Немурэ

Возвращение далось легко. Выход с территории вражеской стороны, переправление через пространство капельным путем, и в конце траектории порт родного Дома. Корабль, который перемещался от одной точки координат к другой, ни одно оборудование обнаружения не видело. Этого корабля, если не видеть воочию разумному, причем лично, словно и не существовало. Даже открытие люков для захода на предварительную посадку и чистку, и то было проигнорировано. Корабля просто не было, согласно алгоритму и особому правилу. Спустя время, что было затрачено на процедуру карантина, прибывшее судной продолжило путь. Первая очистка, согласно правилам, проходит в среде, заполненной очищающими примесями. После этого прибывшее судно передвигается на конвейере в следующую залу, где концентрация примесей гораздо ниже. Сюда же, если на корабле есть пассажиры, прибывает взлетный. По специальному рукаву они переходят на новое транспортное средство. Как только взлетный задраивает люки, борта расходятся в разные стороны. Корабль отправляется на остаточную чистку, после чего проходит проверку оборудования, а затем направляется либо в ангар, либо в док ожидания. Взлетный же летит к последнему сектору очистки, где его ждет лента конвейера. На ней борт обмывается от примесей, затем сушится и выпускается из зоны карантина. Все эти действия длятся приблизительно сорок-пятьдесят минут. После этого взлетный, касса «пассажирский, дальнего следования», начинает путь внутри тела Дома. Иной раз длительность полета может составлять двое суток! Но это в том случае, если взлетный рейсовый, и у него утвержденный маршрут. В данном же случае взлетный меньше размером, лети чуть медленнее, но при этом движется без остановок. Хотя до маркера, которым отмечен пункт назначения, ему лететь не меньше восьми часов. С другого транспортного узла прибытия из вакуума было бы ближе, но он не предназначен для принятия кораблей того класса, который доставил пассажира к Дому. Восемь часов, которые пришлось провести внутри взлетного, прошли незаметно. Пассажир все это время проспал. Проснулся только к прибытию в точку назначения. Взлетный, передав сигнал «свой-чужой», получив разрешение на приближение, а затем и на посадку, плавно опустился на приемный диск. Площадка под ним приняла сигнал совершившего посадку аппарата, после чего вывела трап до площади, на которой расположена. Встречающих не было. Из нутра взлетного вышел таяк, непримечательной модели, направившийся прямиком к ближайшему зданию. Никто не поинтересовался, для чего прибыл робот. О цели визита знали все, кто должен был, и этого хватит для беспрепятственного передвижения гостя. Путь робота окончился на террасе, где за игрой в «Слойку», переругиваясь, расположились два немурэ. Если не обращать внимание на глаза, а также едва различимый тон интонаций, то эти двое отчаянно ругались из-за ходов в игре. Если же присмотреться и прислушаться, то эти двое ссорились без злобы, как-то тепло и по-семейному. По крайней мере так эту ситуацию воспринял прибывший гость. Помимо немурэ, на террасе, словно веером раскрыто, находилось больше десятка таяк. Самые активные — сомат и координаторы. Один, тот что принадлежал смуглому немурэ, сидел на кресле, которое использует раса нагия-шаз. Это такие существа, что развивались из земноводных, хладнокровных. Часть своей жизни они проводят как змеевидные, но разумные существа. Другая их часть, и это уже преклонный возраст, проживается как двуногое разумное существо. Благодаря их жизни, разделенной, как оборотни, правда один раз в жизни, мебель создается с учетом габаритов обоих видов. Поэтому кресло представляет смесь кушетки с бортиками, где одна сторона возвышается, под спину. Ножек нет, и все из-за того, что нагия-шаз в детстве не больше обычной змеи, и заползает под мебель. Сомат смуглого немурэ сидел, развалившись в кресле, раскинув руки по бортикам кресла, одну ногу согнув в колене, а на второй