черепах и хамелеонов. Рассказывал им об устройстве мира. Аудитория не понимала ни слова, но слушала внимательно. Один удавчик даже обвился вокруг шеи Феанора и, повернув голову, влюбленно смотрел ему в глаза. — Деточка, никогда нельзя так делать, — нежно сказал Мундо и удавчика с шеи Феанора бережно отмотал, а его самого сурово спросил: — Чему это ты их учишь? Феанор, недовольный прерванной лекцией, ответил непочтительно. С нам и он не церемонился, поэтому мы сразу насторожились, когда в один прекрасный день чудо-ребенок явился к нам непривычно тихий и молчаливый. — Что это с тобой? — подозрительно спросил Мундо. Профессиональной подозрительностью рано или поздно заболевают все, кто общается с Феанором. Ребенок пристально и строго посмотрел ему в лицо и вдруг расплылся в улыбке. Мне удалось подавить вопль, Мундо не совсем — и не мудрено. Рот Феанора был полон острых, как иголки, зубов ящерицы. — Ты что с собой сделал?! — взвыл Мундо и попытался ухватить ребенка за руку и за голову одновременно. Не тут-то было. Феанор в мгновение ока взмыл по стволу и улегся на нижней ветви. — Неплохо, да? — самодовольно спросил он. — Нужны еще чешуя, хвост и когти. Я решил изменить облик. Хоть я и не майя, а кое-что умею, согласись? Речь у него была недетская, что сильно мешало в спорах с ним. — Валяй-валяй! — проворчал Мундо, зная, что препятствовать бесполезно. Феанор еще немного покрутился вокруг нас, вызывая оторопь широкими улыбками, а потом ушел в лес. В следующий раз мы увидели его на следующий день в час, когда увядало сияние Лаурелина и разгорался Тэлперион. — Рэньо, глянь, — сказал Феанор, появляясь передо мной прямо из густых зарослей. Глаза у него теперь были желтые с вертикальным зрачком. На этот раз сбежать ему не удалось. Мы с Мундо, забыв обо всех наставлениях и запретах, ухватили его за руки и за ноги и зафиксировали горизонтально на земле. Сделать это было совсем не просто. Мальчишка был силен, как юный ящер, и безо всяких церемоний лягнул меня пяткой в глаз, а Мундо так тяпнул своими новообретенными зубами, что тот на миг принял облик гребнистого крокодила — признак сильнейшей ярости. Феанора разложили на земле и спеленали подручными удавами. Пришлось также лишить его возможности говорить, уж больно ловко он подбирал слова. — Ну и что это? — без энтузиазма спросил Мундо. — Осколки кремня, — сказал я, приглядываясь к зубам мальчишки. — И еще немного волшебства, чтоб приклеилось. — Вот я и чувствую, что кремень, — пробурчал Мундо, облизывая укушенную руку. — Снимай это волшебство, и пусть отправляется отсюда! Достал! Феанор в безмолвной ярости смотрел прямо на меня. Я попробовал раз и два вернуть его зубам нормальный облик, но чары не снимались. — Давай сам! — приказал Мундо Феанору. Тот молча смотрел на него и даже не мигал от ярости. — Ты с него свои чары сними, — напомнил я. — Снял. — Феанор, вставай! Молчание и неподвижность. — Ты понимаешь, что в таком виде не можешь вернуться к отцу?! — взорвался Мундо. Феанор сел. Удавы услужливо образовали для него подобие кресла. — А я и не собираюсь! — заявил Феанор. — Я остаюсь в этой долине. Здесь будут мои владения. Мы с Мундо переглянулись. Мы рады? Нет, не рады. — За что такая милость? — поинтересовался мой приятель. Говорят, майар Намо мастаки выбивать показания. Мы не из их числа, поэтому пыхтели почти час и безрезультатно. К месту действия подтянулся четвертый участник. Олорин. Вот уж кто умеет оказываться в нужное время в нужном месте. На заре времен нелегкая судьбина занесла его к Ниенне, но в мире сплошных стенаний и воздыханий его деятельной натуре тесно. Он только тем и занимается, что таскается по всему Валинору, ища развлечений и подкарауливая возможность слинять еще дальше. У нас он бывает регулярно, как, впрочем, и во всех прочих местах. Олорин опирался на посох, который совершенно не шел к его сияющему юностью лицу. С посохом он, однако ж, никогда не