Немурэ

Эпоха Зеленых созвездий, 13162г. После всех событий, которые перевернули всю среду немурэ, прошли двадцать дней тишины. Это время требовалось космической расе на осмысление полученной информации. И не только офицеры делали запросы, прося таяк-координатора пояснить тот или иной маркер, но и гражданские. Вся среда, даже воюющие, замерла, изучая данные, страшные и опасные. В этот же момент Аталь-Кебеж оповестил о трауре. У них один из старших капитанов улетал в последний полет. Немурэ Лейф Таиш, в свое время крепко стоял по правую руку супруга. И как деятель, он был хорошо известен. Соболезнования выразили все капитаны, кто знал лично. Эльмайн, как супруг, принял их, поблагодарил за память. Ко дню похоронной церемонии Система завершила чистку среды. Так пожелал Медейн, которому тора официально вернул штурвал. Все, кто нарушал осознанно, неприятно удивились, что закон един для всех, и исключений нет. Тряска длани завершилась, выдав отчет Медейну, показывая, что и сколько было потеряно. Также пришел отчет о том, что длань переменной также почищена. Немурэ Фанхазай Туннай — казнен в крематории; все его офицеры отправлены в сферу усыпальницы, которая не откроется, чтобы там ни делали, и как бы ни звали на помощь. Часть семьи, что имела алгоритм, но по счастливой случайности не вмешивалась и не нарушала закон, была наказана за молчание, а остальные по мере тяжести проступков. Вообще длань Фанхазай очень сильно потеряла в весе разумных. Все, кто отделался наказанием без лишения жизни, принудительно отправлены в виртуальный симулятор. Психологическое наказание, куда как страшнее, чем один удар проводом по заднице! После этой процедуры немурэ, пребывающих в смешанных чувствах, будут плавно корректировать. Богдан так захотел: чистка от губительной идеологии. Именно им навяжут вину за содеянное, но при этом отсекут любую попытку закончить собственную жизнь. Когда немурэ проникнется, давление симбионта смягчится, после чего вообще перестанет влиять на поведение и решения. При этом все те, кто подвергнется коррекции, согласно закону, прекрасно знают, что именно с ними будут делать. Да и не только это. Теперь, вплоть до пятого колена, а у кого и десятого, всю семью преступивших закон, тщательно будут проверять алгоритмом, и корректировать, выравнивать, выдергивать росточки остатков идеологии или несогласия с ограничением свободы выбора. В этом вопросе, согласно наказанию, нет свободы выбора. Уже нарешали, уже выбрали. Богдан, который отдохнул, эмоционально восстановился, дал согласие на протокол «Слияние». Как только он был готов, как только отдал команду, так его симбионт заработал, отключая сознание. Тело, аккуратно и бережно, уложили на пьедестал. Для коррекции Системы, как бы удивительно ни звучало, совершенно не требуется отдельная каюта, какая-либо сфера или капсула. Его симбионт просто погрузил тело в сон, а сознание перенес через слот доступа к сердцевине, где предстоит работа. Большая, тщательная и не на один день. Первая мысль, когда все начало происходить, была похожа на след погружения. Его словно в воду ласково окунули, и при этом страха за свою жизнь не было — он мог здесь дышать, ориентироваться и прекрасно понимал, куда следует идти. Именно идти, потому как исчезнувшее пространство реальности плавно обросло виртуальными слоями. Перед Богданом предстала тропка, которая все больше и больше становилась похожей на лесную. Вот по ней он и направился туда, где его ждали. — Ты выбрала именно это место? С чем связано? Ностальгия? — пошутил Богдан, выходя к берегу озера, на котором стоял домик. Самый первый домик, в котором он прожил семь лет. — Тебе приятно видеть это место. И ты чувствуешь себя здесь защищенным. — Голубой таяк, сидевший в плетеном кресле, имитируя загорающую инопланетянку, мягко улыбнулся. — Что верно, то верно. — Кивнул на слова Системы, осматриваясь по сторонам. Удивительно, но именно построенный дом своими руками, из сруба, сложенный без единого гвоздя, умиротворял. Семь лет прожитых в нем, по сути-то, не являлись тягостными. Да, он был один, и в тот же момент не был. Даже при наличии всех органов, и четкой работе сомат, Богдану