приютил сомат второго немурэ. Само кресло способно вместить двоих представителей двуногих, так что места для второго сомат хватало. Он, женской модели, лежал головой на бедре собрата по слотам доступа, ноги перекинув через бортик, и полировал ногти пилочкой. Они о чем-то переговаривались, периодически посмеиваясь, и дополняя обстановку умиротворения. Боевые таяк, собравшись вокруг белого, хромированного, словно он их главнокомандующий, слушали о какой-то тактике. Среди этой кучки были простые таяк, черные, и с синими и зелеными маркерами на броне. Рядом с ними, держа в руках книгу, прохаживались оба координатора. Темный серый, что принадлежал смуглому немурэ, и синий, что принадлежал его оппоненту в игре. Рядом с играющими, по другую сторону от стола «Слойки», стоял круглый пуф. На нем, имитируя сон, развалилась модель таяк женского типа, черный пурпур. На этом же пуфе, приличных размеров, в позе лотоса, сидел голубой таяк, с закрытыми глазами. Если не обращать внимание на внешний облик всех, кто не относится к «немурэ», то здесь просто собралась компания, привыкшая к общему досугу, занимающаяся своими делами. Гость же, хвостатый таяк синего цвета, из общей картины выбивался. Он прибыл обезличенным, хоть и пестрым. — Нет, ну вот куда ты это воткнул?! — прозвучал возмущенный голос немурэ, что сидел напротив смуглого. — А что такого? — в ответ рыкнул оппонент. — Куда хочу — туда и запихиваю! — Да за такую тактику яйца выкручивают! — в ответ разошелся противник. На этот выпад глаза смуглого озорно блеснули. — Даже так? — и мурлыкающие звуки проявились в тоне голоса, хотя лицо напоминало разозленную жавку, что кидается на любого хищника, ее превосходящего. — Эй, Айдани! — со стороны сомат, что пилил ногти, послышался звук, как отрезвляющая пощечина. — У тебя гость! Не думаю, что брачные игры сейчас уместны. — Захлопнись, Мариша! — без злобы рыкнул игрок, но при этом поворачивая голову в сторону хвостатого робота. — Чего тебе? Вместо ответа хвостатый чуть склонил голову и повел хвостом из стороны в сторону, визуально увеличивая его до длины хвоста обычного немурэ. Смуглый немурэ, что сидел напротив Айдани, тоже повернувший голову, как-то напрягся. Ему также была видна визуализация изменения длины, чтобы осознавать одно: это ненормально! Таяк не умеют изменять длину конечности, если это не боевое оружие, встроенное в структуру тела, как слот доступа. — Протокол «Зима». — Айдани произнес эту фразу спокойно, словно ничего такого и не произошло. В тот же момент открытую террасу закрыл защитный купол, на мгновение погрузив в темноту, но сразу же создавая видимость прозрачности. На самом деле это просто проекция внешнего мира, имитирующая стекло. С улицы данный купол проецирует террасу, вот только те, кто на ней находится, в проекции не записаны. Можно сказать, что купол стал камуфляжем, который заметишь только тогда, когда расшибешь нос, или наткнешься кончиком хвоста. — Активация протокола «Зима» завершена. — Голубой таяк, что ранее сидел и изображал медитирующую особу, плавно встал с пуфа, подошел к Айдани. — Согласно пунктам протокола, немурэ Венму Таиш получает право молчания, без последствий. — Отлично! — Богдан заулыбался, быстро встал на ноги и подошел к прибывшему таяк. — Ну здравствуй, Хамилии. На глазах у удивившегося Венму, прибывший таяк крутанул кистью правой руки, и вся маскировка исчезла. Перед Айдани стояла фаворитка наследника Дома Аталь, некая немурэ Хамилии Оотта. Официально умершая, и отправленная в усыпальницу, на пьедестал в сферу хранения. — Твоя месть, сыта? — спросил Богдан, заглядывая в ясные, уверенные глаза. — На 100%. — В отличие от иных рас, именно немурэ, ощущая потребность в мести, и удовлетворяя ее, не ощущают пустоту. Это расовый маркер, как владельцев гена немурэ и неми. По этой причине с ними очень опасно связываться. Если немурэ или неми мстят, то после они не мучаются ни от чего. Словно смывают