расставался. «Создаю неповторимый образ!» — заявляет он в объяснение. По-моему, он просто завидует Манвэ и его скипетру. — Что это у вас? — с любопытством спросил Олорин. — Да это же Феанаро! Что это вы с ним делаете? — Спроси лучше, что он с собой сделал? — угрюмо отозвался Мундо. Феанор доброжелательно улыбнулся, и Олорин, усевшийся перед ним на корточки, от изумления завалился на мягкое место. Кое-как восстановив равновесие при помощи своего посоха и выслушав наш рассказ, он самоуверенно заявил: — Дайте его мне, я умею с мелкотой общаться. Не дождавшись разрешения, он ткнул своим посохом в удавов, те неохотно распустили кольца, а дальнейшее все могут вообразить самостоятельно. Феанаро, как сидел, взлетел на ближайшее дерево и только мы его и видели. Даже крона не колыхнулась. — Вот это да! — сказал Олорин и снова сел на мягкое. — Ладно, — сказал Мундо, — пошли домой. Как раз обедать пора. Может, надумает и прибежит. Олорин, разумеется, увязался с нами. — Что у вас случилось?! — воскликнула Йаванна, едва мы переступили порог дома. Я вздохнул. Видимо, пообедать не получится. По словам нашей повелительницы змеиная долина Мундо для нее вечный источник головной боли, когда она в эльфийском облике и мучнистой росы, когда она обретает облик дерева. Еще бы, по количеству зубов и пастей мы всему Валинору даем фору. — Да… — начал Мундо и осекся. За столом сидели Финвэ и Мелькор. Разумеется, за руки они не держались. Мелькор занимал почетное место во главе стола, Финвэ чуть поодаль, почетное место, специально предназначенное для знаменитостей попроще. Мелькор и Финвэ смотрели друг на друга дружелюбно. Мелькор умеет быть очаровательным и еще способен кого-то этим обмануть. Тем болезненней бывает получить от него какую-нибудь каверзу в самый неподходящий момент. Увидев Мундо, Финвэ встрепенулся и заулыбался. Мундо, наоборот, помрачнел. — Где же Феанаро? — спросил счастливый отец. — Там он… — буркнул Мундо и забрался за стол. Уйти от разговора он не рассчитывал, но намеревался хотя бы поесть. Олорин открыл было рот, но получил от меня тычка в бок и быстренько заткнулся. — Кого у вас сожрали? — прямо спросил Ауле. Йаванна подскочила в своем кресле и быстро сказала: — Никого! Правда, Мундо?! Нажим в ее голосе был так велик, что мы сами собой дружно закивали. Мелькор смотрел на нас сияющими глазами. Он всегда оказывается там, где творится что-то неладное. — Я бы хотел видеть своего мальчика, — настойчиво сказал Финвэ. Мундо вздохнул и отложил ложку: — Я тебе прямо скажу, — сурово произнес он. — Феанаро можно увидеть, только если он сам этого захочет, а он, по-моему, не хочет. Этот ответ произвел довольно сильное впечатление. — Почему Феанаро нет за столом? — не убавляя нажима в голосе, спросила Йаванна. — Он не захотел идти, — пришел я на выручку приятелю. — Что нам его тащить? — Иногда не помешает, — задумчиво произнес Ауле. — Позови его, — обратился Мундо к Йаванне. — Тебя он послушается. — Нет, я так не могу… — застеснялась наша повелительница. — Я могу, — сказал Мелькор. — Нет! — одновременно воскликнули мы с Мундо. Очень крупная ошибка. Мелькор посмотрел в нашу сторону, и глаза его вспыхнули. Если хочешь, чтоб Мелькор что-то сделал — запрети. «Чего мы волнуемся, — подумал я, — Мы-то здесь не при чем. Мы даже хотели, как лучше». Недолгое время спустя недовольный Феанор показался в дверях. Он теперь был зеленого цвета. Он быстро оглядел собравшихся, остановил взгляд на Мелькоре и улыбнулся. Мелькора этим не проймешь, а остальные по свежему впечатлению подпрыгнули. — Мальчик мой! — воскликнул Финвэ. — Во, ребята, молодцы! Не ожидал… — крякнул Ауле. — Да это не мы! — в панике заорали мы с Мундо. Финвэ поманил сына, и тот подошел добровольно. Отца Феанор любит и слушается его, в среднем, в два раза чаще, чем всех остальных. Финвэ его оглядел с ног до головы и сказал: — Очень хорошо, мой мальчик. Какое искусное волшебство. Ты нас всех