не было бы одиноко. Присев на свою любимую скамейку, осмотрел пейзаж, в точности повторенный, и такой, каким его запомнил сам Богдан. Здесь он жил, здесь учился, здесь свыкался с мыслью, что это не Земля. За разговорами с самой Системой, тем слотом доступа, который было можно активировать в его присутствии, как ни странно, привыкание прошло быстрее. А просмотр жизни настоящего Айдани Маише, словно трагикомедия, развлекал иной раз по вечерам. — И что я должен здесь делать? — спросил Богдан, насмотревшись на пространство вокруг, повспоминав веселые моменты со своими таяк, что имитировали поведение человека. Было не одиноко, если честно. Ну, от социума он отвык, это да, но не одичал, это честь и хвала сомат. Непосредственность и озорство — спасали. — Подтвердить протоколы. — Система не сделала ни шагу, ни одного лишнего движения. Она, согласно данным симбионта, и блока данных от Мариши, вела себя очеловечено. — И как это сделать? — Просто открой голограф и выведи рабочие экраны. Прочти, обдумай, прими решение. — Где файл для Мадаи? — ранее, когда они только действовали, и передали алгоритм, Система лишь заморозила протокол задержания Немурэ. Сейчас, когда Богдан был готов работать на благо всей среды, еще раз, но зная с чем именно работает, следовало утвердить изменение в протоколе. — Раздел «чрезвычайная опасность». — Система, прикрыв глаза, разлегшись на плетеном кресле, словно млела под лучами солнца. По наводке, буквально с первой попытки, Богдан открыл раздел. Как бы удивительно ни было, а в этом разделе был лишь один пункт. Другие разделы опасного имели более низкие показатели и являлись как раз той, требующей корректировку, структурой жизнедеятельности всей среды немурэ. Пунктов было не так много, все они классифицировались по процентам, и несли в себе не только описание опасного, но и несколько вариантов решения проблемы. Тронув маркер приказа, который гонял Немурэ по среде, как вшивого пса, развернул содержимое. Мгновенно перед Богданом всплыло несколько тысяч информационных окошек, которые вмещали в себя весь жизненный путь Мадаи, вплоть до нынешнего рождения. С дополнениями, которые он передал, подключив слот доступа алгоритма, уровень опасности повысился практически до максимального. Перед Богданом была жизнь одной души и разума. От Хаала Вайнам и до Мадаи Маише. Каждое информационное окно — прожитая жизнь. Кем он только ни был, в какой части среды только ни жил, сколько ни бегал — это шедевр шпионажа! И только сейчас, глядя на это все, Богдан до конца осознал, что Мадаи не имеет забвение при новом рождении. Только сейчас он смог понять, насколько же древним был этот разумный. А взгляд на маркера с отметкой «самоубийство в 20 лет», заставил заходить ходуном волосы! Их было не два-три десятка за все года, а несколько десятков тысяч! Оттого и число жизней увеличено. Вот тут стало дурно. Не иметь возможность закончить жизнь, это страшнее любого наказания, которое могут выдумать предприимчивые разумные представители любой расы. Ситуация Мадаи потрясала, потому как никто не гонялся за ним, пока он не начинал искать. Живи себе, радуйся, но как оказалось все не так просто. — Система, что означает этот знак? — спросил Богдан, заметив символ бесконечности и пересекающую его черту по горизонту. И таких символов по файлам было предостаточно. Не полюбопытничать, он просто был не в силах, так что открывал закрытое и бегло просматривал общую сводку сценария жизни: когда родился, как подрос, чему учился, с кем составил пару, как умер. — Аномальное состояние психики. — И что это значит? — Богдан быстро вывел перед собой файл с данными по Мадаи, видя не перечеркнутый символ, который появился где-то пять с небольшим лет назад. — Структура воронки душ вмешивается в информационный поток Немурэ, — Система села ровно, посмотрела в лицо обеспокоенному ключ-Кебеж, — перемешивая память и доводя до истерии. Постепенно Немурэ перестает различать реальность и сон, настоящее от воспоминаний не отделяет. — Простыми словами, его мучают кошмары? И проснувшись, он от них не может избавиться, так? — Богдан почувствовал, как по спине стекло несколько капелек холодного пота.