кровью врага, что вызвал эту потребность, все свои негативные чувства. Богдан ощущал это на себе, когда жаждал покарать Саниму, когда желал морально втоптать в землю наглый род Кетуш, и когда жаждал раздавить переменную. — Прекрасно. — Он поднял руки, опуская на плечи немурэ. — Скажи свое решение: мы обнуляем память или оставляем ее? — Оставляем. — Хамилии мягко улыбнулась. — Я проанализировала свое поведение до того, как ты сделал предложение, и после того, как оное вступило в силу. Если стереть, то долго я не проживу. Мой урэ-э умер, и осознание этого доведет меня до кончины. А будучи при памяти, я смогу не только жить, но и работать, как специалист. — Прекрасно. — Заулыбался Богдан. — Присаживайся, поговорим. — Пройдя к супругу, заставляя его подвинуться, сел на кушетку. Хамилии, которая изменилась, и не просто внешне, а изнутри, заставила Венму насторожиться. Мало ли! — Итак, — начал Богдан, который перестал обращать внимание на застывших таяк, которые больше ничего не делали, словно их выключили, — поговорим. Исходя из всего, что нам троим пришлось пережить, вышла нынешняя ситуация. В ней, я, как злоуст, фигурировать должен именно как злоуст. Для этого было сделано все, что от меня зависит. — Богдан почувствовал, как хвост Венму ласково погладил его левое бедро, подбадривая. — Согласно этой детали, а также будущего управления кораблем, капитаном станет Венму. И для капитана нужны верные помощники. А я, согласно официальному мнению большинства, не кандидат на эту должность. Открыто, конечно же. — Он заулыбался, так-как даже серьезная Хамилии улыбку растянула на губах. Вот кто-кто, а Айдани Маише-Таиш идеальная правая и левая рука, также, как и хвост, что защищает со спины! — В этом ты прав. — Венму кивнул. — Официально. Улыбки стали похожи на кружок заговорщиков; так хитро смотрели они друг на друга! — В общем, по итогам, и здравому смыслу, Венму нужна фаворитка, или супруга, которая будет стоять по любую его руку. — Богдан глянул на нахмурившегося супруга. — Ты и фаворита можешь себе позволить, но только когда станешь главой. — Да не нужны они мне. — Это он сейчас просто капризничал, но прекрасно понимал, что супруг прав. Рядом с главой Дома всегда находится один или два офицера, которые разделяют корабль на отсеки и отвечают за них, отчитываясь о проделанной работе. — Ну, если пересмотреть тех, кто нам попадался, то я того же мнения. — Богдан толкнул плечом в плечо супруга. — Одни руки марают в крови, другие выбраны как инкубаторы. — Ты сейчас говоришь болезненные вещи. — Венму мог бы и обидеться, но на правду обида не залезет, как на хвост, обмазанный маслом. — И все же, из всех, кто был, у нас есть идеальный кандидат на официальную правую руку. — Богдан перевел взгляд на Хамилии. — Что думаешь, справишься? — С чем именно? С вами двумя или официальным статусом? — спросила она, нагло осмотрев обоих разумных, что сидели перед ней. — Эм… — Венму удивился. — Только с ним. — Богдан зажал пальцы в кулак, выставив большой палец и тыча в сторону обалдевшего супруга. — Скажем, сначала возобновить место фаворитки, а затем перевести в ранг подлежащей жены. Тогда официально ты будешь иметь право стоять подле него. И, согласно этому, — он положил руку на плечи супруга, приобняв, — у умников не будет шанса предложить на данное место своих кандидатов. Пальцы Богдана сжали плечо Венму, который просто не посмел оспаривать слово супруга. Он подчинится его воле, потому что так действительно правильно. Что такого было сделано с Хамилии, что она изменилась, причем разительно? И почему данные изменения требовали задействовать странный протокол? Венму этого не знал, но то, что ему разрешено хранить обо всем этом молчание, и оно не будет наказуемо, добавляло вес квазара к значимости момента. Если Айдани доверил столь большой секрет ему, Венму, то права отказать у него нет. И не потому, что действительно такое право отсутствует, нет, не