поразил. А теперь, может быть, вернешь себе обычный облик? — Нет, — подумав, сказал Феанор. — Я таких зубов себе больше никогда не сделаю. Я их буду беречь и горе тому, кто попытается у меня их отобрать. Кто бы он ни был, хоть эльф, хоть… Продолжить он все-таки не посмел, а Финвэ все-таки очень хороший отец. Он усадил Феанора рядом с собой и сказал, что зубов у него никто не отберет. Такие зубы надо беречь. Феанор сидел рядом с ним и наслаждался общим вниманием. При этом он ничего не ел. Финвэ ему время от времени предлагал вкусные кусочки со своей тарелки, но Феанор только гордо откидывал голову. — Он есть в своих зубах не может, — вполголоса сказал я Мундо. — И снять их тоже не может, — добавил мой приятель. Мы с Мундо отдыхали после ужина. Мундо для этой цели принял облик исполинского удава с золотой чешуей, украшенной пунцовыми соцветиями, я превратился в геккона и сидел на потолке. Гекконы — это моя собственная разработка. Отдохнуть стоило. Ауле отчего-то пришел в отличное настроение, они с Мундо устроили состязание в поедании котлет. Ауле вел в счете до последнего момента, потом бросил жевать и великодушно дал Мундо победить со словами: — Иначе ты лопнешь, червяк! Майар Йаванны на такие эпитеты обижаться не положено. — Делать им нечего, — конфиденциально сообщил Ауле моему приятелю. — Ну…. — пропыхтел Мундо. — Слишком у нас хорошо… А они видишь, какие вымахали… им трудности надо преодолевать, испытания всякие, бури… мороз… Со своими (имеются в виду подручные нолдор) у меня, допустим, разговор короткий. Чуть что ставлю их к наковальне или горн качать. Через сутки они уже падают с ног — и счастливы. Но не всех же так к горну поставишь. Ох, ждет нас что-то! Ауле вздохнул и взглядом поискал вокруг подтверждающих примеров. Что и говорить, его подручные народ могучий и статный. Скучающими не выглядят, но это пока. Мундо пыхтел. Его самого вечно распирает от творческих планов, поэтому он с трудом понимает, что кому-то может быть скучно. Сейчас его, правда, распирали одни котлеты. Феанор влетел к нам через окно, бросился прямо в центр удавьих колец, живо раскопал среди них голову и стиснул в объятиях. — Мундо, — жарко сказал он, — Ты должен мне помочь! Мой приятель принял облик эльфа и быстренько отцепил от себя руки Феанора. — Зубы твои покараулить? — неприветливо спросил он.Феанор уселся на подоконник и весь как-то нахохлился. — Я есть хочу, — сознался он. — … и к папе. Я упал с потолка и встал рядом с Мундо. — А как же «Ты ничего такого больше не сделаешь?» — сурово спросил Мундо. — И все остальное? — Ты что, поверил? — взъерошился Феанор. — Конечно, сделаю! Расколдуй меня! Мундо сурово и молча взирал на него. — Это же просто игра! Молчание и суровый взгляд. — Мундо, со мной нельзя так, — сквозь зубы предупредил Феанор. — Я ребенок! — Да? А кто болтал про свои владения? — Мундо, да оставь ты его, он голодный, — попробовал вмешаться я. — Оставь его сам, Рэньо! Подумаешь, голодный…. Пусть осознает. Иначе потом нас ждет повторение той же темы. (Знал бы Мундо, как он прав) Минуту спустя Феанор объявил, что все осознал. Мундо не поверил. — Давай ему хотя бы молока дадим, — предложил я. Нет, молоко Феанаро пить не будет, он его с детства не переносит. Язвительный хохот Мундо. Перепалка, грозящая перейти в рукопашную. Пришел Олорин. Долго разглядывал Феанора с зубами из кремня, золотыми глазами и в чешуе, искусно сделанной из мелких листьев акации, ухмылялся, вертел во все стороны, пока тот не взорвался и не наговорил Олорину всякого. — Да пусть такой остается, — в ответ предложил тот. — Зато сразу видно, что не как все. Принесли горячий шоколад. Моя идея. Феанаро шоколад пить согласился и выпил его столько, что страшно стало. Наевшись, ребенок стал усиленно моргать глазами и объявил, что пойдет к папе. Конечно, денек выдался хоть куда, можно и поспать. Мы остались втроем держать военный совет. — Я его расколдовать не