Из дневника маленькой девочки.

21 Августа. 20ХХ года

      Я Виктория, мне двенадцать лет. Живу в небольшом домике на окраине своего города. Учусь в обычной школе.       На самом деле, я не умею рассказывать о себе. Но мне нравится рисовать. Моей маме не нравится это занятие, поэтому я стараюсь прятать свои рисунки. А то, будет как в прошлый раз, когда мама их сожгла. Мне было грустно. Я надеюсь мама не забудет снова о моем дне рождении. Оно ведь так скоро. Я не понимаю своих родственников. Мама говорит, что мне следует пойти в медицину, как моя сестра. Но сестра говорит, чтобы я не дурила и думала своей головой. Я согласна с ней. Я живу в семье из троих человек: мама, моя старшая сестра и я. Папа умер два года назад. У меня есть лучшие друзья: Михаэль, Софья, Газ, Эшлин и Стелла.       Почему если я родилась девушкой, я должна вести себя скромно, всегда быть вежливой и любить платья? В платьях я не вижу ничего такого. Они красивые и милые. Большенству женщин они действительно идут и они выглядят в них потрясающе. Но…я — не они, почему я должна быть как — они. Вести как — они, думать как — поони. Это глупо. Разве мы не индивидуальны? А парням…почему они не могут носить юбки? Или те же платья? Мой друг — Михаэль, очень любит их, но он не может их носить. Отец у него строгий. Матери у Эля — нет, он говорит, что она была ужасным человеком. Считает, что хорошо…что она ушла от них. Виктор — отец Эля, хороший мужик, но твердо уверен, что юбки только для девчонок. Это странно. Газ — старший брат Эля, однажды заплакал, когда я была в гостях у них. Какой крик стоял, когда Виктор узнал об этом. Мне было неудобно перед Газировкой. (Полное имя Газа — Газировка.) Мать у них приколистка была. Виктору не нравится полное имя своего старшего, как мне сказал Михаэль. Вообще странная они семейка. Сестра моя, Доминика, — врач гинеколог. По её словам, часто мамаши её пациенток хотят узнать личные данные о своих дочерях. «Девственница-ли моя Кларочка?» — Домми говорит, что им почему-то принципиально важно узнать это. Домми никогда не отвечает на этот вопрос. Домми — хороший врач. А когда её пациентки пихают в себя что-либо? Мамаши приходят в ярость! «Ты! Я не ожидала от тебя такого. Кто тебя замуж возьмет?!» — сразу хочеться задать вопрос: «А что в этот такого ужасного?». Моя мама тоже часто спрашивает у Домми, когда она себе парня найдет. Ведь ей уже «Двадцать пять! Ты же будешь старородящей!». Странно всё это. Люди вообще создания странные. Я не выдам секрет Домми. У Домми есть парень — Адам. Милый парниша. Он из Беларуси, родины нашего отца. Работает в ресторане, хорошо зарабатывает, хороший собеседник, чень добрый и любит детей. Он подходит моей молчаливой и начитанной сестре. Моя сестра вообще классная. Как Газ у Эля. Она очень веселая, в компании близких ей людей — самая разговорчивая, умная, милая и всегда готова меня защищать от матери. Я хочу стать такой как она. Доброй и умной. И при деньгах. Без них сегодня никуда. А если оказывается, что пациентка беременна в шестнадцать — её насильно толкают рожать. Даже мнение её не спрашивают. Домми уж не знает, что происходит дальше, после криков в её кабинете, но понимает — ничего хорошего. Жаль этих девчонок. А парни? Вам не жаль их? Вплане… Им нельзя любить цвета, носить определенную одежду… Выбирать то, что им нравится. Девушкам немного повезло в этом плане. Они могут позволить себе надеть розовое платье. Хотя такая себе привилегия. Иногда у девушек нет право выбора — замуж — не замуж, рожать — не рожать. Кому вообще радоваться? Почему у меня не спросили, хочу я вообще рождаться здесь? Хочу я быть женщиной? Я не понимаю свою маму. Диана Кляйн, она немка, мы все носим её фамилию, ибо у отца была славянская. Почему? Я до сих пор не знаю. Моя мать — кудрявая, рыжая бестия. У моей сестры тоже кудри, но она не рыжая. Она брюнетка. Мама всегда ругается на немецком, думаю, чтобы мы её не понимали. Но мы прекрасно её понимаем, тут волей — не волей, начнёшь понимать немецкий, если твоя матушка всю твою жизнь на нём и болакает. Она достаточно грубая, но и нежная одновременно. Она потрясающе готовит и её руки не растут из жопы, как у нас с сестрой…если мы можем порезаться об стол, что уж говорить о ножах. Я как-то даже джемом умудрилась порезать себе язык, но матушка говорит, что я придумываю. Не верит, пусть не верит.