поэтому. Такой отказ повлечет за собой огромные неприятности. А разве Венму тот дурак, что своими руками опрокинет стеклянный сосуд с кислотой на сахар? — Айдани, — супруг повернул голову в его сторону, — фаворитка, это ведь последыш. — Ну, так как Хамилии официально считается умершей, то контракт был аннулирован. — Богдан понимал, о чем сейчас имел ввиду медведь. — Но, если вернуть ее, контракт будет действовать. — При условии, что обе стороны согласны на условия контракта. — Богдан кивнул. — Его ведь можно изменить? — этот вопрос был задан голубому таяк, который стоял рядом с пакка. — Изменения возможны, если обе стороны согласны. — Голубой таяк открыл голограф, раскрывая виртуальное окно. Файл с нюансами, при которых можно изменить договор, раскрылся и нужные пункты выстроились один под другим. — Согласно закону, при изменении контракта, Венму понесет ответственность за физические травмы фавориток, как офицер не справившийся с защитой своего кеет. — И ты говоришь это, при том, что он в принципе не мог защититься от тех, кто владел алгоритмом? — возмутился Богдан. — Пункта с данными о существовании алгоритма нет. Система не может изменить это, до внесения поправок. — Голубой таяк не выражал ни малейшего намека на чувства, он лишь констатировал факт: решение принимает Разумный; Система подчиняется заложенным в нее алгоритмам и на самовольности не способна. — Понятно. — Богдан закрыл глаза, подумал. — Если будет другой договор? — При официальном возвращении немурэ Хамилии Оотта, вне зависимости от согласия сторон, немурэ Венму Таиш понесет наказание. — Да блядь! — заругался Богдан. — Тебе что, сложно, жестянка?! — Без внесения поправок, Система не способна отменить протокол процедуры наказания за невыполнения пунктов договора. — Голубой таяк остался бесстрастен к выпаду ключ-Кебеж. Пока ключ не повернет в замке и не активирует «патч», бесполезно противиться. Но и тогда, согласно правилам, существенных отличий не будет. Можно сказать, что Богдан в первый раз понял, что такое «закон един для всех». И не важно, кто ты; нарушил — будешь наказан. Желание защитить супруга, вывернуть все под себя, оно ведь присуще многим разумным существам. Для каждого своя мера, но даже крамольная мимолетная мысль, но когда-либо бывает, каким бы духовно развитым ты ни был. — Айдани, — голубой таяк присел перед ним, заглянул в глаза, — наказание для Венму не превысит административного. И он это знает. Тебя страшит слово «наказание», а также тебе неприятно то, что невиновный, в твоих глазах, будет именно наказан. Но он был обязан, прежде чем приблизиться к взлетному, послать таяк, проверить его, и только потом идти. Из-за этого он мог и сам погибнуть. Так нельзя, ведь следующий капитан корабля — он. Богдан все это знал, но его коробило только от одной мысли, что Венму кто-то будет наказывать! Это бесило! Заставляло самовитость ощеривать клыки и грудью защищать от пробивающего удара. Человеческое, не признающее поражений, стремящееся, во что бы то ни стало, защищать и не дать в обиду, совершенно не желало признавать логику. Он просто уперся рогом в землю, только потому, что это касалось Венму. Просто потому что это Венму. — Айдани, — супруг погладил ладонью живот напряженного пакка, отвлекая, заставляя вынырнуть из тяжелых дум, — меня не обвиняют в потерянных жизнях. Я виноват в том, что не проверил взлетный непосредственно перед приближением к нему. Мы ведь уже пережили одно нападение на тебя. И мы перешли в другой кеет, открыв его для шпионов. Понимаешь? Я сплоховал именно в том, что расслабился и позволил себе забыть о правилах, которые включаются, если кого-либо из семьи ранили преднамеренно. Успокойся, меня не будут наказывать за то, что шпионы смогли пронести заряд горизонтального резака. Это я бы не смог предотвратить, как ты и сказал, но я мог проверить взлетный и активировать сигнал тревоги. А я не сделал, вот в этом и есть моя вина. Понимаешь?