могу, — заявил Мундо. — Может, к Йаванне его отправим? Она точно справится. Но у Олорина загорелись глаза. — Есть другая идея, довольно опасная. — Ну-ну-ну, — оживился Мундо. А я подумал, что Феанаро, пожалуй, зря, в запальчивости обозвал Олорина «ходячей древесиной». Олорин существо не обидчивое, но очень инициативное и предприимчивое. Планов у него всегда огромное количество, и он может свободно пристроить тебя в любой из них. Феанор растолкал меня обеими руками. Рядом дрыхли Мундо и Олорин, но с ними Феанор не решился пойти на такие вольности. — Почему вы меня еще не расколдовали? — возмущенно спросил он и добавил: — Папа испугался… Прекрасно понимаю Финвэ. Испугаешься тут, если под боком у тебя вместо драгоценного сына сопит нечто, напоминающее беглеца из нашего с Мундо зоопарка. Олорин и Мундо зевали и потягивались. — Послушай, дитя, — сказал Олорин, наставительно вытянув указательный палец в сторону Феанора. — Мы думали, вообще, оставить тебя в таком виде, каким наделило тебя твое изобретательное, но несовершенное колдовство. Папа безусловно привыкнет. Но в конце концов мы решили тебе помочь и даже нашли два способа тебе помочь. Так что, если ты до сих пор не расколдован, то это для того, чтоб предоставить тебе возможность выбора. Феанор прищурился и кивнул. — Первый способ, — невозмутимо продолжал Олорин, — Мы идем сейчас к Йаванне, и она моментально возвращает тебе природный облик еще до завтрака. Второй способ трудный и опасный, и неизвестно, чем закончится. Правда, основную часть трудов и опасностей мы, так и быть, берем на себя. Что предпочтешь? — Второй! — не задумываясь, ответил Феанор. — Мелкота всегда предпочитает опасности, — пробормотал под нос Олорин, как будто зарубку на память сделал. — А я что буду делать? — спросил Феанор. — То же самое, что и обычно. Болтать, хвастаться своей поразительной одаренностью. Феанор обиделся и что-то проворчал себе под нос, но, взглянув на наши решительные лица, понял, что идти на попятный уже поздно. Из дома улизнули незаметно. Завтрак пришлось пропустить. Феанаро объявил, что в таком виде больше на всеобщее обозрение не покажется, а нам это было только на руку. Приходилось подумать, как избежать внимания Финвэ. Неизвестно, что задержало короля нолдор, но нет сомнений в том, что он скоро появится и устроит нам допрос, что такое с его чадом, да как вернуть ему традиционный облик. Выбравшись из дома, мы разделились. Мы с Феанором отправились в ближайшую рощу, а Мундо и Олорин принялись бродить вокруг дома. За Мундо топали пара хищных ящеров, и Мундо время от времени оглядывался на них с болезненным выражением на лице. Уж очень переживал за их судьбу. Олорин, сама решительность, возглавлял процессию. Замечено, уж если Олорин берется что-то возглавлять, мероприятие обречено на успех. Насколько обречены его участники, вопрос дискуссионный. В соответствие с инструкцией Олорина далеко забираться мы не стали. Устроились на дереве прямо на склоне, некоторое время таращились друг на друга, но в этой игре я легко сделал Феанаро. В качестве платы за проигрыш он корчил мне рожи. Все же он чудесный мальчишка, только напрочь испорчен дворцовым воспитанием. Потом Феанаро увлекся строительством города из ветвей, который щедро населял ящерицами и змеями, которые так и сползались к нему. Я принял облик хамелеона, поскольку таким образом мне было удобней следить одним глазом за Феанаро, а другим за окрестностями. Я следил-следил и задремал на солнышке, но ничего не пропустил. Могучий вихрь пронесся по вершинам деревьев, а Феанаро ойкнул и свалился с ветви. Сейчас же мимо нас промчался Мундо, принявший облик огромного варана, а следом за ним Олорин в своем натуральном виде. Посох он тащил на плече, как копье. — Бегом! — скомандовал Олорин. Мы с Феанаро тоже побежали. Впопыхах я совсем забыл, что могу перевоплощаться, поэтому мы заметно отставали. Правда, не понятно было от чего мы спасаемся. Вот и дом Йаванны. Как раз в этот момент на порог очень вовремя вышел Финвэ. Мундо проскочил мимо него, огрев по ногам хвостом, потом Олорин чуть не снес ему голову посохом, но развязка наступила, когда мы с Феанаро были уже в десятке шагов. Из ближайших зарослей на нас бросился один из хищных ящеров Мундо, второй подготовил засаду в прямо противоположной стороне. Феанаро заорал «Папа!!!» и так припустил, что я безнадежно отстал, к тому же зацепился за корень и покатился по земле. Финвэ успел подхватить драгоценного отпрыска на руки и отвернуться от неминуемой гибели, закрывая Феанаро своим телом. Но атакующий ящер взорвался целым фонтаном камней. На наше счастье Ауле был дома. Финвэ, правда, крепко постукало обломками, но это ерунда по сравнению с зубастой пастью. Феанор был цел и невредим. Он посмотрел на отца сияющими глазами, пылко обхватил его за шею и спросил: — Папочка, тебе не очень больно?! Финвэ прижал сына к себе, потом отстранил его и сказал: — Феанаро, ты решил вернуть себе свой облик? Феанаро в панике ухватился обеими руками за нижнюю часть лица и глаза его округлились. Зубы у него похитили прямо изо рта. Мне, правда, было не до изумления. Передо мной появилась Йаванна и потребовала Мундо. Моего приятеля нигде не было видно, да и Олорин куда-то испарился. Ведомый безошибочным чутьем, я бросился в нашу долинку и в самом деле обнаружил там своего приятеля. Не покладая рук, он прятал хищников: кого уменьшал, кого делал невидимым. Когда я его застиг, он придавал Когтику точное сходство с выступом скалистой породы. — Пойду-пойду, помогай, давай! — бросил он мне, едва выслушав, что Йаванна хочет его видеть. Все понятно. Увидев, что вытворяют его зубастые любимцы, Мундо бросил все и ринулся убирать их с глаз долой, спасая от санкций со стороны руководства. В дом Йаванны Мундо явился злой и упрямый и раскаяния не выказывал. Хищник — это хищник. Он кидается. Не со зла, а он голодный. Кто хочет, может его упрекать, но он, Мундо, не виноват, так устроена природа. — Вообще-то наши звери так себя не ведут, — в интересах справедливости вставил я. — Они, конечно, охотятся из засады, но не в таком же месте, где полно народу. Да и из долины они не выбираются. Мы знаем уговор. Дело пока что замяли, а мне Мундо потихоньку рассказал, как было дело. Олорин все же голова. Он решил, что Мелькор точно сможет помочь Феанаро, но по доброй воле делать этого не будет за неимением таковой. Нужно его заинтересовать. Как? Олорин и Мундо прихватили двух хищных ящеров в качестве приманки и отправились искать Мелко. Тот обнаружился недалеко от дома в обличьи небольшого болотца, окруженного целыми тучами крепкой кровососущей мошкары. Нельзя сказать, что Мелькор не любит ничего живого. Просто, чтоб ему понравится, надо обладать особыми качествами. Вот, например, хищный ящер. Мелькор мигом принял обычный облик и пошел на контакт. Мундо, постепенно воодушевляясь, пел серенады своим созданиям, а Олорин по-хитрому вставлял в его речь намеки на недостаточную крепость зубов. Имей они зубы из камня, вот как у Феанаро, им никаких преград не было бы. И вот когда у Мелькора в руке вдруг оказалась целая пригоршня бесполезных обломков кремния, а на лице понимание, что его, вроде как провели, Олорин подал сигнал к отступлению, и они с Мундо понеслись домой. Атаку ящеров нужно рассматривать, как маленькую месть со стороны Мелко. Можно сказать, микроскопическую месть. Но поди чего докажи. Финвэ, правда, готов был этот инцидент забыть. Потом мы рассматривали его спину. Синяки на ней выглядели так, словно его отдубасили чьи-то крепкие кулаки. От глаз Феанаро избавился самостоятельно, а от чешуи мы избавили его принудительно, выстирав в одном из горячих источников, которыми изобилует наша долина. Вот и все. За тем исключением, что Феанаро, кажется, укрепился в мысли, что за Валар требуется глаз да глаз. Эти продувные бестии способны зубы изо рта стянуть.